Вот так одна прекрасная картина может в одночасье смениться сплошным кошмаром.

За двенадцать лет почти ежегодного проведения отпусков в Ашхабаде было много и рыбалок и охот, кстати, в начале восьмидесятых годов там была отличная охота на водоплавающую дичь, в основном на лысуху, или, как на местном диалекте, кочкалдака. Но об этом в другом месте. А сейчас хочу продолжить о рыбалке.

Когда нашим постоянным местом проведения отпусков стал дом тёти Шуры, моими напарниками стали Шурик Ларин и сосед тети, Володя Бочков, попавший в Ашхабад во время войны из блокадного Ленинграда. У него был свой мотоцикл с коляской, и это делало нас очень манёвренными. Но он был рыбак по настроению, а вот Шурик Ларин, это рыбак-фанат. Когда он начинал рассказывать о рыбалке и о своих удачах или промахах, то это звучало настолько убедительно, что напоминало повседневную рутинную работу, и говорить-то об этом надо было без особого вдохновения, а так, между прочим. В то время ему не было ещё и сорока лет, а говорил он как старый дед, умудрённый жизненным опытом, медленно на одной эмоциональной ноте, без тени улыбки, как будто читал газетную статью или судебный приговор. От этой манеры говорить, все им сказанное принимало такие весомость и убедительность, что провокационные вопросы задавать никто не решался.

Он учил меня ловить амуров. У него была на этот счёт своя «железобетонная» теория, поправки в которую вносить было не прилично. Ловили мы с ним в основном на канале. Там действительно амура было больше всего, и, самый крупный. На канале было довольно сильное течение, и ловить там, естественно, можно было только на донки. Наживка могла быть самая разнообразная: «колобашки» из мякиша белого хлеба с подсолнечным маслом, подсолнечный жмых, куски метёлок камыша, куски теста и даже небольшие грозди винограда. В общем, амур был приличный гурман. Крупных нам не попадалось, а так, килограмма на три четыре. Все мои знакомые рыбаки на полном серьёзе утверждали, что если повезёт, то может сесть на крючок амур килограмм на 15-20. Вываживание попавшего на крючок амура процедура не из лёгких. Рыба эта достаточно сильная. Сигарообразной формы тело в поперечном разрезе почти круглое и при необходимости развивает очень приличную скорость. Обладает, неприятной для рыбаков привычкой. Засекшись на крючке и почувствовав потягивание в сторону берега, он круто разворачивается и как торпеда уходит от берега. Даже 3-4 килограммовый амур может доставить значительные неприятности. Выбранная наполовину из воды леска, у вас на глазах начинает мгновенно исчезать в воде. Это самый ответственный момент лова, леску нельзя сразу брать руками и продолжать выбирать из воды, можно очень сильно порезать руки. Необходимо наступить на леску ногой и вдавливая её в грунт, постепенно затормозить её уход в воду. Амур, почувствовав сопротивление, начинает на другом конце лески заниматься водной акробатикой. В этот момент лучше всего поднять леску над головой и начинать быстрое выбирание лески, стараясь держать рыбу на поверхности воды, чтобы она нахваталась воздуха.

Моя жена придумала более оригинальный, хотя и не совсем традиционный способ вываживания севшего на крючок амура. Как-то рыбачили мы с ней на озере Комсомольском, или, как его ещё называли, Спортивном. Озеро было свободно от зарослей камыша, и вся крупная рыба в нём ловилась на малька или рыбную «резку». Закидушки были поставлены, и я отошёл к небольшому мелкому заливчику подловить малька. Заливчик этот находился метрах в ста от места нашей стоянки. Занимаясь своим делом, я боковым зрением заметил какое-то странное движение у наших удочек. Когда я оторвался от своего занятия, то увидел странную картину. Жена, слегка пригнувшись, как это делают при быстром беге, и, держа обе руки у правого плеча, как при переноске поклажи через плечо, неслась, со всей доступной для её комплекции, скоростью в сторону бархан, находящихся метрах в пятидесяти от берега. А двое рыбаков сидевших от нас метрах в пятидесяти, очень оживлённо махали руками и, что-то видимо кричали, повернувшись в сторону жены. Далее я увидел, что жена отбежала уже метров на двадцать, а метрах в тридцати от берега стали заметны, приближающиеся к берегу буруны, а вслед за этим на берегу показался подпрыгивающий и удаляющийся вслед за женой очень приличный амур. Когда я подошёл к месту происшествия, то всё понял.

Когда жена увидела, что на одной из донок леску дёрнуло так, что с неё слетел сигнальный колокольчик, то, не придумав ничего другого, она с испугу схватила леску обеими руками, перекинула её через плечо и понеслась в сторону от берега. Когда я задал ей дурацкий, с её точки зрения вопрос, почему она таким способом вытягивала рыбу, то со свойственной женщинам непререкаемой логикой, она ответила,-«…прибегал бы и сам вытягивал, скажи спасибо, что рыбина и твоя удочка на берегу, а на в озере плавают…!». Не долго думая, я с ней согласился, действительно размышлять было некогда. А этим своим «приёмчиком» она подсказала способ вываживания крупной рыбы, леску после поклёвки надо сразу выбирать с большой скоростью, чтобы не дать время рыбе на применение своих излюбленных «фортелей».

Во время наших отпусков проводимых в Ашхабаде было много забавных и интересных случаев, но рассказывать обо всем подряд утомительно и, наверное, не совсем интересно. Расскажу только ещё об одной ашхабадской «одиссеи» на озере Куртли. Тётя Шура, у которой мы постоянно останавливались приезжая в отпуск, жила на окраине города на тихой и уютной, почти деревенской улице, улице 9-ти Ашхабадских комиссаров, дом №39. Весь этот район, отрезанный от центральной части города железной дорогой местные жители называли «Хитровкой». Никто толком не мог объяснить почему, но мне кажется от того, что в этом районе, застроенном исключительно частным сектором, проживали почти одни русские. А название это появилось, видимо, по той же причине, что и московской «Хитровки». Все жители улицы были или просто знакомы или хорошими друзьями. Большинство хозяев домов были пенсионеры, поэтому жизнь здесь протекала патриархально в деревенском ритме, что нас с женой очень даже устраивало. Напротив тёти Шуриного дома, через дорогу, был дом тёти Дуси Немудровой, у неё был муж дядя Ваня, и два сына, Анатолий, живший отдельно с семьёй в центре города, и Геннадий, который жил вместе с ней, теоретически холостяком. У тёти Дуси в соседях была пара, работавшая на ашхабадской железной дороге. Так вот, эта-то самая пара, в один из наших приездов, и пристроила нас в железнодорожный пансионат, на целых десять дней. Пансионат этот располагался на озере Куртли, на живописном полуострове, на который можно было попасть только по узкой дамбе, заканчивающейся воротами пансионата. В смысле полной отрешённости от внешнего мира, это было идеальное место. А если учесть, что ашхабадцы заканчивают купальный сезон при температуре воды в 25 градусов, то пансионат был совершенно пуст, всё население состояло из нас с женой, туркмена смотрителя с женой и двух туркменских волкодавов размером с полугодовалого телёнка. Со всеми аборигенами пансионата мы быстро подружились, и началась буквально райская рыбацкая жизнь.

Нам предоставили в одноэтажном домике хорошую комнату с кондиционером и холодильником, двумя кроватями, шкафом, столом и стульями. А, что нам ещё нужно было? Н и ч е г о! С одной стороны полуострова был небольшой залив, где размещались пансионатские весельные лодки, с другой, залив размером с футбольное поле для купания, с мыса открывалась вся акватория озера, т.е. наше местоположение было как нельзя лучше. Этот эпизод относится примерно к году 1979. К этому времени из Амударьи самостийно зашёл судак и до такой степени расплодился, что стал создавать большую проблему для проходимости канала. Этот прожорливый хищник начал интенсивно уничтожать молодь травоядных видов, создавая дефицит естественных очистителей канала. Поэтому отлов судака приветствовался. Вот тут-то мы отвели душу по полной программе. Основная ловля шла на донки и кружки, на эту снасть ловился крупный судак, до 2-2,5 кг. Наживкой служил малёк, которого заготавливала жена маленьким «паучком» на хлеб, с этим проблем не было. Всю снасть я ставил и днём и на ночь, ловился судак в любое время. А в купальне ловили на поплавочные удочки на рыбную «резку» мелкого судочка граммов по 300-500 в любое время суток, даже ночью при свете пляжных фонарей. У нас в номере стоял ЗИЛ-овский холодильник, в морозилку которого входило до 10 кг. судаков. Варили уху на месте с помощью жены смотрителя по российскому способу. Туркменам наша уха очень нравилась. Через каждые 3-е суток к нам приезжал Геннадий Немудров, он очень кстати работал директором автобазы, и забирал нас с судаками в город. Дома мы до отвала кормили всех желающих ухой и заливным, за день с этой задачей мы справлялись, и вечером Гена снова отвозил нас в пансионат.

Пробовал ловить на спиннинг, но на блесну брал только жерех. Жерех ловился на спиннинг и на канале, но плохо, видимо его вообще там было мало, на другие снасти он не брал. Только один раз в пансионате я поймал 2-х кг. жереха на донку, наживлённую живцом.

Почему так много о рыбалке? Откровенно говоря, я и ездил-то туда только из-за этого удовольствия. В первые года два, там ещё было одно увлечение, общегородское, это охота на пролётную водоплавающую птицу. В начале октября на Куртлинское водохранилище, на пролёте, садилось несколько тысяч лысухи, на местном наречии «кочкалдак», по внешнему виду, напоминающая больше ворону, чем утку. Все охотники города (не менее 200) человек, приезжали но озеро затемно, и ждали начала лёта. Но всегда у кого-то не хватало терпенья, и начинали палить по сидящей на средине озера птице. И начиналась канонады из всех стволов одновременно. Вся птица подымалась на крыло, и ещё в сумерках, начинала кружить над озером на большой высоте. Дробь сыпалась, как дождь. А с рассветом, птица начинала метаться и над берегом. Вот в это-то время и удавалось кое-что добыть. Но такая охота мне не нравилась, не охота, а какой-то «Сталинград».

А Аиду больше всего прельщали ашхабадские дыни и виноград. За дынями и арбузами нас возил на базар Геннадий. Привозили сразу целый багажник. Дыни развешивали в «авоськах» по кладовкам, которых у Шуры было не меньше полудюжины, а арбузы выкладывали на земляном полу этих кладовок.

Свободной от построек, площади, у Шуры было соток 5-6. На этой территории были два больших арыка, а в них посажен виноград. Некоторым лозам было до 30 лет от роду. Всё это пространство было перекрыто жердями, и разросшийся виноград, покрывал весь двор зелёной крышей, на которой висело не менее тонны прекрасного винограда. Так что, через несколько дней после приезда на виноград никто уже смотреть не хотел. А виноград ашхабадский, настолько сладкий, что губы слипаются при еде. По этой причине из него нельзя делать сухие вина.

Нам самим видеть не приходилось, но нам рассказывали, что в начале мая, пустыня вся покрывается цветами, а к средине июня остаётся только верблюжья колючка, которую ничто не берёт.

Аида нечасто принимала участие в моих рыбацких похождениях, но мы за время поездок в Ашхабад устраивали совместные экскурсии. У Геннадия была служебная «Волга», и он нам иногда устраивал такие экзотические экскурсии, куда ни на каком транспорте, в то время, доехать было не возможно. Так, в один из приездов, он отвёз нас в Бахарден, где находилась пещера с термальным озером, температура воды, в котором, была 36 градусов. Вода настолько прозрачна, что создаётся иллюзия, что глубина не более 3-4 метров, а на самом деле, около 15. В то время она ещё была только в стадии оформления для посещений, но было освящение и место для раздевания и подхода к воде, если кто рисковал окунуться в это озеро. Я рискнул, хотя Аида меня отговаривала. Когда я прыгнул в воду, то почувствовал непривычную тяжесть во всём теле, такое впечатление, что плывёшь в растительном масле, а не в воде. Во-первых, температура воды, а во-вторых, на 200 метров ниже поверхности земли. От озера отходил рукав, метров 5 ширины, и поверхность воды в нём уходила в толщу горы, пока не терялась в её глубине, свет туда уже не проникал. Я доплыл до границы освящённого участка, заглянул в эту чёрную бездну, и меня охватил какой-то первобытный ужас, и я быстренько от туда ретировался! Акустика в пещере превосходная, можно на расстоянии друг от друга в 15 метров говорить шёпотом, а слышно всё, как будто говоришь рядом. Высота пещеры от зеркала озера до купола около 100 метров. От наружного входа до озера идёт наклонный спуск, оборудованный деревянными трапами, протяжённостью около 150 метров. Ну, а какой выход видно на фотографии.

Свозил нас Геннадий в два живописных ущелья Копет-Дага. Километров 5-6 пришлось ехать рядом с афганской границей, пограничники 2 раза проверяли у нас документы. Сами горы совершенно «мёртвые», ландшафт, как на другой планете, а в ущельях свой микроклимат, в каждом протекает ручей или небольшая речка. Иногда горы отодвигаются на 100-150 метров, и тогда в этих местах образуются настоящие зелёные оазисы. Растут крупные деревья, увитые диким виноградом, а вдоль ручьёв и речек, бурно разрастается малина и ежевика. В таких местах обычно власти устраивали детские лагеря. Днём там температура не подымалась выше 22-24 градусов, когда в это время в Ашхабаде 40-45 в тени.

Пояснения к фотографиям этого раздела:

Стр. 425 – Шурин дворик, розарий, застолье на свежем воздухе.

Стр. 426 – Озеро Куртли (Куртлинское водохринилище).

Стр. 427 – После рыбалки, чистка судаков, у мангала с дядей Аркадием.

Стр. 428 – Шурин сын Юра с Шариком, Аида с Каппой.

Стр. 429 – Аида с соседями, Петром и Полиной Ниточкиными, которые устроили нас в пансионат, на Куртли.

Стр. 430 – Купальня в пансионате, современное Куртли.

Стр. 431 – Копет-Даг, вид из города, Сюнт-Хасардагский заповедник, вид на гора с соседнего утёса.

Стр. 432 – Бахарден – пещера, вход в пещеру, на берегу «Спортивного» озера.

Стр. 433 – Виды с водопадами в ущельях, выездная арка.

Ну что же, наверное, с Ашхабадом пора заканчивать ведь впереди меня опять ждёт Нукус. Тем более что, все наши последующие поездки в Ашхабад, мало чем отличались от описанной.

Дата добавления: 2015-08-18