Добросовестно проходя курс лечения нафтусей, я, как всегда, в подобных обстоятельствах, занимался изучением окрестностей города и его быта.

Мой «особняк» располагался на плато небольшого холма, с которого я мог спускаться, в одну сторону, к основной зоне санатория, а в другую сторону, в низину с живописным водохранилищем питьевой воды и сенокосными полями вокруг него. Через эту лощину шла дорога в сторону Карпат, которая в самой своей нижней точке плавно переходила в 150-ти метровый «тягун» с подъёмом на высоту до 150-200 метров. Здесь, пройдя мимо очень живописного пивного бара, и пройдя метров 100 лесом, в лево уходила огромная луговина, а в право, предгорный лес Карпат. Меня поразили карпатские ели, очень высокие и с очень светлыми стволами, почти белыми. Там же недалеко от пивного бара, в лесу, я, впервые увидел чёрно-бурую белку. Наткнулся я на неё совершенно случайно, а когда увидел, то замер, а она минут 10-15, в 2-х метрах от меня, занималась своими делами. Санаторий устраивал различные экскурсии, в двух из них я побывал. Первая была в горы, в настоящие Карпаты. Ехали мы туда на автобусе, по довольно крутым и извилистым дорогам и, как нам сказали, забрались на высоту около полутора километров. С левой стороны дороги постоянно шёл крутой обрыв, и когда мы забрались на место стоянки автобуса, то деревни, расположенные внизу, смотрелись как с борта самолёта. Затем началась пешеходная часть экскурсии, по бездорожью, партизанскими тропами. В лесу преобладали бук и граб. Особенно впечатляли буковые великаны с ровными, гладкими и светлыми стволами. А кругом огромные валуны. Показали нам и партизанские пещеры, тоже зрелище впечатляющее. Когда мы только начали подъём в горы, я обратил внимание на сёла мимо которых мы проезжали. Во-первых, они были построены с хорошо продуманной планировкой, а во-вторых, все дома были одного «фасона», 2-х этажные, все из красного кирпича, и под шиферной кровлей. И всё это утопало в садах. Я спросил у экскурсовода:

- Почему все дома одинаковые, и не одного из дерева, хотя древесины здесь вдоволь и рядом.

- В Прикарпатье, да и в Закарпатье, так принято, дома строят большие, на 200 кв. метров, из-за больших семей, а кирпичные, наверное, на западный манер. Здесь в каждом колхозе свой кирпичный завод. Живут не бедно, колхозы богатые. Я сразу вспомнил про своё Мухино, Базулино, Антипино, серые бревенчатые избы, крытые полугнилой соломой. Правда, ни в Ле вобережной Украине, ни в Белоруссии, я такой деревенской роскоши не видел. На обратной дороге, когда мы остановились, вроде бы на привал, нам показали историческое место, многовековой дуб, по которым, по легенде, якобы, останавливался на отдых и трапезу Император Австро-Венгрии Франц Иосиф.

На нижней фотографии: Городской парк.

Побывал я и ещё в одной экскурсии. Возили нас во Львов. Но это мероприятие оказалось весьма утомительным, одной дороги 6 часов в оба конца. Времени на осмотры оставалось очень мало. А я ещё откололся от группы, решив посмотреть побольше и побыстрей, но заблудился, попал на какую-то «мёртвую «улицу, которой, я думал, не будет конца. Народ крайне не приветливый. Впечатления самые не определённые. Единственная мысль, которая меня волновала, это чтобы не отстать от группы. Вот всё, что я успел запечатлеть во Львове.

Предлагалась ещё одна экскурсия. В соляные шахты старой выработки, оборудованные специально для экскурсионных посещений, и для длительного пребывания с целью лечения каких-то лёгочных болезней. Но я решил, что с меня достаточно, тем более срок мой заканчивался, слава Богу. Я в санатории больше 2-х недель не выношу. Отправляемся в Москву, на нукусскую «катаргу».

11. Опять труба зовёт. Работа на износ.

В Москву я приехал с камнем. Видел он эту нафтусю в «белых тапках». Смирницкий не особенно удивился и сказал, что результат всё равно последует. Одновременно с этим предупредил, что помимо всего прочего, что касается Нукуса, на всю зиму 1978-79 годов предстоит многотрудная задача. Принято решение создать «Положение о взаимодействии Министерства Обороны со всеми привлечёнными к этой проблеме промышленными министерствами». Я сразу понял, во что это может вылиться по объёму и по времени, и предложил:

- Вадим Васильевич, я не буду задавать Вам вопрос, представляете Вы или нет, что это за документ и сколько потребуется время на его составление и, а уж про согласование я вообще не говорю.

- Я пытался всеми силами отвести этот документ от нас, но ничего кроме ругани не услышал. Документ этот потребовался Военно-промышленной комиссии, но, поскольку, они сами ничего не делают, поручили это Пикалову, а он автоматом нам. Что предлагаете?

- Я со своей стороны могу составить план-проспект из 6 разделов и раздать каждому отделу по разделу для написания. В преамбуле обозначить задачи этого документа, это я беру на себя. Установить срок не более месяца. Затем этот документ скомпоновать в Положение, размножить по количеству заинтересованных организаций и разослать для первичного согласования и посмотреть, что из этого получится. Министерствам тоже установить срок не более 3-х недель.

- Согласен, запускайте документ в работу. Учтите, срок нам ВПК установила конец февраль будущего года.

Есть старый, всем известный анекдот о вивисекции. Обычно задают вопрос, что получится, если скрестить ужа и ежё. Ответ простой, получится колючая проволока. Вот, примерно такой работой мне и предстояло заняться.

Камень у меня, слава Богу, вышел, и случилось это на работе и совсем неожиданно. Произошло это конечно в туалете во время определённого процесса. Он вылетел, как из пистолета, и ударился об унитаз. Прошу извинить за подробности, но для меня это было событие. Три месяца он терзал меня, и вдруг освобождение. Я, естественно забрал его, промыл под краном, и в первую очередь пошёл к Смирницкому докладывать о том, что его радение обо мне, в смысле санатория, увенчались успехом. Камень был, прямо скажем, не маленькой, 9 х 12 мм, неправильной формы и пористый. Это-то и спасло меня от серьёзных осложнений. Смирницкий искренне поздравил меня с избавлением от него и пожелал успехов на поприще создания Положения. В конце концов, мы его всё-таки «родили», и уже в готовом виде поехали визировать в министерствах. Занимались мы этим уже зимой. В помощь мне доли Янушевского, в качестве сопровождающего, Положение-то было секретное, а мы с ним разгуливали по городу. Подробности опускаю, объявляю только результат. «Положение» оказалось никому ненужным, Толя Янушевской «схватил» воспаление легких, предпочитая ждать меня на улице, а не подниматься в здания министерств, я в конце февраля угодил в кардиологию госпиталя им. Бурденко. Такова оказалась эффективность, моей и моих помощников, большой и очень нужной, с точки зрения больших начальников, многотрудной и бесполезной, в результате, работы.

Кстати сказать, если государственную машину управления (состоящую из «приказных дьяков»), сравнить к какой-либо механической системой, и оценить её КПД по аналогии, с последней, то КПД этой госмашины управления приблизится к нулю (0) в отношении общественных интересов, и к 100% в отношении её собственных. Т.е. наша госсистема, а, вернее, её госаппарат, работает сам на себя, а то, что случайно перепадает на долю простого трудящегося, это вроде, как побочный продукт её деятельности.

Как-то в начале апреля, вызывает Смирницкий:

- Вячеслав Николаевич, Вас приглашает Малькевич, подозреваю, что он наконец созрел для посещения Нукуса и ему нужен осведомлённый человек. Действительно лучше Вас никто во всём этом деле не разбирается. Предполагаю, что поездку может состояться после майских праздников. Он наверное хочет с Вами побеседовать предварительно, и войти в курс дела основательней. Потом я слышал, что возник опять вопрос об аэродроме. Калпаки, теперь уже получив почти законченную новую ВПП, вежливо намекнули, что с нашей «бякой» мы летать с «их» аэродрома не сможем в силу техники безопасности. Впрочем, они поступили, как деловые люди, получили хороший «калым» за то, что отдали. Я их не виню. Так что, идите и просвещайте высокое начальство. Есть вероятность, что и Пикалов может пригласить и тоже чем-то поинтересоваться. Вы готовы к этому?

- Если меня ночью разбудят, и будут задавать вопросы по Нукусу, я отвечу на любой вопрос.

- Ну, и прекрасно, я в этом не сомневаюсь, желаю удачи.

Я направился к Малькевичу, захожу, докладываю:

- Проходите, Вячеслав Николаевич, садитесь, разговор серьёзный и не короткий.

Разговор пошёл об аэродроме в первую очередь. О том, что местное руководство, сначала согласившись, потом отказало. И что теперь, поставлена задача, найти другой аэродром, поблизости от Нукуса. И что, вроде, такой аэродром есть в районе Ташиаташа, в 30 км. от Нукуса. Это бездействующий аэродром подскока местного ПВО. Там необходимы не большие доработки, и он вполне может справиться с задачами полигона. Что в мае месяце планируется поездка в Нукус для общего контроля хода строительства и формирования, а так же для исследования на месте пригодности тахиаташского аэродрома для наших целей. Что из Нукуса планируется выезд в Джаслык, и, если время позволит, то и на плато Устюрт для ознакомления с местными условиями. Что надо тщательно продумать состав выездной группы. Что в состав нашей группы он добился включения специалиста по проектированию и эксплуатации аэродромов. И я услышал ещё много всякой всячены. Уйдя от Малькевича, пошёл к Смирницкому, чтобы проинформировать его о намерениях начальства. Он внимательно выслушал меня и сказал:

- Вячеслав Николаевич, я совершенно потерял интерес к этой проблеме. Поскольку изначально не был уверен в её реальности. Вы думаете, почему промышленность так упирается, да потому, что она прекрасно понимает, что с такой разбросанностью (на сотни километров) полигонных объектов ей там работать невозможно. Все это понимают, а сказать открыто никто не хочет, боятся. Поэтому, когда Пикалов назначил ответственным за строительство Полигона Малькевича, я вздохнул с облегчением. Ну, а Вам, придётся теперь работать, фактически, под его руководством. Поскольку Вы единственный в Управлении осведомлённый по всем вопросам этого строительства, то Малькевич теперь без Вас ни шагу. Вы полностью освобождены от обязанностей перед отделом и спокойно занимайтесь во всём объёме вопросами Полигона. А сейчас займитесь подготовкой майской экспедиции. Желаю успехов. Но если будут трудности, заходите без стеснения.

Нукусская экспедиции во главе с Малькевичем состоялась, по-моему, в третей декаде мая, до наступления изнуряющей жары. В её состав вошли проектировщики, московские строители, из группы Леонарда Калинина, специалист по аэродромам, Евстафьев от Шихан, представитель от 3-го отдела нашего Центра и я грешный. Форма одежду, как всегда гражданская, обращение к Малькевичу только по имени и отчеству. Чистой воды «собачий цирк», поскольку нас уже все в Нукусе знают, кто есть кто. Малькевича разместили на даче Рашидова, а остальную «братию» в городской гостинице, гостиница Степанова ещё не была готова для приёма постояльцев из-за отсутствия мебели. По случаю приезда генерала, хоть и в гражданке, местные власти опять устроили свои традиционные вечерние «посиделки», по месту его пребывания, на даче Рашидова, в знакомом нам по прежним дружеским ужинам. На этот раз была сменена обстановка. В мраморном холле был поставлен круглый стол, накрытый тонкой ковровой скатертью и сервированный на 20 персон. Диаметр стола был не менее 3,5 метров. Наших с Малькевичем вместе было человек восемь, а остальные места занимали представители местной элиты. От Обкома был Киселёв, Паселов, Юриц А.А. от Совмина и с ним заведующий отделом делопроизводства с особой ролью, Кужеков А.Н., «мер» Нукуса, пьющий коньяк из пиалушек, Председатель Верховного Совета ККССР, и ещё какие-то, незнакомые мне, люди. Всё началось по знакомому мне сценарию. Первый тост за Шарафа Шарафовича Рашидова, второй за Калибека Камалова, потом за Пикалова, потом за Малькевича, потом, кто во что горазд. Вокруг стола с двумя бутылками, в одной водка, в другой коньяк, бегал завделопроизводством Совмина, и предлагал налить рюмки, кому водкой, а кому коньяком. Эта «карусель» работала беспрерывно, он еле успевал менять бутылки.

Наконец, когда вся компания «дошла до кондиции», по сигналу Киселёва, две поварихи водрузили на центр стола огромное расписное узбекское блюдо с полуметровой горой рассыпчатого отварного риса, на склонах этого рисового «Эльбруса» были уложены куски отварной баранины, а на самой вершине его помещалась баранья голова, целиком! Нам тут же дали пояснение, что это плов по каракалпакски. Т.е. рис отваривается, как для плова, а молодая баранина, отваривается отдельно, до полной готовности. Затем, рис насыпается горкой на блюдо, поливается отваром из-под баранины, а расчленённая баранина раскладывается на рисовую горку, увенчанную бараньей головой.

После этих кулинарных объяснений, поварихи сняли с рисовой горки баранью голову на отдельное небольшое блюдо и подали Малькевичу!

Варёная баранья голова смотрела на генерала в штатском, так же, как и он на неё, с недоумением и немым вопросом. За столом сразу стало оживлённо. Эта сцена длилась не более 2-3 секунд. На выручку Малькевичу поспешил заместитель Секретаря Обкома Киселёв, сидевший рядом с ним:

- Дорогие друзья, уважаемые гости! Не удивляйтесь, таков местный обычай. Голову барана преподносят самому уважаемому члену застолья, каковым и является уважаемый Юрий Станиславович. Смущённый Малькевич:

- А что я должен с ней сделать, мне её одному не одолеть!

- А этого и не требуется. Вы должны отрезать от неё, понравившуюся Вам часть, а остальное передать ближайшему соседу по столу, вместе с блюдом. Обычно, привычные к этому обычаю люди, отрезают одно или оба уха.

Малькевич, с помощью одной из поварих, справился с этой задачей, и передвинул блюдо с головой Киселёву. Рядом с Киселёвым сидел Юра Поселов, а следующим, я. Когда голова оказалась около меня, я, не долго думая, вывалил из неё щёку, и не прогадал, мясо оказалось сочное и очень вкусное. Парень из Совмина продолжал бегать вокруг стола с предложениями наполнить рюмки. Я обратил внимание, что некоторые члены нашей делегации, уже знакомые с местным гостеприимством, положили на свои рюмки кусочки лаваша. После каракалпакского плова Юрий Станиславович поднялся с последним благодарственным тостом, и наша рабочая группа была отпущена на отдых, в связи с большим объёмом работы на следующий день.

На следующее утро сбор был назначен в штабе Степанова, Малькевич объявил примерный план на время нашей командировки. Он со Степановым, Евстафьевым и строителем нашего управления, отправлялись на УАЗе в Джаслык, с надеждой доехать до Устюрта в район собственно полигона, а скорее всего, посмотреть на Арал. Я оставался с проектировщиками в Нукусе, для связи с местными органами энергетики, водопровода, канализации, связистами и газовиками, на предмет подключения будущих лабораторных корпусов и получения технических данных на это подключение. Коммуникации для всего этого хозяйства нужно было уже закладывать. Малькевич уезжал на двое суток, а нам работы надавал на неделю. Как раз в то время, когда он со своей группой совершал вояж в окрестностях полигона, на следующий день, утром, и произошло то землетрясение, о котором я написал выше.

По приезде Малькевича из дальней поездки, на следующий день поехали в Тахиаташ смотреть аэродром ПВО. И что же мы там увидели? А увидели мы там полное запустение и разруху. В открытой степи полупустыни лежала ВПП, сляпанная из ракушечника или из бетона, наполнителем в котором была галька наполовину с ракушками. По самой полосе, уже успевшей прорости травой, и вокруг неё, мирно паслись верблюды, овцы и несколько коров. Я обратил внимание специалиста по аэродромам, прибывшего вместе с нами из Москвы, на неровность полосы по всей её длине. Она представляла собой огромную стиральную доску. Помимо этого во всей округе не было признаков аэродромных приводов, ни в смысле подсветки, ни в смысле диспетчерской станции с вышкой. Завязывается разговор между Малькевичем и специалистом по аэродромам:

- Виктор Васильевич, что Вы скажете обо всём этом, можно здесь что-то сделать, чтобы принимать и отправлять наши военные самолёты?

- Юрий Станиславович, то, что я здесь наблюдаю, это полное убожество! На эту полосу не садились лет 15, не меньше. Здесь, практически нечего реконструировать, здесь нужно новое строительство, с нуля. Сравните всё это с той ВПП, которую Вы сейчас достраиваете в Нукусе, на аэродроме ГВФ. Сейчас, непосредственно здесь, я Вам не могу ничего ответить, даже приблизительно. По приезде в Москву, я подробно доложу своему начальству положение вещей, и после подробной экспертизы нашими специалистами, Ваше Управление получит официальное заключение. Моё личное мнение, Вам лучше построить ВПП в районе Джаслыка. Тем более, у Вас там предполагается, какая-то промежуточная база.

Чтобы закончить эту аэродромную «сагу», скажу совсем коротко. К началу 1980 года в перечне объектов Полигона значилось 3 аэродрома: тахиаташский (?), нукусский (гражданский) и запланированная на Джаслыке ВПП с упрощённым приводом. Всё это прошло мимо меня, чему я был очень рад. Это было личное «хобби» Малькевича. Об этой несуразице, каким-то образом узнал Начальник ГШ и устроил Пикалову «выволочку», по причине того, что у химиков скоро аэродромов будет больше чем у авиации! Мне позвонил Смирницкий и взволнованно сообщил, что меня срочно вызывает Малькевич. Прихожу. Малькевич стоит посреди кабинета с озадаченным видом и вертит в руках какую-то бумагу:

- Мы получили от Начальника ГШ нагоняй, за необоснованность такого наличия аэродромов в нашем перечне. Как выпутываться из этой истории, какие есть соображения на этот счёт?

- Надо составить в ГШ докладную записку о невозможности использования аэродромов в Тахиаташе и Нукусе, естественно с соответствующими обоснованиями. Решение о ВПП в Джаслыке принято?

- Принято, после получения экспертного заключения от аэродромщиков по Ташиаташу.

- Тогда всё просто, я пишу «отлуп» на тахиаташский «аэродром», а мои помощники из 3-го и 4-го отделов, на нукусский. Я их объединяю в один документ и докладываю Вам через 3 дня. Получив такой документ, в ГШ успокоятся.

- Согласен, готовьте итоговый документ в машинописной форме, чтобы я мог доложить Начальнику войск. Но это было опять небольшое забегание вперёд.

А сейчас после поездки в Нукус, нужно было лететь в Ахтубинск во Владимировку, где располагалась научно-испытательная база КБ Микояна. Кому-то «взбрендило» оборудовать новый Полигон артиллерийскими и авиационными директрисами, с полным мониторингом испытываемых образцов на участках пролёта образцов над территорией полигона. Нужно было ехать к чужим дядям и всё у них выспрашивать, высматривать и записывать. Оказывается, такими директрисами были оборудованы все серьёзные полигоны страны: Владимировка, Капустин Яр (Капъяр), Эмба, Ленинградский артиллерийский полигон.

Во Владимировку (Ахтубинск), была одна дорога, на воздушном транспорте. С аэродрома «Чкаловский», в то время о нём знали только военные, летали до Владимировки служебные Ту-104 три раза в неделю. Билетов покупать не надо, а вместо этого подавалась заявка на количество мест и цель командировки.

В эту командировку мы отправились с Толей Янушевским, наверное, потому, что он носил авиационную форму. После прилёта на место, нас поместили в местную, городскую гостиницу и заказали на нас на следующий день пропуска. На следующий день, прибыв в отдел, который значился в командировке, представились коллективу и объявили о цели прибытия. Начальник отдела, выслушав нас внимательно, сказал:

- Друзья мои, Вы хорошие ребята, но прислали Вас сюда не по делу, ваши плохие дяденьки. То, что вы хотите узнать, этими вопросами занимается очень серьёзная проектная организация. Вы даже не представляете, какого объёма эта работа. Но чтобы Вас ваши начальники не ругали, за то, что Вы зря проездили и ничего не привезли, мы вам кое-что дадим, в виде блок-схем и перечней основных узлов и оборудования. Если Вы хорошо будете работать до обеда, то дня за 3-4 справитесь с этой работой. После обеда у нас с вами заниматься некому будет, так что, найдёте время и окрестности наши обозреть. А сейчас идите в нашу секретку и оформляйте себе рабочие тетради, а мы их потом переправим в ваш адрес.

Так, в ослабленном режиме, мы с Толей проработали 4 дня. После обеда занимались каждый по личному плану. Я лично, познакомился с городком, а в основном ходил на Ахтубу, рукав Волги. Очень живописное место, и не только сама река, но и её берега, на которых сохранились старые дореволюционные лабазы, пристани, и постройки совершенно непонятного назначения. Все это выглядело, как декорации к фильму из купеческой торгово-промышленной жизни. По окончании работы, и поблагодарив хозяев за приют и оказанную помощь, тем же манером, как и прилетели, утром, часов 10.00 отбыли восвояси.

Фотографии: Стр. 448 – Правая – улица Ахтубинска.

Левая – дорога на Ахтубинск.

Стр. 449 - Верхняя – Фасад КБ Микояна во Владимировке.

Нижняя – Проспект Авиаторов, Ахтубинск.

Сколько же можно работать, пора и в отпуск. С путёвками в санатории у нас было не здорово, а уж с семейными, и говорить не приходится. Уж больно много было родных, друзей и знакомых у сотрудников ЦВМУ (Центрального военно-медицинского управления) и 3-й поликлиники, и все они тоже хотели отдыхать в санаториях, и тоже семьями. Например, какая-нибудь тёща хотела отдыхать обязательно с тестем, а то ещё и внучат, непрочь прихватить. А начальства, прикреплённого к поликлинике, целая прорва, и все хотят в санатории. А ведь в военных поликлиниках путёвки давали не по состоянию здоровья, а по рангу просителя. Так что до нас грешных, простых смертных, не обременённых «длинными и лохматыми» руками, путёвки доставались по остаточному принципу. А отпуск мне дали только во второй половине сентября, вероятнее всего, именно по этой причине, мне и удалось достать путёвку в санаторий на двоих, сиреч, семейную. И то, по представлениям постоянных пользователей санаторных путёвок, путёвка наша было не из престижных, а плебейская, в Приозерск, Ленинградской области. Когда я спросил у своих сослуживцев и знакомых, никто понятия не имел, где это, и вообще в какой части нашей необъятной Родины.

Дата добавления: 2015-08-18