Соотношение чувственного и рационального в познании.

Для решения вопроса о сущности познания большое значение имеет соотношение чувственного и рационального. Впрочем, эта проблема важна и сама по себе.

Уже Ф. Бэкон и Р. Декарт разошлись в оценке наблюдения и раз­мышления и их места в познавательной деятельности. Для Бэкона главное — это наблюдение, наблюдая различное и сходное, можно найти причины явлений. Пользуясь методами сопутствующих изменений и остатков, нетрудно добраться до объясняющего принципа. Если по мере подъема в горы ртутный столбик падает, то, значит, существует атмосферное давление и в зависимости от него в специально приго­товленном приборе меняется уровень ртути, что позволяет определять и величину давления, и высоту подъема в горы.

Для познания важно вести таблицы регистрируемых величин и по этим таблицам можно находить между ними существенные связи и зависимости. От частного к общему — таков индуктивный принцип Бэкона.

Декарт другого мнения. Если столбик ртути колеблется, то это не значит, что сразу же надо лезть в горы, да и как догадаться, что именно туда надо перенести наблюдение, ведь многие говорили, что природа боится пустоты. И колебания ртутного столбика в запаянной вверху стеклянной трубке всего лишь выражение этого страха.

Декарт рекомендует размышлять и предложить гипотезу, т.е. приписать наблюдаемому явлению некоторое свойство, а затем про­верить предположение в эксперименте. В столкновении двух гипотез: «природа не терпит пустоты» и «в природе все обладает весом, в том числе и воздух» — победила вторая. На правильно сформулированный вопрос природа незамедлительно дала откровенный ответ.

В дальнейшем взгляды Бэкона и Декарта получили соответствен­но названия — эмпиризм и рационализм.

В своем крайнем выражении эмпиризм предстал как сенсуализм. Английский философ Д. Локк заявил: в разуме нет ничего такого, чего в начале не было бы в органах чувств. Разум, по существу, не дает новых знаний, а лишь упорядочивает то, что уже известно из ощу­щений.

Но рационализм, для которого главную роль в познании играет разум, не сдался. Немецкий мыслитель Лейбниц придал рационализму более совершенный вид: в разуме нет ничего такого, что в начале не содержалось бы в органах чувств, за исключением самого разума. Да, первичные сведения поступают по каналам органов чувств, но поступают в разум, который достаточно самостоятелен, логически организован и активен. Именно он, как жернова мельницы, перема­лывает сырой материал чувственных данных.

Дальнейший шаг в понимании чувственного и рационального сделал Кант. Опыт — источник знания того, как нам являются вещи. Но опыт неполноценен без логических категорий, которые едины для всех людей и образуют предварительное условие познания.

Кант не объясняет происхождение этих категорий, называя их априорными, т.е. доопытными, но, несомненно, они — итог истори­ческого развития познавательных способностей человека.

В человеке всегда взаимодействуют чувственное и рациональное, хотя это, во-первых, не всегда им сознается и, во-вторых, взаимодействие чувственного и рационального всегда культурно обуслов­лено. Ими могут быть переживания дикаря и первобытное мышление, восприятия земледельца и мифологические установки, наблюдения античного астронома и религиозные принципы. В ХVII веке рациональ­ные предпосылки опытного познания развернулись в относительно полной системе логических категорий, что и отметил Кант.

Но, как бы ни менялись исторические условия, в общественном познании нет абсолютно первичного. Самые надежные и, казалось бы, абсолютно первичные факты обнаруживают свою зависимость от тео­ретических предпосылок, а самые ясные и очевидные теоретические принципы — свое земное, эмпирическое происхождение.

Чувственные данные первичны только в том смысле, что обеспе­чивают контакт сознания с бытием. За пределами восприятия вопрос о бытии материальных вещей становится открытым. Очевидность в этом вопросе пропадает. Можно сколько угодно логически доказывать шарообразность Земли, но только при взгляде из Космоса ее шарообразность становится ясной и очевидной.

Рациональное первично только в том смысле, что без руководя­щей идеи нет в подлинном смысле этого слова наблюдения. И какой бы ни была гипотеза, лишь она вносит организацию в хаос чувствен­ных данных.

И, конечно, нельзя забывать о языке. Народная речь — кладезь здравого смысла и мудрости. В языковых оборотах спрессован колос­сальный опыт. Погружение в стихию национального слова дает и осо­бое восприятие жизни, и ее понимание. Тот, кто калечит свой язык или идет за теми, кто его сознательно кастрирует за счет амери­канизмов, деформирует определенный тип соотношения чувствен­ного и рационального, характерный для данной национальной культу­ры.

Дата добавления: 2015-09-05