Й Белорусский 4 страница

— «Сто первый», атакуем! — чуть не выкрикнул я от долгого ожидания столь прекрасного момента.

У «фоккеров» высота около 2000 метров, у нас — по­меньше, но зато мы у них в хвосте! Уменьшаю дистан­цию, ловлю ведомого в прицел. Вспоминаю, что у меня Мощнейшая пушка. Не промазать бы! Почему-то пред­ставил себе, как Савицкий будет расспрашивать о ре­зультатах первой стрельбы, и решил дать на всякий случай две короткие очереди, чтобы наверняка! Нажи­маю гашетку огня. Самолет трясет от грохота «сорока-пятки», кажется, что сидишь на решете, которым про­сеивают зерно. Левая плоскость ФВ-190 взбугривается от взрывов, отваливается, и самолет, быстро вращаясь вокруг продольной оси, падает на землю. Добро! Зна­чит, не напрасно мы просили пушку у комкора — теперь она нам послужит! Гонимся за ведущим «фокке-вульфом». Но он перешел на пикирование, развернулся в сторону передовой и жмет во все лопатки. И все же мы догоняем его. Еще несколько минут, и можно будет и его «проэкспериментировать». Но тут перед нами встает частокол из трассирующих пуль и снарядов. Линия фронта! В нашу задачу не входит гоняться за одиноч­ными самолетами над территорией противника, да и пушка у нас пока строго засекречена, попадать с ней в руки врага крайне нежелательно, потому мы лихо вы­полняем на глазах у фашистов правый боевой разворот и уходим на свою территорию. Идем не по реке, а по­дальше от нее, и, лишь убедившись, что нас никто не видит, разворачиваемся, подходим к Неману и снова крадемся к площадке над самой водой. Садимся, быст­ро маскируем «яки» и только тогда успокаиваемся — все сделано «по науке».

Вечером к нам прибыл старший лейтенант-артилле­рист. Он передал просьбу командира дивизиона, распо­ложенного недалеко, в полутора километрах от нас, прийти к нему по одному делу, которое может заинте­ресовать и авиаторов. Какое дело — офицер не знал. Мы расспросили старшего лейтенанта, как добраться на НП, передали, что придем завтра в 13.00.

28 августа до обеда немецкие самолеты не появи­лись. Напугались, что ли, вчерашнего? Жаль, если так. Из этой засады можно не одного «схапать». Подобно тому, как щука в камышах карасиков берет.

В 12 часов, оставив Белкина на дежурстве, мы с Сухоруковым отправились к артиллеристам. По берегу Немана, как нам сказал старший лейтенант, добрались до одинокого домика. Он догорал. Кто его поджег? За­чем? Решили ради любопытства осмотреть его со всех сторон. И вдруг повелительная команда:

— Стой, руки вверх!

Я посчитал, что наши друзья-артиллеристы просто шутят, хотел повернуться и сказать: «Не валяйте дура­ка», но тот же строгий голос предупредил:

— Руки вверх! Стрелять буду! Мы подняли руки.

— Разоружить задержанных!

Подошел сержант, вытащил из кобур наши пистоле­ты, ощупал карманы, и только тогда нам разрешили повернуться. Перед нами стояли красивый, атлетически сложенный великан в форме старшины и сержант. Оба держали в руках автоматы, направленные в нашу сто­рону.

— Кто такие? — спросил старшина.

— Разве не видно? — ответил я, уязвленный столь бесцеремонным обращением.

— Нет, не видно. Прошу документы.

Пришлось рассказать, кто мы. Старшина смягчился, возвратил оружие, объяснил задержание тем, что на днях поймали двоих в офицерской форме, а они оказа­лись «не настоящими»...

— А вам здорово повезло,— добавил, взглянув на часы. Видя, что мы не поняли, в чем заключается наше везение, разъяснил: — Дело в том, что на том берегу появился сильный немецкий снайпер. Уже натворил дел... И дом горит по его милости. Ваше счастье, что появились здесь в 12 часов 23 минуты. Снайпер в это время обедает — пунктуальный, собака! Иначе бы он вас снял. Как пить дать. Но мы его, стерву, выловим. Засекли все его точки, засады, изучили повадки. Не долго ему осталось жить!.

— Но у вас ведь только автоматы...

— Не только,— успокоил меня старшина,— в око­пе — снайперская с оптическим. Тоже кое-что умеем. И на счету есть.

Я взглянул на его ордена и медали, разноцветной чешуей покрывшие широкую грудь, и поверил, что все будет так, как сказал этот русский воин-богатырь.

На НП мы пришли вовремя. Он располагался между двух огромных сосен, на высоте около четырех метров над землей, был отлично замаскирован. Командир ди­визиона обрадовался нашему приходу, тепло поздоро­вался, сразу перешел к делу:

— Взгляните вот в эту трубу.

Я взглянул. На площадке, которую мы с Сухоруковым видели с высоты, лежали, сидели, стояли обнажен­ные мужчины. Многие купались в реке. Я вопросительно обернулся к командиру дивизиона. Он понял:

— Да, да, немцы. Взяли в привычку. А нам не раз­решено стрелять по ним, хоть руки так и чешутся! Да­ли бы мы им жару! — Лицо его вдруг изменилось, ста­ло просительным: — А вы не имеете такой возможнос­ти? Уж больно противно глядеть на эту пляжную идиллию!

Я взглянул на Сухорукова, увидел в его глазах азартные огоньки, сказал командиру дивизионе:

— Если ничто не помешает, завтра в такое же время пара «яков» погоняет этих голож... по берегу.

— Прекрасно! — сказал командир дивизиона.— Страшно люблю смотреть, как истребители стреляют по наземным целям — очень эффектное зрелище!

— Эффектное-то да,— согласился я,— но всегда ли эффективное?

— Конечно! — воскликнул командир.— Особенно если на самолетах 37-миллиметровые пушки!

О том, что на наших еще более крупный калибр, я не сказал — предупреждали, чтобы мы поменьше об этом распространялись.

Гостеприимные хозяева накормили нас добротным обедом и проводили почти до самой площадки.

А вечером прибыл связной из штаба полка с рас­поряжением о возвращении нашей четверки на аэро­дром. Причины он не знал. Мы расстроились: не при­шлось использовать засаду более длительное время. Потом узнали, в чем дело — полк получал новую зада­чу и в связи с этим менял дислокацию. Срок перелета был — сутки, поэтому мы решили так: Белкин возвра­щается сегодня, а я — завтра, после того, как выполню с Сухоруковым просьбу друзей-артиллеристов. А воз­можно, еще и разведчики появятся, пугнем их на про­щанье. А то и собьем одного-двух.

29 августа в условленное время мы с Сухоруковым взлетели и, не набирая высоты, пересекли линию фрон­та, чтобы зайти на «пляж» со стороны расположения войск противника. Договорились, что в первом заходе я бью по дому, а Николай прочесывает «пляж». Во вто­ром заходе гоняем купальщиков длинными очередями из всех огневых точек — вдоль площадки. Хорошо, что мы запланировали удар по дому — оттуда выбежал це­лый рой фашистов. Дом загорелся. Солдаты заметались по берегу. Николай стрелял из всех точек, были хорошо видны взрывы снарядов, всплески пуль на песке. Во втором заходе мы добавили жару. И, что интересно, по нас никто не открыл огня — застали врасплох. Особен­но метко ударил Николай по куче фашистов у самого уреза воды. Уверен, что стрельба его была результа­тивной.

Из атаки мы вышли с разворотом вправо, чтобы проститься с артиллеристами. Прошли над их НП на малой высоте, качнули крыльями. Артиллеристы отве­тили нам дружными взмахами рук, брошенными в воз­дух пилотками. До свидания, друзья! До встречи в Бер­лине! Мы дойдем туда обязательно, это не подлежит никакому сомнению. Мы раздавим гада в его собствен­ной берлоге. Будет и на нашей улице праздник!

Приземлились благополучно. К нам подошел началь­ник штаба полка майор Лепилин. Я начал докладывать о выполнении задания, но он прервал меня:

— Все знаю, Белкин рассказал. Молодцы! А ото­звали вас по важной причине. Белорусская наступатель­ная операция сегодня закончилась. Поздравляю и вас с этой датой! Наш корпус выводится в резерв Ставки Верховного Главнокомандования в район города Вла­димир-Волынский.

Авиация крепко потрудилась в Белорусской опера­ции. Она внесла большой вклад в дело разгрома про­тивника на центральном участке советско-германского фронта. В ходе операции авиаторы совершили 153 тыся­чи самолето-вылетов. Такого размаха боевые действия наших ВВС не имели ни в одной из операций Великой Отечественной войны. Успешно сражалась и наша ди­визия. За отличные боевые действия на 3-м Белорус­ском фронте 265-я иад была награждена орденом Суво­рова II степени. 402-й и 812-й истребительные авиацион­ные полки удостоились орденов Красного Знамени, 291-й авиационный полк получил почетное наименова­ние «Неманский».

Наш полк перелетал в район города Владимир-Во­лынский, где ему предстояло доформироваться до пол­ной численности, пополниться летчиками, самолетами, провести слаживание боевого расчета в новом составе. Нашей 2-й эскадрилье поручили перегнать самолеты Як-1 на завод, а потом в запасном авиационном полку получить новые самолеты Як-3. После тренировки в слетанности на новой технике предстояло перегнать ее в полк.

В сравнении с тяжелыми боями, связанными с по­стоянной опасностью, такие задания казались отдыхом. В ожидании команды на перегон машин летчики слоня­лись по аэродрому, скучали. Я использовал отдушину для написания писем. Давно не писал родным, да и Валю не баловал. Сел и сочинил целый «роман». Испи­сал полтетрадки. Для домашних тоже не поскупился. Пусть не волнуются за сына и брата: жив, здоров, воюю, а сейчас вообще временно буду в тылу...

Дата добавления: 2015-07-08