Возвращение на работу в Центре. Новые задачи, новые заботы.

По возвращении из отпуска на меня, как из рога изобилия, посыпались новые проблемы, Степанов атаковал начальство всевозможными просьбами и требованиями в отношении комплектации личным составом, техникой и оборудованием. Малькевич все его письма хранил у себя до моего приезда, и в первый же день вручил мне целую кипу документов, по которым я должен был подготовить ему решения. Мне всё это порядком начинало надоедать. Не смотря на то, что я прекрасно понимал бесполезность своего поступка, но я, всё-таки, пошёл к Смирницкому:

- Вадим Васильевич (показываю ему пачку документов, накопленных Малькевичем), а если бы я в отпуске умер, что бы стало с полигоном!?

- Вячеслав Николаевич! Бог с Вами! Отплюньтесь! Я не знаю почему, но Малькевич считает, что все вопросы по полигону квалифицированно можете решать только Вы. Если бы он поставил меня в известность в отношении этих документов, я бы конечно привлёк бы Вашу группу, и поручил бы Янушевскому разобраться со всем этим. Я подозреваю, что у Вас в руках вопли Степанова. Он, откровенно говоря, за последнее время обнаглел, особенно когда получил генерала, и думает, что теперь всё управление должно работать на него. Успокойтесь и не принимайте так всё близко к сердцу. То, что требует решения Пикалова, подготовьте сами, а остальное отдайте Ибрагимову, пусть отписывается.

Пришлось так и сделать. А некоторые бумаги Степанова вынудили нас с Малькевичем, почти месяц, «путешествовать» по нашему «пентагону», из Управления в Управление, и «выколачивать» технику и оборудование для Нукуса, в соответствии со штатным расписанием.

После Нового, 1980 года, нас с Янушевским и Ибрагимовым отправили в Питер, на Центральный артиллерийский полигон, с той же задачей, что и во Владимировку, за пресловутыми директрисами. У нас было письмо от начальника ГРАУ (Главного ракетно-артиллерийского управления). Начальник питерского полигона никак не мог взять в толк, зачем химикам, перечень оборудования и обустройство артиллерийских директрис. А мы не могли ему открыть правд, поскольку были связаны особой секретностью проблемы. Когда мы, на вокзале в Питере, спросили, как проехать на полигон, нам тут же, подробно, объяснили дорогу. Оказалось, что полигон расположен чуть ли не в городе, на его окраине, и до самого КПП шёл трамвай. И что больше всего нас обрадовало, что КЭЧевская гостиница была рядом. В Питер, после работы, уже вечером, мы ездили посмотреть Невский проспект и купить что-нибудь на ужин и водки. А в то время была очередная компания по борьбе с пьянством. Мы спрашивали у прохожих, где можно купить водку, а они нам отвечали, что на Невском, в это время, мы ничего не найдём. Искать надо в переулках, как правило, совершенно не освещённых, в подвальных магазинчиках, если повезёт, то найдём. За неделю мы сделали все свои дела и с удовольствием покинули западную столицу. Лично у меня от Питера того времени остались самые негативные впечатления. Один раз мы попали в город засветло. Дома все выгоревшие, облупленные. Потом я решил прокатиться на питерском метро. Вышел на Васильевском острове, уже стемнело, кругом не одной живой души, сплошная темень кругом, как в мёртвом городе. Я постоял у станции метро, покурил и обратно. Питерцы, видимо, большие домоседы, и по улицам в тёмное время гулять не любят. Я был очень рад, что все дела по службе сделаны, и мы отправились домой.

Сейчас, набирая этот текст, поймал себя на мысли, что когда мне надо писать о службе, особенно о периоде последних 3 лет в Центре, то я с большой неохотой сажусь за компьютер. И совсем с другим настроением я набираю текст, касающийся личной жизни и, особенно, периоды проведения отпусков. Видимо, я до такой степени был «измордован» Нукусом, что, по прошествии стольких лет, не могу даже писать об этом спокойно. Помилуй Бог, я не хочу приписывать своей персоне выдающееся место в той ситуации, но то, что я фактически выполнял работу полнокровного отдела, в этом я не сомневаюсь. Для примера, могу сказать, что у Пикалова был по штату один строитель, и один внештатный помощник у него, а после выхода Постановления и Приказа, эта группа была доведена до 6 штатных единиц. Задачи её были крайне узкими и по объёму многократно меньшими, чем те, которые возлагались на Центр, и которые Смирницкий очень ловко спустил на меня одного. А та нештатная группа, которая было создана, вместо штатного отдела, была чистой воды фикцией. Меня просто использовали, благодаря моей порядочности, исполнительности и чувству долга.

В средине марта 1980 года, второй раз за «нукусский» период попадаю в кардиологию госпиталя Бурденко. После первичных анализов, ко мне в палату пришёл начальник отделения, пожилой седоголовый подполковник, и задаёт мне вопрос:

- Слушай, голубчик, где же тебя так «укатали», я смотрел все твои старые кардиограммы, лет за 8, никакой серьёзной патологии не нахожу. Кстати, а где ты трудишься, если не секрет?

- В 3-м доме, на Фрунзенской набережной.

- Тогда всё ясно, я слышал, что у вас там, как в сумасшедшем доме, по коридорам всё бегом бегают?

- Бывает и такое, начальство ждать не любит, поэтому и приходится, иногда и побегать!

- Вот что я тебе скажу, все эти твои сердечные дела, от стрессов, на нервной почве. Это ещё наш великий физиолог Павлов сказал, что всё от нервов, а от удовольствия только две болезни известны. Так что, если хочешь сохранить здоровье, сматывайся ты от туда, да побыстрей. Больше судьбу не испытывай.

- Доктор, мне не реже 2-х раз в год, в весенне-летний период приходится летать в Среднюю Азию, в командировку, это не очень опасно?

- Про Среднюю Азию забудь, категорически противопоказано, а чтобы облегчить тебе разговор с начальством, я в эпикризе об этом укажу. Тебе сколько осталось служить?

- 21 мая следующего года будет ровно 30 лет в кадрах.

- Ну вот, последний год можно и расслабиться, смотри на всё проще, не пропускай все проблемы через сердце. Ты парень, видимо, больно старательный, а этим начальство не удивишь, ему всё мало и все не так. Я ведь тоже погоны ношу, и хорошо знаю, как это всё бывает.

- Большое спасибо Вам доктор, за эту беседу, советы и лечение. Я обязательно всем этим воспользуюсь.

После этой беседы с начальником отделения, я спросил у сестры, какие лекарства мне дают:

- Основной препарат это седуксен, чтобы вывести Вас из состояния хронического стресса.

Так я узнал, что меня лечат, фактически от устойчивого нервного напряжения, а проще сказать, от психоза. Несколько раз звонил Смирницкий, справлялся о моём здоровье, желал скорейшего выздоровления, видимо для того, чтобы снова впрячь меня в эту «угробиловку».

Явившись на службу после госпиталя, я доложил Смирницкому, что врачи категорически возражают против моих вояжей в Среднюю Азию, а сталобыть, в Нукус. Реакция была мною ожидаемая:

- Вячеслав Николаевич, как Вы себе всё это представляете, Малькевич уже мне весь телефон оборвал, когда появится Кареев, что я ему скажу?

- То же, что и я Вам сказал. Можете добавить, что все вопросы, которые требуют безвыездных решений, я буду продолжать решать. За пределы Москвы, ни ногой, я не хочу возвращаться из командировки в цинковом гробу. Если это случится, то ситуация будет ещё хуже. Проектный институт полностью беру на себя. А в Нукусе есть целый генерал и достаточно шиханских специалистов. Кроме этого, есть Ибрагимов и Янушевский, члены «моей группы», они прекрасно вросли в эту проблему. А консультировать по любым вопросам, касающихся Нукуса я не отказываюсь. Если такие условия кого-то не устроят, я могу написать рапорт. Я всё-таки, думаю, что Вы меня по-человечески поймёте.

- Я Вас прекрасно понимаю, потому что, видел, как вы работали, об увольнении и речи быть не может. Пока я возглавляю Центр, Вас никто не уволит. Работайте спокойно. А у проектировщиков действительно много вопросов, и Макеенко ни с кем больше не хочет работать, он о Вас очень хорошего мнения. Я Малькевичу всё доложу и объясню, я думаю, он поймёт. Но возможно он захочет с Вами сам переговорить, будьте готовы.

- Я готов к такому контакту, и то же думаю, что Юрий Станиславович поймёт меня. У нас с ним установились нормальные отношения, и мне кажется, он мне доверяет. Вы сумели убедиться, что хитрость, изворотливость и неискренность не в моём характере

Короче говоря, всё успокоилось и в Нукус меня больше не посылали. Но когда туда собиралась экспедиция, особенно с Малькевичем во главе, меня приглашали на совещание, и я давал, если это было необходимо, пояснения по некоторым вопросам. Малькевич своего отношения ко мне не изменил, они остались вполне корректными и доброжелательными.

В конце июля Аида, придя, как-то, домой после работы, а она теперь работала в Минэнергомаше (в его ведении были АЭС), в одной из «книжек» на Новом Арбате (Калининском проспекте), и с приподнятым настроением сообщила:

- Сегодня у меня был Ян с Таллиннского механического завода и пригласил нас с тобой в гости в Таллин. Обещал поселить нас в заводской гостинице на окраине Таллина. Фактически, это обычный жилой дом, в котором он выделит нам однокомнатную квартиру, полностью меблированную и с полным комплектом кухонного инвентаря. По его словам, мы можем готовить дома или ходить в кафе или столовые, как нам будет удобно. Это до обеда, а после обеда, он приезжает за нами на своей служебной «Волге», и становится нашем гидом по городу и его окрестностям. Обещал обязательно сводить нас в единственное в СССР кабаре. Он сказал, что лучше всего, если мы приедем, не позже начала августа. Как тебе такое проведение отпуска. Ты ведь ни разу не получал отпуск раньше третье декады сентября. Может быть, в этот раз, дадут отпуск в августе?

- Я с удовольствием. В Риге мы с тобою были, а вернее, в Юрмале. Можно посмотреть и Таллин, всё-таки Европа, хоть и советская. А за какие заслуги перед Отечеством или Таллиннским механическим заводом, устраивается это турне полусанаторного типа?

- Я помогла Яну в этом году выполнить годовой план без натуги. Он же коммерческий директор завода, и в конце года все с надеждой смотрят на него. Ведь от этого зависит премия, всем работникам завода, включая и начальство.

- Так это, что-то вроде взятки «борзыми щенками»?

- Ни какая это не взятка, просто я помогла заводу получить кое-что из резерва, конечно же, с разрешения зам. министра, курирующего моё направление. Так что, никаких борзых щенков.

- Ладно, завтра пойду к Смирницкому. Буду упирать на мой юбилей в этом году, и неплохо бы сделать человеку, ничего не стоящий, подарок, в виде отпуска в августе. Мои доводы сработали, и с 5 августа я был в отпуске. А через день мы отправились к Яну в гости.

Дата добавления: 2015-08-18