На польской земле 15 страница

Неудачи, которые потерпел бригаден-фюрер Одоле Глобоцник в операциях против партизан вынудило его вообще оставить территорию Польшы. Потерпев неудачи против партизан, карательные войска всю свою злобу обрушили на местное население. Много было угнано в концлагеря, много уничтожено на месте. Только в одном селе Ямы было расстреляно 186 ни в чем не повинных людей. Перед началом и концом карательной операции прокатилась волна фашистского террора над мирным населением по всей территории северной Люблинщины. Все эти варварские расправы фашистов над мирным населением с болью в сердцах переживали партизаны, особенно поляки. Даже в кругу обводов всего командования раздавались голоса:

- А нужно ли продолжать борьбу против оккупантов, если за каждую операцию приходится платить дорогой ценой - жизнью десятков а может сотен ни в чем неповинных мирных жителей..

Как бы там ни было, а борьба с оккупантами продолжалась. Даже более того, с каждым днем вырастала в силе. Помимо отрядов Народной гвардии в бой с оккупантами вступали отряды Бэна БХ (батальонов холопских), крестьянских батальонов. Даже некоторые подразделения Армии Краевой, которые имели строжайший приказ из Лондона не вступать в борьбу с оккупантами. Но низовые отряды рядовых АрК-цев стихийно, не подчинялись приказам заграничного правительства, поднимались на борьбу против фашистов.

Партизаны нашего отряда пока отдыхали, приводили в порядок себя и оружие. Мы с комиссаром побывали в местных гарнизонах ГЛ. В каждом селе люди рвались в бой, просили принять их в отряд.

Приходили представители БХ, которые договаривались о совместных с нами действиях. Побывали на колониях в Загайки у нашей разведчицы Виктории. Оказывается, у нее несколько дней побывали гости из Кривовежбы, жаловались, жаловались, что бандиты напали на их гарнизон. В результате перестрелки убито 3-е немецких служак и один ранен. Когда захмелели, стали рассказывать о Парчевских боях, ругали немецких командиров, что бросали десятки тысяч солдат и не могут справиться с кучкой "большевистских" бандитов и с тем проклятым немцем Альбрехтом.

Виктория допытывалась, видел ли я этого Альбрехта, что, он за человек, она хотела его очень увидеть. Я сказал, что не приходилось встречаться. Ян сидел, улыбался. Потом не вытерпел:

- Федор, зачем кроешься и морочишь голову женщине.

Виктория с удивлением смотрела то на Яна, то на меня, ничего не понимая. Тогда Янек продолжил:

- Да не смотри ты так удивленно, Федор это и есть тот самый Альберт, которого ты так желаешь увидеть.

По лицу видели, что Виктория не верит ни одному слову Голода. В ее голове никак не укладывалось, как же так, Федор, которого она знала вот уже два года и Альбрехт, который появился полгода тому, - одно и тоже лицо. В другой комнате сидели наши партизаны, которые нас сопровождали. Ян молча встал, подошел к двери, открыл ее и громко проговорил: - Алексей, Альбрехт зовет! Алеша тут как тут, появился передо мной со словами "Слушаю". Я рассмеялся и, ничего непонимающему Алексею, сказал, чтобы он шел и продолжал ужинать. Все еще растерянная Виктория проговорила:

- Так то правда, ты и есть тот самый Альберт?

- Как видишь, оказывается он самый.

- Як то можно, який ты Федор....

Не договорив быстро ушла в другую комнату. Я начал ругать Яна, зачем ты устроил эту комедию. Зачем ей знать, кто я. Знала Федора, довольно с нее. Не забывай, за меня фашисты посулили 250 тыс. рейхсмарок, еще позарится. Янек обиделся, начал упрекать, что я никому не верю и не доверяю, что плохо знаю польский народ. Если человек пошел с нами, никакие деньги его не свернут с выбранного пути. Вошла Виктория, принесла нам ужин и графинчик с выпивкой, зная, что я не пью, она извиняясь проговорила, что хочет выпить за мое здоровье и за мои удачи. Прошлось и мне выпить килишек (рюмку).

Предупредил Викторию, лишнего не говорить. Она тоже обиделась, - за кого я ее считаю. Пришлось перед ней извиниться. В ту же ночь побывали у матери Голода, которая рада была нас видеть живыми и здоровыми. Заходилась готовить нам ужин, но мы ее остановили, сказав, что не голодные. Его зять Григорий, или просто "Гриць", как мы его называли, сообщил Голоду, что его хотят видеть в г. Водвурью. Я удивился, кто это может его знать в том селе, которое было у нас на плохом счету. "Кирпичный" меня успокоил, то свои люди, которых нечего бояться. Он остался дома, а мы ушли в расположение отряда. Да, Голод все дальше уходил от отрядных дел. Все больше и больше вникал в дела местного населения. Готовил своих земляков к большим свершениям. С каждым днем, благодаря ему, у нас все больше становилось настоящих друзей, соратников, помощников. Народ ему верил, слушал его и шел за ним.

На другой вечер побывал у Пышно. Ни старого, ни молодого дома не было. Меня принимала Зося, их дочь. Не стал добиваться, где мужчины. Знал они занимали оба руководящие посты в Станистве Людовом и БХ и часто отлучались по этим делам. Мать и Зося накормили нас ужином, поинтересовались, слыхали ли мы, что происходит в Парчевском лесу. Получив ответ отрицательный, больше ни о чем не расспрашивали. После ужина Зося вручила мне большой пакет с медикаментами, и мы, попрощавшись, ушли. По пути в отряд побывали на колониях Мутвицы, где лежало несколько человек наших раненых в доме у Голодчуков. Ребята обрадовались нашему приходу. Начали расспрашивать о делах отряда, кто еще ранен, кто убит. Мои спутники подробно все им рассказали. Меня интересовало другое, есть ли чем кормить раненых, что необходимо доставить. Дал необходимое количество медикаментов. Неля обиделась и сказала, что все необходимое она и сама достает, за них нечего беспокоиться. Все же часть медикаментов заставил взять. Хотя Неля и храбрилась, видел, что выбивается из последних сил, добывая медикаменты и ухаживая за раненными. С легкоранеными еще полбеды, а с тяжелыми - ей достается. Решил ее разгрузить, развести раненых по другим селам. Сказал ей об этом. Обиделась окончательно. Пришлось оставить все как было. На другую ночь привезли им необходимые продукты для раненых и оставил там одного легко раненого партизана специально для помощи Неле.

На другую ночь посетили нашего раненого, который лечился у "Американки", Ваню Никишина. Принесли нужные медикаменты. Рассказали ему о своих делах, о боях последних дней в Парчевском лесу, об убитых и раненных. Ваня жаловался на свою судьбу, что приходится лежать, а лежать ему прийдется еще долго. Не мог нахвалиться своей хозяйкой Романючкой, которая ухаживает за ним как за родным сыном. Действительно, таким людям как Романюк нет цены. Ведь она прекрасно знает, что за укрытие и лечение партизана ей грозит смерть. Она не побоялась никаких фашистских угроз, согласилась укрывать и лечить нашего человека.

Пожелав быстрейшего выздоровления Ване, поблагодарили хозяйку за помощь, попрощались и ушли. По соседству зашли к Марии Жигалюк. За последнее время "Бабушку" как будто кто подменил. Всегда встречала меня как-то торжественно, если Анна иной раз хотела меня "кольнуть” либо словом, бабушка немедленно обрывала ее, говоря при этом: "Нэ чипляйся до людыны с глупымы словами, ему нэ до тэбэ". На этот раз встретила как будто бы я по меньшей мере Ридз Смиглый.

- Ну, як воно там, що знову пришлось бытысь з тымы клятымы хрицами?

- спросила меня.

- Нет, бабушка, на этот раз обошлось без нас, не были мы там, другие бились.

- Ты що мэнэ за дытыну маешь? У нас пишла чутка, що тэбэ вбыто, то мы с Гандзей чуть не пив повиту оббигалы, навыть хотилы йты до Парчивського лису. Писля того як тэбэ урятувала вид смерти в 1941 роци, ты мени став як ридный сын. Як тэбэ довго нэмае у мене, сердце болыть, дэ ты, що з тобою.

- Не беспокойтесь, ничего со мной не случится.

- Дай боже. Ой що ж то я балакаю, треба ж вас накормыты. Ганно, давай-но там на стил,- скомандовало "бабушка".

- Да не хотели мы кушать, - начал я отказываться.

- Що в тэбэ за мода, як то можно приходэ, завжды вин ничого нэ хо-че. Може для мэнэ радисть тэбэ покормыть, - огризнулась она, помогая Анне готовить ужин.

Попросил Мазитова достать по килишку. Пригласил к столу хозяина, старшего Яна.

- Що ты его балуешь, - буркнула безобидно жена, освободив ему место за столом.

После ужина "бабушка" рассказала нам свои бесконечные новости, а я просто сидел и отдыхал. Любил эту простую, сердечную и бесхитростную семью. Побываешь у них, и как будто побывал в родной семье.

После небольшого отдыха снова перешли в Парчевские леса. Там встретили группу товарищей, которые бежали из концлагеря. Мне представился худенький, небольшого роста мужчина лет 30-32. Назвался Письменным Яковом. Капитан Красной Армии. По национальности - еврей. Выглядел он не чуть не представительно: худенький, ниже среднего роста, даже поменьше нашего Алеши. Лицо худое, продолговатое. Выделялись большие торчащие уши и большой нос. На первых порах я не придал значение нашей встрече. Направил всю группу в оду из рот, попросил командира роты проследить за поведением новоприбывших. Но с каждым днем росли мои симпатии к этому незаметному партизану. Партизаны с которыми он ходил на задания, не могли им нахвалиться. Он оказался смелым и грамотным бойцом.

В лес прибыл командующий обводом "Метэк". Были получены инструкции главного штаба ГЛ, которые указывали основные направления партизанской борьбы в летний период. Они сводились к следующему:

1). Диверсионная борьба на железных и шоссейных дорогах. Держать под контролем ж/дороги Варшава-Брест, Люблин-Ковель.

2). Борьба за хлеб. В связи с приближением жнив, не дать возможности оккупантам вывезти из Польшы ни одного центнера хлеба и других с/х продуктов.

В целях выполнения этих указаний центра нами были разработаны и разосланы по округам соответствующие задания всем партизанским отрядам ГЛ нашего обвода. Была разгромлена ж/д станция Сибибор-Люблин, были пущены под откос один за другим два воинских эшелона фашистов с военной техникой. С особой активностью разгорелась борьба за хлеб. Правда, оккупанты тоже готовились к жнивам - во всех немецких имениях были созданы специальные охранные посты.

В имении Пеху уничтожены скирды с хлебом, уничтожены документы на сбор хлеба с населения. Уничтожили молокопункт в Калачах. Еще раз обстреляли жандармерию в Кривовербке, где были ранены два командира, офицер и младший командир. Уничтожались молотилки и другие уборочные машины. Почти во всех немецких имениях нашего района, в результате действий партизан были уничтожены урожай 1943 года и орудия уборки. В селах Гелинин, Пшисвола, Пехи, Редзинец, Антополь, Стульно, Любно, Турно, Любень, Любичин, Калинка и др.. Одновременно палили мосты, большие и малые. В калачах, Волосковоли, Щекарновым и др.. В Брусах были разбиты охранные отряды оккупантов. Драбик со своей группой уничтожили охранников на ж/д. Другая группа разбила лесозавод в Погуланке - охрана была уничтожена, частично перешла на сторону партизан.

Успешная активность партизан на северной части Люблинщины вынудило оккупантов организовать новую карательную экспедицию против партизан в Парчевском лесу. На этот раз мы были в курсе замысла врага. До начала операции врага, все партизаны оставили лес. Карателям пришлось прогуляться в пустом лесу без никаких результатов. В то время, когда каратели прочесывали лес, партизаны громили жандармские гарнизоны, линии телефонной и телеграфной связи, пускали под откос воинские эшелоны. Палили урожай 1943 года. Болеслав Дрробик со своей группой уничтожил возле села Бабянки подразделении связистов. Помимо винтовок в бою добыт ручной пулеметов последние дни августа 1943 года партизанская борьба против оккупантов разгорелась с особой силой. Только 27 августа партизанские боевые группы уничтожили телефонную связь между селами Дамбова, Клода и Игнакия, спалили мост в Зелове и уничтожили телефонную связь в селе Мосты. Разогнали охранный пункт полиции в Адамполе, уничтожили (спалили) мост между селами Кривоверба и Липовкой, уничтожена телефонная связь между г. Любартовым и Преписувкой.

Каждую ночь с северной части Люблинщины были видны пожары горящего хлеба, мостов и немецких имений. Горела сама земля под оккупантами. Казалось, никакая сила не сможет остановить эту активизировавшую партизанскую борьбу. "Беда" ворвалась к нам не оттуда,. от куда мы ее ждали. В первых числах сентября 1943 года из-за Буга на нашу территорию прибыл батальон советских партизан. На польской территории они пробыли несколько дней и снова ушли за реку Буг. С ним ушло наших партизан более 400 человек, которые активно боролись с оккупантами в отрядах ГЛ. Хорошо налаженный ритм борьбы сразу же нарушился. Утихли диверсии на железных и шоссейных дорогах, прекратились налеты на оккупантские учреждения и имения.

Основная масса партизан ушла за Буг из отряда им. Чкалова, которым командовал Колосов. Этот отряд действовал в Любартовском районе. Некоторая часть людей ушла и из отряда им. А.Мицкевича. Причины ухода советских людей с польской территории, на мой взгляд две:

1. Оторванность от своей Родины, что угнетающее действовало на наших людей.

2. Плохое вооружение и недостаток боеприпасов и взрывчатки.

С какой завистью смотрели наши партизаны на пришельцев из-за Буга, вооруженных автоматическим оружием, винтовками с оптическим приспособлением, с достаточным количеством боеприпасов к оружию и минами. Мне не раз приходилось слышать слова партизан о том, что было бы достаточно оружия и связи с Большой Землей, а бить фашистов везде можно.

После некоторой перегруппировки и пополнения отряда польскими товарищами из местных гарнизонов, отряд снова активизировал борьбу с оккупантами. В первых числах сентября 1943 года диверсионная группа Щенского возле ж/д станции Вжезницы пустила под откос воинский эшелон врага. Убито 10 и тяжело ранено 30 немцев. Другая группа уничтожила кирпичный завод в Антополе. Были соженны скирды хлеба в имении Мосты. За несколько дней были спалены мосты в трех местах р. Вепш (Хлдевиски, Серниками, Циханкеми). Одновременно под Хлевисками был пущен под откос воинский эшелон.

С группой партизан попалил скирды хлеба в Угненеи Маргонзацине, были ранены два полицая. Группа "Чуваша" разбила в селе Калач молочный пункт и попалила скирды хлеба в имении Калач.

Вернусь на несколько месяцев назад.

Где-то в конце 1942 года ко мне в отряд прибыла небольшая группа

военнопленных под командование Королева Александра Михайловича, 1914 или 1915 года рождения, родился где-то на Волге. Сражался в боях под Москвой, где и попал в плен в 1941 году. Находился в концлагере Либауам - Германия. Из концлагеря бежал с группой товарищей в середине 1942 года. После небольшой проверки эту группу зачислили партизанами в 1-ю роту Колубелова. Сам Королев попросил меня направить его в группу разведчиков. Его просьбу удовлетворил и не жалел об этом. Сам Королев оказался чудесным разведчиком, смелым и находчивым партизаном. Своим бесстрашием и сердечным товарищеским отношением к партизанам он скоро завоевал к себе всеобщее признание, любовь и уважение всего отряда. Вскоре он был назначен командиром взвода в 1-ю роту. За свою партизанскую бытность он много сделал хороших дел для отряда. Саша был любимцем всего отряда. Мне казалось, что каждый член нашего отряда считал его своим самым близким другом. Сам Александр, как человек, выглядел очень элегантно и представительно. Каким-то ему одному известным способом всегда одежду и обувь содержал всегда чистыми, был выбрит и подтянут. Он среднего роста, полнотел, но не толстый, лицо полное, немного продолговатое, волосы русые, волнистые. Красив той мужской мужественностью, которую так любят наши русские, да не только русские, девушки. Саша, по всей видимости, всю свою взрослую жизнь занимался спортом, обладал огромной физической силой. В своих воспоминаниях мне еще не раз прийдется вспоминать Королева и его партизанские подвиги.

Теперь вернусь к дальнейшим воспоминаниям о наших партизанских буднях.

Как уже упоминал ранее, в г.Любартов в фашистском госпитале медсестрой работала связная нашего округа Ирена Томасик (псевдоним Ирка"). Где-то в июле или августе месяце 1943 года она была арестована гестаповцами. После долгих пыток и издевательств, была расстреляна. Для командования II округа ГЛ это была большая утрата. "Ирка" была предана нашему делу и активно нам помогала. Мы заинтересовались ее окружением в госпитале с целью узнать, кто ее мог выдать гестаповцам. В результате разведывательных данных наших товарищей в Любартове и Люблине было установлено, что Ирену выдал гестаповцам начальник госпиталя доктор Константин Бурко-Хоцик, ярый украинский националист, резидент гестапо. При более близком знакомстве с его "деятельностью" установлены были также факты, о которых мы и не догадывались. Оказывается руками гестапо он многих наших товарищей отправлял на тот свет. Командование обводу приняло решение уничтожить этого ярого фашиста и украинского националиста. Операция про ликвидации Константина Бурко была поручена группе польских товарищей во главе с Ричардом Постовичем. В группу вошли партизаны Стах Гаюсь и Юзеф Грузчик (фамилию четвертого не помню). Операция была задумана с таким расчетом, чтобы доставить доктора Бурко живым в лес, но непредвиденная случайность помешала осуществить этот замысел и Бурко был застрелен партизанами на улице г. Любартова. Произошла эта операция 1 сентября 1943 года.

Оккупационные власти и украинские националисты устроили пышные похороны своему приспешнику. На похороны приезжали даже представители из дивизии СС "Галичина". Вообще-то мы с предателями не панькались. Как только удавалось разоблачить, старались быстрее уничтожить, зная, что предатель страшнее и опаснее открытого врага.

В начале сентября 1943 года в Парчевские леса прибыл командующий обводом товарищ Мечислав Мочар, уставший, обессиленный, он ходил с группой партизан в район Радзиня. По прибытии сообщил о намечающемся днями совещании руководящих работников ППР, командиров округов и отрядов ГЛ обоих обводов - нашего Северного и Южного. Такое совещание у нас созывалось впервые, когда весь подпольный руководящий аппарат и видные руководители и командиры отрядов ГЛ собирались в одном месте.

И вот к нам в Парчевский лес начали прибывать товарищи со всех концов Люблинской области. Кто как: одни тайными лесными партизанскими тропами, другие - поездом, с фальшивыми документами, третьи на лошадях. На совещание прибыли: представитель ЦК ППР Хиляри Хелховский (псевдоним - Ян Другий), Ян Славинский - секретарь Люблинского областного комитета ППР. Члены II Люблинского Обводу ГЛ тт. Корчинский, Шот Станислав, Ян Выдерковский, Казимир Сидор, Вацлав Чижевский, Тадеуш Шиманский, Ян Голод. Вместе с членами Обводу и округов к нам прибыли тт. Ян Взвитек, Альбин Шимула, Александр Шиманский, Эдвард Грючевский, Болеслав Ковальский, Ян Скала и другие.

На рассмотрение объединенного совещания ставились такие вопросы:

1. Реорганизация округов ГЛ.

2. Преобразование отрядов ГЛ в батальоны ГЛ.

3. Организационные вопросы.

4. Вооружение.

Совещание открыл командующий II Люблинским Обводом ГЛ майор Мечислав Мочар (псевдоним "Метек").

- Несмотря на то, что за последние несколько месяцев с нашего района ушло более 1500 человек наших советских товарищей, которые боролись в рядах ГЛ против оккупантов, борьба разрастается и приобретает общенародный характер, - сказал т.Мочар в своем вступительном слове.

- От нас ушли советские товарищи за Буг, в Белорусские и украинские партизанские отряды. В наших отрядах Армии Людовой их место заняли наши польские товарищи. Борьба против фашистский оккупантов приобретает общенародный характер. Почти что в каждом населенном пункте нашей области мы имеем свои местные гарнизоны Армии Людовой, которые по нашему сигналу готовы выступить с нашими действующими отрядами. Осуществлять эффективное руководство народной борьбой становится все труднее. Необходимо коренным образом перестроить руководство все нарастающей борьбой польского народа за свое освобождение.

Далее "Метек" сказал, что существующие два округа нашего обвода не могут обеспечить должного руководства все нарастающей борьбой польского народа с фашистскими оккупантами, поэтому рекомендуется помимо существующих 4-го и 5-го округов, создать третий округ - 6-й, который бы охватывал весь район подлесья - Западные и северо-западные районы Люблинской области (мы его называли Седлецкий округ).

Члены командования Люблинского обвода поддержали предложение т.Мочара. Таким образом вся Люблинская область была поделена на три округа ГЛ.

Что касается реорганизации партизанских отрядов ГЛ в батальоны ГЛ, то по этому вопросу долгих дискуссий тоже не было. На базе нашего отряда должны быть созданы два батальона: 1-й батальон под командованием Яна Голода - "Кирпичного", комиссар Яков Письменный и 5-й батальон под командованием Ильи Колубелова и комиссара Владимира Ремизова и начальника штаба Владимира Гречишева. Исключительно из польских товарищей был организован 6-й батальон под командованием Яна Дадуца. 2-й батальон так и не был создан, который должен был быть создан на базе отряда им.Чкалова, а командир отряда Николай Колосов нашему приказу не подчинился, он даже на совещание командиров не явился, передал через наших связных, что не признает никакого командования обводу и будет действовать самостоятельно.

Такое заявление Колосова нас конечно огорчило, но ничего не поделаешь, на наши старания и стремления придать нашей всей борьбе более организованный характер он не откликнулся. Была организована спецгруппа под командованием Николая Мелюха. Эта группа подчинялась непосредственно командованию Обвода. Батальоны 3-й и 4-й были организованы из партизанских отрядов 5-го округа южных районов Люблинской области. Каждому батальону, согласно приказа командования Обвода, были назначены роайоны их действий и поставлены конкретные задачи по борьбе с оккупантами. Согласно нашего приказа наши мелкие неорганизованные группы, а такие еще были, должны были присоединиться к батальону, который действовал в данной местности или покинуть территорию Польшы. Произошли изменения в командовании нашего 4-го округа. Казимир Сидор был переведен на должность начальника разведки в штаб Обвода, точнее заместителя командующего Обводом по разведке. Командиром 4-го округа был назначен Юзеф Шиманек, псевдоним "Похронт", начальником штаба был назначен Казимир Ткачик - "Казик", секретарем ППР округа - Болеслав Квятек ("Лех"). Этих товарищей я знал с 1942 года. Еще до возникновения партизанского движения в Польше они под руководством Казимира Сидора искали пути и способы борьбы с оккупантами, за новую народную Польшу, они были первыми членами "Боевой организации Людовой" - ее создателями, до конца преданные нашему общему делу борьбы с фашизмом.

При штабе округа была создана диверсионная группа под командованием

Болеслава Драбика>

О Болеславе Драбике необходимо сказать несколько слов. Сам он житель села Тесменица, которое находится на северо-западной окраине Парчевского леса. С появлением в Парчевский лесах первых партизанских групп наладил с ними связь. На первых порах вместе со своей женой Хеленой, оказывал партизанам необходимую помощь. С приходом в лес нашего отряда пришел к нам и включился в активную борьбу с фашистами. Жена его стала нашей связной. В декабре 1942 года был арестован Гестапо. Перенес все ужасы фашистских допросов, но не сознался в своей принадлежности к партизанам. За неимением улик, гестаповцы его не расстреляли, а отправили поездом на каторжные работы в Германию. Во время транспортировки, бежал с поезда и в конце мая 1943 года снова появился в нашем отряде. Жена его Хелена Драбик все время работала связной. В конце 1943 года в поезде по дороге из Варшавы была схвачена гестаповцами. После долгих мучений и издевательств была расстреляна. А сам Болеслав продолжал борьбу в партизанских отрядах ГЛ до освобождения Польшы Советской Армией.

Вернусь к нашему повествованию.

Все вопросы на совещании, которые мы должны были решить, мы реши-

ли. Остался последний, самый проблемный и неразрешенный - вопрос о вооружении людей, боеприпасов к вооружению и взрывчатке. Как уже упоминал раньше, в нашей области ушло много людей за Буг и унесли с собой оружие, которого и так было очень мало. Каждый день прибывали к нам люди, бежавшие из плена наши военнопленные и местные жители, которые горели желанием бороться с врагом с оружием в руках. А его-то как раз у нас и не было. Добытое в бою с врагом, что не всегда удавалось, было как капля в море. Мы нуждались в постоянном пополнении винтовками, автоматами и взрывчаткой. Такой базы пополнения оружием у нас не было. Главное командование тоже ничем не могло нам помочь. В конечном итоге было решено послать делегацию за Буг, для связи с советскими партизанскими соединениями для налаживания связи с Большой Землей - Главным штабом партизанского движения нашей страны.

Кого послать и когда, мы должны были решить с Мочаром. В заключении комиссар Обводу товарищ Шот потребовал обговорить вопрос об отношении наших батальонов и вообще Армии Людовой к другими войсковым формированиям - АК,НСЗ и БХ. Раньше упоминал как отряд эндеков (НСЗ) уничтожил 28 человек в Красницком районе на Юге Люблинщины. По этому вопросу выступил член ЦК ППР т.Хелковский, который сообщил, что этот вопрос рассматривался в ЦК ППР в Главном штабе ГЛ и принято специальное решение, которое вскоре получим. Через наши нелегальные печатные органы центральное руководство обратилось ко всем существующим в стране партиям и польскому народу с призывом не допускать братоубийственной войны, сплачивать все силы для единой цели - борьбы с общим врагом - оккупантом.

К этому времени мы уже имели некоторые контакты с рядовыми аковцами, а более тесные контакты были у нас с БХ. Все они гневно осуждали НСЗ и после этих событий даже АК начали отмежевываться от НСЗ.

В наших местах самые реакционные профашистские группы находились в Радзинском районе, поэтому мы строго предупредили командиров и всех партизан избегать встречи с этими отрядами.

В эти дни в Парчевском лесу много находилось наших местных товарищей из сел и местечек всей северной части Люблинской области. Они являлись нашим активом на местах. Командный состав Обводу и 4-го округа формировали и уточняли свои силы в местных гарнизонах. Назначали командиров гарнизонов и районов. Партийные руководители тов.Хелховский, Шот и Ян Славинский занимались своими партийными делами. Принимали донесения о численности членов ППР в селах, принимали в члены партии новых товарищей из числа находящихся в отряде, уточняли пароли и каналы связи. А больше всего проводили беседы с партизанами, рассказывали о положении на фронтах, р больших победах Красной Армии над гитлеровцами на восточном фронте. Хорошими новостями нас не часто баловали, поэтому все партизаны с пристальным вниманием и интересом слушали рассказчиков. Правда, за последние месяцы к нам стали проникать разведка из-за Буга советских партизан, да тов. Голод, возвратившийся недавно от туда много хорошего и радостного рассказал нам о положении на фронтах, так что мы были в курсе происходящих в мире событии.

На протяжении всего периода, пока в лесу находились наши гости, боевая жизнь отряда шла своим чередом. Боевые операции не прекращались. Каждую ночь выходили наши группы на задания и делали свое дело.

Где-то 4-го или 5-го сентября наша диверсионная группа под командованием Николая Мелюха и Владимира Гречишева пустили под откос немецкий эшелон лошадьми на линии ж/д Луков-Любдин, недалеко от станции Парчев. В результате крушения эшелона движение на ж/д было приостановлено более суток, погибло много лошадей, 5 человек противника и 7 человек было ранено.

11-15 сентября Ян Голод, уже как командир батальона, со своими людьми в бою под Каплюносами и Загайками из засады уничтожили 11 жандармов. Трофеи составили 8 автоматов, 2 пистолета и 21 гранаты. Каждую ночь, а то и днем наши боевые группы давали знать о себе оккупантам, нанося удары по врагу то одном, то в другом месте.

Польская реакция (НСЗ) старалась вредить нам любыми способами. В августе в Красницком районе убили наших 28 человек, о которых я уже упоминал. В эти дни решили тоже преподнести нам "сюрприз". Как раз в дни, когда в лесу находилось все командование и представитель ЦК ППР, к нам в лес пришла женщина из Радзинского района и заявила, что ее изнасиловал и избил Болеслав Драбик. Такое сообщение нас не обрадовало, особенно моих польских товарищей. Не разобравшись в сути дела, решили Драбика судить. Немедленно был собран состав суда, который приступил к разбирательству дела. Мне тоже было предложено участвовать в этом деле, но я отказался, мотивируя тем, что Болек польский подданный и судить его должны поляки. Суд разбирался не долго. Кроме случая изнасилования ему было предъявлено более страшное обвинение: его винили в предательстве. Будто бы по его вине были арестованы и расстреляны гестапо родные Казимира Сидора. Приговор был краток и беспощаден. За предательство и бандитизм - расстрелять. Приговор привести в исполнение немедленно. Вся эта шумиха, поднятая вокруг Драбика казалась подозрительной, и когда мне, не помню кто из партизан, сообщил, что его сейчас будут расстреливать, решил вмешаться. Попросил командующего Мочара отложить расстрел, мотивируя тем, что необходимо более подробнее разобраться в его проступках. Расстрелять его мы всегда успеем.

Необходимо установить факт изнасилования. Мне казалось, 35-летняя вдова за большую трагедию не почитала бы, если бы и случилось что-то подобное. Обвинение его в предательстве еще более непонятно. Драбик с мая месяца находился в отряде после побега с поезда и до сих пор его никто не обвинял в предательстве и вдруг сегодня сразу он оказался предателем. Кто может доказать, что родных Сидора выдал фашистам именно он, а не кто-либо другой. Я видел Мочеру затея с расстрелом тоже не по душе. Не знаю, о чем "Метек" говорил с судьями, но минут через 40 они все пришли ко мне, все напряженно суровые, с воинственным намерением отстаивать свои права до конца. Рассказал свои сомнения по поводу их решения и попросил отложить приведение приговора до уточнения фактов обвинения, предъявленных Драбику. Кто-то из них упрекнул меня, что я защищаю бандита и предателя. Такой упрек немного покоробил мое самолюбие, так как он был ничем не обоснован, о чем им и сказал. Да они все сами прекрасно знали: к бандитам и предателям я был беспощаден. В заключение нашего не особо дружественного разговора сказал, что Драбик партизан моего отряда и пока я точно не буду знать о его предательстве и бандитизме, он расстрелян не будет.

Дата добавления: 2015-07-08