Зовнішня політика Сухарто у 1960-1980 рр.

У зовнішній політиці після ліквідації спроби ліворадикального перевороту 30 вересня 1965 р. досить швидко було покладено край конфронтації з Малайзією, урегульовані стосунки із Сінгапуром (вийшов із малайзійської федерації у серпні 1965 р.,.) й натомість у жовтні 1967 р. розірвані дипломатичні відносини з КНР (відновлені 1990 року). Сухарто повернув Індонезію в ООН. Індонезійське керівництво наголосило, що країна не буде вступати у військові й політичні блоки, що азійські проблеми мають вирішувати самі народи континенту, без зовнішнього втручання.

Оздоровленню економіки Індонезії сприяв нафтовий бум, що почався наприкінці 1960-х років. Після розпаду португальської колоніальної імперії війська Сухарто в 1975 захопили східну частину о.Тімор, західна половина якого раніше належала Індонезії. Східний Тимор був офіційно анексований в 1976, але багато хто його жителі як і раніше активно виступають проти індонезійського правління. До 1993, незважаючи на голод і значне число жертв серед населення Східного Тімора, індонезійська армія так і не зуміла придушити збройного опору населення острова. Тим часом ООН продовжувала вважати цю територію протекторатом Португалії, а деякі держави Заходу призупинили або скоротили надавану Індонезії економічну допомогу в знак протесту проти захоплення Східного Тимора.

В Індонезії є й інші регіони, наприклад Аче, у яких політика влади періодично приводить до збройного опору. В 1989-1992 індонезійська армія провела кампанію проти Руху за волю Аче, у результаті якої загинули тисячі місцевих жителів.

8 серпня 1967 р. у Бангкоку на нараді міністрів закордонних справ Індонезії, Малайзії, Сінгапуру, Таїланду і Філіппін було проголошено створення Асоціації країн Південно - Східної Азії (АСЕАН). Її головними цілями і завданнями були визначені: прискорення економічного росту, соціального й культурного прогресу країн регіону; сприяння встановленню миру і стабільності в регіоні на основі дотримання справедливості у відносинах між країнами та відданості принципам Статуту ООН; активізація співпраці та взаємодопомоги у різних сферах (але не військовій) та ін.

Однак унаслідок відмінностей у рівнях розвитку, історичних традиціях, релігійних віруваннях та інертності мислення державних діячів протягом перших 8-ми років існування АСЕАН перебувала в анабіозному стані. Прихід комуністів до влади у країнах Індокитаю прискорив проведення у лютому 1976 р. на індонезійському о.Балі наради глав держав АСЕАН. Тоді був підписаний “Договір про дружбу і співпрацю в ПСА”, що передбачав створення Високої ради на рівні глав зовнішньополітичних відомств для мирного урегулювання можливих конфліктів між членами Асоціації. “Декларація згоди” відкрила шлях до укладення наступного року компромісної угоди про преференційоване торговельне урегулювання на 71 вид товарів. Це започаткувало процес лібералізації торгівлі в рамках АСЕАН.

Незважаючи на неодноразові запевнення у тому, що АСЕАН є передусім економічним угрупованням, головною метою діяльності його учасників стало політичне співробітництво для зміцнення власних позицій у регіоні. У другій половині 70-х – 80-і рр. відбувався активний обмін військовими делегаціями всередині АСЕАН, Індонезія і Малайзія підписали угоду про спільну боротьбу з комуністичними повстанцями на кордоні, аналогічну угоду уклали також Малайзія й Таїланд. Усі члени АСЕАН на двосторонній основі регулярно проводили військові маневри, здійснювали стандартизацію озброєнь.

36. Місце АСЕАН у зовнішній політиці Індонезії.

8 серпня 1967 р. у Бангкоку на нараді міністрів закордонних справ Індонезії, Малайзії, Сінгапуру, Таїланду і Філіппін було проголошено створення Асоціації країн Південно - Східної Азії (АСЕАН). Її головними цілями і завданнями були визначені: прискорення економічного росту, соціального й культурного прогресу країн регіону; сприяння встановленню миру і стабільності в регіоні на основі дотримання справедливості у відносинах між країнами та відданості принципам Статуту ООН; активізація співпраці та взаємодопомоги у різних сферах (але не військовій) та ін.

Однак унаслідок відмінностей у рівнях розвитку, історичних традиціях, релігійних віруваннях та інертності мислення державних діячів протягом перших 8-ми років існування АСЕАН перебувала в анабіозному стані. Прихід комуністів до влади у країнах Індокитаю прискорив проведення у лютому 1976 р. на індонезійському о.Балі наради глав держав АСЕАН. Тоді був підписаний “Договір про дружбу і співпрацю в ПСА”, що передбачав створення Високої ради на рівні глав зовнішньополітичних відомств для мирного урегулювання можливих конфліктів між членами Асоціації. “Декларація згоди” відкрила шлях до укладення наступного року компромісної угоди про преференційоване торговельне урегулювання на 71 вид товарів. Це започаткувало процес лібералізації торгівлі в рамках АСЕАН.

Незважаючи на неодноразові запевнення у тому, що АСЕАН є передусім економічним угрупованням, головною метою діяльності його учасників стало політичне співробітництво для зміцнення власних позицій у регіоні. У другій половині 70-х – 80-і рр. відбувався активний обмін військовими делегаціями всередині АСЕАН, Індонезія і Малайзія підписали угоду про спільну боротьбу з комуністичними повстанцями на кордоні, аналогічну угоду уклали також Малайзія й Таїланд. Усі члени АСЕАН на двосторонній основі регулярно проводили військові маневри, здійснювали стандартизацію озброєнь.

ДАЛЬШЕ _ ПЕРЕВОДЧИК ГУГЛ

Индонезийские министра иностранных дел Мохтара Кусума был председателем Постоянного комитета АСЕАН в декабре 1978 года, когда Вьетнам вторглись в Камбоджу, инициируя то, что некоторые наблюдатели называют Третьей Вьетнамской войны (1978-91). Мохтара ответ, который стал официальным ответом АСЕАН, было выражает сожаление по поводу вьетнамского вторжения и требуют вывода иностранных войск из Камбоджи. Индонезия и другие члены АСЕАН сразу поставила вопрос на повестке дня Совета Безопасности ООН. Прошло совсем немного времени после вторжения, однако, что глубокие различия между Индонезией и Таиландом, "фронтового государства" в отношении долгосрочных интересов АСЕАН выявлено. Хотя вынужден сделать знак солидарности с Таиландом его интерес к поддержанию самой АСЕАН, Индонезии начал видеть продолжение войны в Камбодже, "кровотечение Вьетнам белые" стратегии, как не в его интересах или региона. Хотя никогда не отступает от центральной спрос АСЕАН вывода вьетнамских из Камбоджи и кхмерской самоопределение, Индонезия активно стремилась вовлечь кхмеров и вьетнамский и их внешних спонсоров в поисках урегулирования, которое признает законным интересам всех сторон. С 1982 по Подписание Заключительного акта Парижской международной конференции по Камбодже 23 октября 1991 года, индонезийская дипломатия играла центральную роль в мирных переговорах в рамках как Мохтара и его преемника Али Алатас.

Индонезия открыла то, что стали называть "двухканального" дипломатии, в которой оно преследовало двусторонние политические связи с Вьетнамом, сохраняя при этом свою приверженность формуле АСЕАН. К 1986 году АСЕАН приняла Индонезии его официального "Собеседник" с Вьетнамом. Прорыв произошел в июле 1987 года, в Мохтара-Нгуен Ко Тач (министр Вьетнама иностранных дел) коммюнике, в котором Вьетнам принял идею неформальной встречи между сторонами кхмерской, к которым другие заинтересованные страны будут приглашены. Это был так называемый "коктейль" формулу. В конечном итоге это привело к первому Джакарте неформальную встречу в июле 1988 года, на котором этот вопрос из вьетнамских вторжения и оккупации Камбоджи - внешний вопрос - был отделен от кхмерского «гражданская война» - внутренний вопрос. Второе неофициальное совещание Джакарте состоялся в феврале 1989 года, после смены правительства в Таиланде радикально сместился политики Бангкока к быстрой урегулирования путем переговоров. Вторая встреча Джакарте, под председательством Алатас, при котором Вьетнаме принято понятие "международный механизм контроля" для Камбоджи, последовала эскалация дипломатической активности - усилия, которые привели к июльской Париже в 1990 Международная конференция по Камбодже сопредседателями Индонезией и Францией. Конференция прервала без большого прогресса, но к тому времени события, влияющие международных большую властных отношениях опередила АСЕАН и способность Индонезии координировать. Пять постоянных членов Совета Безопасности ООН - работает через Париже международной конференции по каналам Камбоджа - принял вызов переговоры о мирном урегулировании в Камбодже и, с Индонезией предполагая обременительным дипломатическую роль, вылепил мирного соглашения, которое привело к развертывание сил ООН Переходной администрации в Камбодже (ЮНТАК).

Смысле Индонезии достижения и гордость за свою роль в установлении мира в Индокитае была отражена в трех мероприятиях. 12 ноября 1990 года, Сухарто прибыли в Ханой для первой встречи АСЕАН голову правительства и с вьетнамским коллегой премьер Фам Ван Донг посетил Таиланда премьер-министром Криангсак Chomanand в 1977 году. 15 марта 1992 года, Япония Акаси Ясуси, ООН заместитель Генерального секретаря по разоружению и новоназначенного руководителя Органа, прибыл в Пномпень, который приветствует почетный караул индонезийских войск, которые входили в состав первого полного батальона размера контингента ЮНТАК Миротворцы направил в Камбоджу. На пике размещения иностранных миротворческих сил в конце 1992 года, Индонезия была самая большая сила в Камбодже с почти 2000 военнослужащих и полицейских, что составляет 10 процентов от общей суммы. Наконец, в середине 1991 года, только что из дипломатических успехов в содействии прекращению камбоджийской гражданской войны, Индонезия взяла на себя инициативу в стремлении открыть многосторонних переговоров по конкурентоспособным Южно-Китайском море претензий, особенно те, предъявления претензий, включая споры о юрисдикции над островами Спратли.

Постепенно активную роль в Индонезии в камбоджийской усилий мира показал, что Джакарте не был полностью готов разместить свою приверженность АСЕАН солидарности выше своих национальных интересов. Джакарта пост, часто отражают официальную позицию, прогремел в редакционных, "Настало время для ясного наших партнеров АСЕАН, как крупнейшего государства-архипелага в Юго-Восточной Азии с растущим национальным интересом для защиты, что мы просто не можем позволить себе бесконечные продления кампучийского конфликта ". С надписью в Far Eastern Economic Review поймал настроение более лаконично: «Индонезия в АСЕАН: кормили тем, что водят за нос". Менее разговорно, индонезийский аналитик Деви Фортуна Анвар написал в обзоре: "Задача для индонезийских внешней политики в будущем, как сохранить баланс между политикой АСЕАН, которая требует доброй воли и доверия со стороны других членов, и удовлетворяющие некоторым-интернационалистов, стремлений растущего количества индонезийской политической элиты».

Урегулировании камбоджийского конфликта, холодной собственные Юго-Восточной Азии война, в сочетании с резко изменило баланс сил в регионе, поднял вопрос о том, что новая политическая цемента может провести АСЕАН вместе в пост-холодной войны среду в начале 1990-х годов. Конкурентные претензий стран, вовлеченных в юрисдикционной конкуренции в Южно-Китайском море был потенциал для конфликта, но не представлял прямой угрозы коллективными интересами безопасности АСЕАН, как это вьетнамское вторжение и оккупация Камбоджи. Генеральный подозрения о долгосрочных амбиций Китая в регионе были слишком размыты для получения согласия политику. Индонезия, по-прежнему настаивают, что действия были ЗМСН для региона, изначально выглядела хладнокровно на США усилия по укреплению своих военных доступ в другом месте в Юго-Восточной Азии после закрытия своей Филиппин военной базы. Джакарте не хотел, чтобы создать еще более легитимной возможности для вмешательства сверхдержавой в своем регионе.

Индонезия сопротивлялся настоянию некоторых членов АСЕАН, что АСЕАН официально принять более явной общей политики и безопасности личности. Индонезия успешно противостояли предложение Сингапура на четвертом Саммите АСЕАН, что пригласил бы Совет Безопасности ООН пяти постоянных членов присоединиться к Договору 1976 АСЕАН о дружбе и сотрудничестве в Юго-Восточной Азии. Хотя очень здорово о том, что какой-то Хельсинки-как формула для регионального мира и безопасности может быть продлен до Азии, Индонезии согласились политики и безопасности в отношении годовых Постминистерской конференции АСЕАН с ее официальными партнерами. В частности, индонезийская амбивалентность о роли безопасности АСЕАН, вместе с его нежеланием сетку своей экономики АСЕАН региональной экономики, возникла из желания Индонезии держать свои варианты открытыми, поскольку это преследовали свои интересы, а не только как страны АСЕАН, но, как все более важным Азиатско-Тихоокеанского региональной державы. Однако, даже, как Индонезия посмотрел за Юго-Восточной Азии для повышения ее статуса как важной средней мощности, АСЕАН по-прежнему является ценным инструментом для владеющих некоэрцитивным влияние в регионе и привлекать внимание в более широкой международной арене.

37. Ісламський фактор в зовнішній політиці Індонезії.

Как исламская страна, Малайзия придает особое значение установлению и укреплению солидарности среди исламских стран в рамках Организации Исламская конференция. Сотрудничество Юг-Юг также является важнейшей особенностью внешней политики. Страна по-прежнему поддерживает отношения с Британским содружеством. Особое место в формировании внешнеполитических отношений отводится вопросам прав человека, окружающей среды и демократии.

Вступление любой страны, входящей в Организацию Исламская Конференция (ОИК), в должность председателя этой организации является знаковым событием и вызывает к этой стране повышенный интерес. Он определяется направлением и значимостью исходящих от нее инициатив, которые во многом отражают ситуацию, сложившуюся в данной стране. Таким образом, вступившая (по принципу ротации) на пост председателя ОИК в конце 2003 г. Малайзия привлекла к себе особое внимание [24].

Этот и без того обостренный интерес подогрело прозвучавшее на саммите ОИК в Куала-Лумпуре в октябре 2003 г. выступление собиравшегося в отставку малайзийского премьер-министра Махатхира Мохамада, которое было таким образом сфокусировано на проблеме противостояния мусульманского мира и Запада, что, по оценкам политических деятелей и аналитиков многих стран, разогревало антизападные и, в особенности, антисемистские настроения. Утвердив за собой репутацию самого деятельного трибуна мусульманского мира, в октябре 2003 г. Махатхир Мохамад был избран генеральным секретарем ОИК.

Довольно интересной и значимой является позиция Малайзии по отношению к сравнительно недавним событиям в Ираке. Малайзия – мусульманская страна, в которой исламский фактор играет значительную и все более возрастающую роль, что, видимо, оказало значительное влияние на формирование подхода Куала-Лумпура к проведению военной операции США и их союзников в Ираке, определению собственного и весьма активного отношения к происходящим событиям [37].

Если взглянуть на позицию поведения Куала-Лумпура по мере разворачивания военной операции в Ираке, ее можно охарактеризовать как позицию «здорового баланса», позволяющую сочетать и учитывать такие факторы, как декларированную правительством самостоятельную политику на международной арене, роль Малайзии в Движении неприсоединения и Организации Исламская Конференция, наличие сильной исламской оппозиции в стране, экономические интересы малазийского бизнеса на Ближнем Востоке и, не в последнюю очередь, торгово-экономические и инвестиционные связи Малайзии с Соединенными Штатами [38].

В качестве демонстративного жеста несогласия с действиями США в Ираке Малайзия отказалась последовать призывам Вашингтона и пойти на высылку иракских дипломатов из столицы государства. Была отвергнута любая возможность предоставления малайзийской территории для использования в интересах антииракской коалиции. А министр иностранных дел Малайзии С. Х. Албар направил послания главам внешнеполитических ведомств Анголы, Камеруна, Чили, Гвинеи, Пакистана и Сирии (то есть стран – непостоянных членов СБ ООН) с призывом при голосовании по Ираку руководствоваться решением саммита ДН, исключающим войну против Багдада [39].

Находясь на руководящих позициях в исламском мире в качестве председателя организации «Исламская конференция» (ОИК), Малайзия осознает историческую краткосрочность такого положения. Стремление удержаться «на плаву» после избрания нового председателя побуждает к той непрестанной борьбе, которую страна ведет за повышение своего имиджа и престижа. Более того, включившись в разворачивающуюся борьбу за лидерство в исламском мире или, по крайней мере, за более высокое место в его иерархии в условиях явного ослабления объединительных и координирующих способностей у традиционных лидеров – арабских стран, Малайзия вынуждена адекватно реагировать на процессы, происходящие во всемирной умме. Наблюдающаяся здесь определенная радикализация, рост противоречий и обостряющееся соперничество побуждают ее занимать соответствующую позицию, вне зависимости от наклонностей и настроений руководства страны. В данном случае уместно напомнить, что начальный период правления премьер-министра Абдуллы Бадави в стране и его пребывания в качестве председателя ОИК отмечен сдержанностью и либерализмом. Получило широкую огласку и резонанс его выступление на второй международной конференции ученых-богословов в Джакарте в начале 2006 года: «Ислам прежде всего учит сдержанности, ему должны быть чужды экстремизм, фанатизм и насилие» (ИТАР-ТАСС. Пульс планеты. АТР.22.06.2006).

На таком фоне весьма неожиданно прозвучало одобрение со стороны малайзийского руководства выступления бывшего премьер-министра Махатхира Мохамада в поддержку иракских повстанцев. В своей речи в феврале с.г. Махатхир Мохамад буквально приветствовал их деятельность, призывая к тому, чтобы заставить американцев «высокой ценой» заплатить за вторжение в Ирак. При этом он акцентировал внимание на тезисе о том, что «конвейер гробов с американскими солдатами» из Ирака в США поможет им изменить мнение относительно конфликта. Выступление Махатхира связано с его инициативами по созданию альтернативного международного трибунала с выяснениями истинных причин гибели невинных жертв в Ираке, на палестинских территориях, в Ливане и осуждением виновных. Он также призвал международное сообщество осудить Буша и Блэра как «убийц детей» и «военных преступников». Основной акцент при этом делался на события в Ираке, где жертвы невинных носят массовый характер.

В этом плане весьма показательна реакция министра иностранных дел Малайзии Саида Албара. Стремясь как-то завуалировать официальность своих комментариев по данному поводу, которая практически неотделима от занимаемого им поста, он заявил, что каждый в его стране может свободно выражать свое мнение в качестве «гражданина Малайзии». «Мы живем в свободной, демократической стране», прекрасно то, что в ней каждый «имеет место право высказывать собственное мнение». Ряд положений в выступлении Махатхира Мохамада, по мнению Албара, «вполне обоснован» (Peninsula,web posted at 2/9/2007, Source AFP).

В области внешней политики Махатхир Мохамад утвердил за собой репутацию самого деятельного трибуна мусульманского мира, чей голос на различных международных форумах по конкретным проблемам и перспективам уммы приобрел особое звучание. Нынешнему малайзийскому руководству, которое в значительной степени продолжает оставаться в тени популярности бывшего премьера, далеко не всегда удается игнорировать его заявления.

Но, очевидно, это не все доводы, побудившие Бадави одобрить устами министра иностранных дел резкие высказывания своего предшественника. Не остановили министра от его оценок, помимо занимаемого им поста, и другие весьма существенные обстоятельства. Ушедший в отставку Махатхир Мохамад представляет весьма жесткую оппозицию по вопросам внутреннего положения в стране своему преемнику Абдулле Бадави, что создает для последнего немало проблем. Более того, радикально настроенные члены всемирной уммы не удовлетворены текущей деятельностью самого влиятельного объединения мусульман всего мира — ОИК, председателем которой является Абдулла Бадави. ОИК ставятся в вину пассивность, практическое соглашательство с политикой Запада, непротивление его неоколониалистской политике, тогда как именно эта цель была заложена в основу организации при ее создании. В упрек Бадави ставится отсутствие той боевитости, которой ОИК обладала во времена председательства Махатхира Мохамада. В такой ситуации ссылка министра иностранных дел на правоту слов Махатхира по любому вопросу, тем более столь принципиальному, как отношение к повстанческому движению в Ираке, которое в своей деятельности уже давно перешагнуло черту, отделяющую его от терроризма, по существу является признанием слабости Бадави. Но риск соперничества просчитан. Его практически нет. Махатхир не соперник, ему 82.

Не остановило малазийское руководство и наличие того факта, что на текущий момент Малайзия является председателем ОИК, в силу чего все оценки, исходящие от политического руководства этой страны, требуют взвешенного подхода. Вместе с тем этот тезис можно истолковать по-разному. Вопрос состоит в том, что именно ставится руководством Малайзии во главу угла. Не исключено, что в непростом выборе приоритетов между репутацией в стране и репутацией в исламском мире делается ставка на вторую, благодаря чему можно будет проще налаживать отношения внутри страны.

Основания для такой логики есть. По всей видимости, осознание чреватости упреков в недостаточной активности и твердости по отношению к Западу, и в особенности к США, созрели не в одночасье. Возникла острая необходимость в смене курса или, по крайней мере, более жесткого его обрамления. Отсюда, видимо, и реверанс в сторону иракских повстанцев. Но одного этого явно недостаточно. Для убедительности требуется серия подобных мер. Малайзия в последние месяцы активизировала свои шаги в этом направлении. С этим связана, как представляется, череда соответствующих выступлений и действий руководства страны.

Примеров тому немало. В Куала-Лумпуре назвали «беззаконием и безответственным применением военной силы против гражданского населения» вторжение Израиля в Ливан. Министр иностранных дел Малайзии Албар призвал ООН к срочному вмешательству в ливанские события, чтобы предотвратить эскалацию насилия в Ближневосточном регионе. На проходившей в Баку в конце июня 2006 года 33-й сессии Совета министров иностранных дел ОИК он заявил, что основными целями этой организации являются «создание развитого исламского общества и борьба с экстремизмом». «Мы должны сделать исламскую умму сильной», — сказал Албар и призвал мусульманскую общину объединить усилия для того, чтобы противодействовать попыткам искажения роли ислама и покончить с давлением на него. «Мы должны защитить свою религию». Решение об отправке в Ливан под флагом ООН подразделений «голубых касок» из мусульманских стран было принято на внеочередной сессии ОИК в Малайзии (ИТАР-ТАСС, Пульс планеты, АТР, 21.07.06).

Во время конфликта Албар заявил, что правительства стран — участниц ОИК должны рассмотреть вопрос о поставках оружия движению «Хизбалла» в Ливане, чтобы ему было чем защищаться от израильского военного вторжения. Он подчеркнул, что «мусульманские страны не позволят Израилю оставаться безнаказанным за те преступления, которые он совершил в этой стране». Министр также призвал не забывать о сложностях, которые испытывает палестинский народ, ставший «жертвой израильской оккупации». «Никто не должен вмешиваться в дела народа Палестины» (ИТАР-ТАСС, Пульс планеты, АТР, 09.08.06).

Израиль тогда делал попытку наладить с Малайзией диалог с целью разрешения проблемы через своего посла в Сингапуре. Требуя безоговорочного вывода израильских войск из Ливана, Малайзия в качестве председателя ОИК категорически отказалась от какого-либо диалога с Израилем, мотивируя это решение прежде всего отсутствием дипломатических отношений. В те дни премьер-министр Малайзии Абдулла Бадави с трибуны ОИК призвал мировое сообщество, и прежде всего страны Ближнего Востока, прекратить дипломатические отношения с Израилем (BERNAMA, 05.08.06). «Только так мы можем выразить наш коллективный протест против его вторжения в Ливан, жертвами которого становятся большей частью мирные жители», – вторил ему министр иностранных дел Малайзии (ИТАР-ТАСС, Пульс планеты, АТР, 20.06.06). Бадави, а ведь именно он стоит за словами одобрения своего министра иностранных дел (который, по определению, обязан согласовывать свои программные выступления с премьером) упомянутых высказываний Махатхира, при всей своей репутации либерала и политического деятеля умеренного толка, пошел практически на одобрение экстремизма. За указанными событиями стоит немало обстоятельств, свидетельствующих о значительном повышении роли радикального ислама во внутренней и внешней политике Малайзии.

Это еще один пример радикализации исламского сообщества на уровне властных структур. Борьба за высокое место в иерархии мусульманских государств и на внутриполитической арене приобретает все более откровенный характер, далеко не всегда корреспондируемый с этическими нормами.

Ислам в Индонезии – стране, 200 миллионное население которой представляет собой самое крупное в мире мусульманское общество - все больше считается отличным от ислама, практикуемого в более древних мусульманских обществах Ближнего Востока. Действительно, выдающийся ученый Бассам Тиби из Гёттингенского университета назвал Индонезию «образцом сосуществования различных религиозных и этнокультурных сообществ в мире и уважении друг к другу».

Некоторые историки утверждают, что умеренная форма ислама в Индонезии отражает то, как он был привнесен в страну иностранными купцами еще в четырнадцатом веке. В то время прибрежная культура уже содержала в себе эгалитаризм, динамизм и взаимозависимость, повлиявшие на идеологию и практику ислама. Более того, ислам в Индонезии находился под сильным влиянием учения суфи, придающего особое значение духовным, а не правовым элементам веры.

Точно также, Гиора Элираз из Еврейского университета утверждает, что исламские идеи, распространившиеся на Индонезию с Ближнего Востока, изменились, став более многогранными, толерантными и плюралистическими по характеру, благодаря влиянию великого египетского реформатора девятнадцатого века Мухаммада Абду. В Египте прогрессивные идеи Абду нашли поддержку лишь у небольшой группы реформаторов. В Индонезии, однако, видение исламской современности Абду инициировало создание крупнейшей модернистской мусульманской организации страны «Мухаммадии», представляющей основное направление умеренного ислама в Индонезии.

Эта история религиозной умеренности продолжалась в течение всего двадцатого века, принимаемая как традиционалистами, так и модернистами. Традиционалистская организация «Нахдатул Улама», например, издала фатву (религиозный указ) в 1930-х годах, объявившую законным голландское колониальное правление. Первые лидеры «Мухаммадии» обращали больше внимания на духовное совершенствование мусульман, чем на насаждение исламского закона.

Что самое важное, эта ориентация на модернизацию неизменно пользовалась поддержкой ведущих индонезийских интеллектуалов. Поразительно творческая и преданная своему делу группа молодых религиозных и общественных мыслителей и активистов предпочла в 1960-х и 1970-х годах (в начале правления светского режима «Нового порядка» президента Сухарто) отвергнуть идею исламского государства.

На пике направленных против ислама политических репрессий режима «Нового порядка» в конце 1970-х начале 1980-х годов среди молодых интеллектуалов возник новый образ мышления. Их «реформистское движение», наверное, можно лучше всего описать высказыванием Нурколиша Маджида в 1972 году: «Исламу - да, исламской партии - нет». Это новое поколение успешно сняло идею исламского государства с политической повестки дня.

К концу 1980-х годов отношение режима Сухарто к исламу также начало изменяться. Уступки правительства религиозным настроениям включали опубликование Исламского семейного права в 1989 году, создание Индонезийской ассоциации мусульманских интеллектуалов в 1990-м году, снятие запрета на ношение школьницами джилбаба (головной накидки) в 1991 году, учреждение исламского банка (Банк Муамалат) в 1992 году и отмену государственной лотереи. Эти меры убедили индонезийских мусульман, что они могут жить в соответствии с исламским учением без превращения Индонезии в исламское государство.

Государство создало широкую сеть учебных заведений, поддерживающих эту умеренную тенденцию. На сегодняшний день существует 27 отделений Государственного исламского университета, который предлагает как исламские, так и обычные курсы для студентов и аспирантов. Также существует около 100 Институтов исламских исследований для студентов, желающих сосредоточиться исключительно на изучении ислама

Индонезийские студенты и ученые активно стараются найти новые пути понимания ислама и изучить его значение для Индонезии. В последние двадцать лет все больше индонезийских студентов получают образование на Западе. В результате ислам для них стал динамическим процессом понимания мира, а не статической верой, неподверженной изменениям. Те, кто получил образование на Западе, кажутся способными представить “ислам” как более гибкую религию, легко адаптирующуюся к социальным изменениям.

Действительно, многие студенты, получившие образование на Западе, сегодня занимают высокие академические и политические должности в Индонезии. Они активно работают над созданием нового образа ислама – ислама, совместимого с современными достижениями человечества, включая демократию, права человека и здоровое, активное гражданское общество. Не скованные жесткой ортодоксальностью мусульмане Индонезии сделали исторический шаг, оказав теплый прием таким мусульманским мыслителям-диссидентам, как пакистанец Фазлур Рахман, палестинец Исмаил аль-Фаруки и иранец Сейид Хоссейн Наср, в то время, когда их идеи не пользовались благосклонностью в их родных странах.

Не будет ни преувеличением, ни излишним оптимизмом сказать, что опыт Индонезии может проложить путь к появлению того, что можно будет назвать «умеренной исламской сетью», связанной крепкими узами с Западом.

38. Регіональна політика Індонезії в ПСА та АТР в 2000-і рр.

Дата добавления: 2015-08-05