Естественнонаучная апологетика: задачи, предмет, методология.

Основная задача данного направления апологетики (раздела богословия, обосновывающего и защищающего истины христианства) заключается в том, чтобы на основе наблюдаемой и познаваемой целесообразности устройства мира побудить человека к размышлению о его Первопричине – Живом Боге. Фактически, стержневой идеей естественнонаучной апологетики является то, что традиционно именуется телеологическим доказательством бытия Божия (аргумент, основанный на разумности, совершенстве наблюдаемого мира)[1]. Главными темами здесь являются проблемы соотношения науки и религии, религии и атеизма или, согласно проф. Сергею Сергеевичу Глаголеву (1865-1937), «научное обоснование истин веры».

«Христианство по своему доктринальному содержанию и моральному влиянию исповедуется в православии божественным, или чудесным, для космического строя, а потому для него принципиально требуется рациональное оправдание, - тем более, что обыкновенный разум слишком склонен и способен превращать эту чудесность в прямую невероятность и часто обнаруживает систематический скептицизм. Этим и создается практическая нужда защиты христианства…», - писал проф. Николай Никанорович Глубоковский (1863-1937)[2].

Краткая предыстория. «Истоками и основанием естественнонаучной апологетики стали известные слова святого апостола Павла: «Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим. 1:19-20). Апостол с некоторой предосудительностью пишет здесь о тех, кто, рассматривая и изучая мир, не видит в нем присутствия Бога. Отцы и учители Церкви разных эпох также были убеждены, что наблюдение явлений природного мира и привлечение данных естественных наук в апологетических целях является и правомерным, и полезным, поскольку со своей стороны открывает человеку бытие Бога и многие Его свойства»[3]. Преп. Ефрем Сирин (IV в.), например, говорил: «Моисей в книге своей описал творение природы, чтобы о Творце свидетельствовали и природа, и Писание, - природа, когда пользуемся ею, Писание, когда читаем его. Сии два свидетеля обходят всякую страну, пребывают во все времена, они всегда перед нами, и обличают отступников, отрицающих Творца»[4]. Святитель Григорий Палама (XIV в.) замечает: «Итак, до того как нас создать, Творец наш составил весь этот мир ради нашего тела; произвел из ничего. Для улучшения же нравов и руководства в добродетели, чего только не сделал любящий добродетель Владыка? – Самый весь этот чувственный мир является как бы каким-то зеркалом того, что находится сверх мира, дабы через духовное созерцание сего мира, как бы по некой чудесной лествице, нам востечь к оному высшему миру»[5]. Об этом же говорят святители Василий Великий (IV в.) и Григорий Нисский (IV в.) в своих «Шестодневах», преподобный Иоанн Дамаскин (VII-VIII вв.) в «Точном изложении православной веры» и многие другие. Один из русских святых, святитель Тихон Задонский (1724-1783), пишет большое сочинение «Сокровище духовное от мира собираемое»[6]. Таким образом, естественнонаучная апологетика берет свое начало из «естественного богословия», которое в свою очередь строится на богодухновенных библейских текстах Ветхого и Нового Заветов, творениях святых отцов.

Изучая мир, Бога «видело» подавляющее число самых выдающихся ученых-естествоиспытателей всех времен и народов, включая и современную эпоху. Основную их мысль хорошо выразил Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765): «Создатель дал роду человеческому две книги. Первая - видимый мир... Вторая книга - Священное Писание... Обе обще удостоверяют нас не токмо в бытии Божием, но и в несказанных нам Его благодеяниях. Грех всевать между ними плевелы и раздоры»[7]. Статус науки как «служанки богословия» (в терминологии блаж. Августина (Aurelius Augustinus;IV-V вв.), Роджера Бэкона (Roger Bacon; XIII в.), Фомы Аквинского (Thomas Aquinas; XIII в.) и др.) в средние века в определенной степени способствовал ее развитию. Конфронтация между религией и наукой в т.н. эпоху Возрождения и позднее была вызвана, с одной стороны проблемой демаркации (разделения сфер деятельности) между ними, с другой – тенденциями к использованию естествознания для обоснования секулярной философии, атеизма и агностицизма[8]. Два указанных момента к XVIII в. становятся доминирующими апологетическими направлениями, оставаясь актуальными до сегодняшнего дня.

Предмет. Современная естественнонаучная апологетика имеет едва ли не столько же аспектов, сколько естествознание насчитывает у себя отдельных наук. Однако некоторые из них имеют приоритетное значение. Обусловлено это тем, какое «внимание» уделяется той или иной науке атеистической критикой. Таковыми обычно являются космология, биология, антропология, психология. Основной проблемой дискуссии между религией и атеизмом (но не между религией и наукой!) на пространстве этих наук является причина, или источник (Бог или материя?) возникновения Вселенной, происхождение жизни и человека[9]. Поэтому, в отличие от многих богословских дисциплин, естественнонаучная апологетика требует постоянного самообновления в области фактологии. Систематическое изложение современной естественнонаучной апологетики представляется целесообразным в самой тесной взаимосвязи с «Концепциями современного естествознания» - общеобразовательной обязательной дисциплиной, входящей в программу университетов и включающей в себя три фундаментальных раздела: методология и философия науки, неживая природа, живая природа.

Современный диалог богословия с философскими интерпретациями естествознания носит не только дискуссионный, но и позитивный характер. Естественнонаучная апологетика играет важную роль в процессах целеполагания научных исследований, формирования целостной картины мира, становления этических ценностей людей науки, осмысления достижений и перспектив дальнейшего развития цивилизации. Кроме того, владение современным естественнонаучным материалом позволяет православному миссионеру свидетельствовать об Истине на том языке, который более характерен для носителей «техногенной культуры», используя образы и аналогии из сферы деятельности, близкой для данной аудитории[10].

«Подобно тому, как древние отцы-апологеты были весьма хорошо осведомлены в состоянии современной им науки, так и современные преподаватели-апологеты должны хорошо знать фактическое состояние современной науки. Церковь призвана нести сегодня свидетельство в быстро меняющемся мире, мире, где наука и технологии играют колоссальную роль. Умная проповедь, которая будет не противопоставлять веру и науку, а показывать особое, значимое место науки в человеческой культуре, при условии уважения ею религиозной традиции, будет иметь серьезный миссионерский успех в среде ученых и образованных людей. Мы должны дать выпускникам семинарий, будущим священнослужителям, знания о современной науке, научить их относиться к науке без страха, снять прежде существовавшие предрассудки.

Вот почему, такой предмет как «Концепции современного естествознания» в семинариях должен иметь миссионерскую и апологетическую направленность, но при этом должен быть основан на добротных знаниях об актуальном состоянии самого научного знания», -

- отмечает ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры, митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев)[11].

Методология направления. Трудно переоценить роль естественнонаучной апологетики не только в деле построения моделей соотнесения библейского Откровения о сотворении мира и человека с современными научными данными, но и в общем развитии диалога богословия и естествознания. Между тем, следует помнить о том, что «было бы неверным стремиться каждую деталь в библейском тексте освещать данными науки». Сама система полного «согласования», по словам проф. прот. Василия Зеньковского (1881-1962), «ложна в своем принципе», т.к. наука постоянно развивается, а священный текст остается все тем же[12]. Именно поэтому, несмотря на свое развитие, апологетическую ценность и возможное приближение к истине, все концепции согласования библейского текста и космологических научных теорий остаются лишь «моделями» или «рабочими гипотезами». Важнейшие условия, которые должны быть непременно соблюдены при построении подобных моделей – неповрежденность догматического учения Церкви, научная и богословская компетентность. Владимир Николаевич Лосский (1903-1958) указывал и на необходимость постоянного памятования о том, что «если есть тайна Божественного, то есть также и тайна тварного»[13]. Такой подход к соотнесению науки и веры никак не стоит преградой на пути исследовательских интересов, но вместе с тем ставит вопрос о необходимости благоговейного отношения к таинству появления из небытия мира и человека, предупреждая как вульгарно-материалистические, так и агностические построения.

Выше шла речь об отношении к тварному миру или природе, как к Книге естественного откровения, вместе со Священным писанием – Сверхъестественным откровением, свидетельствующей о Творце. Однако апологету важно помнить о различной природе этих Откровений: естественной и культурно-исторической. На это, в частности, обращал внимание свящ. Павел Флоренский (1882-1937):

«При утверждении двойственности Божия откровения всегда отмечается, что две этих книги, хотя и находятся в соответствии друг другу, и содержание каждой идет параллельно содержанию другой, но, тем не менее, их именно две, и нельзя сказать, что одна книга – это другая, и наоборот. Следовательно, тем самым признается их несводимость друг к другу, т.е. их несоизмеримость друг с другом, или иначе говоря, - отношения их к разным сторонам бытия Божия. Одна – книга Бытия, другая – книга Смысла. И хотя Смысл есть именно Бытия, а Бытие есть именно бытие Смысла, но, однако, Бытие и Смысл не растворяются друг в друге. Признанием этой несводимости, мыслителями признается, что имени Божия написанного звездными буквами нет и не может быть. <…> Правда углубленному мистическому взору бытие открывается как сплошной смысл, и вся природа оказывается исписанной именем Божиим, равно как и смыслы постигаются в их бытийственной реальности, как творческие силы и сущности. Но мистический опыт ставит нас глубже, чем расхождение Бытия и Смысла, Природы и Истории. <…> Антиномия же состоит в том, что Природа и История, стихия и разум <…> не приводимы друг к другу. <…> Мы видим на небе, если не имя Божие, то целые страницы учебников арифметики, геометрии, физики, астрономии, мифологии и т.д., так что нет ничего принципиально невозможного, что таким же путем можно видеть и страницы из Библии; по крайней мере, следовало бы видеть, и ссылка на не видение есть лишь расписка в малокультурности»[14].

В плане междисциплинарных подходов Естетвеннонаучная апологетика тесно связана не только с естествознанием, но и такими дисциплинами как философия и история науки, основное, догматическое и нравственное богословие, библейская история и археология, экзегетика и герменевтика Священного Писания. Невозможно представить развитие данной области апологетики без соотнесения с патристическим наследием. Об опасностях, связанных со слабым владением христианина-апологета-миссионера фактическим и теоретическим материалом, предупреждал еще блаженный Августин Гиппонский (IV-V вв.):

«Крайне позорно, даже гибельно и в высшей степени опасно, что какой-нибудь неверный едва-едва удерживается от смеха, слыша, как христианин, говоря о подобных предметах якобы на основании христианских писаний, несет такой вздор, что, как говорится, блуждает глазами по всему небу. И тяжело не то, что человек заблуждающийся подвергается осмеянию, а то, что и наши писатели, по мнению внешних, имеют такие же понятия и к великой погибели для тех, о спасении которых мы заботимся, считаются людьми невежественными и презираются. В самом деле, когда они замечают, что кто-либо из числа христиан заблуждается относительно предмета, хорошо им известного, и свое нелепое мнение утверждает на наших писаниях, то как же они будут верить этим писаниям относительно воскресения мертвых, надежды на вечную жизнь, Царства небесного, думая, что писания эти сообщают ложные понятия даже и о таких предметах, которые сами они могли узнать путем опыта и при помощи несомненных цифр» [15].

Дата добавления: 2015-08-18