Тринадцать

О н силен умом, силен душой, силен телом… сказал сильный, агрессивный голос в голове Ронина.
Замечательные качества… при других обстоятельствах… ответил второй, более спокойный голос первому.
Правда откроется, настаивал первый. Я ни за что не потерплю неудачу…
Ронину казалось, будто он плывет вне своего тела, но куда он плыл, волшебник сказать не мог. Он чувствовал, как будто висит между жизнью и смертью, сном и пробуждением, тьмой и светом… ничто не казалось полностью истинным или неверным.
Хватит! — прервал третий голос, до боли знакомый ему. — Он пробыл там уже достаточно! Верните его мне… пока…
И внезапно Ронин очнулся на поляне Кенария.
Солнце стояло высоко, хотя, был полдень или просто это уловка волшебного леса, человек не мог сказать. Ронин попытался подняться, но, как и прежде, его тело не повиновалось ему. Он услышал движение и внезапно небо затмили рога лесного повелителя.
— Вы жизнестойки, чародей Ронин, — прогрохотал Кенарий. — Вы удивили даже того, кого удивить сложно… и, ближе к делу, Вы удержали свои тайны при себе, однако как же это глупо.
— Н-нет ничего… что я мог бы… рассказать Вам.
Ронина удивил тот факт, что его рот все же слушался.
— Это еще надо доказать. Мы узнаем, что случилось с Вашим другом, и почему Вы — хотя не должны быть здесь — все же здесь.
Облик полубога смягчился.
— А пока, я сделаю все, чтобы Вы отдохнули. Вы это заслужили.
Он махнул рукой у лица Ронина… и волшебник уснул.

Кразусу самому хотелось бы знать, где он. Пещера, в которой он проснулся, воспоминаний не бередила. Он не ощущал присутствия другого существа, тем более его рода, и это волновало его. Тот, кто наблюдал за ними, просто принес сюда, чтобы избавиться от него? Он считал, что Кразус умрет здесь?
А что насчет последнего, так это было очень даже реально. Боль и изнурение продолжали истощать высокого дракона-мага. Кразус чувствовал себя так, будто кто-то оторвал от него половину. Его память все еще подводила его, и он боялся, что эта болезнь лишь ухудшится со временем … временем, которого у него не было.
Нет! Я не предамся отчаянию! Не я!
С усилием приподнявшись на ноги, он осмотрелся вокруг. Для человека или орка, пещера показалась бы почти черной, однако Кразус смог разобрать ее интерьер почти так же, как если бы здесь сверкало солнце. Он видел огромные, зубчатые сталактиты и сталагмиты, замечал каждую трещину и щель вдоль стен, примечал даже крошечных слепых ящериц, стрелой бегающих вокруг маленьких щелей.
К сожалению, он не видел выхода.
— Нет у меня времени для таких игр! — огрызался он в пустоту. Его слова отозвались эхом, с каждым повтором все больше насмехаясь над ним.
Он что-то пропустил. Конечно же, его поместили сюда по какой-то причине… но какой? Тогда Кразус вспомнил методы своего вида, методы, которые по отношению к не драконам были очень жестокими. Мрачная улыбка заиграла на его лице.
Выпрямившись, маг в капюшоне медленно поворачивался в кругу, глаза его ни разу не моргнули. В то же самое время, он начал произносить ритуал приветствия, говоря на языке, древнее, чем мир. Он повторил приветствие три раза, подчеркивая те нюансы, что узнать можно было только из самого источника того языка.
Если бы это не привлекло внимание его захватчиков, ничто бы не смогло.
— Говорит на языке тех, кто установил небеса и землю на их место… — прогремел кто-то.
— Тех, кто создал нас.
— Должно быть, один из нас, — сказал другой. — Поскольку он не может быть одним из них…
— Должно узнать больше.
И внезапно из воздуха появились вокруг крошечного тела… четыре гигантских красных дракона, усевшихся вокруг Кразуса, а их необъятные крылья были сложены сзади. Они следили за волшебником, как будто он был маленьким, но вкусным кусочком пищи.
Коли они думали потрясти его якобы примитивные чувства, то еще раз потерпели неудачу. — Определенно один из нас, — бормотал более тяжелый самец, заметный за счет большого гребня. Он фыркнул, послав клубок дыма прямо в Кразуса.
— И я принессс его сссюда, — горько заметил самец поменьше. — Это … и его непрерывное хныканье…
Непринужденно чувствуя себя, будучи окруженным дымом, Кразус повернулся ко второму самцу.
— Если бы у тебя были чувства, что дали тебе создатели, ты знали бы меня, и знал бы насколько безотлагательно мое предупреждение! Тогда бы мы были избавлены от того хаотического бегства из царства лесного повелителя.
— Я не был уверен, что не сссделаю ошшшибку, приведя сссюда!
— Куда сюда?
Все четыре дракона откинули в удивлении назад головы. Теперь заговорила одна из двух самок.
— Если Вы - один из нас, маленький дракон, тогда Вы должны знать это, так же как знаете, что Ваше гнездо…
Кразус проклял свою память. Это могло быть только одним местом.
— Так я нахожусь в домашних пещерах? Я нахожусь в царстве любимой Алекстразы, Королевы Жизни?
— Вы сюда хотели прийти, — напомнил меньший самец.
— Вопрос остается открытым, — прерывала его вторая самка, моложе, глаже, чем остальные. — Откуда Вы пришли?
— Пусть приходит, откуда хочет, — некстати появился новый голос. — Если он сможет ответить мне на простой вопрос.
Четыре левиафана и Кразус повернулись туда, где сидел пятый, и, очевидно, более взрослый дракон. В отличие от двух других самцов, у этого был внушительный гребень, идущий от вершины головы вниз, через плечи. Он превосходил второго дракона на несколько тонн, и одни только его когти были длиннее, чем крошечный человечек, стоящий посреди гигантов. Но, несмотря на его огромную форму и явное господство, его глаза были остры и полны мудрости. Он больше чем любой другой решил бы успех авантюры Кразуса.
— Если Вы - один из нас, несмотря на тот облик, что Вы носите, Вы должны знать, кто я, — прогрохотал дракон.
Волшебник боролся со своими изодранными воспоминаниями. Конечно, он знал, кто это, но имя никак не приходило. Его тело напрягалось, и его кровь вскипала, оттого, как он боролся с туманом в голове. Кразус знал что, если он не обратиться к этому гиганту по имени, он будет навсегда отвергнут, навсегда будет лишен возможности предупредить свой вид об опасности, из-за своего присутствия в этом времени.
И затем, с колоссальным усилием, имя, которое он должен был знать почти так же, как свое собственное, соскользнуло с его губ.
— Вы Тиранастраз… Тиран Ученый… супруг Алекстразы!
Его гордость от воспоминания и имени и звания темно-красного гиганта, должно быть, была заметна, поскольку Тиранастраз издал громкий, почти человеческий смех.
— Вы - действительно один из нас, хотя я еще не могу пропустить Вас! Тот, кто принес Вас, назвал Ваше имя, но оно неверно, ибо среди нас у каждого имя одно, у каждого свое.
— Нет никакой ошибки, — настаивал дракон-маг. — И я могу объяснить почему.
Супруг Алекстразы покачал своей могучей головой. Струйка дыма побежала из его ноздрей.
— Объяснение, которое Вы дали, малыш, было передано нам… и, тем не менее, найдено слишком удивительным, чтобы быть верным! Вы говорите о падении в царство Вневременного, Ноздорму, но даже он не столь небрежен, чтобы сделать то, что Вы показали. — Он все напутал, все просто и ясно, — сказал тот, что наблюдал за лесом. — Один из нас, признаю, но раненный в несчастном случае или по злому умыслу.
— Возможно… — Тиранастраз напугал остальных драконов, опустив голову прямо к Кразусу. — Но, зная меня, Вы ответили на мой вопрос! Вы из стаи, так что имеете право и привилегию войти в самые тайные ниши этого логова! Идите! Я проведу Вас к тому, кто уладит этот вопрос, тому, кто знает всю свою стаю, ибо она знает всех своих детей! Она узнает Вас, и, следовательно, мы узнаем правду…
— Вы проведете меня к Алекстразе?
— Кто же, как не я. Взбирайся на мою шею, если можешь.
Даже несмотря на физическое истощение, Кразусу удалось вскарабкаться. Его подстегивала не только мысль, что он, наконец, найдет помощь… но даже простая возможность увидеть свою возлюбленную еще раз, даже если окажется, что она не узнает его.
Огромный дракон нес Кразуса через длинные туннели и пещеры, которые он, по идее, должен был узнавать, но лишь по идее. Время от времени, некий проблеск памяти шевелился, но недостаточно, чтобы удовлетворить волшебника. Даже когда они сталкивались с другими драконами, ни один не выглядел Кразусу знакомым, все те, кого он когда-то знал из красной стаи.
Ему было жаль, что он не бодрствовал, когда его принесли сюда. Пейзаж, окружающий логово красной стаи, возможно, зажег бы его воспоминания. Кроме того, какой вид он мог увидеть, прекраснее, чем драконы в пике их власти? Еще раз узреть высокие, высокие горы, сотни больших трещин в скале, каждое второе из которых было входом в царство Алекстразы. Прошли бесчисленные века с тех пор, и Кразус всегда оплакивал его конец, оплакивал конец Эпохи Драконов.
Возможно, я смогу убедить ее… чтобы она позволила мне увидеть землю драконов в последний раз … прежде, чем она решит, что сделать со мной.
Огромное тело Тиранастраза легко пролетало через высокие, гладкие туннели. Кразус чувствовал приступ ревности, ведь он собирался говорить со свой возлюбленной, а вынужден делать это в смертном теле. Он очень любил меньшие расы, много времени проведя среди них, но теперь, когда само его существование было на грани, Кразус предпочел бы свой истинный облик.
Внезапно они почувствовали ярое, но, все же, приятное тепло. Красноватый жар прогревал Кразуса до мозга костей, в то время как они приближались, и заставлял его думать о детстве, об учении как жить в небе так же, как на земле. Мимолетные воспоминания о его жизни начали мелькать в голове, впервые, с его прибытия в это время, дракон-маг почти прочувствовал себя.
Они прибыли к источнику этого великолепного тепла, ко входу в огромную пещеру. Становясь на четвереньки у входа, Тиранастраз опустил голову и прогрохотал:
— С Вашего разрешения, моя любовь, моя жизнь.
— Всегда, — послышался в ответ тонкий и всесильный голос. — Всегда для тебя.
И снова Кразус почувствовал укол ревности, но он знал, что говорящая любит его также сильно, как любила левиафана, на котором он ехал. Королева Жизни сильно любила не только своих супругов, но и всю свою стаю. Вообще, она любила все живое этого мира, хотя эта любовь не помешает ей уничтожить то, что будет угрожать жизни других.
И это он преднамеренно Ронину решил не упоминать. Вначале это пришло в голову Кразусу, что один из способов избежать дальнейших искривлений времени состоит в том, чтобы убрать то, что здесь быть не должно.
Чтобы спасти историю от страшных изменений, Алекстразе, возможно, придется убить и его и человеческого волшебника.
Как только он и Тиранастраз вошли, все мысли о том, что могло случиться с ним, исчезли, потому что Кразус созерцал того, кто навсегда завладел его сердцем и душой.
Поразительный жар, который проникал в каждый угол и щель огромной пещеры, исходил от сверкающего красного дракона. Алекстраза была самой великой из ее вида, вдвое больше титана, на котором ехал Кразус. Все же, несмотря на это, в этом гиганте чувствовалась врожденная мягкость, и как раз когда волшебник смотрел, Королева Жизни изящно переместила хрупкое яйцо от теплоты своего тела на дымовую отдушину, где и безопасно его положила.
Она была окружена яйцами, яйцами, всюду яйцами. Эти яйца были ее последней кладкой, очень большой. Каждое было с ногу в высоту, огромное, по большинству стандартов, но крошечное, по сравнению с тем, кто отложил его. Кразус насчитал три дюжины. Только половина вылупится, и только половина доживет до взрослой жизни, но это было путем дракона — суровое начало, предвещающее славную и чудесную жизнь.
Образ окаймляло множество цветов, которые не могли бы существовать при таких условиях, тем более под землей. Здесь были ползущие по стене вьюнки и растянувшиеся ковры фиолетового флокса. Золотые лилии украсили гнезда, а розы и орхидеи росли, где отдыхала сама Алекстраза. Каждое растение цвело, питаемое великолепием Королевы Жизни.
Кристально чистый поток тек через пещеру, проходя в досягаемости от самки, дабы она могла пить, когда пожелает. Спокойное подземное бульканье добавляло спокойствия.
Дракон под Кразусом опустил голову так, чтобы крошечный наездник мог спуститься. Не сводя глаз с Алекстразы, маг-дракон ступил на пол пещеры, затем опустился на одно колено.
— Моя королева …
Но она смотрела огромного самца, который принес Кразуса.
— Тиранастраз… Не можешь оставить нас на какое-то время?
Без слов, гигант покинул пещеру. Королева Жизни переместила свой пристальный взгляд на Кразуса, но ничего не сказала. Он стоял на коленях перед ней, ожидая некого знака, что его узнали, но его не было.
Не в состоянии больше хранить молчание, Кразус, задыхаясь, сказал:
— Моя королева, мой мир, может ли случиться так, что Вы, зная всех существ, не знаете меня?
Она осматривала его сквозь щели век, перед тем как ответить:
— Я знаю то, что я ощущаю, и я знаю то, что я чувствую, и, руководствуясь этим, я выслушала историю, которую Вы рассказали, с серьезным вниманием. Я уже решила, что должно быть сделано, но для начала, есть кое-кто еще, кто должен быть вовлечен в это, ибо мнение его столь же дорого для меня, как мое собственное… Ах! Вот и он!
С другого прохода появился взрослый самец, только немного меньше, чем Тиранастраз. Вновь прибывший двигался тяжело, как будто каждый шаг был для него непосильным трудом. Длинный, с линялой темно-красной чешуей и усталыми глазами, он сначала казался намного старше, чем супруг Алекстразы — пока волшебник не понял, что это не возраст так потрепал дракона, а некая неизвестная болезнь.
— Вы … звали меня, моя Алекстраза?
И как только Кразус услышал, что говорил ослабленный гигант, мир перед ним снова перевернулся вверх дном. Он запнулся, в тревоге отступая от самца.
Королева Жизни была быстра, чтобы заметить его реакцию даже притом, что ее пристальный взгляд по большей части оставался на пришедшем.
— Я просила, чтобы ты был здесь, да. Прости мне, если это слишком сильно тебя утомляет.
— Нет… ничего, что я не сделал бы для Вас, моя любовь, мой мир.
Она указала на волшебника, который все еще стоял как будто пораженный молнией.
— Это — как Вы зовете себя?
— Кор… Кразус, моя королева. Кразус…
— Кразус? Кразус тогда…
Ее тон намекал, что ее позабавил его внезапный выбор имени. Она снова повернулась к больному гиганту.
— И это, Кразус, один из моих самых любимых существ, мой новый супруг, и тот, к кому я обращаюсь за советами. Будучи одним из нас, Вы, возможно, слышали о нем. Его имя Кориалстраз…

Они скакали вдоль вьющегося лесного пути, Малфурион, наконец, уже начал верить, что они оторвались от преследователей. Он выбрал путь, который вел по скалам и другим местам, где лапы саблезубов следов оставят немного, надеясь, что те, кто следовал за ними, уже ушли в неправильном направлении. Это отнимало больше времени, чем обычно, чтобы достигнуть места встречи с Кенарием, но Малфурион решил, что тут он не должен рисковать. Он все еще не знал, что подумает лесной повелитель, когда услышит, что наделал его ученик.
Чем ближе они были к месту встречи, тем медленней шла кошка Малфуриона. Не так удачно, но Брокс сделал то же самое.
— Мы остановимся? — проворчал орк, озираясь и видя только больше деревьев. — Здесь?
— Почти. Через несколько минут. Скоро появится дуб.
Несмотря на то, что они были рядом с целью, ночного эльфа все больше и больше что-то напрягало. Одно время он думал, что чувствовал, как чьи-то глаза наблюдали за ними, но, оглядываясь, он видел только спокойный лес. От осознания того, что его жизнь навсегда изменилась, его все еще колотило. Если Лунная Стража узнала его, он рисковал быть изгнанным, самое страшное наказание, которому могли приговорить ночного эльфа, помимо смерти. Его народ отвернулся бы от него, считая его мертвым, даже если он все еще будет дышать. Никто не поможет ему, никто не встретится с ним даже взглядом.
Даже Тиранда и Иллидан.
Он совершил преступление, уже оставив охотников сражаться с демоническим существом, которое Брокс назвал "зверь скверны". Если зверь скверны поранил или убил хотя бы одного из них, то вместе с ними, он убил бы надежду Малфуриона на то, чтобы все исправить… и, что еще хуже, он будет ответственен за потерю невинных жизней. Но все же, что же он должен был сделать? Единственный выбор ― отдать Брокса Лунной Страже… и, в конечном счете, в Крепость Черного Грача.
Дуб, который он искал, внезапно встал перед ним, дав Малфуриону возможность, на время, забыть о своих проблемах. Для кого-то другого дерево было бы просто деревом, но для Малфуриона это был древний страж, один из тех, что служил Кенарию дольше, чем кто бы то ни было. Это дерево, высокое, толстое, с очень морщинистой корой, видело, как росла остальная часть леса. Оно пережило всех из своего вида и было свидетелем тысяч поколений животных.
Оно узнало Малфуриона, когда он приблизился, листья широкой короны слышно задрожали, несмотря на то, что ветра не было. Это было древней речью всех деревьев, и ночной эльф гордился тем, что Кенарий обучил его ей.
— Брокс… я должен попросить у Вас одолжение.
— Я Ваш должник. Просите.
Указывая на дуб, Малфурион сказал:
— Спешьтесь и подойдите к дереву. Коснитесь ладонью ствола, где видите нарост из коры.
Орк понятия не имел, почему это требуют от него, но поскольку его просил Малфурион, он немедленно повиновался. Отдав узды ночному эльфу, Брокс с трудом подошел к стражу. Огромный воин всматривался в ствол, затем положил мясистую руку туда, куда указал Малфурион.
Повернув голову, чтобы посмотреть на товарища, орк прогремел:
— Что я делаю н…
Он рыкнул от удивления, потому что его рука провалилась в кору, как будто она стала грязью. Брокс чуть было не вытащил руку, но Малфурион быстро приказал, чтобы он все оставил как есть.
— Ничего не делайте! Просто стойте там! Оно изучает Вас! Ваша рука будет покалывать, но не более!
Он не объяснил, что бы это покалывание означало, а ведь крошечные корешки изнутри стража теперь проникли в плоть орка. Дуб изучал Брокса, становясь, ненадолго, частью его самого. Растение и животное слились вместе. Дуб навсегда запомнил Брокса, независимо от того, сколько столетий пройдет.
Вена на шее орка безумно пульсировала, признак его растущего беспокойства. К его чести, Брокс выстоял на месте с дубом, его глаза уставились туда, где исчезла его рука.
Внезапно он отступил шаг, слишком резко дерево отпустило руку. Брокс быстро сгибал ее, проверяя пальцы и даже перечитывая их.
— Теперь путь для нас открыт, — объявил Малфурион.
Вместе с Броксом, снова оседлавшим кошку, ночной эльф прошел мимо дуба. Как только он проехал стража, Малфурион ощутил изменение в воздухе. Если бы им не разрешили, он с Броксом, возможно, проехали бы, но никогда не нашли бы поляну. Только те, кому Кенарий разрешил прибыть к нему, найдет путь за стражами.
Чем дальше они шли, тем очевидней было различие окрестностей. Освежающий бриз охлаждал обоих. Птицы прыгали туда-сюда и пели на деревьях, окружавших их. Сами деревья весело дрожали, приветствуя, ночного эльфа — который мог понять их — в особенности. Приятное чувство охватило обоих, Малфурион даже уловил улыбку на грубом лице орка.
Барьер из плотных деревьев резко преграждал путь. Брокс посмотрел на Малфуриона, который дал знак, что они должны спешиться. После того, как оба сделали это, Малфурион повел орка вдоль узкого следа, едва видимого среди деревьев. Они следовали в течение нескольких минут, перед тем, как выйти в ярко освещенное открытое место, полное высокой, мягкой травы и больших, с яркими лепестками цветов.
Поляна лесного повелителя.
Кто-то стоял посреди поляны, окруженныйкольцом цветов, но это был не Кенарий. Сидевший в центре кольца подскочил при виде пары, его странные глаза особенно задержались на орке, как будто он знал, кем орк был.
— Вы…— незнакомец пробормотал воину с зеленой кожей. — Вы не должны быть здесь…
Брокс неверно понял его замечание.
— Я пришел с ним, волшебник… и не нуждаюсь в вашем разрешении.
Но огненно-рыжая фигура — к какой расе она принадлежала, Малфурион не мог сказать — покачала головой и начала идти к орку, но остановилась на краю кольца. Бросив любопытный взгляд на цветы — которые, в свою очередь как будто теперь изучали его — незнакомец в капюшоне выговорил:
— Это не твое время! Ты не должны здесь быть вообще!
Он поднял свою руку, что показалось ночному эльфу угрозой. Вспомнив использованное Броксом слово "волшебник", Малфурион быстро подготовил собственное заклинание, надеясь, что друидическое учение Кенария больше поможет ему в этом священном месте, чем волшебство незнакомца.
Внезапно в небе грянул гром, и вездесущий легкий бриз стал бурей. Брокса и Малфуриона откинуло назад, сшибло с ног и волшебник, который с трудом удержался, чтобы не упасть за кольцо.
— Не бывать этому в моем святилище! — громко заявил Кенарий.
Рядом с цветочным барьером, резкий ветер поднял листья, грязь, ветки, кружась и создавая вихрь. Маленький смерч стремительно рос, в то время как листья и остальное образовали высокую форму.
И как только воздух снова успокоился, Кенарий вышел вперед, чтобы рассмотреть Малфуриона и остальных.
— От тебя я ожидал лучшего, — спокойно заметил он ночному эльфу. — Но настали странные времена, — он следил за Броксом. — И становятся более странными с каждым мимолетным часом.
Орк вызывающе зарычал на Кенария. Малфурион быстро заставил его замолчать.
— Это - повелитель леса, полубог Кенарий… один из тех, к кому, как я сказал, привел тебя, Брокс.
Брокс немного успокоился, затем указал на волшебника.
— А этот? Он - другой полубог?
— Он - часть загадки, — ответил Кенарий. — А ты, надеюсь, другой кусочек этой головоломки.
Фигуре в кольце он добавил:
— Вы узнали этого вновь прибывшего, друг Ронин.
Одетый в робу заклинатель ничего не сказал.
Полубог покачал головой в явном разочаровании.
— Я не причиню Вам вреда, Ронин, но появилось слишком много того, что я и другие находим тревожным и неправильным. Вы и Ваш потерянный друг, а теперь еще один…
— Его имя Брокс, — вставил Малфурион.
— Это его зовут Брокс, — поправил Кенарий. — Других подобных даже я никогда не видел. И как же Брокс прибыл сюда, ученик? Я подозреваю, что тут целая тревожная история.
С поклоном ночной эльф немедленно рассказал историю спасения орка, по ходу, беря всю вину на себя. О Тиранде и Иллидане он даже не говорил.
Но Кенарий, намного старше и мудрее, чем его ученик, прочел в нем большую часть правды. — Я же сказал, что судьбы Вас и Вашего брата возьмут разные дороги. Я думаю, что, наконец, это распутье пришло, независимо, знаешь ли ты это или нет.
— Я не понимаю…
— Время для этого разговора еще не пришло.
Полубог внезапно ступил мимо Малфуриона и Брокса, смотря в лес. Вокруг поляны кроны деревьев внезапно задрожали от волнения.
— И время то, чего нам сейчас так не хватает. Вы должны подготовиться… включая Вас, друг Ронин.
— Меня? — ляпнул волшебник.
— Что это, шан’до?
Малфурион чувствовал ярость деревьев. Освещенное солнцем небо заволокло тучами, ветер снова поднялся. Тень упала на величественное лицо Кенария, темная тень, которая даже Малфуриона заставила опасаться за своего учителя.
Лесной повелитель протянул вперед руки, как будто пытаясь охватить что-то, что никто не мог увидеть.
— Мы подверглись нападению… и я боюсь, что даже я не смогу защитить всех Вас.

Одинокий зверь скверны шел по следам за каким-то животным и его наездником, ведомый не запахом, а скорее волшебством последнего. Так же, как кровь и плоть, энергия, волшебство и колдовство, были его хлебом насущным … и, как и любой из его вида, зверь скверны был всегда голоден.
Смертные существа не заметили бы волшебство дуба, но не демон. Он ухватился за эту неподвижную добычу, страшные щупальца быстро протянулись и ударили толстый ствол. Дуб сделал все, что мог, сражаясь с этим неожиданным противником. Корни пытались запутать лапы, но зверь увернулся. Ветви спадали на него, тщетно пытаясь придавить.
Когда это не сработало, дуб издал странный пронзительный звук, который все повышал частоту. Вскоре он достиг уровня, неслышимого большинством животных.
Но для зверя скверны звук был мучителен. Демон скулил и пытался спрятать голову, но в, то же время не выпускал стража. Оба сражались…
В конце концов, демон оказался сильнее. Истощенный, без волшебства, дуб увядал, пока, наконец, не умер, так же, как и Лунные Стражи, убитый на своем посту, спустя тысячи лет, как начал защищать этот путь.
Зверь покачал головой, затем вдохнул воздух. Щупальца нетерпеливо тянулись дальше, но демон удерживал их. Он вырос, ибо пожрал древнее волшебство дуба, и теперь стал почти вдвое больше прежнего.
Затем произошла метаморфоза. Густое, черное сияние окружило зверя, полностью окутав демона. В нем зверь искривлялся в разных направлениях, как будто пытался выбежать из самого себя.
И чем больше пытался, тем больше получалось. Одна голова, две головы, три, четыре… пять. Каждая голова силилась, таща и таща. За головами пошли толстые шеи, мускулистые плечи, затем сильные туловища и ноги.
Питаемый богатой магией древнего стража, один зверь скверны стал целой стаей. Такое большое усилие ослабило демонов, но они быстро приходили в себя. Знание, что впереди лежит больше еды, больше силы, только подстегивало их.
Как один, звери скверны направились к поляне.

Дата добавления: 2015-08-03