На польской земле 10 страница

Укладывался уже спать возле костра на хвойных перинах, когда подскочил Анатолий.

- Федор, разреши съездить в Любичено, говорят, опять появляются гитлеровские гарнизоны. Нужно разведать, обратился он ко мне.

- Ложись, Толя, спать, не нужно сегодня никуда ехать, если будет какая опасность, нам сообщат связные.

Начал мне доказывать необходимость своей поездки. Видел, что он, выпивши, и потому запретил отлучаться из расположения отряда.

Ночь прошла спокойно, никаких происшествий. 14 января день был тоже тихий, шел небольшой снег. После обеда, часа в 4 дня к нам пришел связной из Орехово Василий Ткачук. Поздоровались, спросил - все ли наши люди на месте. Ответил, что на сегодня никаких операций, все люди на месте. Тогда Вася сообщил нам страшную весть: в селе Любечен сегодня убиты два партизана, даже не убиты, а замучены. Когда он сказал об этом, у меня все похолодело внутри. Вспомнил ночной разговор с Анатолием Степаненко. Приказал разыскать его и привести ко мне. Но какой-то подсознательный голос подсказывал мне - не ищи, его уже нет. Анатолия и его товарища Ивана Липовского из Новосибирска в расположении отряда не было. С ротой Колубелова вышли в село Любичено. Люди нам указали место трагических событий. Во дворе, привязанные к столбам и замороженные во льду, стояли Анатолий Степаненко и Иван Липский. Из рассказа солтыса мы узнали, что в село, они прибыли под утро. Остановились у одного фольксдойча. Пока хозяин разговаривал и угощал партизан, жена его, такая же фашистская сволочь, как и он сам, пошла и позвонила жандармам в Сосновицы и Парчев. Жандармы не заставили себя ждать. Бой был чересчур не равным. Оба были взяты фашистами живыми, а потом уже их умертвили. Привязанных их избывали и обливали холодной водой, пока они не превратились в ледяшки. Так погиб мой помощник, командир 2-й роты лейтенант Анатолий Степанович Степаненко, 1922 г. рождения, родом из местечка Червоное, Житомирской области, Бердичевского района. Анатолий начал войну 24 июня 1941 года. Их артиллерийское подразделение 45 мм. пушек на конной тяге в районе Бобруйска окружили фашистские танки. Материальная часть была уничтожена, прислуга перебита, а оставшихся в живых, в числе которых был Анатолий, плененны. Но молодой лейтенант - артиллерист не смирился с участью пленника. Искал возможность бежать. В августе месяце 1941 года с большой группой военнопленных он бежал с концлагеря, что находился около Белой Подляски в Польше. При первой возможности он присоеденился к нашей группе и был одним из самых активных участников всех операций, которые проводились отрядом. Анатолий был неплохим организатором, грамотным и смелым командиром. Фашистские варвары оборвали жизнь Анатолия, но за короткую партизанскую борьбу он успел завоевать авторитет, уважение и признательность всех партизан. Образ смелого светловолосого Толи Степаненко мы на долго сохраним в своих сердцах. Похоронили Анатолия и его товарища Ваню Липовского там же, в с.Любичено с помощью местного населения.

В отряде Анатолия любили и уважали не только как офицера, а и просто как человека за его веселый, открытый нрав. Он никогда не приспосабливался к партизанам, не стоял над ними обособленно. Он просто жил одной с ними жизнью, делил вместе с ними все невзгоды и тяготы партизанской жизни, не искал для себя привилегий как командир. В трагические моменты боев врагом он был всегда там, где опаснее. Смерть Анатолия как-то угнетающе подействовала на партизан, особенно второй роты, которой он командовал.

Произвели некоторые перестановки в командном составе, командиром 2-й роты был назначен Давид Чванидзе, командиром кавказской роты - Михаил..., осетин, политруком роты - Андрей..., моим помощником по разведке был "Николай Чуваш", командиром взвода разведки был назначен Николай Мелюх, псевдоним "Колька поляк". Плохо обстояло дело с комиссаром отряда. Комиссар был, но мало мы его видели в отряде. Ян Голод все больше и больше отдавался партийной работе, большую часть времени находился среди местного населения, в отряде появлялся редко. Партизаны начали отвыкать от него. Каждому понятно было, что "Кирпичный", или как в последнее время называли его партизаны "Политик" делал огромное нужное дело, но отряд без комиссара тоже быть не должен. Такой вопрос я сам решать не мог, хотя был и членом штаба обвода ГЛ.

Необходимо кратко прояснить также названия как обвод, секрет в нашем понимании.

Главное командование Гвардии Людовой и ЦК ППР всю территорию Польши поделили на обводы - что-то подобное военным округам. Варшавская область,(точно не помню, может только г.Варшава) был Варшавский обвод N1. Наша Люблинская область значилась обводом N2, так и назывался Люблинский обвод N2. В каждом обводе территория делилась на округа. Наш обвод делился на три округа: северная часть Люблинской области округ N4, нижняя ее часть округ N5 и Седлецкий округ N6. Мы находились на территории округа N4, которым командовал т. Домбэк Павел.

Поэтому вопрос упорядочения должности комиссара отряда должен был решаться если не в штабе обвода, то в штабе округа, вернее командующим округа - обязательно.

Обстановка снова накалилась, враг готовился к новым боям с партизанами: в борьбе с нами применял самые коварные методы.

Где-то 16-17 января 1943 года наш новый командир взвода разведки т. Мелюк ушел с группой разведчиков в свое родное село Ямы. Верные нам люди встретили Николая тревожным сообщением. Оказывается, в их селе разгуливает группа "наших" партизан, пьянствуют и грабят. Все это делалось под маркой партизан отряда им. А.Мицкевича. Николаю ненужно было долго думать, чтобы догадаться, какие это партизаны. При стычке с этой пьяной братвой, два "партизана" были убиты, остальных обезоруженных привели в лес. На допросе "партизаны" не запирались, рассказали кто они и откуда. Нам уже приходилось встречаться с подобными бандитами. В Лукове из изменников родины были сформированные всякие вспомогательные легионы. Более ярых врагов наше Родины вербуют в свои сети гестапо. Соответственно обрабатывают их и пускают на "работу" в партизанские районы. Для нас этот враг куда страшнее, чем эсэсовцы в открытом бою.

Ликвидацию изменников и агентов гестапо мы старались проводить как больше гласнее. Наши политработники, местные коммунисты доводили до ведома и сознания местного населения, что то за "партизаны", кем они посланы и с какой целью.

От них мы узнали, что на наши леса снова готовится большая карательная экспедиция войск СС, жандармерии, полиции и вспомогательных легионов. Теперь враг принял новую тактику борьбы с партизанами: снаряжался большой карательный отряд, преимущественно из наших продажных сволочей с немецкими командирами и местными проводниками. Шли в лес по следам, старались обнаружить стоянку партизан, окружить и уничтожить. При обнаружении партизан, немедленно оповещались другие карательные отряды, которые сразу прибывали к месту боя.

В 20-х числах января нам пришлось иметь дело с такими карательными отрядами. Рано утром партизаны готовили завтрак и вдруг, с запада и с севера на нас обрушился шквал автоматно-пулеметного огня. Среди партизан возникло замешательство, которое в любую минуту могло перерасти в панику. Грозная команда "Ложись!" привела партизан в чувство. Наскоро заняв оборону, ждал дальнейших действий карателей. Через несколько минут по нас стреляли со всех сторон. Мы были окружены эсэсовцами.

Над отрядом нависла опасность быть полностью уничтоженными. Нужно было что-то предпринимать немедленно, каждая минута промедления приближает нашу смерть. В отряде восстановился порядок, ждали команды командира. А командир в ту минуту, если честно говорить, сам подрастерялся и не знал, что делать.

В голове роились мысли, обгоняя одна другую "принимай какое-то решение", "стоит карателям создать еще одну линию окружения и ты погиб, с двойного окружения не пробиться". Решил пробыть кольцо окружения на северо-запад, т.е. в том направлении, откуда начали нас обстреливать эсэсовцы. Оттянул роту Давида назад и приказал открыть огонь по противнику, наступающему с юго-востока. Остальные сосредоточились на участке в 50-100 метров фронтом на северо-запад и стали ждать. На южном участке или вернее у нас в тылу каратели усилили огонь, зато перед нами огонь прекратился. По всей видимости, думая, что мы пошли на юго-восток. Через несколько минут впереди нас послышалась немецкая команда "Вперед". Каратели приближались. Из-за сосны мне было видно: шли в полный рост, все в белых масхалатах. Стоял и считал секунды: все... еще пару метров и - пора. Последовал выстрел из ракетницы и в тот же миг - залп по врагу и команда "Вперед!". Грозное "Ура!" потрясло лес. Отряд пошел на порыв. Несколько залпов по флангам врага и отряд вырвался из кольца - люди вне опасности. Но радость была преждевременной. Рота Давида не успела выйти вслед за нами. Вокруг нее вражеское кольцо замкнулось.

Выручать их было немедленно. Выслал круговые дозоры, первая рота Колубелова беспокоила противника. Михаил с ротой кавказцев, с ними Испанец пошли в обход, приближаясь к месту, где вела бой партизанская рота Давида. Приблизиться не удалось, каратели обстреляли наш правый фланг. Здесь в бой вступила разведка Мелюка, а мы продвинулись еще дальше в тыл южной группы карателей. Мелюк и Колубелов, отвлекая карателей, дали нам возможность с ротой кавказцев подойти незамечеными в тыл немцев непосредственно наступающих на Давида. Наш удар для них был неожиданным. С криком "Ура!" мы бросились на эсманов, через несколько минут послышались разрывы гранат и крики "Ура" окруженной роты. Кольцо окружения было разорвано, партизаны поспешно отходили на север, стараясь оторваться от фашистов пока они "прийдут в себя". Часа через два мы соединились с Колубеловым и Мелюком. На дворе наступили сумерки, мы отошли на восточную окраину леса и ждали темноты. Люди сильно устали, требовался хотя бы небольшой отдых.

Мы думали, что с наступлением темноты каратели уйдут из леса, но они не ушли, а преследовали нас по нашим следам. Когда дозор донес о появлении карателей на нашем следу, мы передвинулись на 1-2 километра по восточной опушке леса. При наступлении полной темноты, мы ушли из леса без шума, чтобы не быть обнаруженными. Сами держали направление на Ольховку, Замолодыче, Любень. Путь - в Адампольские леса или их еще называли Жуковские. Они образовывали почти единый массив.

На другой день разведчики принесли нам не особо порадовшую нас весть. Каратели преследуют нас по пятам. Все ближайшие села направляются карательными войсками. На утро нужно ждать прочесывание лессов. Не стали ждать карателей, с наступлением темноты ушли на север в Жуковский лес. Пробыли день, ночью снова ушли на северо-запад в район Дембов, Погорелец, Голешев - там не особо большие леса, но почти непроходимые, болотистые. Есть такие места, что и в 20-25 градусов не замерзают. Страшная глушь. Туда вряд ли пойдут каратели. Прогноз оказался правильным: каратели кругом шатались, а в этих местах не появлялись. В этих районах у нас было много знакомых и верных ладей. О всяком продвижении эсэсовцев мы знали подробно. В этих местах пробыли дня два. Волна карателей переместилась далее на север, в Бело-Подлясский район. Мы тоже перешли в район села Головно кол. Конюки. Испанец и Мелюк с группой разведчиков ушли в район Парчевских лесов для уточнения обстановки. Здесь к нам прибыл наш неуловимый комиссар Ян Голод. На другой день прибыл посыльный от "Юзека Испанца", который сообщал - карателей в лесу нет. Просил быстрее возвращаться в Парчевский лес, нужно разобраться, что тут делается. Спрашивал посыльного, что там делается, но он ничего не знал. На следующую ночь мы поспешили в Парчевский лес. Юзеф нас встретил печальными новостями.

19 яваря 1943 года в Люблене гестапо арестовало одного из лидеров Гвардии Людовой, командующего 4-м северным округом Любленщины т. Павла Дембека. Командовоние 2-го обвода ГЛ. в лице Дембека потеряло одного из активнейших организаторов отрядов ГЛ в Любартовском районе Люблинской области. Дембек после длительных допросов и пыток был водворен в концентрационный лагерь "Майданек", который находился на юго-восточной окраине г. Люблина. На самого Казимира Сидора и его семью снова обрушилось страшное горе. 27 января 1943 года были арестованы меньший брат Казимира Алексадр и муж старшей сестры Казика Марии Франтиишек Маркевич и многие другие. Вот описывает эти события сам Казимир Сидор.

Когда было написано донесение Зигмантове-Войтовичу по поводу нашего совещания и последних боев, с разрешения партийной организации выехал на несколько дней в Соколовский район, чтобы наладить связь и формировать отряд ГЛ. Остановиться должен у знакомого КПП-совца. В Рудке остался на один день, что бы уладить дело Кублинского, который без нашего разрешения вернулся в деревню, сидел в кустах под Козерским отрядом и ждал, пока мы с ним свяжемся. К нему пошли вместе с Шиманским. Данного поручения в Радзянском районе не выполнил. Оправдывался тем, что там его знают как коммуниста и следят, нет возможности вращаться среди людей. И при том плохо себя чувствует. Просил разрешение остаться в Рудце. Клялся, все силы отдать работе в организации лишь бы только на месте. Что было делать? Махнул рукой и согласился. Видели, что с него ничего уже не будет. Пусть едет в Рудце.

На ночь заехал в Осторов. Отвозил меня наймолодший брат Олек, восемнадцатилетний молодой человек, преданный член ГЛ. Разговор с Олеком не клеился. Было мне смутно и тяжело без определенной причины. Олек был тоже в таком настроении. Когда приехали до Ванды, сидел с нами некоторое время, не отозвался к нам ни одним словом.

- Плохо себя чувствуешь, - спросил встревоженным голосом.

- Нет, как так, - буркнул безразлично. Через несколько минут попрощался с нами. С улицы был слышен звон со мной. Откуда-то появилось предчувствие, что виделись с ним последний раз. Оставил у Ванды сообщение, а сам ранним поездом уехал в Луков. Когда сходили с поезда, встретила меня неожиданная неприятность. Задумавшись, вышел на перрон, оказалось, что вокзал окружен жандармерией. При выходе проверяли всех приехавших. Податься не было куда. Был без багажа, но в кармане были бумаги, пистолет и граната. Пошел к киоску и купил немецкую газету, замысленный, с подмятой к лицу газетой подошел к жандармам. Пропустили, не задержали. То было исключительное счастье. Спасла меня немецкая газета. В ту ночь не мог уехать, облав на вокзале продолжалась.... Выехали во втором часу ночи... Не знал местности и дороги к моим знакомым. Послушал совета дорожного знакомого и пошел ночевать к его брату.... На другой день добрался до Зенбкова, в котором жил мой знакомы Гродак, старый член КПП. Гродак был рад моему прибытию.... На притяжении нескольких дней обошли всех его знакомых, привлекая их подпольной работе. Все шло, как по написанному. Командиром вновь организованного отряда ГЛ. был назначен Зжек Яблинский, старый член КСМП....

Домой возвращался удовлетворенным тем, что Войтовичу смогу доложить о новых наших связях. По дороге с вокзала задержался в Кеслеховицах в Стефы Липувны-члена нашей организации. В ее доме часто задерживался, когда куда-либо выезжал. На другой день еще заметно разбудил меня скрип саней, выезжавших во двор. Через минуту быстро вбежала в комнату моя мать.

- Казик! Олька забрали, - обратилась ко мне с плачем. Лицо изменилось, постарело, заострилось, с невысказанной болью в глазах, которую знает только мать, когда теряет наименьшего сына. Быстро мчались домой. С рассказа матери, прерывавшемся плачем, представил себе, как все получилось.

Четырех гвардейцев откомандировали для похорон товарищей, погибших в последних боях в Парчевских лесах. Когда возвращались обратно, встретили по дороге 200 вооруженных людей, одетых в гражданскую одежду. Разговаривали по-польски и по-русски. Уверяли, что они вновь созданный партизанский отряд, который состоит из русских военнопленных и местного населения. Просили наших ребят связать с другими партизанами. Наши, не подозревали никакого подвоха, ответили, что отряд сейчас где-то под Бугом и связаться с ними нет возможности, могут связать их с местной организацией в Рудке, и привели их к члену нашей организации Венахавичу, который познакомил их с другими. Прибывшие окружили село и арестовали всех наших членов организации. Чтобы не было подозрения, говорили, что пойдут в лес в действующий отряд. Обман обнаружен был только тогда, когда кто-то из местных жителей узнал в прибывших двух белогвардейцев. Рассчитывать на какое-то сопротивление было поздно, и к тому же не лучшие товарищи организации были арестованы. В моем доме, кроме Александра арестовали Франтишека Маркевича, мужа моей старшей сестры Марии, еще Владка и Эндка-брата Ванды, Вцлава и Антонено Ванаясвичева, молодого парня Тадеуша Гонскровского и Дереша. По дороге домой не мог узнать, куда увезли арестованных. В деревнях нам везде говорили одно, что в нашем районе концентрируются большие немецкие подразделения. Ситуация была действительно трагическая, связаться с нашим отрядом не было возможности. К тому же немцы закрыли все дороги и издали приказ - местные жители не имели права отлучаться их своих сел. За нарушение расстрел на месте. Надеялись одним ударом уничтожить подпольную организацию в этом районе. Перед их прибытием нашим парни с местных гарнизонных отрядов, боясь ареста, пошли в лес. Не знал, где они находятся. Мать на протяжении одной ночи вся поседела. Несмотря на столько несчастья, которые обрушились на ее голову за время войны, держалась бодро. Хотя и не состояла членом наше организации, все равно принимала участие в нашей работе и совещаниях, которые проходили в нашем доме. Во время облав, когда мужчинам ходить по дорогам было нельзя, по собственной инициативе приносила нам лекарства, оружие, нелегальную литературу. Арест наймолодшего сына сломал ее полностью.

В доме было пусто и холодно, ветер выл в открытые кругом двери. Марыся бегала беспорядная по селу, не зная с чего начать. Около одиннадцати приехал Шиманек с известием, что арестованных привезли в Сосновку, где во дворе стоял штаб дивизии, которая проводила карательные операции в этом районе. Мать сразу же поехала в Сосновицы. Шиманска просила следить за мной, чтобы я не наделал глупостей. В порыве страшного горя хотел поехать в штаб и всю вину взять на себя, чтобы вызволить арестованных.

- Не делай этого, - кричал Юзек, - тебя арестуют, а тех не выпустят.

В горячке планировали освобождение арестованных. Но все планы были нереальны. Фактически остались только в двоим. Связаться с отрядом, для это нужно время не менее одних суток. А делать что-то нужно было немедленно, до следующего дня ждать может быть будет поздно.

Мать сообщила, что арестованные сидят, замкнутые и их сторожат СС-цы. Немецких войск в Сосновице около тысячи человек. Хочу подкупить охрану, но ничего не выходит.

Шиманек отвез меня в Глембово. Наступила ночь. Юзеф оставил меня в Глембовских, попросил, чтобы меня никуда не пускали, а сам поехал опять в Рудку... Под утро возвратился. Оказывается в течении ночи немцы приходили три раза к нам в дом. Пулями продырявили стены дома, вынесли солому из клуни, раскидали стог сена, наверное, искали меня. Боялись зайти в дом, сначала обстреляли его с пулеметов.

Шиманенк по прибытию в Рудку сразу вместе с Марысей поехали в Сосновицы. Возвратился после обеда...

- Все окончено. Расстреляли Олека, мать, Франка Маркевича и остальных.

Что-то зазвенело у меня под чашечкой, в ушах зашумело. Казалось мне, что лечу в какую-то глубокую боль без дна и конца.

Да, было от чего потерять сознание. На протяжении чуть более года потерять столько родных. Отец и брат умерли от тифа, заразились от военнопленных. Бандиты убили брата второго и наконец погибают мать, брат и зять. Правда мать не была арестована, на когда был расстрелян сын, она бросилась на тело сына, там ее и пристрелили СС-цы, - палачи в черных мундирах.

Были расстреляны товарищи по совместной борьбе: Беналевич Вацлав, Гансировский Тадеуш. Остальных арестованных отвезли в Люблин.

За самим Казимиром Сидором гитлеровцы организовали настоящую охоту, как за зверем. Плохое состояние здоровья, усилившееся после преследований гестапо - все это вынудило Сидора уйти на некоторое время в глубокое подполье и устраниться от работы. Он нуждался в такой кратковременной передышке, прийти в себя после пережитой трагедии, набраться сил для дальнейшей борьбы с оккупантами.

В начале февраля 1943 года мы получили радостную весть с Большой Земли о ликвидации большой вражеской группировки в районе Сталинграда. В лес пришло много местных товарищей, членов ГЛ. Прибыл мой непосредственный начальник - командующий Люблинским обводом N2 Михаил Войтович. Был организован митинг по случаю капитуляции 6-=й армии Паулюса в Сталинграде. Славинский, Войтович, Ян Голод рассказали о значении великой победы наших войск в этом районе. Говорили очень много, хорошо отзывались о нашей Красной Армии, о нашей стране, о нашем народе, о том огромном значении нашей победы для всего лагеря антигитлеровской коалиции. Партизаны в своих выступления требовали командиров, чтобы вели их на операции. Сталингроадская победа сильно подняла боевой дух и настроение партизан. Вечером 8 февраля наши гости покинули лес. Ушел с ними и Ян Голод.

Морозы пока держались крепкие, партизаны терпели из-за него большие хлопоты. Были даже обмороженные. Конечно, хорошо бы было на время морозов, разместиться в каком было глухом селе. Но мы на это пошли, хотя были и сторонники и теплых квартир. Согласиться на это нельзя было по нескольким причинам. Во-первых, стоило карателям узнать, что мы находимс в таком-то селе, село будет уничтожено вместе с его жителями. Во-вторых, к этому времени весь район, на всем Влодавскорм Полесье было сосредоточено большое количество эсэсовских карательных войск.

Генералом губернатором на территории Польшы доктором Гансом Франком на основании личного указания рейхсминистра СС и полиции Генриха Гимлера был дан приказ до наступления оттепели уничтожить "большевистские банды" в северных и южных районах Люблинской области. Поэтому, непосредственный исполнитель этого приказа, командующий войсками СС и полиции по Любдинской области бригаденфюрер Одиль Хлобеник, старался, как лучше выполнить этот приказ. Помимо войск СС, жандармерии и полиции, привлекалась и большое количество легиона изменников родины, всякого белогвардейского сброда и подразделения РОА - так называемой "Русской освободительной армии" предателя Власова. Войска не рассредоточились, а стояли большими гарнизонами: в местечках, на станциях и больших селах, расположенных вблизи Парчевских и Романовских лесов.

Используя печальный опыт предыдущих болев, Одель Хлобеник на этот раз был очень оперативным. Специальные пограничные отряды в 200-300 человек, преимущественно из РОА перекрывали всякие выходы из леса, где под видом партизан, а в большинстве своем натуральном виде терроризировали местное население. За свою доверчивость население платило жизнью. Как было в селе Рудка. Во все ближайшие села были посланы наши товарищи, в основном местные, со строгим указанием " не признавать никаких независимых партизан" в каком бы обличии они не были. Почти что во всех селах северной части Люблинской области, в частности в районе действия нашего партизанского отряда, знали многих партизан в лицо. Мы старались, если посылали своих людей в села, посылать тех, которых там хорошо знали. Об этом было сообщено всем нашим солтысам и гарнизонам ГЛ, организованных по деревням. после принятых мер прекратились случаи провокаций, уменьшились аресты наших людей. В связи с новой тактикой врага много было работы нашим товарищам, особенно Яну Голоду и его помощникам.

Гитлеровцы разработали план, одним из активных участников его разработки был доктор Ганс Франк - генерал-губернатор Польшы, который предусматривал выселение польского населения из некоторых районов Люблинщины и заселение этих мест немцами. Такая операция была проведена Глобеником в районе Залюйска. Местных жителей выселяли из их земель. Более здоровых из жителей направляли в Германию на каторжный труд, а большинство жителей направляли в концлагеря для физического уничтожения.

В это время начали появляться упорные слухи, что гитлеровцы готовят такую же акцию в наших районах: Пулавском, Любартовском, Радзинском и Влодавском.

Не знаю, были ли это ложные слухи или, может, что помешало фашистской администрации привести в жизнь эти планы, но в наших районах выселения не проводились.

Мы - партизаны и местные жители были готовы к таким действиям врага. В данном случае все население было едино в своих действиях - не давать фашистам их выселить. Наш один из активнейших связных Парчева. Шарапко регулярно сообщал нам, что гитлеровское командование готовит новую большую карательную экспедицию по уничтожению партизан в Парчевском лесу. Об этом нам сообщили из лесничества, где тоже были наши люди. Над нашим отрядом опять нависла большая опасность быть уничтоженными. Лучше всего перейти в другие леса и переждать, пока пройдет облава. Но близлежащие леса тоже были блокированы. Кругом каратели, в любом месте можно было напороться на карателей. Были уже случаи, когда партизаны попадали на засады СС-цев и несли потери.

Решили встретить противника в лесу и по ходу развития событий принимать соответствующие меры. Надеялись на свой опыт ведения боев в лесу. Хотя понимали, что враг нашей тактике боя будет стараться навязать свою тактику, а какая эта тактика буде мы пока не знали. Сообщения местных связных оказались достоверными. 20 февраля 1943 года лес был окружен войсками СС.

На 21 февраля наше место постоя находилось недалеко от гражданского лагеря "Базар". Рано утром мы настроили свой радиоприемник, хотели послушать Москву. Открывшаяся автоматно-пулеметная стрельба на северо-западе от "Базара" помешала нашим намерениям. Радистом у нас был Шлема из еврейского лагеря. Специалист он был неплохой, благодаря нему мы могли слушать регулярные сообщения из Москвы. Ему было вменено в обязанность - беречь радиоприемник, как зеницу ока. На этот раз, как толь началась стрельба, приказал находиться все время при штабе и беречь радио. Сам совместно с Юзиком и другими командирами принимал меры к отражению атаки карателей. "Испанцу" вместе с группой Хиля и разведчиками Мелюка приказал выдвинуться ближе к гражданскому лагерю, ответным огнем задержать эсесовцев и одновременно уточнять их силы. В тоже время послал усиленные группы во все концы для уточнения обстановки. Через некоторое время начали поступать тревожные сообщения: немцы, под покровом ночи, чего не делали они в прошлых боях, просочились в лес большими группами и наступали со всех сторон. Группе "Испанца", Мелюха не удалось выполнить поставленную задачу. Только начали приближаться к гражданскому лагерю, их втретила масса перепуганных людей. Стрельба СС-цев наделала паники в еврейском лагере, и они все обятые животным страхом, бросая все свое имущество, бросились к нам. Ни Юзик, ни Мелюх ничего не могли поделать с обезумевшей от страха и паники толпой. Вся эта, более тысячная толпа с криком и воем нахлынула на отряд. Не раз мне приходилось видеть люде в страхе и панике, но подобное видел впервый раз. Страшен и очень опасен человек в панике. Люди с искаженными лицами от страха, ни видя ничего перед собой, да и ничего не соображая, с криком отчаяния неслись вперед. Люди Хиля поддались общей панике, бросая оружие, бежали в общей толпе. Не приведи, боже, видеть что-либо подобное. Обстановка была катастрофической. Будь каратели чуть поближе, ничего бы от нас всех не осталось. Момент был критический. Нужно немедленно погасить панику или хотя бы разъединить отряд с обезумевшей толпой.

Приказал роте грузинов задержать толпу любой ценой. 1-й роте Колубелова и 2-й Давида вывести людей на северо-восток и занять круговую оборону. Разведку Мелюка усилил группой Ремезова, приказал выдвинуться в направлении "Базара" и выполнять ранее поставленную задачу. Вторую группу под командованием "Испанца" и Гречишева направил в направлении Охсжей для усиления нашего разведзаслона и отражения или хотя бы временного задержания атакующей цепи СС-цев.

Нужно было выиграть время, чтобы успокоить людей и ликвидировать панику. Минут через 40 с большим трудом Михаилу удалось успокоить обезумевших. К этому времени группа Ремезова и Мелюка вела бой с СС-цами на северо-западе, а группа Юзефа - со стороны Схожей. Особенно ожесточенный бой вела группа под командованием Ремезова, Мелюка. Упорядочив гражданскую толпу, нам удалось собрать группу Хиля, которой была поставлена задача - следить за порядком среди гражданского люда. Все они находились в нашем тылу. Оставшихся людей 1-й роты во главе с командиром роты Колубеловым направил на помощь Ремизову и Мелюку, которые еще сдерживали беспрерывно атакующих их порядки северо-западную группу СС-цев. Роту Давида бросил на помощь Мспанцу и Гречишеву. Помощь подошла очень во время, так как партизаны отражали атаки врага уже в полукольце.

Удар роты Давида по правому флангу карателей ослабил из натиск и дал возможность нашей группе отойти на левый фланг и соединиться со 2-й ротой. Оставив небольшой заслон против юго-восточной группы немцев, мы отошли на северо-запад и образовали сплошную оборону против карателей, наступающих в районе "Базара". Здесь тоже ранее посланная рота Ильи Колубелова сбалансировала силы. Удар по их левому флангу заставил отойти СС-цев. К моменту нашего подхода здесь наступила относительная тишина.

Решили выводить отряд из немецкого кольца. Участок прорыва наметили на север в сторону села Макошки. Активизировали перестрелку на правом фланге карателей и группы заслона против южной группы. Основными силами ударили прямо на север на небольшом, 120-150 метров участке. Наш внезапный удар сделал свое дело. Враг не выдержал нашего натиска, отошел на фланги. Ударами по правому и левому флангу врага мы расширили полосу прорыва. Через образовавшийся коридор вывели полостью весь еврейский лагерь и нашу южную группу заслона.

Дата добавления: 2015-07-08