Глава пятнадцать (автор lyanelle) взято с форума woh. Ru

З вери скверны мчались через очарованный лес, морды были высоко подняты, поскольку запах магии становился сильнее. Их голод и их задача гнали их вперед, огромные собаки рычали от нетерпения.
Но как только один прыгнул на упавший ствол дерева, ветки другого дерева, склонившегося рядом, опутали его лапы. Второй зверь, мчавшийся вдоль тропы, вдруг осознал, что его лапы засасывало в грязь. Третий сцепился с кустарником, полным острых как бритва колючек, которые рвали даже твердую кожу демона, принеся ему страшные муки.
Лес ожил, защищая себя и своего хозяина. Атака пяти монстров пошла на убыль… но не потерпело неудачу. Огромные когти рвались в запутанных ветвях, отрывая их от стволов. Другой зверь помог тому, что попал в болото, таща товарища к твердой земле. Голод и ярость позволили пойманному в острых колючках прорваться сквозь них, хотя в результате был всюду изранен.
Охотникам не откажутся от добычи…

— Шан’до! Что это?
Полубог мельком взглянул на своего ученика, никаких обвинений в его пылающем взгляде не было.
— Собаки, о которых ты говорил… они проследили за вами.
— Проследили? Невозможно! Был только один, да и тот…
Его прервал Брокс, его слова утешения не доставили.
— Звери скверны… они - темная магия. Где был один… может стать больше, если хорошо его накормить… я видел это…
— Хороший друг и одаренный страж пал, — сказал Кенарий, снова обратив внимания на густой лес перед ними. — Он держал в себе самую древнюю, самую сильную магию. Но это сделало его уязвимее к их злу.
Орк кивнул.
— Один стал многими.
Брокс инстинктивно потянулся за спину, но его любимого топора там не было.
— Мне нечем сражаться с ними.
— У тебя будет оружие. Быстрей найди упавшую ветку, длиной с твое любимое оружие. Малфурион, будь рядом.
Брокс стремительно сделал то, что ему приказали. Он принес полубогу и ночному эльфу массивную ветвь, которую Кенарий сказал положить перед Малфурионом.
— Встань на колени, мой ученик. Ты тоже, воин. Малфурион, положи руки на ветвь, затем пусть он положит свою ладонь на твою руку.
Когда они сделали это, лесной повелитель приказал:
— Теперь, воин, очисть свой разум от всего, кроме оружия. Думай только о нем! Время уходит. Малфурион, ты должен открыть свой разум и позволить его мыслям течь через твои. Я поведу вас дальше, когда сделаете это.
Ночной эльф сделал то, что ему сказали. Он очистил свои мысли, как учил его шан’до, чтобы связать себя с орком.
Тут же первородная сила прорвалась в его разум. Малфурион сначала было хотел отказаться от нее, но потом успокоился. Он принял мысли Брокса и позволил изображению того, что хотел воин, обрести форму.
Ты видишь оружие, ученик? послышался голос Кенария. Ты чувствуешь то, как оно очерчивается?
Малфурион видел. Он еще чувствовал родство орка и оружия, как оно было больше чем просто инструментом, а настоящим продолжением воина.
Проведите рукой по дереву, держа изображение в голове. Пойми зерно природы и верни его, придав желаемую форму…
С рукой Брокса поверх своей, ночной эльф начал перебирать пальцами вдоль ветви. Как только он это сделал, он почувствовал, как она смягчилось при прикосновении, а затем изменило форму.
И так появился топор с толстым лезвием, сделанный полностью из дуба. Малфурион посмотрел на получившееся с чувством удовлетворения от того, что создал хорошее оружие, не уступающее потерянному…
Он напрягался. То были чувства орка, не его. Быстро оттолкнув их, Малфурион сконцентрировался на последнем — кривизне ручки, остроты лезвия.
Задание выполнено, прервал его Кенарий. Вернитесь ко мне…
Ночной эльф отделился от орка. Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Малфурион задавался вопросом, испытал ли Брокс его мысли, но существо с зеленой кожей не дало ни намека о случившемся.
Между ними лежало гладко отполированное творение, сделанное заново по желанию Брокса, хотя даже ночной эльф задавался вопросом, как такое оружие могло выдержать больше чем один-два удара.
В ответ, лесной повелитель протянул руки — и внезапно топор оказался между ними. Кенарий осмотрел оружие своими золотыми глазами.
— Пусть взмах его будет, как живой, пусть всегда защищает своего хозяина. Пусть крепко держится в руке, дабы нести жизнь и правосудие. Пусть преумножит силу владельца и, наоборот, пусть он сам укрепит его.
И пока он говорил, синее сияние окружило топор. Лес утонул в свету, добавив блеска творению рук Малфуриона.
Полубог протянул топор орку.
— Он твой. И пусть он хорошо тебе послужит.
С широкими глазами, сидевший орк взял дар, помахал, проверяя качество.
— Равновесие… идеальное! Такое чувство… будто он часть моей руки! Но он же расколется…
— Нет, — прервал его лесного повелитель. — На нем, помимо труда Малфуриона, мое благословение. Ты поймешь, что он сильнее, чем любой сделанный смертным топор. Можешь мне поверить.
Что касается ночного эльфа, оружия у него не было, и он и не хотел его, в отличие от Брокса. Несмотря на то, что он знал, что демонические животные питались магией и колдовством, он все же считал, что заклинаниями победить их у него шансов больше, чем оружием, которым он обходился довольно посредственно. У него уже были некоторые идеи относительно того, как использовать свой талант так, чтобы он же и не стал причиной его поражения.
И так, трое стояли лицом к приближающемуся врагу.

Кошмары недавнего прошлого Ронина дали знать о себе, но теперь они были во плоти. Звери скверны, предвестники Пылающего Легиона, уже были в мире смертных. Могли ли быть бесконечные ряды рогатых, пламенных демонических воинов быть далеко впереди?
Кразус поселил в рыжеволосом волшебнике страх перед тем, что случится, если он будет взаимодействовать с прошлым. Что казалось победой, могло предписать конец будущему, которое они знали. Чтобы сохранить жизни тех, он любил, Ронин должен был вообще ничего не делать.
Но как только первый зверь прыгнул в поляну, все эти благородные побуждения тут же исчезли.
Вокруг полубога загрохотал гром, как только он подошел встретить зверя скверны. Топот его копыт потряс землю и даже заставил ее треснуть. Он размахнулся обеими руками, и сверкнула молния, как только они встретились.
Из рук Кенарий выпустил то, что показалось маленьким солнцем, прямо в демона. Возможно, полубог только проверил своего противника, или же недооценил его. Зверь протянул оба щупальца и, вместо того, чтобы умертвить свою цель… заклинание Кенария было с легкостью всосано демоном.
Зверь скверны качнулся, мерцая… и внезапно там, где был один, стало два.
Они прыгнули на оленьего повелителя, цепляясь за него и пытаясь высосать его маги. Одной рукой Кенарий схватил первого, демон безумно извивался и рычал на руку, которая держала его высоко в воздухе. Но другой, вцепившийся в его плечо, своими щупальцами пытался достать плоть полубога. Три воина отступили в безумном вихре движений.
— Они никогда не сделают этого! Сам Ронин никогда не сталкивался со зверьми скверны, но он изучал их трупы и прочел всю информацию, собранную о них. Он слышал несколько рассказов о собаках, умножающихся, пожрав магию, но этот процесс, как говорили, был медленным, трудным. Должно быть, древняя магия полубога и леса… настолько велика и сильна, что существа стали еще ужасней от нее…
Он дрожал, зная, что магия всегда была его лучшим орудием. Он мог бороться вручную, да, но у него не было никакого оружия, и сомневался, что теперь Кенарию было до того, чтобы дать его. Кроме того, против этих существ, его навык с мечом был бы более чем мал. Ронин нуждался в магии.
Когда Кенарий принес Кразуса и его к кольцу, Ронин не мог произнести ни одного заклинания. Лесной повелитель очаровал их разум, держа энергию обоих "гостей" под контролем. Однако Ронин чувствовал, что чары были убраны, когда Кенарий осознал опасность для них всех. Полубог не собирался причинить вреда волшебнику; он действовал только из беспокойства о лесе и мире.
Даже если он не повинуется совету Кразуса, Ронин задавался вопросом, достаточно ли его силы вернулось к нему. Конечно, демоны устремятся к его магии, так же, как они жаждали магии многих волшебников, высосанных досуха в будущей войне против легиона.
Звери скверны нажимали на их врага, в результате, приблизившись ближе к Ронину. Его руки сжались в кулаки, а слова силы были готовы слететь с языка.
И все же… он ничего не сделал.

Как только столкнулись Кенарий и раздвоившийся зверь скверны, два других бросились на Брокса. Огромный воин столкнулся лоб в лоб с чудищами, с военным кличем, который заставил одного демона немного пошатнуться. Орк воспользовался этим, с силой размахнувшись на врага.
Зачарованный топор прошелся по передней лапе зверя, оторвав три когтистых пальца так легко, как будто орк помахал топором в воздухе. Мерзкая зеленоватая жидкость, которая шла как кровь во многих из демонов, потекла по траве, обжигая лезвие как кислота.
Раненый зверь издал лай и повалился набок, но его дружки продолжали бросаться на орка. Брокс, выходя из размаха, едва спас себя, использовав нижнюю часть топора. Он вбил конец в грудь прыгнувшей твари.
Чудовищный хрип вышел из зверя, но его скорости не замедлило. Он упал на Брокса, почти раздавив его своим весом.
Что касается ночного эльфа, монстр, к которому он повернулся, нетерпеливо потянул к нему свои вампирские щупальца. Малфурион сконцентрировался, пытаясь думать, как думал Кенарий, вспоминая, что он выучил от полубога о том, что природу можно видеть и как оружие и как друга.
Вспомнив, как прибыл полубог, Малфурион создал из вездесущего ветра ревущий вихрь, который тут же объял чудовищного зверя. Жилистые, раскрывшие рты, щупальца дико раскачивались, ища волшебство, но заклинание Малфуриона основывалось лишь на врожденной силе ветра, так что демону есть было нечего.
Махнув правой руко й, ночной эльф просил окружающих деревьев подарить листья, которые они бы могли дать. Он нуждался в них в большом количестве и быстро.
И от крон высоких стражей сотнями начали опадать листья, независимо от того, сколько каждый мог дать. Малфурион немедленно призвал еще один ветер, чтобы подвести листья к вихрю.
В нем зверь, тянувшись вперед, неуклонно приближался к намеченной добыче. Вихрь следовал за каждым шагом, держа демона в центре.
Листья влились в вихрь, который вращался все быстрее и быстрее, а их число все росло. Сначала зверь не придал им значения, считая лишь соринкой на ветру, но потом один, острым краем листа, порезал морду, оставив кровавый след.
Демон, в ярости, сражался с обжавшими его листьями, только чтобы еще несколько порезали его по лапе, по ноге, туловищу. Ветер теперь дул в сто раз сильней, острые края каждого листика стали как хорошо заточенные лезвия, режа и хлеща везде, где только касались зверя. Зеленоватая жижа текла по телу демона, моча его шкуру и заслоняя взгляд.
Кенарий и животные, которые напали на него, теперь боролись далеко от остальных. Крики демонов хорошо аккомпанировали величественному реву лесного повелителя. Он схватил переднюю лапу зверя, который налегал на него, и, одним движением, сломал кость. Демон взвыл, и его щупальца ослабили хватку, крутясь в ответ на его боль.
На мгновение избавленный хоть одной угрозы, Кенарий сосредоточился на втором. Его лицо покрыла тень, его глаза сверкали в ярости. Внезапно, в них вспыхнула искра света, окутавшая демона. Щупальца скулящего животного жадно искали этот свет, нетерпеливо всасывая и желая еще больше.
Но магию оно качало не из волшебника или чародея. Теперь, окруженный внушающей страх синей аурой, Кенарий усилил атаку, кормя врага и давая то, что он желал… слишком быстро и много, что даже демон не мог все поглотить.
Зверь скверны раздулся, взрываясь как быстро наполненный водой мешок. На секунду казалось, как будто он собирался делиться… но сил, уже проглоченных им, было куда больше, чем он мог съесть.
Чудовищная псина взорвалась, куски зловонной плоти дождем пролились на поляну.

Пока что Ронину везло. Ни один зверь на него не набросился. Он оставался в центре кольца, надеясь, что его сила удержит его от решения использовать собственные способности.
Ронин наблюдал, как Брокс парировал существо, которое почти победило орка. Старого воина, казалось, еще неплохо держался, несмотря на двух противников. Но чем дальше он наблюдал за Броксом, до человека вдруг дошла ужасная вещь. Если он и Кразус не смогли бы вернуться в их время, Ронин понимал, что лучше, если обоих убьют, желательно скорее, чтобы предотвратить дальнейшие изменения, которые они могли бы сделать в истории. Но то, что ни один из них не рассчитал, однако, было одиноким орочьим воином, также брошенным в эту эру.
И, уставившись на спину Брокса, Ронин начал обдумывать различные виды заклинаний. Посреди борьбы это могло бы пройти незамеченным, зато устранив опасность для хода времени. Кразус сказал бы, что он принял правильное решение, что, даже больше чем демоны, Брокс был опасностью для существования мира.
Но его рука колебалась, заклинание, вертящееся на языке, вдруг забылось. Ронину было стыдно. Народ Брокса стал ценным союзником, и этот орк сейчас сражался, чтобы спасти не только себя, но и остальных, включая мага.
Все, что сказал Кразус, убеждало Ронина быстро разобраться с Броксом и волноваться о последствиях позже, но чем больше он наблюдал за сражением орка рядом с ночным эльфом — другой союзнической расой в будущем — тем больше Ронин сожалел о такой безумной мысли. То, о чем он думал, казалось ему столь же ужасным злодеянием, как и совершенные в его время Пылающим Легионом.
Но Ронин больше не мог стоять и ничего не сделать…,
— Я сожалею, Кразус, — прошептал он, читая новое заклинание. — Я действительно сожалею.
Глубоко вздохнув, с закрытым капюшоном лицом, волшебник смотрел из-под бровей на одного из зверей, сражающихся с орком. Он вспоминал заклинания, которые помогли ему против Бича и других слуг Легиона. Это должно было быть сделано так, чтобы у зверя не было времени всосать силу его чар.
Далеко, далеко с правой стороны от него, Кенарию наконец, удалось снять с себя оставшегося противника. С переломанной лапой, демон не мог долго удержаться на нем. Напрягши мускулы, полубога нагнулся назад, перекинув животное через голову, и, с победным ревом, бросил это высоко над вершинами деревьев, глубоко в лес.
Ронин прочел заклинание.
Он надеялся послать маленький взрыв в центре зверя, по крайней мере, ранив достаточно, чтобы Брокс мог его добить. То, что вместо этого вышло у Ронина, однако, было далеко за пределами его ожиданий.
Невидимая, громоподобная стена силы, которая заставила сам воздух задрожать образовалась перед ним, а затем мчалась как ветер к цели. По пути она расширялась, мерцая в глазах по всей поляне.
Сквозь Брокса и ночного эльфа она прошла без единого повреждения, но из трех свирепых демонов эта тропа ярости, которую выпустил Ронин, не дала четвертого. У зверей не было времени среагировать, никакого времени, чтобы привести свои голодные щупальца в игру. Они были как комары в неистовом пламени.
Поскольку стена силы прошла через них, демоны сгорели до пепла. Заклинание уничтожило их от кончика носа до хвоста, от демонов осталось лишь облако пыли. Один успел издать недолгое завывание, но потом единственным звуком был порыв ветра, который унес к небесам то, что когда-то было неистовствующими монстрами.
Тишина нагнетала над поляной.
Брокс опустил топор, его широкий, с бивнями, рот, был открыт в явном непонимании. Малфурион уставился на свои руки, как будто это сделали они, затем повернулся к Кенарию, думая, что связано это полубогом.
Ронин должен был мигнуть несколько раз, чтобы увериться, что то, что увидел, было не только реально, но и сделано им самим. Запоздало волшебник вспомнил краткую битву против ночных эльфов, битву, в которой Кразус оказался слишком слаб, а Ронин преуспел настолько, что он никогда и не думал, что может такое.
Но всякое удовольствие от удивительной победы немедленно исчезло, как только агония начала терзать его спину. Он чувствовал, как будто разорвали его тело, как будто сама душа иссыхала…
Иссыхала? Даже несмотря на ужасную боль, Ронин прекрасно понял, что только что случилось. Другой зверь прошел незамеченным с тыла и искал источник волшебства, чтобы напасть.
Ронин вспомнил, что случалось с заклинателями, пойманными демонами. Он вспомнил ужасающую шелуху, которую вернули в Даларан для исследования.
И сейчас он станет следующим…
Но, хоть стоя на одном колене, но Ронин все же встал. При помощи всей своей силы, он сможет ускользнуть этого паразита!
Ускользнуть… это стало ведущей мыслью в его, умирающем от боли, мозгу. Ускользнуть… все в Ронине искало, куда можно было сбежать от этой агонии, куда уйти, где он будет в безопасности.
Сквозь туман страдания, он слабо уловил голоса орка и ночного эльфа. Его страх за себя наложился на них. Ведь высоси он его, зверей станет столько же, если не больше.
Ускользнуть… это было все, о чем думал Ронин. Куда-нибудь…
Тогда боль исчезла, заменившись тяжелым, но утешающим онемением, которое распространилось по телу как огонь. Ронин с благодарностью принял эту перемену, позволив этому онемению окутать его…
Проглотить целиком.

Не в первый раз Тиранда скользила сквозь тихие коридоры огромного храма — проходя бесчисленные покои спящих послушников, медитационные комнаты, и места общественного вероисповедания — и направилась к окну около главного входа. Яркое солнце слепило ее, но она заставила себя искать у пустой площади то, что она еще пропустила.
Едва она всмотрелась, как лязг металла уведомил ее, что приближается охрана. Строгое лицо эльфийки смягчилось, когда она узнала ее.
— Снова Вы! Сестра Тиранда… Вы должны оставаться в Ваших покоях и немного поспать. У Вас едва ли был отдых уже много дней, Вы ставите себя под угрозу. Ваш друг будет в порядке. Я уверен.
Стражница имела в виду Иллидана, за которого Тиранда, конечно же, тоже волновалась, но в истинности, послушница боялась, что, когда Иллидана вернется, он приведет с собой своего брата и несчастного орка. Она и не думала, что близнец Малфуриона когда-нибудь предаст его, но если лорд Гребень Ворона поймал их, то что оставалось Иллидану делать, кроме как оставить все как есть?
— Я не могу ничем помочь. Я уже вся извелась, сестра. Пожалуйста, простите меня.
Часовая сочувственно улыбнулась.
— Я надеюсь, он понимает, насколько Вы заботитесь о нем. Время Вашего выбора быстро приближается, не так ли?
Эти слова обеспокоили Тиранду больше, чем она сделала вид. Ее мысли и действия, с тех пор как трое освободили Броксигара, более чем намекали ей на ее предпочтение, но она еще не могла поверить этому. Нет, ее беспокойство было лишь беспокойством одного друга детства о другом.
Так должно быть…
Послышался резкий лязг металла о металл и шипение ночных саблезубов. Тиранда немедленно пронеслась мимо ошеломленного стражника, направившись к внешним ступеням храма Элуны. В грязи, группа лорда Гребня Ворона въехала на площадь. Одетый в плащ дворянин казался весьма непринужденным, даже очень рад кое-чему, но многие из его солдат были куда мрачнее и постоянно смотрели друг на друга, как будто разделяя некую ужасную тайну.
От Малфуриона или Броксигар не было и следа. Почти невидимый за лордом Гребнем Ворона, Иллидан восседал высоко и гордо. Он казался из группы самым радостным, и если бы эта радость имела отношение к тому, что его брата не схватили, то Тиранда не могла, конечно, обвинить его.
Не понимая, что она делает, молодая жрица спустилась на улицу. Ее присутствие сразу привлекло внимание лорда Гребня Ворона, который любезно улыбнулся и указал на нее Иллидану. Бородатый командир прошептал что-то брату Малфуриона, затем поднял руку.
Солдаты пришли на привал. Иллидан и Гребень Ворона к ней своих животных.
— Я буду поражен, если это не самая прекрасная из преданных слуг Матери-Луны! — громко сказал командир. — Как любопытно увидеть Вас, ждущей нашего возвращения, несмотря на столь последний час!
Он поглядел на Иллидана, чье выражение лица было на грани смущения. — Очень интересный, как Вы думаете?
— Да, мой лорд.
— Мы должны отправляться в Крепость Черного Грача, сестра, но я думаю, что могу выделить немного времени для вас двоих, а?
Тиранда почувствовала, как потемнели ее щеки, пока Гребень Ворона отвел пантеру назад к остальной части группы. Иллидан быстро спешился, подошел к ней и взял ее руку.
— Они не причинят вреда, Тиранда… и лорд Гребень Ворона взял меня под свое крыло! Мы боролись с ужасным животным, и я помешал ему напасть на него! Убили с помощью моей силы!
— Малфурион убежал? Ты уверен?
— Конечно, конечно, — он взволнованно вернул тему в прежнее русло, избегая дальнейших вопросов о брате. — Я нашел свою судьбу, наконец, разве ты не понимаешь? Лунная Стража не замечала меня, но я убил монстра, который победил троих из их, включая одного из старших волшебников!
Она хотела услышать то, что он узнал о Малфурионе и орке, но было ясно, что Иллидан был слишком увлечен собственной удачей. Тиранда могла понять это, видя, как он упорно трудится в бесплодных попытках достигнуть великого будущего, которое многие предвещали ему.
— Я очень рада за тебя. Я боялась, что ты расстроился из-за темпа обучения у Кенария, но если ты смог защитить лорда Гребня Ворона, когда как не смогли его собственные солдаты, тогда…
— Ты не понимаешь! Я не использовал те медленные, тяжелые заклинания, которые обожает шан’до Малфуриона, показывая их снова и снова! Я использовал хорошее, традиционное колдовство ночных эльфов… и днем! Это было так волнующе!
Его быстрый отказ от путей друидизма не удивил Тиранду. С одной стороны, она была благодарна, что он нашел свой путь в такой решительный момент. С другой, это было еще одно очередное различие между близнецами.
И еще одно соображение в ее уже переутомленном мозгу.
Позади Иллидана вежливо откашлялся лорд Гребень Ворона.
Брат Малфуриона оживился.
— Я должен идти, Тиранда! Мне должны показать мое место в Крепости, а затем мне надо помочь организовать большую группу, чтобы вернуть мертвых животных и все тела!
— Тела?
Где-то в памяти осело, что часть Лунной Стражи погибла из-за монстра, но теперь она поняла, что вернулась только группа Гребня Ворона. Те, что до них преследовали Малфуриона, были все убиты.
Ужас всего этого заставил Тиранду вздрогнуть… в особенности от того, что Малфурион был там.
— Те существа остановили преследование, Тиранда, разве ты не понимаешь?
Голос Иллидана стал почти что ликующим. Он не обратил внимания на растущую тревогу на ее лице.
— Волшебники погибли немедленно, не осталось никакой помощи остальным. Воины отдали все, кроме двух, жизни, чтобы остановить их, а я убил одно существо лишь двумя быстрыми заклинаниями!
Его грудь раздулась от гордости.
— А ведь они были монстрами, которые пожирали магию!
Снова кашлянул дворянин. Иллидан быстро протянул ее руку к губам, нежно целуя. Отпустив Тиранду, он запрыгнул на саблезуба.
— Я хотел быть достойным тебя, — внезапно прошептал Иллидан. — И скоро, я буду таковым.
Сказав это, он повернул кошку и направился к ждущему командиру. Гребень Ворона слегка ударил Иллидана по спине, затем просмотрел через плечо на Тиранду. Дворянин кивнул головой близнецу Малфуриона и подмигнул.
Пока Тиранда наблюдала, все еще ошеломленная услышанным, вооруженная группа проехала в направлении к Крепости Черного Грача. Иллидан оглянулся назад в последний раз, прежде чем исчезнуть с площади, его золотые глаза пристально оглядели друга детства. У Тиранды не возникло проблем, чтобы прочесть в них его желание.
Подтянув робу, она кинулась назад в храм. Та же самая часовая, что говорила с нею раньше, встретила ее внутри.
— Простите мне, сестра! Я не могла не услышать большой части того, что было рассказано. Я горюю о жизнях, потерянных на бесполезной охоте, но еще я хочу дать свои поздравления относительно прекрасного будущего Вашего друга! Лорд Гребень Ворона, должно быть, очень высокое уважает его, раз с такой готовностью берет его под свое руководство! Действительно, трудно найти партию получше, а?
— Никак… нет, я думаю, нет.
Когда она поняла, что она сказала, Тиранда быстро добавила:
— Простите меня, сестра, наверно, я слишком устала. Я думаю, должна вернуться в кровать. — Понятно, сестра. По крайней мере, Вы знаете, что Вас ожидают приятные сны…
Но пока Тиранда шла в свою комнату, она думала, что ее сны не будут такими уж приятными. Правда, она была счастлива новости, что Малфуриону и Броксигару удалось бежать, и что никто не приплел к бегству Малфуриона. Тиранда была рада и тому, что Иллидан, наконец, нашел себя, а ведь она уже начала бояться, что этого никогда не произойдет. Сейчас ее беспокоило, что Иллидан, кажется, уже принял решение относительно них, в то время как сама Тиранда еще не смогла. Был еще Малфурион и его чувства.
Конечно, все зависело от того, продолжал ли Малфурион скрываться от глаза Лунной Стражи и лорда Гребня Ворона. Если те или другие обнаружат правду, то это означало бы, что по нему плачет Крепость Черного Грача.
А оттуда даже Иллидан не смог бы вытащить брата.

Деревья, листва, ничто не могло оторвать зверя скверны от мага. Полубог бросил его в небо, демонический пес не мог уберечь себя.
Но капризная случайность сделала то, что не могло ничто иное. Кенарий бросил врага так далеко, как мог, предполагая, что падение убьет его. Если бы зверь упал на скалу, землю или ствол могучего дуба, это значило бы мгновенную смерть.
Но куда лесной повелитель бросил его, однако, оказалось, массой воды, глубокой настолько, что даже при той скорости, с которой плюхнулся зверь, вреда ему не было.
Пытаясь выбраться на поверхность, он, почти что, доделал работа за падение, но, тем не менее, демону удалось выбраться на берег. Безвольно повисшей передней лапой, зверь подошел к тенистой яме, где пересидел нескольких минут, чтобы оправиться.
Как только он пришел в себя, демон вдохнул воздух, ища особый аромат. В момент зверь определил местонахождение того, что искал, сразу оживившись. Бредя вперед, раненый ужас медленно, но верно шел к источнику. Даже с этого расстояния он чувствовал запах силы, идущей от Источника Вечности. Там он найдет магию, способную излечить его, магию, которая восстановить лапу.
Звери скверны точно не были такими простыми существами, как думали даже Брокс и Ронин, которые много знали о них после войны. Никакое существо, которое служило повелителю Пылающего Легиона, не могло, не без шутки, возможно, спасти неистовствующих голиафов, называемых Инферналами. Демонические псы были частью своего псаря, и что узнавали они, узнавал Хаккар.
И от последнего оставшегося в живых, Псарь многое узнал о тех, кто стоит на пути прибытия Легиона…

Дата добавления: 2015-08-03