Глава IX. Пробуждение.

Трое эльфов и маленькая девочка молча шли через Полуночное ущелье, словно воды в рот набрав, и не потому, что не доверяли друг другу или боялись сболтнуть лишнего – просто оно само совсем не располагало к разговорам. Есть в каждом мире такие места, где разговаривать не хочется. Не потому, что страшно, не потому, что нельзя – не принято. Как в храме – торговать коврами, как на алтарь – не класть ноги, как в святилище – не распивают вино. Есть в каждом доме комната, куда не заходят без лишней надобности. Есть в каждой душе такие ее уголки, куда не заглядывают без спросу. И потому они молчали. Широкая, искусно вымощенная серым камнем дорога изящно вилась между каменных стен, точно гигантская змея, и путники быстро шли вперед, стремясь как можно быстрее покинуть эту прохладную темноту, ступив туда, где по-прежнему светили звезды и лился на землю бледный лунный свет. Но прошло еще немало времени, прежде чем они вышли на открытое место… вернее, как сказать – открытое. Их обступили скалы. Пока еще не очень высокие крутые каменные склоны уходили все дальше вперед, предвещая уже недалекое царство настоящих Заоблачных гор, чьи заснеженные и даже во тьме ночи сверкающие белизной вершины уходили под самое небо, зубчатой крепостной стеной изрезав горизонт, такие же грозные и неприступные. Дорога стала еще более извилистой и существенно сузилась, причудливо петляя между огромными скалами, что когда-то милостиво позволили ей пролечь у своего подножия. Эльфы быстро и стремительно шагали вперед, не оглядываясь и явно не собираясь никого ждать, поэтому Айлена, совершенно вымотанная этой беспокойной ночью, начала постепенно отставать, однако она не жаловалась и не просила передышки, упрямо шагая за ними. Спина опять начала противно ныть, словно от ходьбы на ней натерлись мозоли или открылись свежие раны, и девочка невольно морщилась чувствуя, как по ребрам стекают горячие медленные струйки пота. Наверное, в конце концов она все же остановилась бы, чтобы отдышаться, но тут младший эльф все-таки обернулся и, увидев, что она еле-еле плетется в двадцати шагах позади, что-то негромко сказал товарищу и бросился к ней… едва успев подхватить осевшую наземь девочку, поддержал ее плечом… но при едином взгляде на ее спину и без того взволнованное лицо его вытянулось от ужаса, после чего он посмотрел на камни пройденной дороги, что темнели какими-то бесформенными пятнами…

- Эрминтель! – тревожно позвал он, и его товарищ, тоже оглянувшись, подошел ближе и внимательно посмотрел в глаза Айлены. Его лицо помрачнело, и он что-то отрывисто приказал младшему. Тот осторожно, с затаенной деликатностью поднял Айлену на руки, старательно не дотрагиваясь до насквозь промокшей, набрякшей ткани ее платья, с которой продолжала капать… да, не пот это был, а кровь, испестрившая весь путь Айлены рубиновыми каплями. Еще некоторое время сознание теплилось в ее измученном мозгу, но потом последние силы иссякли, и она безвольно обмякла на руках у эльфа, втайне даже обрадовавшись этому, потому что уж очень ей было больно.

Когда же она все-таки очнулась, то долго не могла понять, где это она. И верно, было странно видеть над собой не бескрайнее небо, а бревенчатый потолок, покрытый искусной резьбой весьма тонкой работы, лежать не на траве и камнях, а на деревянной же кровати, покрытой пушистым одеялом, и видеть не золотое сияние солнца или неверное мерцание звезд, а совсем другой свет – ровный, голубовато-зеленый, он лился из небольшого красивого фонарика, стоявшего на столе и сделанного в виде хрустальной сферы, которую словно бы обнимала дивного облика длиннохвостая птица, державшая в клюве кольцо – как раз рукой взяться. А рядом со столом, устало склонив голову на грудь, сидела незнакомая эльфийка в белоснежных одеждах. Кажется, она спала, и Айлена слабо повернула голову, уставившись в резной потолок и стараясь не замечать, что спина по-прежнему словно горит, а дыхание с хрипом вырывается из груди, как будто легкие высохли, точно мокрый валун на жарком солнце, и каждый вдох причиняет жгучую боль. Девочке отчетливо казалось, что воздух в комнате сильно сперт, душен, и дышать становится все труднее. Видно, услышав, как тревожно участилось ее неровное дыхание, эльфийка тут же вскинула голову, точно проснувшаяся птица, и на Айлену посмотрели ясные, совсем не сонные глаза. Увидев, что она очнулась, она легко и изящно спорхнула со своего места, бесшумно пересекла комнату, и ее тонкая, как и у всех эльфов, рука коснулась горячего, покрытого испариной лба Айлены.

- Как ты? – спросила она, и хотя ее слова прозвучали с сильным акцентом, говорила она красиво и мелодично. Айлена посмотрела на нее измученными, словно бы пылающими изнутри глазами и едва слышно просипела:

- Пить…

Эльфийка кивнула и, взяв со стола чашу с каким-то травяным отваром, подала ей, поддерживая так, чтобы можно было пить. Несмотря на непривычный вкус и терпкий аромат, Айлена пила жадно, но никак не могла утолить жажду, и, осушив всю немаленькую чашу, в бессилии откинулась на подушку, хрипло, надсадно дыша и с трудом хватая ртом воздух.

- Ты можешь встать? – спросила эльфийка, и, в ответ на взгляд девочки, пояснила, - Мне кажется, нам известно, что может тебе помочь, но для этого ты должна идти со мной.

Айлена кивнула и, стиснув зубы, попыталась подняться. Незнакомка тут же бросилась ей на помощь и, подхватив под руки, помогла подняться. Вся ее спина была умело забинтована, но облегчения это не принесло, и от движений никак не желающие затягиваться раны вновь набухли свежей кровью. Серебряные узоры неярко, но заметно светились на ее теле, подчеркивая неестественную бледность истончившейся кожи, а каждый шаг причинял нестерпимую боль. Но девочка была упряма и, не обращая внимания на резь и жар в спине, зашагала к двери, поддерживаемая сильной, заботливой рукой. На пороге она остановилась, сипло дыша, и в глазах у нее потемнело от усталости, словно она не комнату пересекла, а, по меньшей мере, целый горный перевал. Что-то негромко забренчало рядом, словно бы рыбачью сеть с подвешенными к ней колокольчиками тронул шаловливый ветер, и, с трудом разлепив веки, Айлена увидела, что рядом с крыльцом, нетерпеливо роя землю копытом, стоит полностью оседланный и на редкость красивый… козел. Вот только не какой-нибудь там сердитый и упрямый бородач, каких издавна разводят жители равнин, а настоящий горный зверь, при этом огромных размеров – в холке он был Айлене как раз по макушку. Рога у него были великолепные, закрученные в два гигантских штопора, но козел нес их так легко, словно и вовсе не чувствовал этой тяжести. А шерсть у него и вовсе была всем на зависть – не буро-серая, как у диких сородичей, а серебристая, как лунный свет, как снег в мерцании далеких звезд, как самая лучшая пряжа. Заметив девочку, козел перестал жевать и, негромко позванивая вшитыми в упряжь бубенчиками, подошел поближе. Длинная, тщательно расчесанная борода так и колыхалась в такт его шагам, свисая почти до колен, а в подставленную руку девочки ткнулся мягкий нос, тут же согревший ее теплым дыханием. Рогатый скакун почти по-собачьи обнюхал девочку, тревожно раздул ноздри, почуяв запах крови, но не отпрянул прочь, как поступила бы, к примеру, лошадь. А Айлена не могла оторвать взгляда от янтарно-желтых, с узкими овальными зрачками, удивительно спокойных и по-своему мудрых глаз удивительного зверя.

- Ильвин, ильвин, Милвар, - негромко сказала ему эльфийка, и козел послушно подогнул под себя ноги и лег на землю, чтобы Айлена смогла взобраться на его пушистую спину. Эльфийка помогла ей правильно сесть в седло, на всякий случай двумя широкими ремешками пристегнув ее лодыжки, чтобы она не слетела, и девочка буквально распласталась на его хребте, по самые локти погрузив руки в густую белую шерсть.

- Граптха, - сказала эльфийка, и Милвар – так звали козла, что по-нашему значит Снежная Борода – зашагал следом за ней, без труда находя дорогу почти в полной темноте. И про себя девочка обратила внимание: в небесах сияет не скудный серпик, а настоящий месяц, сверкающий подобно начищенному серебру, крупный и необычайно яркий – значит, она уже не один день пробыла без сознания. А раны все не хотели заживать. Что же с ней произошло там, на болотах? Какая неведомая сила заструилась по ее жилам, заставив ее закричать от боли, а спину – разорваться кровавыми ранами? Какая неведомая магия позволила ей, точно ветхую тряпку, разодрать могучего трясинного змея в клочья, а воду вокруг – взвиться вверх огромным столбом? Она не знала… и, наверное, это был еще один вопрос, на который лишь она сама со временем могла со временем дать ответ… Чья-то рука слегка тронула ее за плечо, и, приподняв голову, она увидела Ильфиру, но не ту пропыленную усталую странницу, какой она ее помнила, а величественную, невероятно прекрасную деву, облаченную в белое, затканное серебром платье, облегающее ее стройное красивое тело и выгодно оттеняющее корону темных волос, в которые были вплетены речные лилии. Ее подруга ничего не сказала – только улыбнулась, но от ее улыбки на сердце у Айлены потеплело. За ее спиной виднелись другие эльфы, мужчины и женщины, все стройные, высокие и прекрасные, и все они с заботливой тревогой смотрели на маленькую девочку, лежавшую на спине горного козла, а один юноша, тот самый страж, что нес ее на руках, сейчас держал – сердце ее дрогнуло – яйцо дракона, и то спокойно лежало на его ладонях, сверкая голубым перламутром, но в сознание девочки тут же вклинился испуганный вопль «Ты в порядке?!» «Как видишь», - беззвучно ответила ему она, и дракончик просто окутал ее мощной волной переживания и сочувствия, беспокойно ворочаясь в тесной скорлупе – кажется, она стала ему маловата. Разглядеть что-либо еще она не успела – в голове опять поплыл туман, и она, задыхаясь, вытянулась на спине Милвара, плавая где-то между забытьем и явью, на границе жизни и смерти… по порубежной реке, не зная, к какому берегу пристать. А эльфы все так же молча следовали за ней и за своей целительницей, через все их небольшое поселение, а потом еще долго – по извилистой каменистой тропе, залитой лунным светом. Тропинка петляла и изворачивалась, словно не желая раскрывать свою тайну, но потом все же сдалась перед их молчаливым упорством и вывела их к громадному водопаду, что извергался вниз из громадной пещеры, высеченной в скале прямо под плато, на котором располагалась деревня эльфов, и шумящая пенная вода, неустанно приносимая подземной рекой, с грохотом летела вниз прозрачной лентой, чтобы собраться в круглом, похожем на чашу озере и тут же несколькими игривыми потоками устремиться вниз, в долину, давая начало новой реке. В лунном свете водопад сверкал расплавленным серебром, а струи его перекликались тысячью голосов, отчего эльфы и звали его Дальминсир – Поющий, говоря, что недаром считают его особенным – ведь и их собственный народ, с незапамятных пор, другие расы зовут тем же именем. На каменном берегу озера, усыпанном гладкими камнями, похожими на стальные осколки, сточенные неутомимыми водами Дальминсира, Милвар остановился и лег, ничуть не боясь замарать свою густую шубу, а целительница помогла Айлене слезть с него. Остальные эльфы, ни слова не говоря, расселись у самой кромки воды, сосредоточенные и серьезные, причем сделали это до того слаженно, что казалось – им и не нужны слова, чтобы легко понимать друг друга. А Айлена, поддерживаемая эльфийкой, медленно направилась к воде, и даже не вздрогнула, когда холодная волна лизнула ее босые ноги – наоборот, ей хотелось идти все дальше, чтобы дойти до самого центра озера, чтобы с головой погрузиться в его прозрачную глубину. Она и не заметила, когда чужая рука отпустила ее – она просто шла дальше, неведомо какими силами заставляя себя двигаться и, не морщась, шагать по неровному дну, по острым камням, что наверняка ранили ее ноги. А эльфы на берегу – запели. Сначала один – кажется, Ильфира – а потом еще один, и еще, и вот уже все голоса влились в этот единый хор, звучавший так, словно все поющие объединились, стали одним целым существом, которое пело – громко, самозабвенно… удивительно красиво, с терзающей сердце мольбой и яростной силой. Песня становилась все громче, все прекраснее, она словно разливалась вокруг энергетическими волнами, и Айлена почти физически ощущала ее мощные раскаты, ее невероятную красоту… Что-то должно было случиться… Кто-то должен был услышать эту песню. И он услышал. Неожиданно вода в озере взбурлила, и огромная волна, появившаяся словно из самой его глубины, как рукой схватила маленькую девочку, заключив ее как бы в сверкающий, кристально чистый кокон, из которого вот-вот должна была появиться новая бабочка. Совсем другое существо. Но Айлена не испугалась – наоборот, ее накрыло потоком необычайной легкости и блаженства, она словно парила в воздухе, раскинув руки, и синее пламя, не боясь воды, пробегало по ее серебристой коже, заставляя странный узор светиться ярким пламенем… А яйцо, что доселе спокойно лежало на берегу, неожиданно разразилось громким писком и отчаянно закачалось, довольно сильно стукаясь об камни. На его сверкающей скорлупе появилась небольшая трещина, и она все росла, расползаясь во все стороны дюжинами новых, и было слышно, как изнутри ее долбят крошечные когти, как маленький дракончик во что бы то ни стало пытается взломать оковы скорлупы. Та поддавалась неохотно, она явно была слишком толстой для такого малыша, но дракон был упрям, и он упорно долбился в нее, головой и лапами пробивая себе дорогу, пока буквально не вырвал из стенки яйца крупный кусок и, извиваясь всем телом, не выполз наружу. Он был крошечный, почти миниатюрный, размером едва ли с обыкновенную домашнюю кошку, но покрытый прекрасной синей чешуей, сверкающей, точно целая россыпь сапфиров, а его глаза, глубокие голубые глаза, уж никак не могли принадлежать неразумному зверю – это были глаза мудрого существа, чьи предки уже на протяжении многих столетий хранили этот мир по завету своего древнего прародителя… Не оглядываясь и ничего не ища, дракончик тут же неуклюже заковылял к воде, жалобно пища, а, достигнув озера, с поразительной для новорожденного ловкостью скользнул вниз и рыбкой поплыл на середину – туда, где ждала его Айлена, туда, откуда властно и необоримо слышался чей-то могучий зов. Эльфы все пели, и песня их звенела над озером, а маленькое слабое существо, невзирая ни на что, плыло к своей судьбе, пока мощный поток не подхватил его, и вот их глаза наконец встретились – дальгарии и морского дракона. О, эти глаза… Эти голубые, точно небесная лазурь, глаза… Айлена помнила их взгляд, так же, как и он помнил ее голос, полный ласки и любви, голос той, что не раз спасала его от неминуемой гибели. Теперь уже ничто не помешает ему его услышать… теперь уже никто и ничто не сможет их разлучить. И когда сквозь толщу воды к голове дракончика потянулась тонкая сверкающая рука – он не отпрянул, а сам двинулся навстречу, и в его ушах прозвучал голос – тот самый:

«Шквал… Я буду звать тебя – Шквал… брат мой».

«Сестра, - прошептал он в ответ, а в его ясных глазах светилась мудрость многих поколений его славного народа, - Моя принцесса», - добавил он тут же, и почтительно склонил увенчанную острыми шипами голову…

Дата добавления: 2015-07-10