Красного и белого лагерей

Л.Киселева называет один из самых фундаментальных признаков шолоховского стиля "поэтикой парной повторности", имея в виду не только повторение стилистических фигур, но и "повторность аналогичных ситуаций с разными исходами из них"[345]. Она имеет в виду, в частности, повторения сходных ситуаций с одними и теми же героями в динамике развития сюжета, такие, как четыре встречи-столкновения Григория и Степана, два прихода Натальи к Аксинье с целью "выяснения отношений", две встречи Григория с Аксиньей у Дона и т.п. В интересующем нас аспекте изображения красных и белых эта "парная повторность" совершенно очевидна. Расстрел есаула Калмыкова Бунчуком – расстрел офицера Чубатым. Расстрел пленных офицеров Подтелковым – казнь подтелковцев (в этих двух сценах – как будто одни и те же участники: и тут, и там особенно зверствует "рослый казак-атаманец", и тут, и там в жертвах расстрелов подчеркиваются не "вражеские", а просто человеческие, бытовые черты: "курчавый юнкер", "седоватый подъесаул", "высокий бравый есаул" у чернецовцев, "босые ноги", "поросшая волосом грудь", поседевшая "за эти деньки" голова и. т.п. – у подтелковцев). Одинаково "твердо" и бестрепетно рубят пленных Митька Коршунов и Михаил Кошевой. Грабят, насилуют, убивают красноармейцы (сцены в хуторе Сетракове). Грабят, насилуют, убивают деникинцы (знакомый казак Семак рассказывает Григорию о том, как они взяли Балашов и с разрешения командира полка устроили грабеж: "…Как пошли жидов тресть, – смех!… Я ишо промежду других, как ягненок супротив волка; я легонечко брал, а другие телешили людей прямо середь улицы, жидовок сильничали прямо напропалую". В ответ на возмущение Григория: "Эх вы, сволочи! Грабиловку из войны учинили! А ты думаешь, за это когда-нибудь не спустят шкуры и с вас и с вашего полковника?"– Семак отвечает: "Кто чином повыше – …сами такие-то! Мы хучь в сумках везем да на повозках, а они цельными обозами отправляют!") Жестоких и страшных сцен насилия с той и другой стороны в "Тихом Доне" хоть отбавляй…

Но ведь и тут, и там есть примеры подлинного, настоящего героизма. Шолохов описывает, как настойчиво и бесстрашно, не считаясь с потерями, идут в атаку "офицерские штурмовые роты", как идут "на пулеметы в лоб" красные матросы, как гибнут под пулями 116 храбрецов – весь состав Интернациональной роты большевиков – и как несутся в конном строю "в лоб на пулеметы" казаки-повстанцы. Лейтенант-англичанин говорит Григорию: "Народ нельзя победить", – и в доказательство рассказывает эпизод, в котором красноармейцы "в лаптях" идут с винтовками на танки.

И в белом, и в красном лагерях выделяет Шолохов людей, которые руководствуются чувством чести и долга. При отступлении Донской армии через хутор Татарский проходит батарея "белых". Пушки у берега Дона "провалились по самые оси", и командир батареи, "стариковатый вахмистр", просит казаков "пособить", потому что "красные вот-вот хвост прищемют": "Я за командира батареи остался, офицеры поразбегались, неделю вот с коня не схожу, обморозился, пальцы на ноге поотпали, но я жизни решуся, а батарею не брошу!". Когда "Аникушка, Христоня, Томилин Иван, Мелеховы и с десяток баб при помощи батарейцев выкатили орудия и зарядные ящики, пособили лошадям взять подъем, вахмистр снял шапку, поклонился, поблагодарил помогавших и негромко приказал: "Батарея, за мной!".

"Вслед ему Григорий глядел почтительно, с недоверчивым изумлением. Петро подошел, пожевал ус и, словно отвечая на мысль Григория, сказал:

– Кабы все такие были! Вот как надо тихий Дон-то оборонять!

– Ты про усатого? Про вахмистра? – спросил захлюстанный по уши Христоня. – И гляди, стал быть, дотянет свои пушки. Как он, язви его, на меня плетью замахнись! И вдарил бы, – стал быть, человек в отчаянности… И скажи, на что ему, дураку, эти пушки?

Казаки разошлись, молча улыбаясь".

А вот другой командир – красный (кстати, бывший офицер), попав в плен, преданный своим же красноармейцем, ведет себя мужественно, отказывается отвечать на вопросы полковника Андреянова. Когда полковник говорит ему, что он " ложно " понимает " соображения чести ", пленный парирует: "Что касается вас, господин полковник, то, судя по обращению со мной, я сомневаюсь, чтобы честь у вас вообще когда-нибудь была!" Григорий берет пленного под защиту и объясняет свою позицию тем, что человек долга и чести – пример для всех и предлагает расстрелять не командира, а выдавшего его красноармейца, "чтобы сохранить для русской армии дисциплину и порядок".

Кто воистину достоин презрения, которое звучит в авторском повествовании, так это то "болото" офицерства, которое, как пишет Шолохов, "некогда громил, обличал, стыдил Чернецов, призывая к защите России… Все наиболее мужественные гибли в боях, от тифа, от ран, а остальные, растерявшие за годы революции и честь и совесть, по-шакальи прятались в тылах, грязной накипью, навозом плавали на поверхности бурных дней… В большинстве своем они являли самую пакостную разновидность так называемой "мыслящей интеллигенции", облаченной в военный мундир: от большевиков бежали, к белым не пристали, понемножку жили, спорили о судьбах России, зарабатывали детишкам на молочишко и страстно желали конца войны".По отношению к ним шолоховская позиция схожа с позицией "певца белой гвардии" Булгакова, который с презрением обличает ту же "накипь" словами полковника Турбина об офицерах, которые "сидят в кофейнях" и в Киеве, и в Ростове-на-Дону. Григорий Мелехов ненавидит офицеров вообще, но таких, как полковник Андреянов, который и в годы мировой войны "отсиживался по тылам ", и в гражданскую "ухитрился работать на оборону, сидя в Новочеркасске и только после отстранения от власти атамана Краснова вынужден был поехать на фронт", ненавидит и презирает особенно. Для него это тоже "накипь", "люди птичьей породы".

И у красных, и у белых были свои палачи, но были и свои идеальные герои, и литература, «советская» и «антисоветская», воспела их, как могла. Шолохов отдает дань всем: вспомним, как героически гибнут за свои идеи коммунисты Подтелков или Штокман, и как не менее героически принимают мученическую смерть их антиподы из белого лагеря, такие, как есаул Калмыков. Но Григорий Мелехов в эти «ряды», в эти «галереи» героев не вписывается: он чужой и среди корчагиных, и среди турбиных.

Дата добавления: 2015-08-18