Читайте также:
|
Термин неопозитивизм [106] служит собирательным понятием для нескольких философских школ (венского кружка, упсальской школы в Швеции, львовско-варшавской, мюнстерской логической группы в Германии и т. д.). Использование данного термина идет в контексте соотнесения указанных школ с классическим позитивизмом и эмпириокритицизмом. Если классическая рациональность не разделяла реальный объект и знание о нем, анализируя непосредственно окружающую действительность, то неопозитивисты занимались в первую очередь анализом мышления, осуществляемого в категориях языка (хотя и признавали существование физического мира независимо от субъекта). Этот акцент на методологию логического анализа представлялся им в наибольшей степени соответствующим критериям научности, противопоставляемой абстрактной «метафизической» философии.
Возникновение аналитической философии в Англии связывают с работами "О смысле и значении" (1892) Готлиба Фреге и «Опровержение идеализма» (1903) Джорджа Эдварда Мура. Но до конца 1930-х гг. ни ее представителей, ни сторонников континентального логического позитивизма философия истории и методология исторического исследования вообще не интересовали.
С 1936 г. начинается второй этап развития неопозитивизма.[107] Показателями этого являются сразу несколько факторов:
Во-первых, внешний распад Венского кружка, вызванный убийством его основателя[108] и эмиграцией большинства сторонников, привел к институциональному кризису школы. Гемпель, Карнап, Рейхенбах, Нейрат и как бы находящийся в оппозиции им Поппер оказались вовлечены в полемику англоязычных представителей аналитической философии. В значительной степени их интересы изменились в связи с началом второй мировой войны, что явно стимулировало обсуждение исторических проблем и методологии их анализа. Именно в это время в значительной степени как синтез английского и континентального направлений складывается собственно аналитическая философия истории.
Во-вторых, внутренняя эволюция логического эмпиризма вела к отказу от ряда исходных принципов Венского кружка, таких, как верификационизм и сводимость теоретического языка науки к языку наблюдения. Инициатором анализа философии истории в этом ракурсе стал Карл Гемпель, предложивший «дедуктивио-номологическую модель объяснения» для гуманитарных наук. Его идеи вызвали активную полемику, сформировавшую единое предметное поле для направления аналитической философии истории, представленной в работах Э. Нагеля, П. Гардинера, У. Уолша, М. Мандельбаума, У. Дрея, П. Уинча и др.
У. Дрей в своей книге "Законы и объяснение в истории" (1957) утверждает, что объяснения в исторической науке обычно не ссылаются на какие-либо охватывающие законы исключительно потому, что те слишком тривиальны в виду своего отношения к повседневному мышлению. Но в то же время анализ исторической ситуации, учитывающий безграничное количество ее составляющих, не дает возможность спрогнозировать или даже полностью объяснить какое-либо конкретное явление или действия отдельных индивидов, сводимых даже только к рациональным мотивам.
В том же году, что и книга Дрея, вышла работа Э. Энскомб "Интенция", пытающаяся совместить идеи аналитической философии истории и феноменологии. Интенциональность для автора выступает в качестве «практического силлогизма», схему действия которого можно условно описать следующим образом: исходная, или большая, посылка силлогизма говорит о некоторой желаемой вещи, или цели действия; в меньшей посылке некоторое действие связывается с этим желаемым результатом как средство его достижения; наконец, в заключение говорится о реальном использовании средства для достижения цели. Именно «практический силлогизм» провозглашается альтернативой концепции «охватывающих законов», приемлемой для гуманитарных наук.
В 1958 г. выходит исследование П. Уинча "Идея социальной науки", в которой под влиянием М. Вебера акцент делается на совмещении процедур объяснения и понимания. Описание объекта должно вестись исследователем в терминах и процедурах, характерных для изучаемой эпохи и ситуации. Отнесение к общепризнанным ценностям превращается при этом в соучастие, идущее как на рациональном уровне, так и в плане «вчувствования».
Таким образом, уже в работах Энскомб, Дрея и Уинча отразился возрастающий интерес аналитической философии к реальной работе мышления и речи. Г.Х. фон Вригт даже связывает с ними начало «лингвистического поворота» [109] в социальных науках: по его мнению, англоязычная философия истории именно в конце 1950-х гг. стала радикально менять восприятие научной деятельности, тогда как в континентальной философии эти процессы закрепились лишь к 1970-м гг. под влиянием герменевтики.
Другую версию начала «лингвистического поворота» отстаивает М.А. Кукарцева: «Аналитическая философия истории в 50 - 60-х годах была представлена дискуссиями между Гемпелем, Поппером, Нагелем, другими сторонниками подводящей теории объяснения и Дреем, Гардинером, Уинчем и др. - с другой стороны. К концу 60-х - началу 70-х годов в аналитической философии истории возникла новая дискуссия, спровоцированная работами Данто, Уолша, Гэлли, Мандельбаума, - о нарративе как возможной теории исторического объяснения. В конце 70-х - еще одна дискуссия (фон Вригт, Дэвидсон, Куайн, Рорти и др.) о теории действия как альтернативе подводящей теории Гемпеля - Поппера. Все это время, пожалуй, единственной темой теоретической дискуссии была проблема объяснения в социальных (и прежде всего исторической) науках. Хронологически и концептуально рамки указанной дискуссии условны. Рождаясь в пределах одной теории, релевантные идеи, развиваясь и трансформируясь, обретая новые предикаты и формы существования, становились источниками новых теорий или новых прочтений старых теорий в новых изменившихся социальных и познавательных ситуациях».
То есть с конца 1950-х до конца 1960-х гг. «лингвистический поворот» вытесняет аналитическую философию истории. Будучи связано с идеями оксфордской школы анализа языка, это новое направление вызвало серию теоретических работ, на основе которых складывается направление «новой интеллектуальной истории». Хейден Уайт, выпустивший в 1973 г. работу «Метаистория. Историческое воображение в XIX веке», возглавил ее американскую школу, куда вошли У. Соллорс, Д. Портера и Д.Островски.[110] Независимо от школы новой интеллектуальной истории как в США, так и в Европе работало много сторонников «лингвистического поворота»: А. Лоух ("История как нарратив" 1969), С. Бэнн («Круг исторического дискурса» 1971), П. Гэй («Стиль в истории» 1974), Доминик Лакапра, Ганс Келнер, Луи Минк, Стивен Каплан, Поль Вейн, Дэвид Фишер, Лайонел Госсмэн, Марк Постер, Фрэнк Анкерсмит, Феликс Гилберт, Мишель де Серто и др. Кроме того, можно говорить о влиянии идей лингвистического анализа на американский неопрагматизм, французскую и немецкую герменевтику и даже на школу «Анналов» в 1970-80-е гг. Общим для всех них стало признание любого исторического текста нарративом – речевой конструкцией, функционирующей по определенным языковым правилам, более или менее осознанно используемых автором.
Таким образом, развитие аналитической философии истории, в 1940-60-е гг. неразрывно связанное с идеями Карла Густава Гемпеля и Карла Раймунда Поппера, легло в основу нового направления лингвистического анализа, возглавляемого «новой интеллектуальной историей».
Карл Густав Гемпель(8.01.1905 – 9.11.1997).
Взгляды Гемпеля сформировались непосредственно в рамках Венского кружка. Но эмиграция в США в 1937 г. привела к объединению в его работах («Функция охватывающих законов в историческом исследовании» (1942), «Аспекты научного объяснения» (1965), «Объяснение в науках и в истории» (1966)) аналитической философии и немецкой линии логического эмпиризма.
Гемпель активно выступал против разделения наук на естественные и гуманитарные, поскольку любая научная деятельность представлялась ему логическим анализом закономерностей. В основу его концепции (в наиболее аргументированном виде она была сформулирована совместно с П. Оппенгеймом в 1948 г. в статье "Исследования по логике объяснения", часто ее называют «дедуктивио-номологической моделью объяснения») легло понятие «охватывающего закона». Последний можно охарактеризовать как некое общее представление об интеллектуальной процедуре, в соответствии с которой происходит дедуктивное объяснение определенной совокупности фактов (в первую очередь через причинно-следственные отношения). При этом явление считается объясненным, если описывающее его предложение логически выводимо из базовых научных законов и начальных условий. «Под общим (охватывающим) законом мы будем понимать утверждение универсальной условной формы, способное быть подтвержденным или опровергнутым с помощью соответствующих эмпирических данных. Термин "закон" предполагает, что данное утверждение действительно хорошо подтверждено имеющимися свидетельствами. В контексте настоящей статьи можно допустить, что охватывающий закон утверждает регулярность следующего типа: в каждом случае, когда событие определенного вида П имеет место в определенном месте и в определенный момент времени, событие определенного вида С будет иметь место в том месте и в тот момент времени, которое определенным образом связано с местом и временем появления первого события (символы "П" и "С" выбраны потому, что они намекают на термины "причина" и "следствие", которые часто, хотя и не всегда, применяются к событиям, связанным законом вышеописанного типа)» - пишет Гемпель. При этом причинно-следственное объяснение для него неизбежно предполагает и предсказание. Остальные виды объяснений в истории (к ним ученый относит понимание, интерпретацию, значение, генеалогию и чистое описание) Гемпель последовательно критикует, показывая их производный и субъективный характер. Их метафоричность выступает негативной характеристикой. Понятия в рамках данных рассуждений становятся производным явлением от самого охватывающего закона, и поэтому их использование вообще необязательно. В любом случае они не несут самостоятельного смысла и сводимы к простым логическим операциям и терминам наблюдения.
Позже Гемпель скорректировал свою схему: объяснение посредством охватывающего закона, и предсказание в чистом виде в истории встречаются редко, поскольку недостаточно полно и четко сформулированы. Это связано с тем, что в истории невозможно объяснить индивидуальное событие с учетом всех его характеристик, хотя объяснение может постепенно становиться все более и более точным и полным. В результате историки, по мнению Гемпеля, традиционно используют гипотезы индивидуальной или социальной психологии, интерпретируемые через ежедневный опыт, и целенаправленно пытаются отказаться от масштабных обобщений в виду наличия противоречащих им фактов. Как и для естественных наук, в этом случае пригодны вероятностные объяснения,[111] которые являются лишь разновидностью охватывающих законов и стремятся к превращению в четкое причинно-следственное объяснение.
Кроме того, Гемпель сделал еще несколько уточнений дедуктивно-номологической модели:
· В качестве исходных смысловых единиц им были признаны не отдельные высказывания, а системы утверждений.
· Вместо бинарной оппозиции истинного-ложного была постулирована постепенная дифференциация между познавательным значением и бессмыслицей.
· Верификация или объективная эмпирическая и логическая проверяемость теорий, обуславливавшая ранее возможность предсказаний даже в истории, была заменена идеей подтверждаемости – то есть чисто логической согласованности гипотезы с ограниченной совокупностью фактов.
Таким образом, модель охватывающего закона Гемпеля была направлена на анализ категории причинности в историческом исследовании. Первоначальный акцент на жестком причинно-следственном объяснении был при этом скорректирован в сторону вероятностного объяснения, учитывающего специфику открытого характера исторического знания.
Карл Раймунд Поппер(28.07.1902 – 17.09.1994).
Эволюция идей Карла Поппера не укладывается в рамки какого-либо одного направления историко-философской мысли. Развитие взглядов ученого было тесно связано как с перипетиями его личной жизни,[112] так и с развитием методологии научного знания в целом. В итоге выделяют четыре периода изменения его идей:
1930-1937 гг. – Венский период. «Принципиальная оппозиция» Венскому кружку проявляется в критике классического неопозитивизма, которую, впрочем, достаточно трудно от него отделить в методологическом плане. Скорее эту полемику можно назвать корректировкой и уточнением отдельных выводов сторонников Шлика с позиций родственной методологии. В 1934 г. Поппер издает свою первую книгу «Логика научного открытия». Принципиально важной новацией представляется в ней принцип фальсификации, снимающий противопоставление философии и науки.[113] Вместо эмпирического подтверждения или логической верификации Поппер предлагает считать признаком научности любой теории возможность ее опровержения. Этот момент отчасти сближает позиции философа с неопозитивизмом: он также ищет обоснование критерия научности в логических процедурах человеческого мышления, но если сторонники Шлика исходили из поиска подтверждения научных теорий, то Поппер высказывается за их опровержение.[114] Первоначально целью фальсификации у Поппера выступало именно сокращение ложности знания и через это приближение к истине.
1937-1946 гг. – Новозеландский период. Эмигрировав в 1937 г. в Новую Зеландию, Поппер не удовлетворился должностью преподавателя колледжа. Не пройдя медицинскую комиссию для службы в армии, после начала второй мировой войны, он приступил к написанию работы «Открытое общество и его враги»[115], имеющей не только историко-философский, но и четко выраженный политический характер. Кроме того, в 1944-1945 гг. была опубликована и «Нищета историцизма» Поппера. Главная мысль обеих работ одна и та же: «Основной тезис данной книги – доказательство, строго из логических оснований, что ход истории предсказать невозможно» или «исторические пророчества целиком находятся за пределами научного метода». Называя все концепции, исходящие из возможности прогнозирования исторического развития «историцизмом», Поппер последовательно критикует несостоятельность их логических построений, наибольшее внимание уделяя марксизму.[116] Критика утверждений об исторических закономерностях (включая гегелевскую триаду тезис-антитезис-синтез) ведется им в рамках прежних неопозитивистских представлений о специфике научной деятельности, проявляющейся именно в фальсификации, а не через эмпирическое подтверждение или прогнозирование. Соответственно, и главным достоинством «открытого общества», идентифицируемого Поппером, с англоязычными демократиями, выступает отказ от построения социальных отношений в соответствии с каким-либо законом.
1946-1969 гг. – Лондонский период, связанный с работой Поппера в Лондонской школе экономики.[117] В это время он в значительной степени пересматривает неопозитивистский идеал научной объективности. В целом ряде работ, посвященных анализу развития научного знания (а не его фиксированной структуре), Поппер расширяет идею фальсификации и отстаивает принцип индетерминизма[118] – невозможность объяснить научные процессы жесткими причинно-следственными связями. Активно участвуя в полемике сторонников истории и философии науки, Поппер отходит от бинарного противопоставления категорий истинного-ложного применительно к научным теориям. Принципиальное значение получает идея вероятностного обоснования (1959 г. – статья “Интерпретация вероятности: вероятность как предрасположенность”), объективную основу которого составляют реальные физические предрасположенности. Эти потенциальные возможности свойственны не столько вещам, сколько условиям всей рассматриваемой системы, и создаются ситуационными отношениями объектов этой системы. Реализации этих идей служит и, декларируемая Поппером, ситуационная логика, исходящая из возможности вероятностного объяснения явлений лишь в рамках определенных ситуаций. Техники подобного объяснения и полученные выводы могут быть применены к другой ситуации лишь как гипотеза, требующая самостоятельного рассмотрения.
1969-94 гг. – после ухода с кафедры в Лондонской школе экономики Поппер часто ездит с лекциями в США и начинает активно отстаивать идеи эволюционной эпистемологии.[119] В цикле лекций 1969 г. “Познание и проблема телесного и духовного. Защита интеракционизма”, работах “Объективное знание. Эволюционный подход” (1972), “Самость и её мозг. Аргумент в пользу интеракционизма” (в соавторстве с Дж. Экклзом, 1977), “Мир предрасположенностей” (1990) он отстаивает концепцию «трех миров»:
Эти миры представляются генетически взаимосвязанными: содержание знания из второго и третьего мира уходит своими корнями в фундамент врожденного знания, сформировавшегося в процессе человеческой эволюции. Кроме того, каждый организм или научная теория вынуждены постоянно доказывать свою жизнеспособность и проходить естественный отбор при адаптации к окружающей среде. Их целью при этом является не стремление к абстрактному идеалу объективности, а необходимость собственного выживания. Таким образом, знание становится одним из факторов эволюции, за счет чего Поппер вновь пытается снять противопоставление субъективного и объективного.
Представляется необходимым еще раз подчеркнуть взаимосвязь внутренних и внешних составляющих эволюции аналитической философии истории, ведущих к усилению акцента на относительном характере научного знания. Основным фактором при этом становится изменение взгляда на взаимосвязь научного знания и языка. Уже в 1950-60-е гг. последователи логического позитивизма отказываются от их прямого отождествления. Но если сторонники аналитической философии сохранили акцент на научном знании, то представители лингвистической философии обратились преимущественно к естественному или обыденному языку.
Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 103 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Отмар Шпанн. | | | Лингвистический поворот. |