Глава III. Первые знаки.

Айлена мчалась во весь дух. Едва дождавшись, пока колдун и заколдованный им стражник исчезли за поворотом, она тут же со всех ног бросилась бежать. Она должна успеть раньше! Конечно, ему еще предстоит отыскать Борова и вытрясти из него нужную информацию, но тут девочке вспомнились пустые глаза стражника, его безропотная покорность приказам чародея, и она поняла, что времени у нее в обрез. Сейчас она была в Верхнем городе, и до моста, пересекающего Рейву, отсюда было довольно далеко, так что девочка, мигом сообразив, что делать, кинулась в какую-то подворотню, едва не затоптав сладко почивавшего там нищего, и, не успев выслушать от него свою подробнейшую характеристику, по приставленной к стене лестнице взобралась на крышу. Конечно, способ был не самый удобный, и, в случае чего, грозил не только переломанными конечностями, но так было куда быстрее, чем по земле, и девочка, уж больше не раздумывая, побежала по черепице, распугивая приютившихся на ней голубей. Узкие карнизы, ненадежные трубы, бельевые веревки – она знала их все, и потому летела, точно птица, демонстрируя все чудеса ловкости, на которые способна доведенная до отчаяния бездомная девчонка. Как она, бывало, удирала по этим самым крышам, когда за ней, свистя и улюлюкая, гнались стайки мальчишек! Как она прыгала с них прямиком в телеги с сеном или на натянутые торговые навесы, сопровождаемая криками и руганью горожан! Как сидела порой вечерами, глядя на звезды, жуя сливы и, потехи ради, кидаясь косточками в проходящих внизу людей! Так что, можно сказать, с крышами она была знакома даже очень хорошо, и теперь скакала по ним, точно кошка, стремительно продвигаясь к мосту, пока, едва ли не слетев по кое-как прибитой к стене ржавой и кривой водосточной трубе, она не выскочила на набережную, на едином дыхании пересекла мост и уже почти обрадовалась – успею, успею! – но тут чья-то длинная рука, высунувшись из-за угла, зажала ей рот, а вторая, схватив за горло, утащила в темноту. Айлена брыкалась и била врага кулаками, но тот держал крепко, однако дикая ярость подстегнула волю пойманной девчонки, и она исхитрилась поймать зажавшую ей рот грязную ладонь зубами. Противник взвыл от боли и отшвырнул ее прочь, но она перекувырнулась в воздухе и упала не плашмя, а на колени и руки, уберегая спину – этому фокусу она научилась очень давно. Она уже подозревала, кто встал на ее пути, вернее, она знала, кто это, потому что этого человека она бы узнала и с закрытыми глазами, и, увидев неподалеку веснушчатую физиономию, ничуть не удивилась, однако и привычного страха, как ни странно, не почувствовала.

- Пошел с дороги! – зарычала она на него, точно пантера, ничуть не уступая последней в ярости, и было видно, что она в любой момент готова броситься на него и вцепиться в горло, - У меня нет на тебя времени!

- Зато у меня есть, и предостаточно! – Рыжий, если и заметил перемены в ее тоне, то не подал виду, только сплюнул на мостовую, - Потому что свой последний разговор с тобой я еще не закончил!

- Да забирай! – во все горло заорала она на него и, сдернув с шеи с таким трудом добытый вчера кошелек, швырнула его на землю, - Хоть подавись им, только сгинь с моей дороги! – и ногой швырнула его Рыжему. Тот поймал, и на его лице было написано неподдельное изумление… впрочем, через несколько мгновений сменившееся его всегдашней гаденькой ухмылкой.

- Вот так всегда бы, - промурлыкал он, и от его голоса девочку чуть не стошнило, - Несложно ведь, правда? Конечно, ведь рядом нет доброго дяденьки, что распустит нюни при виде твоих красивых глазок…

- Уйди с дороги, - Айлена уже почти физически ощущала, как закипает.

- Да ушел бы, - Рыжий неторопливо убрал кошелек за пояс и оскалил зубы, чтобы девочка могла увидеть – еще одного не хватает, - Вот только за проход ты заплатила, а за то, что старый жирдяй Тальвар чуть мне все зубы не вышиб – нет. Ничего, ничего, я знаю, что денег у тебя не осталось. Не волнуйся. Или ты не слышала, какую плату я беру с хорошеньких девочек, если того пожелаю?

- Отстань! – огрызнулась Айлена, резко прыгнув в сторону, чтобы обойти противника, но тот не менее проворно рванулся следом, и его крепкие пальцы поймали ее за запястье.

- Отпусти меня! – завизжала она во весь голос, выворачиваясь так и сяк, но Рыжий держал крепко и явно не собирался отпускать. Она попыталась пнуть его в колено, но он предугадал ее действие, и она ударила только воздух.

- Строптивая, - ухмыльнулся он, перехватывая ее за вторую руку, - Что ж, так даже лучше. Не люблю слишком покорных… Ну так что, моя красавица? По-хорошему будем или по-плохому? Смотри, а то вдруг еще понравится…

Его лицо было совсем близко, изо рта несло, как из собачьей пасти, а в раскосых голубых глазах горел какой-то бешеный огонек. Айлена подумала, что ее сейчас точно вырвет… а потом на ее сознание, точно громадная волна, обрушился вопль боли и страха, от которого у нее потемнело в глазах, а сердце словно пронзило огненное копье, и она закричала во весь голос, чувствуя, как в ней поднимается что-то, до сих пор ей не известное и… страшное. Какая-то дикая, необузданная сила, точно плененный зверь, натянула истончившуюся со временем цепь, рыча от переполняющей ее ярости, и та не выдержала – лопнула, серебристой змеей свалилась со вздыбленного загривка, а девочка, маленькая слабая девочка закричала еще громче, и пальцы Рыжего на ее запястьях разжались сами собой – словно какой-то бешеный вихрь подбросил его высоко в воздух, точно тряпичную куклу, и он повис над землей, вопя от страха, но Айлена этого уже не видела. Она знала только одно – путь свободен и больше никто не загораживает ей дорогу, а потому, не обращая внимания на верещание мокрого от ужаса мальчишки, рванулась бежать дальше… хотя чувствовала, что поздно. Что она опоздала. Что страшный колдун ее опередил. И все же, не прислушиваясь к доводам разума, она мчалась во весь дух, все еще надеясь что-то изменить. И, несмотря на то, что она готовила себя к самому худшему, все внутренности у нее скрутило ледяным узлом, когда ветер донес до нее запах гари, а, высочив из-за угла, она увидела, что дверь «Бочки пива» разнесена в щепу, и из всех щелей и разбитых окон валит густой дым, и отчаянное «Не-е-ет!» вырвалось из ее горла. У трактира суетились какие-то люди, пробовавшие унять пламя, но, едва увидев их лица, девочка застонала – какая помощь от вдребезги пьяного! – и, прикрыв голову руками, бросилась прямо в дышащую огнем дверь, живо напомнившую ее пасть дракона из полузабытых детских сказок. И хотя синие искры тут же побежали по всему ее телу, защищая его от жара, жестокое пламя не больно-то пощадило ее. Руки и ноги словно облило кипятком, волосы затрещали, сворачиваясь сухими ниточками, а от рваной одежды запахло паленым, и глаза тут же наполнились слезами, но девочка, не останавливаясь, побежала дальше, с трудом уворачиваясь от падающих с потолка насквозь прогоревших балок. Она уже поняла, что это не обычный пожар случился, не факелом упавшим вызванный. Иссиня-голубое, свирепо воющее пламя, которому, по всему законам природы, полагалось бы еле-еле ползти по специально на этот случай обмазанным глиной толстым бревнам, пожирало дерево с такой жадностью, что казалось, будто эти стены сложены из хвороста, и уже объяло всю комнату. Блики странного синеватого света дрожали на стенах, и в этом жутковатом сиянии неестественно бледной казалась безжизненная рука, высунувшаяся из-под груды досок, когда-то бывших барной стойкой…

- Тальвар! – крикнула Айлена бросаясь к нему, но, даже прежде чем она схватила его за руку, она поняла: он ей уже не ответит. Он уже никогда не ответит ей, не улыбнется с порога трактира, не похлопает по плечу… Его бренного тела, надежно придавленного к полу, уже касалось пламя, а свободная душа, сбросив все оковы бытия, по усыпанной звездами лестнице мчалась навстречу радостному солнцу, навстречу жене и маленькой дочери, что махали ему издали, как машут одинокому страннику, наконец-то вернувшемуся домой. И он бежал, не чувствуя ни боли, ни усталости, оставив Айлену плакать над ним посреди рушащегося и готового вот-вот обвалиться ей на голову трактира… Но тут, пересилив рев пожара, до девочки донесся чей-то яростный крик, и огненный бич боли и отчаяния стегнул ее разум, поэтому она, в последний раз коснувшись руки Тальвара, бросилась наверх. Лестница уже горела, но она, не посмотрев на это, рванулась наверх, и, прежде чем последняя ступенька, горя не хуже факела, с жутким грохотом полетела вниз, она оттолкнулась от нее и птицей взлетела на верхнюю площадку. Дверь ее комнаты была закрыта, зато второй повезло меньше – ее просто разнесло в клочья, и на ржавых петлях сиротливо болтались несколько обломков дерева, открывая затянутую сизым дымом каморку… но Айлена все равно сумела разглядеть и Харака, скорчившегося в углу, и загадочную голубую жемчужину, блестевшую в отблесках пламени… и колдуна, что навис над ней, воздев руки к небесам. Капюшон свалился с его головы, и длинные светлые волосы развевались, точно подхваченные морским ветром, на точеном, с резкими чертами лице полыхали дикие глаза, и в его ладонях билось, набирая силу, яростное пламя, что вот-вот готовилось обрушиться на беззащитную жемчужину у его ног...

- Не смей!

Поток силы, сорвавшийся с рук Айлены, пронесся по комнате, точно яростный смерч, всей своей силой обрушившись на незнакомого волшебника и отбросив его прочь. Вскрикнув от неожиданности, он отлетел прочь к дальней стене, однако еще в воздухе гибкое тело извернулось, и приземлился он на ноги, готовый к бою. При виде невесть откуда взявшейся соперницы его глаза сузились от гнева, но через мгновение его взгляд коснулся ее груди под разорванной рубашкой, и они распахнулись даже шире прежнего, а с его губ сорвался свистящий вздох, в котором слышались страх и безмерное изумление. Но Айлене некогда было размышлять, что же он там разглядел – использовав замешательство противника в своих целях, она одним прыжком одолела полкомнаты, схватила жемчужину и, памятуя, что лестница обрушилась, а потому другого выхода нет, бросилась в окно. Стекло разлетелось вдребезги, но она знала, что за ним находится покатая крыша, до которой огонь еще вряд ли добрался. Прижав к себе жемчужину, она кубарем скатилась вниз, лишь на самом краю на миг приостановившись и мягко спрыгнув вниз, в захламленный проулок, прямо на кучу древнего, как мир, мусора. Едва ее голова исчезла за карнизом, как по черепице, выбив искры, чиркнула огненная молния, так что девочка, едва нащупав под ногами твердую землю, тут же бросилась бежать, невзирая на дикую усталость, что волнами окатывала ее тело. Кажется, схватка с Рыжим и отпор незнакомому колдуну изрядно подточили ее силы, но она все равно бежала во весь дух, удирая так, будто за ней вдогонку неслись все демоны преисподней. Двое пьяниц так и шарахнулись прочь, когда из переулка, вся в ожогах и копоти, выскочила едва ли не нагая оборванка, прижимающая к себе огромную голубую жемчужину и, задыхаясь, кинулась бежать по улице, а всего мгновение спустя с крыши горящего трактира, точно огромный кот, спрыгнул худощавый мужчина в серебристом плаще и бросился за ней вдогонку.

- Эй, уважаемый, - тщетно пытаясь сфокусировать на нем взгляд, протянул один из них, от которого несло, как из винной бочки, но странный человек даже не оглянулся, а когда пьянчужка по глупости попытался схватить его за полу плаща, то он будто рукой тряхнул, выпустив еще одну молнию – и тот, полностью парализованный, рухнул наземь, выпучив глаза и открыв рот в беззвучном крике. Приятель его – или, точнее, собутыльник – вместо того, чтобы броситься на помощь, с визгом недорезанного поросенка отпрыгнул как можно дальше, враз протрезвев, но колдуну до него дела не было, и он тут же помчался по улице, на ходу метнув парализующую стрелу вслед убегающей Айлене. Меткости ему было не занимать, но девочка, словно почувствовав направленный ей в спину взгляд, резко прянула в сторону, и стрела, миновав ее тело, с шипением ушла в темноту, и Айлена почувствовала, как она насквозь прошила край ее рубашки, оставив в нем огромную тлеющую дыру. Она умела быстро бегать, но незнакомец был вдвое выше ее ростом и бегал ну никак не хуже, хотя она и петляла по самым глухим и запутанным переулкам, надеясь сбить его с толку. Тяжелая жемчужина давила ей на руки, с каждым шагом все сильнее и сильнее, но она и подумать не могла, чтобы бросить ее – нет, она только сильнее прижимала ее к себе, точно ребенка. Незнакомец все ближе… она почти не слышит его шагов, но знает, что он близко… вряд ли он промахнется в следующий раз… но в городе он, судя по всему, впервые, так что вряд ли он сведущ в туннелях под ним… а она сама в них отлично разбирается! Память тут же подсказала ей путь к спасению – впереди, всего за парой поворотов, был водосток, что не раз спасал ее от беды. И, вдохновенная этим, девочка как на крыльях промчалась через переулок, едва не закричав от радости при виде при виде темного провала в мостовой, но тут, как назло, раздался цокот копыт, по стене метнулся свет факела – и из-за угла показался крепкий мужчина в алой парадной форме. Стражник! И судьба вновь сыграла над ней злую шутку, потому что она тут же узнала эти жилистые руки и рыжие усы, грозно топорщившиеся под багровым носом. Однако бежать было поздно – колдун едва ей не на пятки наступал, да и Гарог, привлеченный блеснувшей в свете огня голубой жемчужиной, тоже ее заметил.

- Ты..! – загрохотал он, и его лицо начало наливаться гневной краской, - Воровка гребаная! Крыса подзаборная, кого ты на сей раз… А ну стой, стой, падла, кому говорю! Стой!

Но Айлене, второй раз за три дня, было не выбирать, только сейчас, когда внизу не текла спасительная река, да и платой за оплошность могли стать уже две жизни, а не одна, Гарог, как недавно и Рыжий, не вызвал в ней привычного ужаса. Стражник не успел даже за оружие схватиться, как отчаявшаяся маленькая нищенка пригнулась и, змеей проскользнув под брюхом его гнедого коня, что так и прянул, едва не проломив ей голову копытом, но она ловко ушла от удара и бросилась в дыру водостока. Толстый слой грязи и слизи уберег ее тело от похожей на наждак поверхности длинного ржавого желоба, и она почти безболезненно выпрыгнула в низкий туннель, тут же помчавшись прочь. Тем временем Гарог, отчаянно ругаясь, кое-как сумел усмирить своего плясавшего коня, и тут на дорогу перед стражником словно с неба свалился какой-то тип в длинном плаще. Не обратив на Гарога ни малейшего внимания, он уже хотел проскочить мимо, но тут о землю у самых его сапог грянули тяжелые конские копыта, а Гарог свирепо проревел:

- Стоять! Что здесь, во имя все демонов ада, творится?!

Незнакомец медленно поднял голову, и глаза его полыхнули огнем, после чего он вытянул в сторону стражника раскрытую ладонь – и Гарог вдруг почувствовал, что его словно зажали огромные ледяные тиски. Он хотел схватить меч, или, по крайней мере, закричать, но его держало крепко, и он мог лишь беззвучно разевать рот, точно огромная рыба, пока в его ушах не раздался очень спокойный, но страшный голос:

- Никогда больше не смей вставать у меня на пути! – и одним небрежным движением кисти, будто муху отгоняя, колдун отшвырнул его прочь. Конь и вовсе оказался умнее хозяина – едва его пальцы разжались на поводьях, как он галопом бросился наутек, выбивая подкованными копытами снопы искр, так что, когда крепко ударившийся затылком Гарог очнулся, то обнаружил, что остался в гордом одиночестве. Только факел шипел и плевался, лежа на камнях мостовой, неподалеку от того места, где, судя по всему, только что грянул нешуточный взрыв – камни были разворочены, кое-где даже оплавлены, а на влажной земле около спуска в водосток отпечатался след мягкого сапога, и когда Гарог, шатаясь, подошел ближе, то вроде бы услышал, как вдали затихает эхо быстрых шагов.

- Надеюсь, он ее прикончит, - мстительно прорычал он, трогая затылок - кажется, на нем взбухала нешуточная шишка, и, матерясь сквозь зубы, он отправился по улице, ломая голову над тем, как будет случившееся объяснять начальству. Единственное, что хорошо, свирепо думал он, так это то, что девчонку, которая несколько битых лет была у него громадной занозой пониже спины, он, скорее всего, больше никогда не увидит… Мог ли он знать, что, пока он костерил проклятую нищенку на все корки, сама Айлена петляла по запутанным трубам, задыхаясь от усталости, но не выпуская из рук свою драгоценную ношу. Разбрызгивая вокруг вонючую жижу, она мчалась по переплетению коридоров, мало что разбирая вокруг, постоянно падая – но тут же вскакивая и, постанывая от боли, бросаясь дальше. В глазах у нее плыло от усталости, казалось, что на черных стенах туннеля пляшут разноцветные круги, и она почти вслепую свернула за одни угол, другой, коснулась ладонью грубой решетки, на подломившихся коленях скользнула между прутьями, ободрав себе локти, и уже хотела вместе со стекающим вниз водопадом грязной воды нырнуть в небольшое, заваленное мусором озеро, но тут раздался зловещий скрежет, и Айлена беспомощно повисла над грохочущим потоком, намертво вцепившись в застрявшую между прутьев жемчужину. Закричав от страха, девочка, пересиливая позывы измученного тела бросить ношу и спасать собственную жизнь, уперлась ногами в скользкую каменную стену и принялась дергать жемчужину, царапая ногтями ее гладкую поверхность и всей тяжестью тела наваливаясь на нее в попытке протащить ее между прутьями. Та поддавалась неохотно, еле-еле проползая вперед и пронзительно визжа по ржавому металлу, а Айлена, выгибаясь и изворачиваясь всем телом, тащила ее на себя, чуть не воя от боли в излохмаченных мышцах и отдавая все силы, чтобы удержаться на решетке и не выпустить жемчужину из рук. В ее глазах стояли слезы, и она плакала от усталости и бессилия, а когда она с трудом подняла голову, заметив где-то впереди странную вспышку, то увидела стоявшего в десяти шагах от нее чародея… и синий огонь, плясавший на его ладонях, что отражался в темных глазах на очень бледном, почти восковом лице. Девочка не смогла даже вскрикнуть и лишь рванулась прочь… Ослепительный свет… Руки колдуна дрожали от слабости, но могла ли она надеяться… Огненная стрела, промазав лишь на волосок, с гулким звоном кузнечного молота врубилась в решетку, разлетевшись снопом искр, и дикая судорога сотрясла ржавый металл. Жемчужина в руках Айлены протестующе скрипнула и подалась вперед, а девочка, вдруг потеряв опору, спиной вниз полетела с высоты в десять локтей. Она едва успела прижать жемчужину к груди, как плюхнулась в воду, мгновенно скрывшись с головой. Памятуя, что колдун сейчас над ней, и решетка его заклинаниям не помешает, она не стала сразу же всплывать на поверхность, постаравшись как можно дальше отплыть под водой, надеясь, что пена и муть не дадут противнику ее увидеть. Однако она недооценила его возможности. Подняв руки и собрав все силы в кулак, он обрушил на озеро целый шквал магической энергии, отчего вода, мгновенно забурлив, столбом поднялась в воздух… но в самый последний момент, когда заклинание еще не успело подействовать, Айлена выскочила в противоположный туннель и кубарем откатилась подальше от берега. Силы волшебника были на исходе, но все же он умудрился создать слабенькую молнию и метнуть ее в спину убегающей девочки. На этот раз он попал – сияющее острие вонзилось ей прямо между лопаток, и Айлена, судорожно охнув, упала наземь. Все ее тело сотрясла ужасная дрожь, мышцы подрагивали, непроизвольно сокращаясь, и девочка билась на полу, стискивая в руках голубую жемчужину. Ощущение ее, такой прохладной и гладкой у своей груди, а также память о том, что враг не заставит себя ждать, подстегнули ее волю, и девочка, постанывая от боли и хватаясь за стену, сумела подняться на ноги, после чего оглянулась и посмотрела на колдуна. Но тот, вконец обессилевший, и не собирался ее преследовать. Тяжело дыша, словно ему не хватало воздуха, он сидел прямо в воде, за решеткой, прекрасное лицо посерело от усталости, и он смотрел на нее мутными, измученными глазами, с каждым вздохом бледнея все больше, а Айлена неожиданно поняла: да какой же он молодой! Лет двадцать, может, двадцать пять, едва ли больше. И, кажется, эта погоня недешево ему обошлась – он дышал с надхрипом, грудь его едва колыхалась под изодранной рубашкой. Вода в озере, поднятая его заклинанием, постепенно опускалась вниз, просачиваясь дрожащими водопадами, и девочка поняла: он не выдержал. Эти чары, поднявшие на такую высоту целое озеро воды, явно оказались выше его сил, и теперь он вряд ли смог бы даже на ноги встать. А что самое страшное – заклинание продолжало действовать, высасывая даже то последнее, что осталось в его теле. И, как бы ни была велика неприязнь Айлены к этому юноше, от этой мысли ее пробрал ужас. Но сам волшебник словно и не замечал, что постепенно умирает, и когда он наконец заговорил, голос его прозвучал удивительно ровно и спокойно, как будто он уже со всем смирился и теперь готовился лишь дать волю своему внезапно проснувшемуся любопытству:

- Зачем ты это сделала?

«Потому что всякая жизнь бесценна», - молча, одними глазами ответила Айлена, а во взгляде волшебника проскользнуло недоверие.

- Ты хотя бы знаешь, кого спасала? – просвистел он.

«Нет. Но для меня это не имеет значения».

- Что ж… - он тяжело усмехнулся, а его птичий свист, с помощью которого он неким образом умудрялся с ней объясняться, превратился в еле слышный неразборчивый шепот, - Ты победила честно. Можешь забирать… его – все равно мне уже его не отнять. Но время покажет… кто из нас оказался прав… принцесса, - с этими словами он медленно поклонился недоуменно оторопевшей девочке, и столь же медленно, не найдя в себе силы даже поднять голову, повалился наземь, лицом в грязь. Больше он не шевелился, но чуть погодя Айлена взвизгнула от страха и шарахнулась прочь – тело ее преследователя будто вспухло, и без того едва ли не прозрачная кожа лопнула, точно мыльный пузырь, а ее содержимое растеклось волной чистой, слабо светящейся в темноте воды, которая, вместе с буйным дождем грязи, отпускаемой постепенно рассеивающимся заклинанием, низринулась в бушующее пенное озеро и исчезло в нем без следа. А девочка, дрожа от страха, медленно опустилась на пол, чувствуя себя совершенно разбитой. Как идти дальше? Как выбираться отсюда? Она не знала, и сейчас, сидя глубоко под землей и слыша, как надрывно-яростно стучит в груди усталое сердце, ее это не особо волновало. Она подумает об этом позже… позже.

«Не спи!» - неожиданно громко прозвучало в ее голове, и она вздрогнула.

- Кто здесь? – тихо, хрипло спросила она.

«Не спи, - угрожающе прорычало в ответ, - Если заснешь – можешь уже не проснуться! А я не для того десять тысяч лет прожил на свете, чтобы в конце концов оказаться в этой клоаке и пробыть в ней до скончания времен! Позови меня – и я помогу тебе отсюда выбраться».

«Но как?»

«Не притворяйся дурочкой! Ты слышала, как звал меня мой хозяин!»

«Га… Гамалион?»

«Ну наконец-то», - удовлетворенно ответило ей, и в тот же миг на полу у ее ног полыхнул яркий синий свет, мгновенно очертивший силуэт трезубого копья, что тихо звякнуло о камень, все еще слабо светясь в темноте.

«Гамалион, - в беззвучном голосе слышалось удовлетворение, и, наверное, будь у него голова, он бы кивнул ей, - Что значит Клык Войны. И не копье, а трезубец. Очень хорошо, что ты запомнила мое имя. Ты победила моего хозяина, и отныне я буду служить тебе. Берись за меня, и пошли».

Девочка нерешительно протянула руку к зачарованному оружию. Оно терпеливо дожидалось, пока ее пальцы сомкнутся на древке, после чего послало в руку хозяйки мощный силовой удар, прокатившийся по ее жилам огненной волной. Айлена даже охнула от неожиданности, но не выпустила его, а потом с удивлением поняла, что может не только встать на ноги, но и, шатаясь, идти по туннелю, одной рукой прижимая к груди жемчужину, а другой опираясь на трезубец, как на посох. Тот всю дорогу молчал, прислушиваясь к ее мыслям, но пока что в них не было определенного, только билось глухое: «Самый короткий путь… за город… как можно дальше… прочь…» И когда впереди забрезжил слабый лунный свет, она издала какой-то неясный звук – то ли вой, то ли стон, после чего рухнула на колени и поползла дальше. Вода текла здесь слабеньким потоком, выливаясь в небольшую заводь, а труба, хоть и была так узка, что двенадцатилетняя девочка еле-еле продвигалась по ней, сперва согнувшись в три погибели, а теперь и вовсе на четвереньках, на выходе была перегорожена решеткой, намертво впаянной в камень. Впрочем, для худенькой девочки места оказалось более, чем достаточно, и даже жемчужина без труда проскользнула между прутьями, чтобы вместе с новой хозяйкой шумно плюхнуться в воду, распугав всех лягушек в округе. В последний раз оглянувшись на трубу и не испытав ни малейшего сожаления, Айлена в который раз подумала, что, судя по всему, легенды о том, что в прошлом водосточные трубы не раз использовались как потайные ходы из города, оказались правдивы, и, слабо загребая воду, поплыла к берегу. Добрая Рейва приласкала ее, омыла чистой водой, избавив от вонючей грязи, а берег встретил мелким песком, залитым серебристым светом луны. Постанывая от боли, Айлена выползла на сухое место и пластом свалилась на землю, чувствуя, как все тело ноет от разламывающей его на куски боли. «И долго ты так валяться собираешься?» – голос Гамалиона был далек от сочувствующего, да и сам трезубец явно был явно не в ее разбитом состоянии. Древний чародей, наделивший его магической силой, дал ему не злобный, но довольно едкий характер, и сейчас он проявлялся во всей своей красе. Впрочем, Айлена его уже не слушала - измученная, она крепко спала, прижав к себе голубую жемчужину. И сон ее был тревожен. Девочка стонала и скрипела зубами, что-то неразборчиво бормоча, по ее щекам катились слезы, и она клубочком сворачивалась на песке, словно пытаясь укрыться под жалкими обрывками рубашки. А когда над ее головой резко и пронзительно вскрикнул одинокий филин, метнувший по ее лицу стремительную тень – мгновенно проснулась и испуганно шарахнулась в сторону. Ночь уже подходила к концу, далеко на востоке забрезжили первые робкие лучи, и над рекой густо клубился молочно-белый туман, растворяющийся в камышовых зарослях. Какой-то неясный звук послышался с ветвей деревьев, и, подняв голову, Айлена увидела там так перепугавшего ее филина – громадная птица, похожая на рыже-бурый пенек с парой ушек на круглой голове, как раз устраивалась на отдых и недовольно пучила на нее большие рыжие глаза. Вблизи ночной охотник выглядел не таким уж и страшным, скорее забавным, и девочка даже улыбнулась ему. В ответ тот глухо ухнул и повернулся к ней хвостом: дескать, вот что я о всех вас думаю. И тут уж Айлена не выдержала – расхохоталась во все горло, плюхнувшись на песок и загребая его руками. Как же здорово! Никакой опасности, никакого шума и гомона толпы… ничего! Наверное, она могла бы целую вечность пролежать на этом берегу, так что пришлось строго себе напомнить: не время сейчас расслабляться. В животе голодно бурчало – она не ела почти сутки, но это-то как раз было ей не в новинку. Гораздо сильнее ее воспоминания занимали события прошедшей ночи, и она тут же оглянулась на голубую жемчужину, что лежала рядом, полузарывшись в песок. Солнце красиво играло на ее поверхности, ничуть не пострадавшей после всех приключений в городе, и по песку плясали лазурные отсветы. Девочка осторожно взяла ее в руки. Она мало что знала о драгоценных камнях, но иногда видела их на прилавках ювелиров и худо-бедно умела в них разбираться. Но вот этот приводил ее в недоумение. Судя по всему, это была самая настоящая жемчужина, но весь жемчуг, который она видела, даже самый дорогой и крупный, был раз в двадцать меньше этой жемчужины, а уж про цвет она и вовсе молчала! Жемчуг мог быть розовым, золотистым, даже черным, но… голубым? И почему эта жемчужина оказалась на безлюдных скалах, хотя ей самое место в сокровищнице какого-нибудь короля или императора?.. Вопросы, вопросы. И как на них прикажете давать ответы?

«Хм… Гамалион?» - неуверенно позвала она трезубец.

«Вспомнила, наконец», - с рассветом у него настроение не улучшилось.

«Ты не знаешь, что это за жемчужина? Почему твой бывший хозяин хотел ее уничтожить? Что в ней такого?»

«Понятия не имею, - судя по тону, трезубец мог бы сейчас пожать плечами, если бы, конечно, кто-то придумал их ему приделать, - Я обычно не лезу в дела своих хозяев. С тобой одной я уже болтаю больше, чем с двумя моими прошлыми владельцами разом!»

«Прости…»

На некоторое время повисла тишина.

«Чего?!»

«Прости, пожалуйста. Я, наверное, тебе страшно надоела».

«Ты… нет, серьезно! Ты что… попросила у меня прощения?!»

«Ну да. А что… нельзя?»

Ответом ей был короткий смешок.

«Нельзя? Да нет, просто ты… просто ты первая, кто сказал мне… нечто подобное! – Гамалион явно задыхался от возбуждения, - Ты, моя хозяйка, попросила у меня, своей вещи, прощения!» – еще один смешок.

«Не вижу в этом ничего смешного!»

«Я тоже, - невозмутимо откликнулся тот, - поэтому и удивлен. Впрочем, я отвлекся. Но добавить мне нечего. Не знаю я, что это за жемчужина. Знаю только то, что Альтваран получил приказ ее уничтожить от своего учителя, а уж почему тому взбрело это в голову – представить себе не могу».

«Ясно, - задумчиво протянула Айлена, машинально поглаживая голубой камень, но потом спохватилась, - Слушай, я все тебя спросить хотела: а куда ты исчезаешь, когда повторно тебя по имени зовут?»

«Никуда. Вернее, я и сам не знаю, как так получается. Я просто растворяюсь и следую за своим хозяином, ориентируясь на свет его разума. А когда он зовет меня – появляюсь. Понятнее я тебе не объясню, так что даже не спрашивай. И, если я тебе сейчас не нужен, можешь меня отпустить».

«Хорошо, Гамалион», - и волшебный трезубец растворился в воздухе, а девочка, потянувшись, задумчиво посмотрела на реку, в которой играла мелкая рыбешка. И куда ей теперь идти? О возвращении в город лучше было бы забыть – ни ей, ни этой голубой жемчужине там рады не будут, а последнюю там у нее не украдут, так отнимут, и она никогда ее больше не увидит. А если не в город… куда же? И на какие деньги? Ведь у нее нет ничего ценного, кроме этой жемчужины и Гамалиона, но мысль о том, чтобы продать их, показалась ей настолько кощунственной, что она тут же ее отбросила. Нет уж! На ее памяти за эту жемчужину уже были отданы три жизни, и сама Айлена чуть не погибла, спасая его, так что больше этого не повторится. Страх подумать, сколько крови прольется, попади он не в те руки!

«Да, камушек, - прошептала она, гладя его, как котенка, - Остались мы с тобой одни, и никто нам уже не поможет. Но тебе-то хорошо, лежишь себе, а мне что прикажешь делать?»

Камень не ответ – словами – но какая-то робкая мысль все же коснулась ее сознания, и слышалось в ней искреннее сожаление.

«Да знаю я, - она улыбнулась, - Ничего перебьемся. И не такое пере…» - но тут она умолкла, в полном недоумении уставившись на свою руку. Эт-то еще что? Через пару мгновений из-за горизонта показалось солнце, чей свет упал ей на плечо, и глаза Айлены медленно округлились.

«Г… Гамалион!» - позвала она.

«М-м?»

«Руки! Что у меня с руками? Это колдун, да? Он что, проклял меня?!»

«Ерунда, - в голосе трезубца послышалось раздражение, - Ничего он на тебя не накладывал, иначе я бы почувствовал. Так что можешь не трястись. Что бы это ни было, оно не опасно».

«Но… что это? Откуда оно взялось?»

«А я почем знаю? Я тебе что, оракул?» - тут уж трезубец явно рассердился, и Айлена, прикусив язычок, оставила его в покое. Подбежав к реке и опустившись на колени, она полной горстью зачерпнула песок и принялась с силой тереть свои руки, на которых, от локтей до плеч, проступил странный серебристый узор, сплетающийся в замысловатую вязь. Тот волшебник… Что-то шевельнулось в ее памяти. Его лицо… Синий свет… Боги, да у него же был такой же! Но почему?! Девочка в отчаянии уставилась на свою руку. Кожа раскраснелась и ощутимо горела, но на ней, словно нарисованный серебряной краской, вились тонкие линии, и, приподняв разодранную рубашку, она поняла, что эта вязь покрыла ее от колен до самых ладоней, а, взглянув в воду, обнаружила, что и на висках ее и скулах тоже мягко блестят загадочные узоры.

- Ну и вид у меня, - прошептала она, проводя пальцем по завитку у себя на щеке, - Нет уж, теперь в город мне точно не сунуться! А то еще испугаются… - она хмыкнула, представив себе лицо какого-нибудь стражника, узревшего ее расписанное тело. Впрочем, ухмылка довольно быстро покинула ее лицо, и на него вернулось озабоченное выражение.

- Что же все это значит? – негромко спросила она у самой себя, задумчиво накручивая на палец прядь волос, но ответить ей было некому – только вечный гуляка-ветер переливчато звенел в покрытых листвой кронах деревьев, да тихо рокотала могучая река, напевающая свои, одной ей понятные песни…

Дата добавления: 2015-07-10