Война Древних: Книга 1. Источник вечности 1 страница

Высокий, ужасающий дворец взгромоздился на вершине скалы, казавшейся такой ненадежной. Темная вода внизу, казалось, была готова низвергнуться на самые темные глубины. Изначально, когда огромное, обнесенное стеной, здание было построено с помощью магии, которая объединила камень и дерево в единую, связную форму, восхищение касалось сердца каждого, кому удавалось это увидеть. Его башни были деревьями, поддерживаемые скалой с выступающими шпилями и высокими открытыми окнами. Стены были лавой, поднятой вверх, а затем тесно связанной красиво ниспадающими виноградными лозами и гигантскими корнями. Главная часть дворца, в центральном зале, изначально была создана мистическим переплетением более сотни гигантских, древних деревьев. Склоненные вместе, они образовывали основание круглого зала, который покрывали камень и виноградные лозы.
Если раньше, когда дворец был построен, видящие его восхищались им, теперь же, в сердцах их царил ужас. Выбивающая из колеи аура, усиленная в эту неспокойную ночь, окутывала его. Те немногие, кто вглядывался в древнее здание, тут же отводили в сторону свой пристальный взгляд.
Те же, кто вместо этого смотрели на воду внизу, также не находили спокойствия. Черное как смоль озеро, сейчас было в неистовом, неестественном волнении. Вспенившиеся волны, поднимались до самого дворца и падали в отдалении, с грохотом разбиваясь. Молния сверкала на его огромной поверхности, сверкая то золотыми, то багровыми, а то и гнило-зелеными отблесками. Гром грохотал подобно тысяче драконов и те, кто жили вокруг этих берегов, наспех запирали двери, неуверенные в том, что за буря дала себе волю.
На стенах, окружающих дворец, зловещая стража, в зеленых как лес доспехах, держа в руках пики и мечи, сердито и настороженно смотрела вокруг. Стражники следили не только за окружающим дворец пространством, высматривая глупцов, решивших зайти на чужую территорию, но незаметно бросали быстрый взгляд во внутрь... особенно в главную башню, где, как они чувствовали, била ключом неподдающаяся простому разуму энергия.
И в этой высокой башне, в каменной зале, скрытой от наружных взглядов, высокие худые фигуры в мантиях, переливающихся бирюзовым цветом и стилизованных серебряными изображениями природы, склонились над гексаграммой, начертанной на полу. В центре символа были знаки на языке столь древнем, что владеющие им давно уже распрощались с этим светом.
Сверкающие серебряные, без зрачков, глаза пристально смотрели из-под капюшона, как ночные эльфы бормотали заклинание. Их темная, фиолетовая кожа покрывалась потом по мере того, как символ наполнялся магией. Все, кроме одного, выглядели утомленными, готовыми рухнуть от истощения. Этот же, надзирая за прочтением заклинания, наблюдал за процессом не серебряными, как у остальных, глазами, но искусственно-черными с рубиновыми прожилками, бегущими от центра глаза. Но, несмотря на искусственные глаза, он замечал каждую деталь, каждое движение. Его длинное худое лицо, худое даже для эльфа, выражало жажду и ожидание, в то время как он безмолвно управлял ими.
Был еще один наблюдатель, впитывающий каждое слово и жест. Она сидела на роскошном троне из кожи и слоновой кости, ее пышные серебряные волосы обрамляли ее идеальные черты и лица, и шелковое платье, золотое, как и ее глаза, делало то же самое для ее утонченной фигуры. В каждой ее черте была видна королева. Она пила маленькими глотками вино из золотого кубка, откинувшись назад. Ее браслеты, украшенные драгоценными камнями, позвякивали при каждом ее движении, и рубин в ее диадеме сиял в свете волшебных энергий, призываемых остальными.
Время от времени ее пристальный взгляд чуть-чуть перемещался, чтобы изучить темноглазую фигуру, и ее полные губы сжимались в неких пробуждающихся подозрениях. Однако, как только он резко бросал быстрый взгляд ей в глаза, как будто чувствуя ее наблюдения, все подозрения исчезали, заменяясь томной улыбкой.
Пение продолжалось.
Темное озеро безумно пенилось.

Была война, и она закончилась.
Кразус знал, что со временем история, так или иначе сделает опись того, что произошло. Но едва не упущенными в этой описи могли бы быть неисчислимые потерянные жизни, разоренные страны и шаг, отделявший этот смертный мир от полного уничтожения.
Даже память драконов не могла вечно хранить эти события, призналась сама себе бледная фигура в серой робе. Он понимал это очень хорошо. И хотя для большинства он был долговязой, с почти эльфийской фигурой и ястребиными чертами лица, личностью, серебряными волосами и тремя длинными шрамами, спускающимися вниз по правой щеке, он был большим, чем это. Для большинства он был известен как волшебник, но лишь при немногих избранных он называл себя Кориалстраз – имя, которое может носить лишь дракон.
Кразус был прирожденным драконом, величественным красным драконом, самым молодым из супругов великой Алекстразы. Она, Аспект Жизни, была его возлюбленной спутницей… и тем не менее, он еще раз с усилием ушел от нее, чтобы изучить состояние и будущее короткоживущих рас.
В укрытии, вырубленном в скале, где он выбрал свое новое пристанище, Кразус осматривал весь мир Азерота. Мягко сияющий кристалл давал ему возможность видеть любое место, любую личность, все, что он пожелает.
И везде, где бы ни смотрел дракон-маг, он видел лишь опустошение.
Казалось, будто совсем недавно нелепые, зеленокожие бегемоты, называемые орками, вторглись в этот мир с той стороны портала и были побеждены. Учитывая, что все, что от них осталось, охранялось в лагерях, Кразус думал, что земля готова к миру. Однако этот мир был недолговечным. Альянс – ведомая людьми коалиция, находившаяся на передовой линии сопротивления, сразу же начала крошиться на глазах, ее монархи соперничали, ради власти друг над другом. Частью этого была и вина драконов, или вернее одного дракона – Крыла Смерти, но все же, большей частью были тому виной желания и жадность гномов, людей и эльфов.
Однако даже это могло обойтись, если бы не пришествие Пылающего Легиона.
Сегодня Кразус осматривал дальний Калимдор, расположенный далеко за морем. Даже сейчас большие территории напоминают землю после извержения вулкана. Никакой жизни, никакого подобия цивилизации не осталось в этих местах. Но не природа доставила раны этим землям. Пылающий Легион не оставлял за собой ничего, кроме смерти.

Огненные демоны пришли из мест, что за этой реальностью. Магия была тем, что они искали, они ее пожирали. Нападая вместе с их омерзительной пешкой, Карающей Плетью, они мыслили опустошить этот мир. Однако они не рассчитали самое маловероятное – “Всеобщий Союз”.
Орки, когда-то бывшие их марионетки, обернулись против них самих. Они присоединились к людям, эльфам, гномам и драконам, чтобы победить демонических воинов и омерзительных тварей, и откинуть остатки назад, в адские земли. Многие погибли, но выбор…
Дракон-маг фыркнул. По правде говоря, выбора не было.
Кразус сделал медленные движения пальцами над сферой, призывая видение орков. Изображение затуманилось, затем открылась гористая, каменистая местность, в глубине этих земель. Суровая, но полная жизни земля, способная поддержать новых жителей.
Уже сейчас отдельные каменные строения возвышались в главной части поселения, где управлял Вождь и один из героев войны, Тралл. Высокие, круглые здания, разделенные на четыре части, были грубы по стандартам большинства других рас, но орки любили все основательное. Для орков долгое время было излишеством иметь свой родной дом. Они так долго были бродягами или заключенными, что понятие «дом» было для них почти утеряно.
Несколько крупных, зеленоватых фигур вспахивали поле. Видя клыкастых, звероподобных рабочих, Кразус удивлялся понятию «орк-пахарь». Тралл, весьма необыкновенный орк, охотно хватался за идеи, способные вернуть стабильность его народу.
Стабильность была тем, в чем очень сильно нуждался весь мир. Другими движениями руки маг-дракон отбросил Калимдор, вызывая теперь более близкое место — некогда гордую столицу его любимого Даларана. Управляемый волшебниками Кирин Тора, верховными магами, он был на передовой линии войны между Альянсом и Пылающим Легионом в Лордероне и одна из первых, и самых желаемых целей вернувшихся демонов.
Половина Даларана лежала в руинах. Некогда гордые шпили были почти разбиты вдребезги. Великие библиотеки сожжены. Знания неисчислимых поколений были утеряны… а с ними бесчисленные жизни. Даже совет сильно пострадал. Некоторые из тех, кого Кразус считал друзьями, или, по крайней мере, уважал как коллег, были убиты. Руководство было в смятении, и он знал, что должен предпринять меры помощи. Даларан должен говорить единым голосом, только чтобы сохранить раскалывающийся Альянс целым.
Однако, несмотря на смятения и беды, ждущие впереди, дракон имел надежду. Мировые проблемы были преодолимы. Не было страха перед орками, не было страха перед демонами. Азерот боролся, и, в конце концов, Кразус считал не только, что он выживет, но и был полон надежды, что край будет процветать.
Он опустил изумрудный кристалл и поднялся. Королева Драконов, его возлюбленная Алекстраза, ждала его. Она подозревала о его желании вернуться, чтобы помочь смертному миру, и, из всех драконов, только она его понимала. Он стал самим собой, попрощался с ней, лишь на время, и отправился в путь раньше, чем сожаление остановило его.
Это место было выбрано им в качестве пристанища не только из-за его уединенности, но также из-за размеров. Выйдя из маленькой комнаты, Кразус вошел в зубчатую пещеру, высота которой без труда могла состязаться с, ныне утерянными, башнями Даларана. Целая армия могла расположиться в этой пещере и так и не заполнить ее.
В самый раз для дракона.
Кразус вытянул свои руки… и его узкие пальцы начали вытягиваться дальше, становясь когтями. Его спина изогнулась, и рядом с плечами прорезалась пара отростков, которые быстро превращались в сильные крылья. Его длинные черты лица вытянулись, становясь змеиными.
Одновременно с этими небольшими изменениями Кразус увеличивался. Он стал в четыре, пять, даже в десять раз больше человека и продолжал расти. Всякое подобие с человеком или эльфом быстро исчезло.
Из волшебника, Кразуса, он стал Кориалстразом, драконом.
Но, посередине перевоплощения, отчаянный голос наполнил его голову.
Кор…страз…
Он запнулся, почти вернувшись в человеческую форму. Кразус моргнул и внимательно оглядел огромную комнату, в поисках источника крика.
Ничего. Маг-дракон ждал и ждал, но зов не повторялся.
Пожав плечами, и посчитав это результатом своей неуверенности, он снова начал перевоплощение — и снова, отчаянный голос кричал: «Кориалстра…»
Еще раз… он был уверен, что ему не показалось. Не медля, он мысленно ответил: «Я слышу тебя! Что тебе надо?»
Ответа не последовало, но Кразус чувствовал оставшееся отчаяние. Сосредоточившись, он попытался достать, установить связь с тем, кто так сильно нуждался в его помощи, с тем, кто на самом деле не должен нуждаться в чьей-либо помощи вообще.
—Я здесь! — ответил дракон-маг. — Почувствуй меня! Дай мне знать, что произошло!
Он почувствовал едва заметное прикосновение, слабый намек о каком-то бедствии. Кразус сосредоточил каждую йоту своего существа в скудную связь, надеясь… надеясь…
Ощущение присутствия дракона, чья, кажущаяся маленькой, магическая сила превосходила его в тысячи раз, потрясло Кразуса. Ощущение веков, тысячелетий поглотило его. Кразус чувствовал, как само Время окружило его, во всем его ужасном величии.
Не Время… не совсем… но тот, кто был Аспектом Времени.
Дракон Времени… Ноздорму.
Он был одним из четырех великих драконов, четырех Великих Аспектов, из которых его любимая Алекстраза была Жизнью. Сумасшедший Малигос был Магией, и эфирная Изера влияла на Сон. Они, вместе с постоянно грустно размышляющим Ноздорму, представляли собой само мироздание.
Кразус поморщился. По правде говоря, было пять Аспектов. Пятого когда-то называли Нелтарионом… Землестраж. Но во времена столь давние, что Кразус уже почти не мог их вспомнить, Нелтарион предал своих товарищей. Землестраж обернулся против них и в результате получил новое, более подходящее имя.
Смертокрыл. Разрушитель.
Сама мысль о Смертокрыле вывела Кразуса из его шока. Он отсутствующе прикоснулся к трем шрамам на его щеке. Неужто Смертокрыл вернулся в этот мир снова? Поэтому ли великий Ноздорму так страдает?
—Я слышу тебя! — мысленно обратился Кразус назад, более чем никогда напуганный причиной зова. —Это… это Разрушитель?
Но в ответ, его ударил ряд удивительных изображений. Изображения выжигались в его голове так, что Кразус никак не мог их забыть.
В любой из двух форм, Кразус, как бы ни был он приспособлен и одарен, не мог тягаться с необузданной силой Аспекта. Мощь мысли другого дракона отбросило его назад, к ближайшей стене, где он упал без сознания.
Спустя несколько минут, Кразус заставил себя подняться с пола, но даже сейчас у него кружилась голова. Отрывки чужих воспоминаний терзали его чувства. Он ждал, пока не прояснится сознание.
Медленно, но все-таки, его мысли пришли в форму, достаточно для того, чтобы он смог осознать все, что сейчас произошло. Ноздорму, Повелитель Времени, отчаянно кричал, ища помощь… его помощь. Но странно то, что он обратился к более низкому дракону, не к таким как он.
Но то, что было причиной такой нужды Аспекта, могло быть монументальной угрозой покою Азерота. Почему тогда он выбрал одинокого красного дракона, а не Алекстразу или Изеру?
Он снова попытался дотянуться до великого дракона, но его усилия привели лишь к тому, что у него снова закружилась голова. Придя в порядок, Кразус попытался решить, что же ему теперь делать. В особенности одно изображение постоянно требовало его внимания, изображение снежных вершин гор Калимдора. Чтобы не хотел ему объяснить Ноздорму, это явно было связано с этим опустошенным районом.
Кразусу надо исследовать это место, но ему нужен одаренный помощник, кто-то, кто способен легко приспособиться к ситуации. Хотя Кразус гордился своей способностью быстро принимать решения, эти решение, по большей части же, были упрямы и не сходили с одного пути. Ему был нужен кто-то, кто умел слушать, но также мог мгновенно принять решение, исходя из разворачивающихся ситуаций. Нет, в таком путешествии, когда ничто не может быть предсказано, хорошо послужить может лишь одно существо, человек.
А точнее, человек, которого зовут Ронин.

Чародей…

И в Калимдоре, в степях дикой страны, престарый, седой орк близко склонился над дымным огнем. Бормоча слова, происхождение которых было положено в другой, давно потерянной стране, зеленая как мох фигура бросила несколько листьев, из-за чего и так уже густой дым повалил еще сильней. Дым наполнил его скромную деревянную хижину, построенную на земле.
Почти лысый, пожилой орк нагнулся и вдохнул. Его утомленные карие глаза были испещрены жилками, и кожа висла мешком. Его зубы были желтыми и обколотыми, один из его клыков был сломан много лет назад. Он едва ли мог встать без чьей-либо помощи и шел медленно, ссутулившись.
Но даже самые жестокие воины платили ему уважением, как шаману.
Щепотка костной пыли, немного рыжевато-коричневых ягод… все это часть проверенных и верных традиций, воскрешенных среди орков. Отец Калтара обучал этому его даже в темное для Орды время, так же, как и дед обучал перед этим его отца.
И теперь, впервые увядающий шаман надеялся, что его учили хорошо.
Шепчущие голоса в его голове, духи того мира, что орки теперь называли домом. Обычно они шептали о мелочах жизни, но сейчас они шептали обеспокоенно, остерегая, остерегая…
Но от чего? Ему надо знать больше.
Калтар дотянулся до мешочка на поясе, вытаскивая три сухих черных листа. Это было едва ли не все, что осталось от растения, принесенного с ним из древнего орочьего мира. Калтар был предупрежден о том, что их нельзя использовать, если это только действительно необходимо. Ни его отец, ни его дед никогда не использовали их.
Шаман бросил их в огонь.
Тут же дым стал густым, синим, клубящимся. Не черным, а синим. Орочий лоб нахмурился, увидев, как изменился цвет, затем он снова склонился над огнем и вдохнул так глубоко, как только мог.
Мир изменился, и вместе с ним орк. Он стал птицей, гигантским вороном, парящим над землей. Он беззаботно летел над горами. Своими глазами он видел самых маленьких животных, самые дальние реки. Чувство бодрости, которое он не чувствовал едва ли не с самой юности, чуть не захватило его, но Калтар боролся. Поддаться, означало потерять себя. Он мог летать так всегда, никогда не вспомнив, кем он когда-то был.
Думая так, Калтар заметил что-то неладное в природе, возможно, то, что было причиной тревоги голосов. Что-то было не так. Он изменил направление, доверяясь чувствам, чем ближе он подлетал, тем сильнее становилась тревога.
И в самой глубине горной цепи Калтар обнаружил причину беспокойств.
Подсознательно он понимал, что он лишь представляет себе это, что это лишь образ. Перед Калтаром появилась водяная воронка, заглатывающая и извергающая одновременно. Но то, что погружалось или выходило из ее глубины, было днями и ночами, месяцами и годами. Казалось, воронка поедала и выплескивала само время.
Понимание этого так ошеломило шамана, что он едва ли не слишком поздно заметил, что воронка начала заглатывать и его.
Тут же Калтар изо всех сил начал вырываться, чтобы освободить себя. Он махал крыльями, напрягаясь изо всех сил. Его мысли были слишком далеко от физической оболочки, он изо всех сил держался за шелковую нить, соединяющую его душу с телом и пытался тем самым выйти из транса.
Однако воронка продолжала его засасывать.
В отчаянии, Калтар воззвал к духам, моля укрепить его. Они пришли, он знал, что они придут, но, казалось, они действовали слишком медленно. Воронка окружила его, казалась уже готовая вот-вот поглотить его.
Внезапно мир скрутился вокруг шамана. Воронка, горы… все кружилось, кружилось.
Задыхаясь, Калтар пробудился.
Истощенный за эти года, он еле-еле удержался от того, чтобы не упасть лицом в огонь. Шепчущие голоса тут же исчезли прочь. Орк сел на пол своей хижины, пытаясь успокоить себя, да, теперь он снова в смертном мире. Духи спасли его, хотя едва вовремя.
Но за счастливым успокоением он вспомнил то, свидетелем чего он был… и что это значит.
—Я должен сказать Траллу…— бормотал он, усилием заставляя старые ноги встать. — Я должен сказать ему немедленно, иначе мы потеряем наш дом… наш мир… снова…

—Зловещее предзнаменование, — решил Ронин. Его ярко-зеленые глаза пристально смотрели на результаты его гадания. По крайней мере, любой маг бы признал это.
—Ты уверен? — спросила Вериса из другой комнаты. — Ты перепроверил толкование?
Рыжеволосый маг кивнул, потом наморщился, осознав, что, конечно же, эльфийка не могла его видеть. Он должен сказать ей это лицом к лицу. Она это заслужила.
—Лишь бы она пересилила это.
Одевшись в темно-синие штаны и пиджак, отделанных золотом, Ронин выглядел скорее политиком, чем магом, хотя в течение последних лет от него требовалась скорее его дипломатия, чем магия. Дипломатия никогда не была простой вещью для него, того, кто предпочитал действовать по ситуации. С его густой копной волос и короткой бородкой, он был похож на льва, что, в общем, соответствовало и его нраву, когда ему приходилось общаться с избалованными и высокомерными послами. Его нос, сломанный много лет назад, но, по его собственному желанию, так никогда и не выправленный, еще больше дополнял его огненный образ.
—Ронин… у тебя есть, что мне сказать?
Он не мог больше заставлять ее ждать. Она должна знать правду, какой бы ужасной она не была.
—Я иду, Вериса.
Отложив в сторону свои гадательные атрибуты, он глубоко вздохнул и пошел к эльфийке. Однако на входе он немного задержался. Ронин видел ее лицо, прекрасное, идеально овальное с хитрыми заманчивыми, напоминающими миндалины и чистыми как небо глазами, крошечным носиком и соблазнительными губами, которые, казалось, всегда были вот-вот готовы улыбнуться. Лицо ее обрамляли шикарные платиново-серебряные волосы, которые, когда она стояла, доставали до ее поясницы. Она бы могла сойти за человека, если бы не острые, выступающие из-за волос длинные уши, которые были главным признаком ее расы.
—Ну? — спросила она, терпеливо.
—Будет… будет двойня.
Ее лицо осветилось, что очень шло ее глазам.
—Двойня! Удивительно! Прекрасно! Я была в этом уверена!
Она легла обратно на деревянную кровать. Стройный, но гибкий егерь, теперь же была несколько месяцев беременна. Ушли ее нагрудная и кожаная броня. Теперь она была одета в серебряное платье, которое не могло скрыть надвигающихся родов.
Они догадывались об этом, из-за того, как быстро она пополнела, но Ронин отказывался верить в это. Они поженились всего несколько месяцев назад, как она узнала о своем положении. Оба были озабоченны этим, ведь только лишь их брак уже был крайне редок в исторических летописях, но уж, тем более, не было ни одной записи об успешном рождении ребенка от эльфа и человека.
И теперь их ждал не один, а два ребенка.
—Я думаю, ты не понимаешь, Вериса. Двойня! Двойня от мага и эльфа!
Но ее лицо продолжало излучать радость и удивление.
—Эльфы редко рожают, и очень, очень редко рожают двойню, моя любовь. Они предназначены для великих дел!
Ронин не мог скрыть своего кислого выражения лица.
—Я знаю. Это-то меня и беспокоит…
Он и Вериса прожили и собственную долю «великих дел». Брошенные вместе, дабы проникнуть в орочий оплот, Грим Батол, в последние дни войны против Орды, они взглянули в лицо не только оркам, но и драконам, гоблинам, троллям, и многим другим. Позже, они разъезжали из королевства в королевство, становясь тем видом послов, что напоминали Альянсу о необходимости остаться целостным. Это не значит, однако, что они не рисковали своими жизнями в это время, так как последующий мир за этой войной, был, мягко говоря, неустойчив.
Затем, без предупреждения, пришел Пылающий Легион.
В это время то, что изначально начиналось как партнерство, начало становиться удивительным переплетением душ. В войне против смертоносных демонов, маг и егерь сражались как ради друг друга, так и ради своих земель. Более того, когда они думали, что другой погиб, невыносимая боль пронзала обоих.
Возможно, боль потерять друг друга казалась сильнее, потому что все, кого они любили, уже погибли. Как Даларан, так и Кель'Талас были разрушены до основания Карающей Плетью, тысячи были зарезаны гниющими мясниками, служившими страшному Королю Мертвых, который, по возвращению, вызвал Легион. Целые города погибали в ужасе и самое страшное то, что их многочисленные жертвы тут же поднимались мертвыми, и их проклятые смертные оболочки вступали в ряды Плети.
Маленькая семья Ронина рано погибла в войне. Мать его умирала долго, но отец, брат и два кузена были убиты во время падения города Андорал. К счастью, отчаянные защитники города, не видя надежды на спасение, подожгли город. Даже Плеть не могла поднять воинов из пепла.
Он не видел никого из них, даже своего отца, с тех пор как вступил в ряды магов, но в сердце Ронина образовалась пустота, как только пришла эта новость. Трещина между ним и его родней, по большей части причиной которой был выбор его профессии, исчезла в мгновение ока. Из-за всего этого, он стал последним из своей семьи. Он остался один.
Один до тех пор, пока не осознал те чувства, которые он испытывал к эльфийке, и она же ответила ему взаимностью.
Когда ужасающая борьба наконец-то выдохлась, для них обоих был лишь один путь. Несмотря на выражение потрясения от народа Верисы и магических учителей Ронина, оба они решили больше никогда не расставаться. Они скрепили печатью брачный договор и решили начать жить нормальной жизнью так, как вообще можно было жить в мире, раздираемом на части.
Естественно, как горько вспоминал маг, мира для них не было.
Вериса с трудом вставала с кровати, пока он не помог ей. Даже близкая к родам, эльфийка все еще передвигалась с уверенной быстротой. Эльфийка держалась за плечо Ронина.
—Ты же чародей! Хватит быть таким угрюмым! Я помню, как мой народ выглядел так же мрачно! Моя любовь, это будут счастливые роды, пара счастливых детей! И мы сделаем, чтобы это было так!
Он знал, что она имела в виду. Они бы ничего не сделали, что бы могло подвергнуть младенцев опасности. Когда они узнали о ее положении, они оставили свои попытки помочь восстановить разбитый в дребезги Альянс, и обсели в одном из самых мирных, из еще оставшихся, районов, рядом с, довольно-таки, побитым Далараном. Хотя, не слишком близко. Они жили в скромном, но не совсем уж и скромном, доме, и народ ближайших городов уважал их.
Ее уверенность и надежда изумляли его, учитывая и ее собственные потери. Если Ронин чувствовал рану в своем сердце, после потери семьи, которую он едва знал, Вериса же, несомненно, чувствовала зияющую пропасть. Кель'Талас, более легендарный и, несомненно, более безопасный, чем управляемый магами Даларан, был полностью опустошен. Эльфийский оплот, нетронутый веками, пал за несколько дней; некогда гордый народ присоединился к Плети так же просто, как и обычные люди. Среди последних были некоторые знакомые Верисы, из ее секретного клана… а также некоторые из ее семьи.
От своего дедушки она слышала об отчаянной битве между ним и вурдалаком, его собственным сыном, ее дядей. От него же она услышала о том, как ее младший брат был разорван на части голодной толпой нежити, ведомой ее старшим братом, который был сожжен и уничтожен вместе с остатками Плети, оставшимися в живых защитниками. Что случилось с ее родителями, никто не знал, но, предположительно, они также были мертвы.
Было еще кое-что, чего Ронин ей не сказал… и скорее всего никогда не решится сказать… о чудовищном слухе, который он слышал относительно одной из двух сестер Верисы, Сильване.
Другая сестра Верисы, великая Аллерия, была героем Второй Войны. Но Сильвана, с которой его жена соперничала всю жизнь, вела, как Предводительница Егерей, битву против предателя, Артаса, принца Лордеронского. Когда-то сияющая надежда его земель, теперь же вывороченная прислуга Легиона и Плети, он опустошил собственное королевство, затем повел полчища нежити на эльфийскую столицу, Луносвет. Сильвана отрезала ему путь и в каждый момент и все время, казалось, что она почти победила его. Но где еле волочащие ноги трупы, зловещие горгульи и жуткие мясники терпели неудачу, темный некромант благодаря изменнику знатного рода достиг своей цели.
По официальной версии, Сильвана доблестно погибла, защищая жителей Луносвета от слуг Артаса. Эльфийский генерал, вернее дед Верисы, утверждал, что тело Предводительницы Егерей было сожжено в пожаре, что разорил половину столицы. Но никаких следов не осталось.
Однако где история кончалась для Верисы, Ронин, через источники в Кирин Торе и Кель'Таласе, нашел новости о Сильване, которыми его как будто окатило ледяной водой. Оставшийся в живых егерь, сошедший с ума, лепетал о том, что предводительница была взята в плен, но не убита. Она была страшно изувечена, и, наконец, убита, для увеселения Артаса. Наконец, принеся ее тело в темный храм, он поднял ее; в своем сумасшествии принц исказил ее душу и тело, превратив эльфийскую героиню в предвестника зла… и теперь часто появляющийся, печальный призрак, называемый банши, якобы бродил по руинам Кель'Таласа.
Ронин был не способен проверить эту молву, но он был уверен, что в ней есть зерно истины. Он молился, чтобы Вериса никогда не услышала эту историю.
Так много трагедий… и даже то маленькое чудо, что пришло в его новую семью, не смогло пошатнуть его неуверенности.
Он вздохнул.
—Возможно, когда они родятся, я стану лучше. Я такой нервный.
—Что должно быть знаком родительской заботы, — Вериса вернулась к кровати. — Тем более, мы не одни в этом. Джалия нам очень помогает.
Джалия была старой, полнотелой женщиной, которая родила шесть детей и несколько раз была акушеркой. Ронин был уверен, что для человека быть подозрительным в делах эльфов, не говоря уже об эльфе с мужем магом, нет ничего удивительного, но Джалию занимал только вид Верисы и ее материнские инстинкты брали вверх. Но даже если бы Ронин хорошо платил ей за ее время, он все равно бы сильно сомневался, что горожанка, все же сама, вызвалась помочь, так много она делала для его жены.
—Я думаю ты права, — начал он. — Я как раз…
Голос… очень знакомый голос… вдруг наполнил его голову.
Голос, который не мог принести ему ничего хорошего.
Ронин… я нуждаюсь в тебе.
—Кразус? — выпалил маг.
Вериса села, все веселье тут же исчезло.
—Кразус? Что с ним?
Оба они знали учителя чародея, члена Кирин Тора. Кразус был одним из тех, кто соединил их вместе. Также он был одним из тех, кто не говорил им всю правду о деле вовремя, особенно, если он сам был в нем заинтересован.
Только через ужасные обстоятельства они узнали, что он был драконом Кориалстразом.
—Это… это Кразус, — это было все, что мог сказать Ронин в этот момент.
Ронин… я нуждаюсь в тебе…
—Я не помогу вам! — тут же ответил маг. — Я принял свою долю! Вы знаете, я не могу оставить ее сейчас…
—Чего он хочет? — спросила Вериса. Как и чародей, она знала, что Кразус пошел бы на контакт с ними, только если бы приключилась страшная беда.
—Это не важно! Он найдет кого-нибудь другого!
—Перед тем как отвернешься от меня, дай мне показать тебе. — объявил голос. — Дай мне показать вам обоим.
Раньше, чем Ронин успел запротестовать, изображения наполнили его голову. В нем оживились воспоминания об изумлении Кразуса, при контакте с Повелителем Времени, потрясение опытного дракона-мага, когда отчаяние Аспекта стало очевидным. Все то, что испытал Кразус, теперь испытывали маг и его жена.
В самом конце, Кразус подавил их изображением места, в котором, как он думал, и таилась причина отчаяния Ноздорму — заледеневшая и угрожающая цепь зубчатых гор.
Калимдор.
Все видение заняло не более нескольких секунд, но оно очень изнурило Ронина. Он услышал тяжелое дыхание и, обернувшись, увидел, как Вериса упала на подушку.
Он, было, подскочил к ней, но она жестом остановила его.
—Я в порядке! Только… запыхалась. Дай мне несколько секунд…
Для нее он дал бы вечность, но для другого не дал бы и секунды. Вызвав в голове изображение Кразуса, маг ответил: «Найди для своего задания кого-нибудь другого! В эти дни я нужен здесь! У меня на карту поставлены более важные вещи!»
Кразус ничего не сказал, и Ронин удивился, вдруг его ответ был послан его бывшему учителю, когда тот искал уже другую марионетку. Он уважал Кразуса, даже любил его, но для Ронина дракон-маг больше не существовал. Сейчас только его семья имела для него значение.
Но к его удивлению, вместо того, на что он рассчитывал, кто-то пробормотал:
—Конечно же, ты отправишься немедленно.
Он уставился на Верису.
—Я никуда не пойду!
Она снова поднялась.
—Но ты должен. Ты видел то же, что видела я. Он не вызвал бы тебя, если бы было что-то несерьезное! Кразус крайне взволнован… и то, что волнует его, волнует и меня.
—Но я не покину тебя! — Ронин упал на колено перед ней. — Ни тебя, ни их!
Намек о том, что она когда-то была егерем, пробежал по ее лицу. Глаза опасно сузились, какая бы таинственная сила не скрывалась в них, она ответила: «В последнюю очередь я бы хотела, чтобы ты подталкивал себя к опасности! Я не желаю принести в жертву своим детям их отца, но то, что мы видели, это намек на страшную опасность миру, в котором они родятся! Только ради этого стоит идти. Если бы не эта причина, я бы приняла твою сторону, ты же знаешь это».
—Конечно.
—Я говорю самой себе, что Кразус силен. Даже сильнее, когда он Кориалстраз! Я говорю себе, что отпускаю тебя лишь потому, что знаю, что вы будете вместе. Я знаю, он не просил бы тебя, если бы не был уверен, что ты справишься.
Это была правда. Драконы не особо-то уважали смертных созданий. То, что Кразус искал его помощи, значило многое… как и то, что вместе с этим левиафаном, Ронин будет защищен лучше, чем кто бы то ни было.
Но что могло случиться?
Побежденный, Ронин кивнул.
—Хорошо. Я пойду. Только ты справишься с делами, до прихода Джалии?
—Своим луком я насмерть подстреливала орка с сотни ярдов. Я сражалась с троллями, демонами и многими другими. Я прошла Азерот почти вдоль и поперек… да, моя любовь, я думаю, я справлюсь до прихода Джалии.
Он наклонился и поцеловал ее.
—Тогда будет лучше, если Кразус узнает, что я пойду. Для дракона он, однако, слишком нетерпелив.
—Он несет бремя всего мира на своих плечах, Ронин.
Но это не заставило мага слишком ему сочувствовать. Нестареющий дракон был более способен вести дела по ужасным кризисам, чем простой смертный чародей, готовящийся стать отцом.
Сосредоточившись на изображении дракона-мага, таком, каким он хорошо его знал, Ронин попытался дотянуться до своего бывшего учителя: «Хорошо, Кразус. Я помогу вам. Где мы встретимся…»
Тьма окружила мага. Прочь оттуда — он едва слышал слабый голос Верисы, зовущий его по имени. Ронин почувствовал головокружение.
Его ступни ударились от удара о твердую скалу. Каждая косточка его тела встряхнулась от удара, и он еле сберег ноги от перелома.
Ронин стоял в массивной пещере, которая, очевидно, была выдолблена в скале просто по прихоти природы. Крыша, почти идеально овальная и стены, обжигающе ровные. Тусклое освещение — невозможно было понять, где его источник — давало возможность лишь разглядеть одинокую, одетую в мантию фигуру, ждущую его в центре.
—Так…— проговорил Ронин. — Я думаю, мы встретимся здесь.
Кразус протянул длинную, в перчатке руку налево.
—Там рюкзак с водой и едой, как раз сбоку от тебя. Возьми его и следуй за мной.
—Я едва успел попрощаться со своей женой…— ворчал Ронин, таща большой кожаный рюкзак и закрепляя его на своих плечах.
—Я сочувствую тебе,— ответил Кразус, идя уже впереди. — Но я сделал кое-что, чтобы она не осталась без помощи.
Слушая Кразуса несколько секунд, Ронин вспомнил, как часто древняя фигура затягивала его во что-то, даже не подождав решения юного мага. Кразус считал согласие Ронина неизбежным.
Он проследовал за высокой, худой фигурой ко входу в громадную пещеру. Кразус выбрал это место своим пристанищем еще со времени войны с орками, Ронин знал это, но где точно было это место, это был уже другой вопрос. Теперь человек видел, что пещера выходила на знакомые застывшие горы, совсем не далекие от его дома. В отличие от гор Калимдора, эти горы были величественно красивы, а не вызывали страх.
—Мы почти соседи, — заметил он сухо.
—Совпадение, но это сделало возможным перенести тебя сюда. Если бы я призвал тебя из логова моей королевы, это сильно истощило бы меня, а я хочу сохранить так много моей силы, как это только возможно.
Тон, с которым он говорил, высушило последние остатки враждебности Ронина. Никогда он не слышал такого беспокойства от Кразуса.
—Вы говорили о Ноздорму, Аспекте Времени. Вы можете снова войти с ним в контакт?
—Нет… и вот почему мы должны быть очень осторожны. По факту, мы не будем использовать магию, чтобы перенести себя в то место. Мы полетим.
—Но как же мы полетим, если не будем использовать магию?..
Кразус вытянул свои руки… и когда он сделал это, они изменились, покрывшись чешуей и когтями. Его тело быстро выросло и расширилось, сформировались кожаные крылья. Худое лицо Кразуса вытянулось, изогнулось, становясь змеиным.
—Ну конечно,— пробормотал Ронин. — Какой же я глупый.
Дракон Кориалстраз посмотрел вниз на своего крошечного спутника.
—Залезай, Ронин. Мы должны лететь.
Чародей неохотно повиновался, вспоминая, как лучше усесться. Его ноги скользили по его малиновой чешуе, затем он согнулся за жилистой шеей дракона. Его пальцы цеплялись за чешую. Хотя Ронин знал, что Кразус сделает все, чтобы сохранить его от падения, человек не хотел испытывать судьбу. Никто не знал, с чем мог столкнуться дракон в небе.
Он взмахнул огромными, жилистыми крыльями дважды, затем вдруг дракон и всадник поднялись вверх под самые небеса. С каждым взмахом крыльев мили пролетали как ветер. Кориалстраз непринужденно летел вперед, и Ронин чувствовал, как бежит кровь гиганта. Хотя он проводил основное время в форме Кразуса, дракон чувствовал себя в воздухе как дома.
Холодный воздух обдул Ронина так, что маг захотел, чтобы ему дали хотя бы возможность переодеться в его мантию и походный плащ. Он потянулся назад, пытаясь вытащить мех, как обнаружил, что теперь у его одежды есть капюшон.
Бросив вниз взгляд, Ронин увидел, что, в самом деле, он одет в темно-синий походный плащ и мантию, поверх его рубашки и брюк. Не более, чем словом, его спутник изменил его одежду в более подходящую.
Надев капюшон, Ронин обдумывал, что же их ждет впереди. Что могло так сильно обеспокоить Повелителя Времени? Надвигалась угроза, как близкая, так и катастрофичная… и намного страшнее, чем с которой мог разобраться смертный чародей.
Тем не менее, Кориалстраз обратился к нему…
Ронин надеялся, что он докажет, что он достоин этого, не только дракону… но и его подрастающей семье.

Дата добавления: 2015-08-03