На польской земле 9 страница

Расположились не далеко от "Базара", пошел с группой партизан к ним. Там переполох и паника. Как могли, успокоили, пообещав, что немцев к 'базару" не пустим.

К часам двум дня решили отойти дальше, в сторону разбитого имения Схожа. Была в этот день еще одна встреча с карателями. Не знаю, что это была за группа, может быть заблудившиехся в лесу. Наш дозор заметил ее вовремя. Фашисты шли по просеке в сторону Соек, т.е. на восток. Быстро выслал группу во главе с Чувашем и Больцежака наперед, наперерез фрицам. Через минут 25 послышались дружные залпы партизан.

Через несколько минут все стихло. Ребята принесли автомат и две винтовки, две пары сапог и верхнюю одежду гитлеровцев.

"Испанец" и "Чуваш", перебивая друг друга, рассказали, как встретили они фрицев, как обстреляли и как те в панике разбежались. Юзеф сокрушался, что не мог обстрелять немцев с обеих сторон.

Так закончился наш второй день боев с карателями. Главный результат дня, что у нас потерь небыло, в то время как противник, не добившись никаких результатов, понес потери, мы точно не знаем, но уверены, что наши засады даром ему не обошлись.

Я же понимал тогда, не понимаю и сейчас тех офицеров, которые командовали карательными подразделениями в лесу, почему они никогда не высылали впереди себя дозор или разведку. Хотя могло быть и так, что они ее высылали, но она с нами не встречалась.

В тот вечер настроение было у всех приподнятое. Собственно, настроение ребят зависело от результатов дневного боя: если бой был удачным и настроение хорошее, неудачный - настроение плохое. Сегодняшним боем все были довольны.

С группой в 20 человек пошли к месту, где оставили наших убитых вчера, вырыли общую могилу и похоронили, без речей и салютов. Когда возвратились в расположение отряда, партизаны уже поужинали и занимались, кто, чем находил нужным.

Дежурным по отряду сегодня был 'Чуваш". Когда лагерь утих, люди поукладывались спать вокруг костров. Подошел ко мне Николай, сел, долго молчал, потом заговорил о "Максиме", ушедшем давно на нашу сторону границы. Было видно, тосковал он по Родине, по своей малой и дорогой для него Чувашии, по Чебоксары, где он жил до войны. Томила его неизвестность по близким ему людям.

Свою жену и дочку, которой в то время было 4 месяца, он не видел с первых дней начала войны. Где они сейчас, что с ними? Ничего не знал. Живы ли они или погибли. Томила и угнетала его эта неизвестность. Хотя бы раз увидеть дочь, ей скоро будет два года, наверное, уже, разговаривает, ходит. Я молчал, да, собственно говоря, что можно было ему сказать. Мне казалось, он не со мной говорит, а просто мечтает вслух о своем сокровенном и наболевшем на сердце.

Утро 27 декабря было морозное и холодное. Когда проснулся, люди уже позавтракали и сидели, отогревались возле костров после ночи. Возле одного костра слышался громкий смех. Поинтересовался, что там за веселье. Оказывается, дежурный возле костра не выдержал и заснул. Проснулся от боли в боку. Каким образом ухитрился спалить весь правый бок одежды до самого тела. Незадачливый дежурный сидел убитый горем, а ребята смеялись над ним.

Насиженные за ночь места оставили где-то часов около девяти. Сведения от дозоров начали поступать почти одновременно со всех сторон. На этот день каратели решили сделать наступление одновременно со всех сторон. Самым "активными" карателями оказались те, которые наступали со стороны Бялки и Соек. На этот раз мы применили свою опробованную в прежних боях тактику. Зная, что фашисты выступают одновременно со всех сторон, решили в первом же бою пробить немецкие цепи окружения, выйдя из окружения, зайти ему в тыл. Зная, что в тылу неприятель самочувствие не из приятных. Поднялись по тревоге, и пошли на соединение с врагом. На всякий случай оставили и сегодня дымящие костры.

Подошли к наступающему врагу на 250-метровое расстояние и залегли.

Отряд разбил на две группы, одна - основная для прорыва, другая в 40 человек -отвлекающая.

Когда каратели приблизились к нам вплотную, наша отвлекающая группа открыла внезапный огонь по врагу. Через две-три минуты открыла шквальный огонь основная группа прорыва. Вслед за группой прорыва пошли в тыл немцам и отвлекающая группа. Бой длился меньше 10 минут. Мы без потерь вышли к эсэсовцам в тыл, тем самым нарушив все их планы. Володя Ремизов и "Испанец" с усиленным взводом партизан немедленно ударили в спину по одному флангу немцев. В стане врага замешательство, а мы тем временем отошли на северо-восток в сторону села Угмин.

Шли осторожно с усиленным охранением нашего левого фланга, зная, что с лева от нас немецкие цепи. Им хотелось пробиться в северо-западную часть леса, в сторону села Вурадов. На линии шоссейной дороги Парчев-Остров наш дозор обнаружил подразделение карателей, которые открыли интенсивный огонь по нашему дозору. Быстро перестроив отряд, приблизились к карателям и ударили по левому их фронту, после чего быстро отошли к северу. В этом получасовом бою мы потеряли одного убитого и одного раненного. Потерь противной стороны мы не знали. Было время где-то 16 часов или даже позже. В лесу наступили сумерки. Отойдя на несколько километров на север, мы сменили маршрут, и пошли прямо на восток. Надеялись, что к этому времени каратели из лесу ушли. Уже поздно вечером, почти, что в темноте, мы встретили группу какие-то фрицев, которые шли по просеке в сторону Игена. Внезапным ударом рассеяли фашистов, которые скрылись в лесном массиве, оставив на просеке четыре труппа.На всякий случай, боясь засады карателей, мы изменили маршрут и пошли в сторону Яхн. При переходе через дорогу Остров-Парчев мы залегли, боясь попасть на неприятельскую засаду. Минут через пятнадцать нашего лежания на дороге послышался шум идущих людей. Какое-то немецкое подразделение шло в сторону Острова. Наше положение было не особо выгодно для нанесения внезапного удара, но для передислокации времени не было. Когда колонна поравнялась с нами, мы ударили по ней с расстояния 80-100 метров. Но фрицы не растерялись, моментально залегли и открыли по нас бешеный огонь. Хотя и было уже темно, огонь врага был для нас губительным. Нельзя было поднять головы. Тут я должен дать небольшое пояснение. Уже в начале 1942 года для безопасности движения немцы возле дорог, проходящих через лес, вырубили деревья в глубину от дороги на 150-200 метров. Поэтому мы были не защищены от вражеских пуль. Николай Мелюх (Колька Поляк), Чуваш, Давид с группой грузинской роты незаметно отползли назад, а потом скрытно пересекли дорогу и залегли в тыл неприятелю. Их неожиданный для противника огонь посеял панику среди эсэсовцев. Огонь врага прекратился, враг скрылся в темноте.

На дороге мы подобрали 6 автоматов чешского производства и несколько гранат. Труппы убитых немцев раздели и бросили на дороге. Мы потеряли двоих убитыми, один был тяжело ранен. Гибель товарищей действовала на нас тяжело. Мы не рады были ни потерям врага, ни захваченным трофеям. В это время у меня созрело решение выйти из окруженного немцами леса любой ценой, уйти в другой лесной массив, пока немцы не закончат свои карательные операции в Прчевском лесу. После получасового боя на дороге, мы отошли в глубь леса. Немного отдохнув, потом отмаршировали на восточную опушку леса. Из леса решили выходить тремя группами. Грузины ушли под Парчев и, минуя его, обойдя с юго-запада, к утру были в лесу Пхянты. Анатолий и Чуваш обошли Угнин с севера и направились в лес Пеньки, восточнее Кишвовежды. Илья "Козак", с которым и мы пошли с Больцежаком, вывел из лесу прямо на восток через Сойки, Ольхувец Игнацовю и тоже с остановкой в Пеньках на дневку.

Не имею понятия, каким образом о нашем уходе из лесу узнали в "Базаре". Мы даже не представляли, что вслед за нами движется большой отряд евреев. Уже где-то под утро мы услышали стрельбу позади себя. Когда углубились в лес, решил с группой разведчиков понаблюдать на опушке леса, для выяснения причины стрельбы, кто и по ком стрелял. Ведь наших партизан в том районе не должно было быть, все мы благополучно добрались до леса Пеньки. На дворе уже рассветало, и хорошо были видны на снегу следы. Ждать разгадки нам долго не пришлось. По нашему следу бежала группа гражданских людей. За ними шли эсэсовцы и стреляли по безоруженным. Быстро приказал одному из разведчиков на опушку доставить немедленно станковый пулемет. Люди были недалеко, и на выполнение команды потребовалось минуты. В лес вскочили первые группы преследуемых. Ими оказались евреи из "базара". Не стал их ни о чем расспрашивать, ждал, когда добегут другие несчастные, за которыми охотились эсэсовцы. Если человек падал, каратель подходил и обыскивал свою жертву, а если он еще двигался, пристреливал и продолжал движение дальше. выискивая в бегущей толпе новую жертву. Наша группа почти полостью находилась на опушке леса. Когда последние спасающиеся от фашистских пуль евреи вошли в лес, приблизились к лесу фашисты. Постреливая по лесу из винтовок и автоматов, ждали подходивших к ним соратников по "охоте". Думал, подойдут все и резану по ним всей силой имеющего огня. Но кто-то из моих людей оказался со слабыми нервами, не дождался общей команды и выстрелил по карателям. Открыли огонь и остальные, но и эффект внезапности был упущен. Немцы поспешно отступили, оставив на поле 4-х своих "охотников".

Из рассказа уцелевших обитателей "Базара" стало известно, что, узнав о нашем уходе из леса, поднялся переполох. Как быть одни за то чтобы остаться на месте, другие за уход следом за нами. Каждый остался при своем мнении. Те, кто хотел остаться, остались, кто хотел идти за нами, пошел. Только одного не учли - мороза и ветра. Пока были в лесу, который защищал от ветров и частично от мороза, обитатели "базара" могли бороться с холодом в своем летнем одеянии. От холода спасали землянка, шалаш, костер. Но когда вышли за пределы леса, 25-ти градусный мороз обрушился на плохо одетых и обуты людей со всей силой. Физически не закаленные слабые люди начали быстро слабеть, садились отдохнуть и замерзали. Более смышленые просились к местным жителям, чтобы обогреться. Где-то на колониях Ольхувки две молодые еврейки попросились у селянина обогреться. Пока они обогревались, приходили в себя, хозяин успел о них сообщить карателям, которые находились рядом в селе. Эсэсовцы забрали пленниц, начали допрашивать и те рассказали обо всем, что с ними случилось. Так каратели узнали о том, что мы оставили Парческий лес. Карательная операция по уничтожению "большевистских банд" была прекращена. Эсэсовцы покинули пределы Парчевского леса. Хотя еще долго стояли большими гарнизонами в ближайших от леса селах.

Наши две группы соединились, не было только группы кавказцев, но те должны присоединиться к нам в Романовских лесах, где мы назначили с ними встречу.

Вечером пошли в село Головно, думали встретить комиссара, который где-то в этих краях лечил свое горло и одновременно проводил организационно-агитаторскую работу среди населения. Меня в этом селе не знали. Мой Алеша повел меня с Юзиком Испанцем к своим знакомым. Зная Алексея, хозяйка и хозяин приняли нас очень тепло. Сразу же хозяйка заходилась готовить нам ужин, а хозяин начал расспрашивать о событиях в Парчевский лесах, о которых мы "ничего не знали". Оказывается в этом лесу - несметная сила советских и польских партизан, более чем 5 тысяч человек. В начале месяца эсэсовцы пошли в лес, но там все и остались, побитые партизанами. Несколько дней сосед ездил в Парчев, там столько швабских трупов и все везут и везут раненных из лесу. Что делается - страшно. Командует лесными партизанами советский командир Федор, присланный самим Сталиным из Москвы. Юзек и Алеша не вытерпели, рассмеялись. Хозяин обиделся, считая, что мы ему не верим и смеемся над ним. Решил немедленно позвать соседа, который все видел, пусть сам расскажет. Начали его уговаривать, но не тут-то было, человек решил доказывать свою правоту. Вышли вместе с Алешей и вскоре возвратились обратно, с ними были несколько наших партизан и сосед - поляк. В дом вошли Илья Колубелов, Гречмшев, Володя Ремизов и еще несколько товарищей. По всей видимости. По всей видимости, там разговор велся на ту же тему, что и у нас. Илья, чтобы мы себя не выдали, громко попросил нас послушать, что делается в Парчевском лесу. Про события в лесу рассказывали целые легенды, которые преувеличивали действительность в десятки раз.

Неожиданно разговор был прерван часовым, который, открыв наружную дверь, прокричал, обращаясь ко мне:

- Федор, тебя спрашивает какой-то человек.

Вошедший путано пересказал мне, что какой-то Кирпичный приглашает меня на место нашей первой встречи.

Наши хозяева смотрели на нас широко открытиями, удивленными глазами. Они поняли, что нам рассказывали про нас самих. Не знаю, каким неведомым телеграфом разнеслась весть о нашем появлении в селе, но возле дома, где мы находились, собралась целая толпа местных жителей, впору хоть открывай митинг. С большинством из них беседовал наш "Испанец". Он быстро находил с ними общий язык. Было уже далеко заполночь, и мы ушли в лес. Люди отдыхали после пережитых дней. На следующий день до вечера находились в лесу, а поздно вечером передвинулись в район Капликсе, непроходимые болотистые лесные массивы. Это фактически начинались уже Романовские леса. Указав место постоя отряда, сама с группой партизан ушел на встречу с комиссаром. Янека застал дома. Появился сразу же в комнате, как только узнал, что пришли свои. Ему натерпелось узнать о результатах карательной экспедиции эсэсовских войск в Парчевских лесах. Говорил, что когда прочитал в пронемецкой газете о нашем разгроме, не поверил фашистским “писакам”, а на сердце было неспокойно. Главное не было никаких вестей с того района. Мы тоже были оторваны от внешнего мира и ничего не знали, что делается вне нас. Янек нам сообщил, что в Люблине было совещание, или вернее, что-то наподобие партийной конференции, где были затронуты организационные вопросы ППР. Секретарем люблинского областного комитета ППР был назначен Гиляры Хелховский (Ян другий). По линии военной был организован II Люблинский военный округ ГЛ. Михаил Войтович, занимавший до этого должность секретаря обкома ППР, был назначен командующим Люблинского военного округа ППР.

Рассказали "Кирпичному" о победном марше Красной Армии, о "трагедии" 6-й Армии Паулюса, замкнутой в Сталинградском котле. Новостей было много, все в основном хорошие. Янек в разговоре напомнил мне, что с его зятем Григорием встречалась моя Бабка, которая очень огорчена, что не может меня встретить, зачем-то я ей был нужен. Оставив своих товарищей, я с двумя партизанами и Лешкой пошли к Жигалюкам, которые жили почти рядом с Григорием в метрах 300-х.

Хотя и было где-то под 11 часов ночи, в доме Жигалюков никто не спал. На негромкий мой стук двери сразу же открыли, хозяйка Мария Жигалюк набросилась на меня с упреками, что долго не появлялся. Анна, или как ее звали в семье и все мы - Ганьзя начала расспрашивать о наших боях с карательными войсками.

- Люди говорят, что добре вы дали швабам по пыску, правда, то?

- Мы били и нас били, всякое было. - Не стал распространяться о минувших боях. Зато Алеша разрисовал наши бои в полной красе.

Потом бабушка мне сообщила по "секрету", что со мной хочет видеться один человек из Подэждвижья. - Уже килько раз приходыв один человек из Руссил и говорыв, як ты прийдешь, щоб до него прийшов. Ганзя або Янек тебе проведуть.

Пообещав на днях прийти, мы собрались уходить, но не тут то было.

Бабушка Мария и Ганзя подняли целый переполох, со всей категоричностью заявив, что пока мы не покушаем, никуда нас из дому не выпустят. Пришлось сесть за стол кушать и слушать бабушкин новости.

В отряд возвратились уже под утро. Места болотистые, с густым, почти непроходимым лесом. Вокруг леса раскинулись колонии: Дембов, Капленусы, Погорелец и другие. Население в этих местах было в основном украинское. К нам советским Людям относились очень хорошо. Делились с нами всем, чем могли, только почти и не чем им было делиться, кругом царила страшная бедность. Картошка и молоко были основным продуктом не только здешних людей, но и всех бедных крестьян, с которыми мне приходилось встречаться.

В лесу встретили несколько еврейских семей, которые при нашем появлении разбежались кто куда. Прошло несколько часов, пока их собрали и убедили, что мы не СС. Наши партизаны многие ходили в немецкой военной одежде, чем пугали местных людей. Наша кавказская рота была уже здесь. Отряд был в полном составе. Под новый год разгромили гминну в Подздвужье, побили жандармов, кутивших у ксендза, которого потом предупредили, чтобы не сообщал гестапо, для избежания в противном случае неприятностей от нас. Ликвидировали гестаповского ставленника по просьбе людей Подздвужья. Здесь состоялась встреча с одним из видных политических деятелей Польшы - окружным секретарем крестьянской партии "Страниство Людовэ" т.Дудой. К этому времени уже немного разобрался в партиях. В моем представлении Странистиво Людовэ - Крестьнско - мелкобуржуазная партия, которая как на святого "молилась" на своего эмигрантского в Лондоне партийного лидера Миколайчика. Как уже упоминалось выше, они имели свои боевые отряды "Батальоны хлопские", состоявшие в основном из крестьянской молодежи. Большинство из них вступили в контакт с нами, чем могли нам помогали, а в последствии вместе с нами ходили на боевые операции, против оккупантов. Большинству из них по душе была программа ППР. Многие члены Странистиво Людовэ при помощи таких как "Кирпичный", "Испанец", "Похронь", "Крук" и многих других товарищей, активных членов ППР переменили свои убеждения и, порвав со своей партией, вступили в члены ППР и наши боевые организации. Несколько часов Нового 1943 года люди побывали на колониях в Загайках, Ратневич, Каплинусы и Руссилы.

Кончился 1942 год. Для нас он принес много разочарований и неудач. Горечь поражений и радость побед. Прошедший год для нас, партизан отряда имени Бена значил очень многое.

В начале года мы представляли собой очень неорганизованную, без дисциплины и порядка полуанархическую группу людей. С окончанием года мы сформировались в высокодисциплинированный боевой партизанский отряд, который первым, в этом районе, доказал всем скептикам, что немцев можно бить и здесь малыми силами, доказал свое право на борьбу с фашистами далеко от своей Родины. Если в начале года мы не могли взять "Тартака" с гарнизоном в 26 охранников, то конце года мы выходили непобежденными в борьбе с несколькими тысячами карательных эсэсовских войск.

Думаю, что основной заслугой нашего ортряда было то, что мы отвлекали определенную часть фашистских войск с восточного фронта.

Второй положительной чертой отряда был его пример в борьбе с оккупантами. С появлением партизанского отряда сильно активизировалась борьба местного населения с фашистами. К концу года борьба с оккупантами принимала общенародный характер. Фактически на борьбу поднялись все районы Люблинской области. На юге люблинской области возглавили партизанскую борьбу замечательные патриоты трудового народа Польшы, впоследствии видные военноначальники и партийные работники, такие как Шот Корчинский, Вацлав Чижевский, Ян Выдерковский, советские офицеры Володин, Михаил Атаманов и много других. В районе Пудавском и Лукивском - Павел Домбек Болянский, Ян Войтович, советские офицеры Николай Колосов, Алексеев, Петр Фикансов и другие. И главнейшим событием 1942 года явилось создание Польской Рабочей Партии, ее вооруженной военной организации Народной Гвардии (Гвардии Людовой - ГЛ.). В связи с созданием партии народная борьба с оккупантами приняла целенаправленный характер. На борьбу поднялся весь прогрессивный польский народ. Антифашистская борьба принимала массовый характеров жестокой политической, классовой и военной борьбе вырастали политические и военные руководители масс, такие как Казимир Сидор, Ян Голод, Ян Сла-винский, Юзеф Больцежак, Михаил Войтович, Павел Дошбек, Хиляры Хемновский, Франтишек Гозвяк, Гжегош Корчинский, Станислав Шот, Вацлав Чижевский, Ян Видергивский и другие. Ковались кадры для новой демократической Польши.

Наша борьба советско - польских партизанских отрядов ГЛ явилась основной базой для развертывания более решительной борьбы с оккупантами. Не смотря на жесточайший фашистский террор, зверские расправы, концлагеря и расстрелы, польский народ горячо поддерживал нас в борьбе с оккупантами, помогал всем, чем только мог. Был такой случай: с группой партизан вошли в село Капленосы. В большинстве своем село украинское, живут преимущественно люди украинской национальности. В этом селе еще в 1941 году нашли приют многие наши военнопленные. Так получилось, что нам нужно было поесть. Зашли к солтысу (старосте) села и договорились с ним, что он закажет в несколько более зажиточных домах для нас ужин. Нас, начальство, охотно оставил у себя, остальных развел по домам. Все, кажется, было сделано нормально. Но только начали кушать пришли двое пожилых людей, муж и жена, как потом стало известно, спросили, кто командир, товарищи указали на меня. Удостоверившись, что перед ними действительно Федор, они набросились на меня со словами упреков и обиды - почему во все дома партизаны пошли ужинать, а их дом минули. Горькой обиды было высказано в полной мере. Оказывается, солтыс знал, что старики с небольшим достатком, решил их не обременять партизанами. Вышло не хорошо, обидели хороших душевных людей. Пришлось кривить душой: - Ваш дом оставили для людей, которые сейчас на посту. Минут через 15 будут и у вас гости.

Старики обрадовались и поспешили домой. Этот, на первый взгляд простой случай, и как много он говорит об отношении местного населения к партизанам. Да польский народ поднялся на священную борьбу с оккупантом, за освобождение своей многострадальной родины. Народ называл борьбу отрядов ГЛ. "Малой войной", такой же термин начал появляться в польской прессе.

Новый год, наш партизанский отряд им. Бема, хотя вернее, уже отряд им. А.Мицкевича, окружное (обводово) командование ГЛ. переименовало название нашего отряда (с декабря месяца 1942 года наш отряд носил имя великого польского поэта Адама Мицкевича) не встречали. Правда, некоторые товарищи поговаривали встретить Новый год по-настоящему, - боевой операцией. Но командование отряда решило дать людям отдых. Беспрерывные бои с карательными войсками эсэсовцев, которые с малыми перерывами длились почти весь декабрь месяц, измотали и изнурили людей. Нужно было дать им хотя бы небольшой отдых. 31 декабря с раннего вечера с группой товарищей побывали у бабки Жигалючки. Партизаны называли ее "начальником штаба". От Жигалюков, где были менее часа, с несколькими товарищами пошли до Пышко, который приглашал меня к себе через Марию Жигалюк.

У Пышко нас встретили и приняли очень хорошо. На этот раз познакомились с его сыном Болеком, который работал в Вишницах и жил в селе Ратаевичи. Раньше упоминал, что Болек один из крупнейших руководителей отрядов БХ (Крестьянских батальонов). Они имели возможнось слушать Московское радио. Даже в своей подпольной прессе публиковали сообщения из восточного фронта. От него мы узнали об успешном наступлении наших войск в районе Дона и на других участках фронтов, о боях по ликвидации Сталинградской группировки фашистов. Болек говорил о совместной борьбе ГЛ. и БХ.

Старый Пышко попросил меня зайти после Нового года для важного разговора. Попрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы пошли на место сбора нашего отряда в лесу, недалеко от колонии Загайки. Когда прибыли на место все уже были в сборе. Рассказали своим товарищам о вестях с Родины, об успехах Красной Армии. После краткого сообщения все разошлись по своим кострам, тихо разговаривая между собой, по всей видимости, о далекой Родине, о своих родных и близких. Некоторые полтора, а то и год не знали ничего о судьбе своих родных. Беспокоятся, особенно те, местность которых оккупирована фашистами. Все мы видели, что несет гитлеровская нечисть мирному населению, поэтому причин для беспокойства было более чем предостаточно. Если, в 1941 году и до ноября 1942 года, когда наши войска отступали под натиском превосходящего в силе противника - наши партизаны чувствовали безысходность своего положения, так как нам не на кого было надеяться, наши части отходили все дальше на восток. То сейчас надежда на встречу со своей армией с каждым днем приближалась. Победы наших войск на восточном фронте вселяли надежду и уверенность в свои силы, на скорую победу над врагом. Возникало много прогнозов об окончании войны и полного разгрома фашистского Рейха. Сроки были очень короткие, да и легко понять каждого из нас: истосковались по Родине, хотелось быстрой победы, встречи с родными.

Недалеко от места расположения нашего отряда находились колонии Загайки, где имели мы своего связного "Золотозубую" Викторию Скрынскую. Где-то часов в 3 утра 1-го января 1943 года мы зашли к ней. Ее дом был расположен почти, что в лесу. Кончался огород и начинался густой лес. Нашему появлению Скрынские очень обрадовались. Заспешили готовить угощение. Оказывается, существует народное поверье - если на Новый год зайдет первым мужчина, дому целый год будет сопутствовать благополучие. Я впервые об этом услыхал. Посевать - этот обычай у нас распространен широко. В общем, нас как первых незванных гостей угостили. Виктория отозвала меня в другую комнату и сообщила, что с вечера в селе Загайки гуляло несколько жандармов и украинских полицаев. Попросил ее под любым предлогом узнать, где они сейчас. Расстояние до села - несколько больше километра. Патруль мы выставили в крайний дом колонии, от куда хорошо просматривалась дорога до самого села Загайки. Оставили несколько партизан в доме "Золотозубой", чтобы просматривать дорогу в лес, в сторону села Мосты.

Часам к 9 утра нам сообщили от Скрынской, что жандармы и полиция в Загайках гуляет и сегодня. Мы быстро собрали группу добровольцов 25 человек под командованием "Испанца" и "Коли поляка". В группе находился и Володя Ремизов. Партизанской группе была поставлена задача: жандармов и полицию уничтожить, только по возможности не в селе. Нашим "охотникам" повезло. На двух санях вся фашистская братия ехала из села на колонии. Дорога хорошо просматривалась. Партизаны по обе стороны дороги залегли и стали ждать. Дружный залп партизанских автоматов и винтовок оборвал пьяный гвалт фашистов. Все были уничтожены. Партизанам достался трофей: 4 автомата жандармов и 5 винтовок полицаев, несколько гранат, два пистолета, обмундирование и обувь.

После такой удачной и не особо шумной операции мы решили оставить колонии. Солтысу порекомендовали убитых отвезти подальше от села направлении Влодавы и выбросить возле дороги. Собственно, этому учить их не нудно было, сами понимали, что грозит селу, где были убиты немцы. Все обошлось. Убитых немцев обнаружили где-то на 4-е или 5-е сутки.

Тихо похоронили без всяких экзекуций над местным населением.

Была еще одна встреча наших партизан с украинской полицией на дороге Владава-Холы, которая окончилась обоюдной перестрелкой. С нашей стороны потерь не было, а с вражеской - неизвестно. Правда, через дней 4-е нам сообщили, что хоронили в Влодаве 3-х полицаев, а "наши" они или нет, мы не знали. 12 января 1943 года мы прибыли в Парчевский лес.

Не знаю, кто был инициатором, но ко мне пришли Анатолий и Илья "Козак" и предложили отметить Новый год, как они выразились по-человечески. С 13-го на 14-е января отмечался Новый год по старому стилю. Все знали, что где-то в лесу есть спрятанный спирт, продукты были. Планировалось в ротах приготовить хороший ужин с чаркой. Требовалось мое согласие и разрешение на спирт. Посоветовались с комиссаром, который к тому времени был уже с нами, Юзеком Испанцем, ничего против неимевшие, просто отделались словами "как считаете нужным, так и делайте". Подумал, что очень мало радостных минут получают от жизни наши партизаны в это тяжелое время, и я дал согласие на встречу Нового 1943 года 13 января вечером.

Работа закипела. Володю Ремезова откомандировали с группой партизан за спиртом, он был одним из тех людей, кто знал, в каких местах были захоронены бочки со спиртом. Поехали с ним и знаменитые повара Ваня и Вася "Курские". Володя потом мне рассказывал, как Вася Покотилов удивлялся, что столько раз ходил в тех местах и не знал, какие сокровища он топтал своими ногами.

Вместо чашек и кружек нам служили сделанные из жести конусные чашки, или вернее баночки в 250 граммов. Немцы их наделали для собирания живицы - сосновой смолы. С нами появление в лесу надобность в собирании живицы отпала, а баночки мы приспособили для своих нужд. Люди как могли, помылись, постриглись, побрились, привели себя в надлежащий порядок. Настроение у всех было праздничное - веселое и какое-то радостное.

К 11 часам вечера все приготовления были завершены. В ряд горело 10-12 небольших, без большого пламени костров, вокруг которых было разложено кушанье. Приготовлена вода для разведения спирта. На каждого партизана было разрешено 100 грамм спирта. Дежурными распорядителями по спиртовым делам были Ремизов и "Кирпичный". Возле бочки со спиртом был выставлен на "всякий случай" часовой. Без десяти 12 были подняты "бокалы" за уходящий 1942 год. С краткими словами выступили Ян Голод и "Испанец".

Встреча Нового года прошла очень весело, без всяких инцидентов.

Сама природа создавала картину торжественности и, я бы сказал какой-то сказочный мир. Ветер не шелохнется, идет небольшой снег, сосны и ели облепило комами снега. Горит целый ряд костров, вокруг которых восседает разношерстная братия, подпоясанная патронташами, в руках "бокал" со спиртом, сбоку автомат или винтовка. После выпивки и хорошей закуски началось пение. Пели больше народные русские и украинские песни, а потом исполняли и по заказу. В отряде были две гитары и аккордеон. Наши песни были слышны во многих селах. Вечер закончился где-то часа в три ночи.

Дата добавления: 2015-07-08