Истоки комического

Что питает шолоховский юмор? Каковы его корни? Можно выделить по крайней мере три таких источника: во-первых, комическое в жизни; во-вторых, шолоховское понимание русского национального характера; в-третьих, собственное авторское чувство юмора, авторское отношение к жизни.

КОМИЧЕСКОЕ В ЖИЗНИ

Жизненный источник комического – тот же, что и у трагического. У них общая социально-историческая основа. Парадоксальное соединение трагического и комического – закономерность всякой крутой исторической ломки. Поэтому в литературе переходных эпох (и изображающей переходные эпохи) эстетика контраста, а значит, и комическое, играют особую роль. В кризисные, переломные моменты истории главное, существенное порой сочетается и даже прикрывается поверхностным, второстепенным, бытовым. В соединении глубинного, сущностного, исторического с бытовым именно быт становится важнейшей сферой комического.

В жизни происходят грандиозные, эпохальные события, а люди заняты своими мелкими, житейскими заботами. В то время, когда разгорается гражданская война, назревают драматические события на Дону, Пантелей Прокофьевич Мелехов в своих житейских делах начинает терпеть неудачи, всё валится из рук, ему фатально не везет: и щами обжегся, из-за чего обругал на чем свет стоит жену, и задавил санями поросенка, и спьяну утопил лошадь в полынье. Несчастья мелкие, особенно на фоне тех, что уже произошли и еще произойдут в его семье, и его реакция на них описана Шолоховым в комическом ключе. Вот лошадь вместе с санями, в которых были покупки, исчезла в дымящейся паром полынье. "Пантелей Прокофьевич понял, что кричать теперь глупо и бесполезно… В руках его остался кнут, с ним он успел соскочить… Выдернув из бороды щепоть волос и, перечислив в уме пропавшие покупки, стоимость кобылы, саней и хомутов, яростно выругался, еще ближе подошел к полынье.

– Черт слепая!… дрожливым, стенящим голосом сказал он, обращаясь к утонувшей кобыле.– Курва! Сама утопла и меня было-к утопила! Куда ж тебя занесла нечистая сила? Черти тебя там будут запрягать и ездить, а погонять им нечем!.. Нате ж вам и кнут!.. – он отчаянно размахнулся, кинул на середку полыньи вишневое кнутовище. Оно, блюкнув, торчмя воткнулось в воду, ушло вглубь".

То новое, что входит, а иногда и насильно внедряется в жизнь, обычно встречает сопротивление в народе. Казаки с неодобрением воспринимают то, что генералы пригласили на помощь сперва немцев, а потом и англичан с французами. Пантелей Прокофьевич, участвовавший в избрании на Войсковом круге атамана Краснова в Новочеркасске, возвращается домой "взволнованный, начиненный взрывчатой радостью", что "вскоре разобьют большевиков и сыновья вернутся к хозяйству", но радость мгновенно улетучивается, как только увидел он немецкий разъезд. "Клонясь вперед, страдальчески избочив бровь, глядел Пантелей Прокофьевич, как копыта немецких коней победно, с переплясом попирают казачью землю, и долго после понуро горбатился, сопел, повернувшись к окну широкой спиной".

Однако восприятие нового может быть и комическим. Казаки с удивлением видят, например, что у "союзников"-англичан пушки тянут диковинные, никогда не виданные ими животные (мулы). Прохор Зыков обращается за разъяснениями к Григорию Мелехову, который в это время занят спором со своим начальником штаба Копыловым:

"– Григорий Пантелеевич, ваше благородие, скажи на милость, что это такое за животная у кадетов под орудиями? Ухи у них, как у ослов, а остальная справа – натуральная лошадиная. На эту скотину аж глядеть неудобно… Что это за черт, за порода, – объясни, пожалуйста, а то мы под деньги заспорили…

Минут пять ехал сзади, так и не дождался ответа, отстал и, когда поравнялись с ним остальные ординарцы, шепотом сообщил:

– Они, ребята, едут молчаком и сами, видать, диву даются и ни черта не знают, откуда такая пакость на белом свете берется…"

Комическими могут выглядеть сложные явления, в которых комическое старое и комическое новое переплетаются. Так воспринимается со стороны попытка казаков-повстанцев в "Тихом Доне" соединить старое с новым в особом типе власти: у них "Советская власть, за вычетом коммунистов", и флаг "не трех цветов, а красный с белым", и "в обхождении" оставлено "некогда ругательное" слово "товарищ", и на папахах – красно-белые ленточки. И старики, и белые воспринимают это скорее как "дурость", чем как преступление, недаром "зачинщиков" такого новшества белый офицер грозится не расстреливать, а "пороть", и его с энтузиазмом поддерживают старики: "Всенародно сечь, покеда пообмочутся!"

Таким образом, один из источников комического – сама жизнь, действительность, контрасты переломных и переходных эпох, – в самых разных формах. Этот источник Шолохов использует широчайшим образом и в "Донских рассказах", и в "Тихом Доне", и в "Поднятой целине".

ШОЛОХОВСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА

Проблема комического в шолоховском эпосе тесно связана с проблемой изображения народа. Поэтика комического опирается на принципы понимания, а следовательно, и изображения народной жизни и народного, национального характера. У Толстого, к примеру, в крестьянском характере этого нет. Или очень мало. Его крестьяне шутить не любят. Они очень серьезны. Главный герой Шолохова – народная, казачья, трудовая масса. У нее своя биография, свой внешний облик, свой психологический склад, свои привычки, чудинки, свои недостатки. Но одна из самых ярких черт психологии этой массы, практически всех составляющих ее типов характеров, – склонность к юмору, насмешливость, отзывчивость на острое слово. В представлении Шолохова – это неотъемлемая черта русского национального характера.

Однажды В.И.Немирович-Данченко назвал чрезвычайно характерное для творчества Шолохова слияние невероятного героизма с невероятной простотой и юмором, не оставляющим русского человека чуть ли не за три секунды до смерти, – " гением нации" (а до Шолохова такое сочетание трагического с комическим проявилось в русской литературе у Гоголя[328]). Этот "гений нации" неизменно проявляется во всех произведениях Шолохова.

В "Тихом Доне" разбитые, выброшенные из родных краев вместе с деникинскими войсками казаки оказываются в подлинно трагической ситуации. Брошенные белыми генералами на произвол судьбы, оставленные на пристани в Новороссийске, они не могут рассчитывать и на милость красных. На глазах Григория стреляется "пожилой полковник", "молодой калмык" бросается в воду и плывет вслед за пароходом. Казаки же решили "выпить с горя", устроили "пир во время чумы" – гулянку с шутками, с проклятиями "всем этим Деникиным и другим б…", с розыгрышами. Пьют они расхваленное Прохором Зыковым "английское, первый сорт… прямо сказать – царское" вино, а один из участников, Ермаков, знает, что это никакое не вино, а "английская мазь от вшей", наблюдает, "давясь от смеха", как " наизнанку выворачиваются" попробовавшие диковинного вина дружки: "Нехай, черти, очищаются перед сдачей, небось не сдохнут! " – и предлагает Григорию: "Давай за нашу погибель выпьем!" Почти всех участников этой развеселой гулянки: и Платона Рябчикова, и Петра Богатырева, да и самого Ермакова – ждал в конце концов расстрел.

В "Тихом Доне" в самых трагических ситуациях смех и юмор помогают людям пережить страшные моменты. Григорий Мелехов однажды говорит по этому поводу: "Хорошо, что веселый народ мы – казаки. Шутка у нас гостюет чаще, чем горе, а не дай бог делалось бы все всурьез – при такой жизни давно бы завеситься можно". "Война приучила их скрывать за улыбкой истинные чувства, сдабривать и хлеб и разговор ядреной солью", – пишет автор о своих героях.

И, между прочим, чем безнадежнее положение восставших казаков, чем ближе к трагическому финалу, тем чаще звучит острое слово, тем гуще соленый и горький юмор, тем больше среди рассказа о неимоверных страданиях и утратах сцен комических, которые ощутимо нарастают и удельный вес которых становится значительно б о льшим в последней, четвертой книге "Тихого Дона".

Шутка (и песня) звучат на всем протяжении романа. Здесь все шутят и все поют: белые и красные, рядовые казаки и казачьи офицеры. Шутка и песня звучат в поле, во время и после работы, в казачьих куренях, в летних лагерях, в конном строю на марше, во время мобилизации и при возвращении с войны домой, в окопе, в вагоне поезда, в казарме, в землянке, в офицерском общежитии, в наступлении и "в отступе", в будни и в праздники. Казак без песни и без шутки не казак, как поется в казачьих песнях. А вот в "Поднятой целине", в отличие от "Тихого Дона", песня, кажется, уходит из казачьей жизни: ни одной песни не звучит в хуторе Гремячий Лог на всем протяжении романа. Но шутка осталась, и значит, не истреблен «великим переломом» коллективизации "гений нации", еще "жив курилка".

АВТОР КАК ИСТОЧНИК ЮМОРА

Важнейший источник комического – сам автор, его собственное чувство юмора, его умение увидеть смешную сторону в предмете наблюдения и изображения. И юмор как форма авторского отношения к жизни, её оценки. Это тоже выражение «гения нации», национального характера, который находит отражение и проявление в творческой индивидуальности самого Шолохова как художника. Шолохов вообще любил острое слово. Даже его выступления на партийных или писательских съездах полны юмора. Именно юмора. Ирония, например, не свойственна для шолоховского стиля. В "Тихом Доне" ирония встречается в диалоге, но не простых казаков, а интеллигентов либо интеллигентных офицеров. В авторском повествовании она исключительно редка. Например, она явно звучит в сцене награждения женщин-казачек, отличившихся "в вооруженной борьбе против красных" при описании "поджарого английского полковника": "Полковник немного знал историю; рассматривая казаков, он думал о том, что не только этим варварам, но и внукам их не придется идти в Индию под командованием какого-нибудь нового Платова. После победы над большевиками обескровленная гражданской войной Россия надолго выйдет из строя великих держав, и в течение ближайших десятилетий восточным владениям Британии уже ничто не будет угрожать. А что большевиков победят, – полковник был твердо убежден. Он был человеком трезвого ума, до войны долго жил в России и, разумеется, никак не мог верить, чтобы в полудикой стране восторжествовали утопические идеи коммунизма…"

Иногда в литературоведении говорят о фольклоре как основе комического у Шолохова. Безусловно, фольклорная основа народного юмора в его произведениях чрезвычайно существенна, важна, и ее никоим образом нельзя сбрасывать со счетов. Но это не самое главное. Главное в другом – в «гении нации». А фольклорный элемент стиля – это частная форма проявления такого гения, одна из форм выражения в натуре, таланте, творчестве Шолохова черт национального русского характера, или, как теперь говорят, "менталитета".

Дата добавления: 2015-08-18