Орган и орудие: труд

Некоторые животные могут производить в среде обитания изменения, для которых характерна определенная стабильность (строительство гнезд), и исполь­зовать предметы как орудия. Дарвин упоминает о применении антропоидами камней в качестве оружия. Дает ли это повод считать их воинами? И хотя неко­торые высшие млекопитающие обладают способностью пользоваться орудиями (можно обучить шимпанзе стучать молотком), им не хватает умения изготов­лять орудия. Согласно формуле Бенджамина Франклина, повторенной Марк­сом, человек есть tool maker — создатель орудий. По своей сущности человечес­кая среда такова, что предметы в ней являются социальными факторами. Ору­дие должно определяться не столько своей функцией, своим назначением — выполнять ту или иную задачу, сколько своим статусом, способом своего воз­никновения: это посредник, изготовленный, чтобы производить, и сам произ­веденный другими орудиями. И хотя существуют орудия вполне определенного назначения, характерным признаком орудий является все же их некая универ­сальность: от самых простых до самых сложных, от топора из осколка камня до компьютера, орудия предназначены для выполнения не одной операции, а це­лого класса возможных операций, причем в некоторых случаях этот класс опе­раций может быть безграничным. Ясно, что речь идет не об орудии индивида, а об орудиях рода в целом и что разум (способность производить орудия) в его отношении к инстинкту (который наделяет животное способностями, полезны­ми для его выживания) является свойством прежде всего людей в их групповом, а не индивидуальном измерении.

Эта параллель «орудие — язык», которую мы находим еще у Декарта (см. с. 46—48), стала предметом теоретического осмысления в современной палео­графии и прежде всего в исследованиях Андре Леруа-Гурана. Он показал, ка­ким образом процесс постепенного освобождения от локомоторных задач у мле­копитающих приводит к решающим изменениям структуры человеческого моз­га. В самом деле, с переходом тела в вертикальное положение начинается раз­витие мозга, так как теперь центр тяжести головы находится на оси позвоноч­ника, благодаря чему череп может увеличиваться в весе и в объеме. Соответст­венно, передние конечности, освободившись от функции передвижения, бе­рут на себя часть функций, которые раньше выполнялись челюстями, и эти последние относительно уменьшаются. Освобожденная от ходьбы рука может теперь держать орудия. Таким образом, орудие является «настоящей секреци­ей тела и мозга людей»¹. Орудия не добавляются к телу, они продолжают его, и теперь они необходимы для выживания человека, который оказался под угро­зой из-за уменьшения размера челюстей. С ростом объема мозга получают пре­имущественное развитие два новых отдела коры головного мозга: отдел речи и отдел руки. Итак, язык и орудие тесно связаны в процессе своего возникнове­ния как в морфологическом отношении, так и по мозговой локализации. Од-

Leroi-Gourhan Andre. Le geste et les paroles. Technique et langage. P. 132, 162.

Человек — общественное животное

нако гораздо важнее их неврологической близости их формальное сходство: и слова, и орудия могут быть приравнены друг к другу. И слово, и орудие могут быть отложены про запас с целью их последующего использования. И слово, и орудие участвуют в операциях, имеющих определенную цель, оба они должны подчиняться известному порядку: оратор, выступающий с неким тезисом, и рабочий, производящий определенные, связанные между собой движения, применяют аналогичные приемы. «Человек производит конкретные орудия и символы в рамках одного и того же процесса или, точнее говоря, использует для этого на уровне мозговой деятельности аналогичный базовый инструмен­тарий». Признав это, мы должны отвергнуть любое отождествление деятель­ности животных с человеческим трудом, а также приравнивание животной ком­муникации к человеческому языку.

Дата добавления: 2015-08-03