Глава XVII. Хранительница Меора.

Ни Шквала, ни Лиринель.

Они не успели спастись. И обратились в лед. Вмерзли во внезапно затвердевшую воду.

Но эльфа было не так-то легко в этом убедить. Махнув Карлантару, он с поразительной ловкостью стал спускаться вниз, ежась от холода, которым тянуло от ледяной воды. И едва не закричал от ужаса, увидев в самом низу водопада, в толще льда, вмерзшую в него часть тела Шквала, а именно хвост и частично – круп. Но, памятуя о том, что драконы невероятно живучи, он все же заставил себя спуститься и окликнуть его:

- Шквал! Шквал!

«Харлейн!» - почти сразу откликнулся тот.

- Слава лесам, ты жив! А где Лиринель?

«Здесь, со мной. Она не сильно пострадала, но поговорить с ней у меня не получается – она меня упорно игнорирует».

- А сам ты как? Выбраться сможешь?

«Постараюсь», - проворчал дракон и принялся с силой скрести когтями по льду, кроша и царапая его, выдирая целые куски замерзшей воды и словно не замечая, что висит в воздухе, высоко над землей… пока его лапы не взломали толщу льда, и дракон, с ревом полетев вниз, не ударился о холодный камень.

«Ты как, в порядке?» - мысленно спросил Харлейн, потому что докричаться до дракона стало абсолютно невозможно, и тот ответил несчастным голосом:

«Вроде как… но вот только я не представляю, как нам выбираться из этой крысоловки. Лед очень толстый, мне его не пробить!»

«Можешь сказать, какая там толщина?»

«С мой хвост», - мрачно ответил Шквал и что есть силы ударил лапой по льду, но, хоть его когти и оставили глубокие рваные борозды, в остальном монолитная громада даже не дрогнула.

«Да уж… нашим магам немало времени понадобится немало времени, чтобы его пробить… - Харлейн постучал пальцем по толстому и прочному, как сталь, льду, - К тому же, если это магический лед…»

«… то мы вас не дождемся, - просто сказал Шквал, - Но мне кажется, что стоит попробовать и с другого конца».

«То есть?»

«Это не просто пещера, это похоже на туннель. Я, конечно, не уверен, но, похоже, это и вправду коридор. Довольно широкий и длинный, мне есть, где развернуться. Думаю, будет не хуже, если мы прогуляемся по нему и посмотрим, вдруг отыщется другой выход?»

«Не заблудитесь?»

«Брось, я же дракон. Хотя бы по запаху, но я смогу найти дорогу назад. А так мы будем уверены, что по-другому отсюда не выберешься».

«Что ж, попробуйте, - наконец вздохнул Харлейн, - Двигаясь, вы, по крайней мере, не замерзнете. А я за подмогой! И… Шквал!»

«Что?»

«Будьте осторожнее. И береги Лиринель!» - после чего эльф начал карабкаться вверх, а Шквал, вздохнув – из его пасти вырвалось облачко пара – и подошел к подруге. Та сидела совсем неподвижно, обхватив руками колени, и Гамалион одиноко лежал рядом, вместе с одним из кинжалов, чье лезвие было словно облито кислотой – искореженное, изуродованное, оно напоминало губку, и единого взгляда на него хватало, чтобы понять – это не исправить.

«Третий», - заметил Шквал, ложась рядом с ней.

«Что?» - у нее был очень резкий, каркающий голос.

«Уже третий кинжал, говорю. Осталась половина. Ты собираешься останавливаться?» - дракон старался говорить как можно шутливей, но получилось почти виновато, словно он не знал, как ему ей помочь.

«Шквал, - плечи девушки вдруг резко понурились, и, прежде чем дракон выругал себя за бестактность, она уткнулась лицом в ладони, - Шквал…»

«Лиринель, - он ткнулся носом ей в бок, - Что?»

«Шквал… я… я же… убила его…»

«Я знаю. Но ведь ты защищалась. Не сделай ты этого, он бы сам тебя убил».

«Но… я убила соплеменника! Одного из тех, чьей королевой собираюсь стать! Я видела, видела, как жизнь погасла в его глазах, я мой удар был тому причиной! – в синих глазах девушки плескалось безмерное отчаяние, - Как я могу даже думать о том, чтобы править народом дальгаров, если на моих руках – кровь одного из них?!»

«Лиринель… - голос дракона стал почти нежным, - Неужели ты забыла все, чем тебя учили эльфы? Даже в стаде робких овец попадаются паршивые бараны. Ты убила его, но не ради корысти, не ради мести – у тебя просто не было иного выбора. Более того – ты спасала своих друзей, и, уверяю тебя, никто, ни единая живая душа не попрекнет тебя в этом! – он бережно лизнул ее окровавленный бок своим колючим языком и прошептал, - Наша жизнь – вечное сражение со злом, с несправедливостью и низостью, а потому нелепо быть чересчур доверчивым и верить, что все вокруг друзья – ведь тогда нас просто убьют. Ты не хотела бы убивать этого волшебника, но, подумай сама, если бы он убил тебя, а я потом прикончил бы его – разве было бы нам от этого лучше?»

«Нет, но… мне так больно, Шквал!»

«Это потому, что у тебя доброе и нежное сердце, умеющее любить и сострадать, - он чуть улыбнулся, - И это – самое лучшее, что у тебя есть, сестренка. А боль пройдет, вот увидишь. Но хватит сидеть тут и раскисать. Вставай, - он слегка боднул ее в плечо, - Эльфы пообещали пробить лед, но, мне кажется, будет не так плохо, если мы не будем сидеть тут сиднем, а исследуем пещеру – вдруг у нее есть и другой выход?»

«Ну что ж, давай попробуем», - она со вздохом поднялась на ноги, мысленно отпустив Гамалион, и друзья медленно направились во тьму. Дракон шел чуть впереди, внимательно оглядываясь по сторонам, но пока ничего существенней каких-то слепых мокриц не замечал. Постепенно становилось теплее, пар из носа уже не валил, а с обледенелого потолка звонко закапало. Но стоячий неподвижный воздух угнетал наших героев, привыкших к вольному ветру, заставлял чувствовать себя в ловушке, и Лиринель уже хотела предложить возвращаться, но тут Шквал, выглянув за поворот пещеры, так и подскочил от неожиданности, из его пасти вылетело несколько капель кипящей воды, а сознание девушки так и огрел его вопль: «Свет!» И когда она, вслед за ним, выглянула из-за поворота, то по ее настроенным на темноту глазам резко ударил дрожащий красноватый свет, выделивший неровные, покрытые сталактитами своды пещеры и превратив их в багровую, жаркую драконью глотку. Покосившись на своего друга, дальгария осторожно пожала плечами – кто знает, может быть, там подземный вулкан или что-то вроде того! – и тот, мотнув головой, крадучись, отправился вперед. Лиринель шла следом, на всякий случай держа Гамалион наготове. Едва ли не распластавшись по полу, дракон одним глазом выглянул в красную от света пещеру, но так и замер, точно парализованный. Недоумевая, что же это с ним, Лиринель с силой толкнула его в скулу, но дракон как не почувствовал, и девушка, ухватившись рукой за его шип, выглянула из-за его широкого лба… да так и осталась стоять, и оба не могли отвести взгляда от того, что открылось их глазам: от громадной, как парадная зала королевского дворца пещеры, отделанной с потрясающим искусством. Каменные стены, пол и потолок украшали великолепные резные орнаменты, кое-где природный гранит был оплавлен и блестел в свете множества зачарованных светильников множеством огоньков, пляшущих в его зеркальных волнах. И всюду, куда только ни глянь, стояли, лежали или висели всевозможные скульптуры, груды драгоценностей, оружия и доспехов, изящные чаши, кубки и вазы, ограненные самоцветы… да всего не перечесть! И при этом все эти сокровища не были свалены наземь бесформенными кучами, а были расставлены и развешаны так, что сразу становилось ясно: тут им самое место. Но вот что странно: пещера вовсе не выглядела заброшенной, не было видно ни пыли, ни паутины, ни грязи, но вот хозяина всего здешнего великолепия почему-то заметить не удалось! Правда, постоянно слышался какой-то мерный рокот, словно где-то под землей клокотало пламя, однако, отметив, что воздух в пещере странно теплый, Лиринель решила, что, возможно, так оно и есть, и, кивнув Шквалу и кое-как отодравшись от его головы, двинулась вперед, ступая мягко, как кошка. Вблизи волшебное убранство пещеры показалось ей еще прекраснее, и она просто любовалась ими, переходя от одного произведения искусства к другому и наблюдая за переливами золота и серебра. Да, даже половина этих сокровищ составила бы честь любому королю! Но откуда они здесь? Разбойничий схрон? Княжий клад? Девушка задумчиво постучала ногтем по мраморной скульптуре, но тут за ее спиной раздался ужасающий грохот, и она так и подпрыгнула на месте, лихорадочно соображая, откуда взялись здесь слон и посудная лавка… впрочем, ее догадка была недалека от истины. Видимо, Шквала опять подвел его габаритный хвост и столь неудобный на суше рыбий плавник, и, зацепившись за что-то, он с легкостью обрушил на себя целую груду драгоценностей, оказавшись буквально погребенным под цепями, браслетами и кольцами. Лиринель тут же бросилась к нему, но перед этим ей нужно было обогнуть громадную кучу превосходно ограненных кроваво-красных рубинов и гранатов, среди которых благородно поблескивало золото, и она уже готова была вскарабкаться на нее и спрыгнуть с другой стороны, но через мгновение ее синие глаза широко распахнулись, а язык от страха прилип к небу.

Она увидела огромное кожистое крыло! Гребень острых золотых шипов! А то, что она приняла за рубины, на самом деле было чешуей!

- Дракон! – закричала она и отпрыгнула прочь, едва избежав удара длинной лапы, взъерошившего ей волосы. Ловко, как горная коза, пробираясь между сокровищами, она едва успела добежать до Шквала, как увидела, что прямо напротив них, поднявшись во весь рост, стоит крупный крылатый ящер, и, слегка изогнув шею, смотрит внимательными и совсем не сонными глазами, по цвету похожими на полуденное солнце. В длину он был не очень велик, даже поменьше еще очень молодого Шквала, но Лиринель почему-то очень сомневалась в том, дает ли это им хотя бы скромное преимущество. Дракон же, который ни с того ни с сего обнаружил в своей пещере незваных гостей, повел себя удивительно спокойно – не зарычал, не выдохнул огонь, даже клыки не оскалил, только широко, во всю пасть зевнул, показав, что они у него все-таки имеются. Тонкая струйка дыма вырвалась из его глотки, прежде чем челюсти с жутким лязгом сомкнулись, и уж тогда-то он мягко спросил их удивительно нежным голосом, в котором слышалась легкая насмешка:

«И что же вам двоим, позвольте поинтересоваться, понадобилось в моем скромном жилище? Насколько мне известно, я не планировала сегодня принимать у себя гостей!»

«Простите, госпожа, - виновато ответил Шквал, поняв, что это дама, - Мы… не нарочно. Мы просто искали выход из пещеры, а нашли… вас.

«Выход? А что же, водопад завалило камнями?»

«Нет, он замерз. Его заморозила магия».

«Ах, вот оно что… А вам, значит, не посчастливилось оказаться внутри?»

«Да, госпожа», - кивнул Шквал и вновь попытался высвободиться из цепей, но безуспешно. Усмехнувшись, дракониха неторопливо приблизилась к нему и принялась распутывать цепочка и браслеты. Вскоре она смогла освободить лапы морского дракона, и тот смущенно поднялся, оказавшись на голову выше своей спасительницы. Оглядев себя со всех сторон, он обнаружил, что на шее все еще висит длинная серебряная цепь с вделанными в звенья круглыми сапфирами, и хотел снять ее, но дракониха его неожиданно остановила:

«Погоди-ка, - и, отступив на пару шагов, она начала пристально его рассматривать, наклоняя голову с бока на бок, и в конце концов с полным удовлетворением промолвила, - Так я и думала. Эта цепь – подарок моего сына, но я так ни разу и не смогла ее надеть, а теперь вот поняла, почему: серебро и камни холодных оттенков не входят в мою гамму цветов, они соответствуют цветам неба и воды, а я – дочь Огня, горячая, как и он сам, и это украшение вступает в противоречие с самой моей натурой», - она улыбнулась и выпустила золотисто-красный язычок пламени, любуясь его бликами. Шквал же, решив, что удовлетворил желание драконихи, опустил голову, чтобы снять с себя цепь, но она опять его остановила: «Нет, не надо. Оставь себе». «Но, госпожа…» - попробовал заикнуться тот, однако дракониха была непреклонна: «Нет. Я все равно не буду ее носить. А тебе она очень идет. Прекрасно смотрится. Считай, что это подарок. Все-таки не каждый день ко мне в гости наведывается соплеменник, а уж о морских драконах и говорить нечего! Кстати, как тебя зовут?»

«Шквал, госпожа».

«Шквал… хм. Что ж, ящеру, чья стихия – море, это имя и впрямь подходит. Хотя, сказать по правде, далеко же ты ушел от океана! – и она негромко засмеялась, после чего склонила голову и посмотрела на Лиринель, - Как, впрочем, и ты, дальгария. Кто ты?»

«Меня зовут Лиринель, - вежливо поклонилась девушка, - Я дочь Эдальфира, короля дальгаров».

«Очень приятно, - кивнула дракониха, - Так говорите, водопад замерз?»

«Да. Наши друзья, эльфы, пытаются его растопить, но, боюсь, даже их чародеям это не сразу удастся».

«Конечно, - усмехнулась та, - Куда им до нас, драконов!» - и, выпустив еще одну струйку огня, она направилась к выходу, но по пути приостановилась и, явно заинтересовавшись одной из груд своих сокровищ, изящно изогнула хвост и поманила им Лиринель, после чего аккуратно вытянула из-за замысловато расставленных скульптур и ваз что-то блестящее и, когда девушка приблизилась, поистине королевским жестом выложила перед ней с дюжину метательных ножей и кинжалов.

«Я не хочу, чтобы ты уходила от меня без подарка, принцесса, - сказала она, благодушно жмурясь, - Вижу, что ножны на твоем поясе наполовину пусты, так что выбирай», - и она кивнула на всю эту груду, а дальгария, онемев от такой щедрости, смогла лишь опуститься на колени и, один за другим, начать перебирать все это богатство. Выбор тут был широкий, и она немало просидела, пока не нашла три подходящих по размеру клинка, видимо, из одного комплекта, но отделанных не синими, как у нее, а красными, как солнце перед закатом, камнями, и с узкими, как волос, алыми линиями вдоль лезвий, которые, стоило девушке дотронуться до них, неярко засветились.

«Я так и знала, - негромко промурлыкала дракониха, когда Лиринель задумчиво взвесила на ладони выбранные кинжалы, - Хотя красный и не твой цвет, но он будет напоминать тебе обо мне, и, как следствие, обо всей суше, а ради этого стоит даже нарушить все законы гармонии… Когда-то эти кинжалы принадлежали одному очень могущественному чародею, но потом попали в руки наемника, сильного телом, да слабого умом, а уж наемник… ну, не будем об этом, - она благожелательно улыбнулась, - Я лишь надеюсь, что в тебе эти клинки нашли более достойного владельца».

«Благодарю тебя от всей души», - поклонилась девушка, и дракониха, кивнув, зашагала вперед, а ее алая чешуя метала кровавые отблески на серые стены пещеры. Шквал и Лиринель следовали за ней на почтительном расстоянии, и сразу заметили, что с появлением огненной драконихи в коридорах стало заметно теплее, и кое-где инистый покров совсем стаял, зажурчав по полу веселым ручейком. Ледяную стену водопада тепло ее тело, конечно, растопить не могло, но ее это ничуть не смутило. Солнце уже наверняка село, и выход из пещеры мутным белым пятном выделялся на фоне черных стен, озаряемое редкими вспышками – видимо, эльфы что есть сил пытались растопить монолит сплошного льда. Дракониха только усмехнулась – показались зубы – и, набрав в грудь побольше воздуха, резко выдохнула его вместе с мощным потоком ярко-багрового пламени, что обдало холодную прозрачную стену со всех сторон, словно обнимая ее огненными лапами и вылизывая раскаленным языком. Но пламя не могло литься вечно, и вот дракониха сомкнула челюсти и покачала головой, глядя на слабые потеки воды, стекающие на пол.

«Крепкая ледышка, - наконец проворчала она едва ли не капитулирующе и оглянулась на Шквала, - Ну-ка, морской, попробуй ты».

«Я? – голубые глаза Шквала округлились, - Вы о чем? Я же не умею дышать огнем!»

«Огнем – да, а вот раскаленным паром – вполне, - фыркнула дракониха, - Давай же, Шквал! Не позорься, я-то знаю, на что способна моя водная родня!» - и она слегка подтолкнула его вперед хвостом, а он оглянулся на Лиринель. Та ободряюще ему улыбнулась и кивнула: попытка не пытка, можно попробовать. А тут дракониха с силой толкнула его вперед, и – хочешь, не хочешь! – пришлось подойти к этой стене, примериться, царапнуть ее когтями… получить еще один чувствительный тычок в крестец и наконец решиться – глубоко вздохнуть, на мгновение задержать дыхание и резко, с силой выдохнуть, но, разумеется, тут же поперхнуться и во все горло раскашляться. Тонкая струйка горячей воды все же вытекла из его пасти. Но не более того.

«Давай же!» - поторопила его дракониха, и Шквал, сглотнув, покрепче вцепился когтями в каменный пол, слегка прищурился, чувствуя, как в нем закипает злость – на эту стену, на пещеру, да на все на свете! – и, дождавшись, пока в груди станет совсем жарко, он с яростным ревом обрушил на лед столб клокочущего пара. Лиринель так и отпрыгнула в сторону, а когда посмотрела на лед, то только глазами захлопала: неприступная глыба начала таять и трещать, а по полу заструились целые потоки воды!

«Ну, вот это другое дело! – сказала дракониха с явным удовлетворением в голосе, - Я же знала, что ты сможешь! Не родился еще морской дракон, что не сумел бы справиться с замерзшей водой! Давай-ка еще разок!»

«Еще?!» - он посмотрел на нее, совершенно ошарашенный.

«Только не говори, что не можешь, - проворчала она, - Ну, давай! И не трясись ты так, ты не мокрохвостый котенок, а дракон! Не забывай, кто ты! – и, оскалив зубы, она выпустила в его сторону тонкий язычок пламени, после чего, прищурившись, добавила: - Или все водоплавающие ящеры такие трусливые?»

«Я не трус!» - тут же ощетинился Шквал.

«Так докажи это!» - заревела дракониха, и наш герой, изогнув губы в нешуточной угрозе и глухо зарычав, обернулся к ледяной стене, показал клыки – и, вскинувшись на дыбы, извергнул из глотки еще одну волну кипящего пара, после чего, не дожидаясь, пока лед остынет, бросился вперед и принялся крушить его всем своим весом, выламывая из прежде цельной стены огромные глыбы и оглашая всю пещеру громовым рычанием.

«Вот так и надо!» - ликующе вскричала дракониха и бросилась ему помогать. Вдвоем они так яростно драли упрямую преграду, что Лиринель волей-неволей пришлось отпрыгнуть назад, иначе бы ее тут же завалило кусками льда. Эльфы снаружи, заслышав шум, едва успели отшатнуться, как лед окончательно рухнул, и в проеме показалась морда ревущего Шквала. Два чародея, стоявшие на берегу, радостно приветствовали его, но через несколько мгновений замолчали – вслед за морским драконом из пещеры показался и огненный, а уж за ними навстречу ночному небу вышла и улыбающаяся Лиринель.

- Все хорошо, - сказала она эльфам, кивая на алую дракониху, - Она друг.

- Велиминфира! – наконец обрел дар речи один из волшебников, в котором Лиринель сразу же признала Гирмелла, - Неужели это и вправду вы, Велиминфира, Хранительница Меора?

«Так меня называют, - кивнула дракониха и с удовольствием расправила широченные алые крылья, - Рада, что обо мне все еще помнят».

- И всегда будут помнить, - поклонился юный чародей, - Признаться, я всю жизнь мечтал хотя бы раз увидеть вас!

«Что ж, значит, ждал не напрасно, - усмехнулась дракониха и обернулась на взломанную, однако все еще крепкую ледяную стену водопада и, недовольно цокнув языком, сказала, - А вот с этим определенно надо что-то делать… Шквал, друг мой, а не мог бы ты еще разок так здорово дохнуть на нее?»

«Отчего же», - оскалил клыки в улыбке морской дракон и, подмигнув Лиринель, присел на задние лапы, примерился – да как рявкнул! Тугая струя ударила в самый верх водопада, расколов лед, и тот со звоном обрушился вниз, а сверху тут же полилась холодная вода. Но нашему герою этого показалось мало, и, на всякий случай предупредив: «Поберегитесь!», он по-змеиному выгнул шею и, прицелившись, волной шарахнул по замерзшим, обледенелым валунам, окончательно сломав ледяную плотину, и освободившаяся вода хлынула вниз, смывая ее последние остатки. Вскоре водопад зажурчал совсем по-прежнему, и Лиринель с удовольствие подставляла лицо под его прохладные струи, при этом не переставая смеяться.

«Молодец», - кивнула Велиминфира, когда донельзя довольный Шквал вынырнул рядом с берегом, и тот, улыбнувшись во всю пасть, перевернулся через голову и, загребая хвостом, принялся от души плескаться на мелководье, поднимая тучи брызг. Лиринель, что с трудом избежала увесистого удара лапы расшалившегося приятеля, тем временем добралась до берега и, выбравшись на него, почтительно поклонилась драконихе.

«Спасибо тебе, Велиминфира».

«За что? – она удивилась, - Ты лучше своего друга благодари, это его заслуга, не моя. Я его только слегка подтолкнула. А все остальное он сам сделал, - она выдохнула из пасти огонь вперемешку с дымом, и еще долго любовалась, как полупрозрачные кольца тают в вышине, после чего добавила, - Повезло тебе с другом, дальгария».

«Очень», - она улыбнулась, глядя, как тот купается в залитом лунным светом озерце, и Шквал, прекрасно ее расслышав, заурчал от удовольствия, но все же счел нужным сказать:

«Думаю, нам обоим повезло, - и, подплыв поближе, он предпринял попытку вылезти на берег, однако колени его неожиданно подломились, и дракон, обиженно заревев, бухнулся обратно в воду, - Ураганы и водовороты! Да меня уже собственные лапы не держат!»

«Ты просто устал, - успокоила его Лиринель, - Ты же почти не спал последнее время, да потом еще мы с тобой бежали, сражались… тебе надо отдохнуть».

«Да, наверное», - Шквал снова уцепился когтями за камни и буквально вполз на твердую землю, тут же свернувшись на ней и положил голову на лапы.

«Ты что же, прямо тут спать собираешься?» - спросила его Лиринель.

«Угу, - глуховато пробормотал тот, - Прямо здесь. И больше меня ни о чем не спрашивайте – я сейчас буду… недоступен», - и, широко зевнув, он закрыл глаза.

«То есть, ты хочешь провести ночь на вот этом самом месте?!»

«Я же, вроде бы, сказал: не спрашивайте!» - последовал раздраженный ответ, и дальгария, улыбнувшись, ласково почесала его за ухом, после чего с несколько виноватым видом обернулась к эльфам.

- Кажется, нам придется задержаться тут на эту ночь. Шквал измотан – дальше некуда, и он недвусмысленно дал мне понять, что не сдвинется с места, пока не отдохнет.

- Ну что ж, - усмехнулся Харлейн, - Думаю, будет неплохо, если вы хорошенько отдохнете здесь. И… гм, надеюсь, Лиринель, вы со Шквалом не будете против, если сегодня проведете ночь в моей компании?

- Я буду только рада, - засмеялась девушка, - И Шквал тоже, - она шутливо толкнула его в бок локтем, и дракон сонно заворчал, пряча морду поглубже в сгиб передней лапы, точно кот.

- Но сперва стоит разобраться с… - Гирмелл красноречиво посмотрел на Харлейна, и тот поморщился:

- А попозже нельзя?

- Думаю, чем быстрее – тем лучше, - пожал плечами волшебник, и Харлейн, вздохнув, обернулся к Лиринель. Та удивленно посмотрела на него, и эльф, с таким видом, словно у него болели зубы (причем все сразу), сказал:

- Лиринель…

- Да?

- Нам… тебе нужно разобраться с… - он вздохнул, - В общем, скажи, как нам поступить с… гм, тем, что осталось от твоего сородича, которому Шквал сломал спину. Само тело расплылось водой и ушло в землю, но одежда и оружие до сих пор лежат там, на поляне, а мы не знаем, как с ним поступить.

Девушка сразу побледнела, и ее пальцы нервно стиснули рукоять нового метательного кинжала. Некоторое время она молчала, словно не находя слов, но потом негромко сказала:

- Я сперва должна взглянуть на это, - и, не дожидаясь согласия или отказа, она направилась к водопаду. По мокрым скалам она в два счета забралась наверх, прыгая не хуже горных коз – сказывалась выучка ее воспитателей – и, когда Харлейн и Гирмелл забрались за ней следом, она уже присела на корточки рядом с лежавшим на земле заледеневшим трезубцем. Она словно размышляла, и эльфы не рискнули к ней приблизиться, так что когда девушка вдруг резко встала и взмахнула словно из воздуха выхваченным Гамалионом – они наблюдали за этим с безопасного расстояния. Рунные лезвия полыхнули ослепительной голубизной, и острие Гамалиона со звоном кузнечного молота врубился в наконечник вражеского трезубца, расколов его, точно стекло. Стальные осколки разлетелись во все стороны, и один из них раскаленной пчелой чиркнул дальгарию по щеке и рассек ее до крови, но она даже не поморщилась и, небрежно смахнув красные капли, Лиринель поднялась во весь рост и, заставив свою ладонь вспыхнуть синим пламенем, мгновенно испепелила и древко безнадежно испорченного трезубца, и разлетевшиеся осколки лезвий, и одежду павшего соплеменника.

- Спи, брат, - тихо сказала она на языке дальгаров и, встряхнув волосами, отправилась обратно к водопаду.

- Все, - безразлично бросила она Гирмеллу и Харлейну, после чего стала спускаться вниз. Алая дракониха встретила ее задумчивым взглядом, а когда девушка подошла ближе – склонила голову и ласково ткнула ее носом, а девушка глубоко вздохнула и обняла дракониху за шею.

- Я не хотела, чтобы все так получилось, - прошептала она.

«Знаю, - Велиминфира чуть прикрыла свои сверкающие золотые глаза, - И в этом ты не повинна. Просто некоторым вещам суждено случиться, малышка. А, в данном случае, ты поступила так, как должна была поступить, не иначе. Тебе не в чем себя винить».

«Шквал сказал то же, - она чуть улыбнулась, оглянувшись на спящего друга, - Это что же, та самая знаменитая драконья мудрость?»

«Наверное, - чуть засмеялась дракониха, - Шквал еще очень молод, даже по вашим меркам, но память крови – ее не избыть, и даже такой юнец может давать мудрые советы. Прислушивайся к ним иногда, Лиринель, - и, подмигнув ей, она подняла голову к небесам, - Ну что ж, раз уж я вылезла из своей пещеры… Я хочу полетать! А ну-ка, разойдись!» - и, дождавшись, пока все ее мелкие друзья разбегутся подальше, она развернула огромные крылья и, резко прыгнув вперед, с силой взмахнула ими, тут же рывком поднявшись вверх, а потом еще, и еще, пока не набрала требуемую высоту и, во всю ширь расправив кожистые перепонки, закружила в небесах, точно гигантский орел, сверкая своей драгоценной рубиновой кольчугой… Она вернулась нескоро, только к полуночи, и ориентиром ей послужил трескучий костер, разведенный на берегу озера и отражающийся в синих чешуях спящего Шквала, отчего морской дракон казался россыпью самоцветов. Харлейн и Лиринель негромко разговаривали, сдвинув головы, но, когда над ними зашумел ветер, и красная, как кровь, дракониха словно рухнула перед ними с небес, оба вежливо ей кивнули.

«Как полет?» - тут же спросила дальгария, и та усмехнулась.

«Замечательно! – после чего встряхнулась всей шкурой, - Так приятно размять крылья… А вы что, спать совсем не собираетесь?»

«Уже собираемся», - засмеялась Лиринель, и Харлейн, слышавший их разговор, насмешливо фыркнул:

«А вы что же, заботитесь о нас, госпожа Велиминфира?»

«Разумеется, - ничуть не смутившись, кивнула дракониха, - А кому ж еще о вас, птенцах неразумных, заботиться? Завтра тебе, принцесса, предстоит долгая дорога, да и у тебя, мой юный друг, явно не намечается выходной, так что…»

«Мы уже поняли, - Лиринель со смехом подняла руки, - Ложимся».

«Вот то-то же», - сказала она и, поджав под себя передние лапы, легла, свернувшись полукольцом и внимательно глядя на них мерцающими в темноте глазами. Поняв, что она так просто от них не отстанет, друзья принялись укладываться. Харлейн практически сразу задремал, завернувшись в плащ, а вот Лиринель все ворочалась. Едва она закрывала глаза, как перед ее глазами вставала одна и та же картина: ее кинжал пронзает сердце врага, и тот мертвым падает вниз, обагряя камни и воду горячей кровью, прежде чем разорваться и превратиться в волну чистой, слабо светящейся воды, сливающейся с потоком водопада… и она тут же вскакивала, испуганно и часто дыша, пока это ее совершенно не измучило, и, отойдя в сторону, она села на траве, обхватив голову руками и пытаясь успокоиться. По щекам ее катились слезы, лоб был горячим и влажным, а ей казалось, что вокруг ужасно холодно, и она дрожала, точно на зимнем ветру. Нет, что бы ей ни говорили, она убила! Убила соплеменника! Впервые в жизни пролила кровь того, кто ближе всех был ей по крови и по происхождению! О, лучше бы он ее убил! Лучше бы она умерла, ни разу не обагрив оружие кровью дальгара! Единорог… Когда-то она встретила его в этих лесах, и он спас ей жизнь, преступив саму свою сущность и убив живое существо. Понял бы он, какая мука сейчас терзает ее сердце? Принял бы? Не отверг?.. Тихо застонав от разламывающей грудь боли, она слегка покачивалась из стороны в сторону, роняя на траву капли слез, и, наверное, в конце концов, не выдержав, выхватила бы из-за пояса кинжал и, не задумываясь, пронзила бы свое исстрадавшееся сердце, но тут она почувствовала, что в спину ей уперся чей-то внимательный взгляд, и, обернувшись, она чуть не вскрикнула – то ли от неожиданности, то ли от восторга, но никак не от испуга.

Единорог!

Он стоял совершенно неподвижно, этот белоснежный жеребец из ее снов, и смотрел на нее своими темными искрящимися глазами, в которых отражалась кротость и мудрость, древняя мудрость, доставшаяся ему от его предков, что жили на этой земле не одно столетие назад… И Лиринель отчего показалось, что он понимает, что творится у нее на душе, понимает – и искренне ей сочувствует, делясь с ней своим спокойствием и умиротворением. Девушка осторожно, не сводя глаз с чудесного создания и больше всего на свете боясь его испугать, встала на колени, и единорог, немного помедлив, все же подошел к ней, едва касаясь земли точеными белоснежными копытами и высоко держа изящную голову, увенчанную длинным рогом, прямым и острым, как меч. Он казался хрупким и невероятно грациозным, но слабым его назвать было трудно, и Лиринель невольно чувствовала робость в его присутствии, ведь она прекрасно знала, какая могучая сила скрывается под этой снежно-белой атласной шкурой! Единорог же приблизился к ней и, слегка наклонившись, мягко дохнул ей в лицо, а его глаза, похожие на бездонные озера, оказались прямо напротив ее лица. Такой красивый… Ласково фыркнув, словно кобылица, подзывающая жеребенка, прекрасный зверь коснулся кончиком рога – осторожно, чтобы не поранить – ее головы, и девушка, за миг до того, как благодатный сон смежил ее веки, услышала его голос – тихий, спокойный, мелодичный голос дивной красоты:

«Спи спокойно, дитя Океана. Спи».

Дата добавления: 2015-07-10