Разновидность Труса. Ничто не осталось таким, как она помнила

Ничто не осталось таким, как она помнила. Все меньше. Все скучнее. Все изменилось.

Какие-то новые люди построили дом и новый амбар там, где раньше стоял их. Пара полей была распахана и неплохо всходила, судя по виду. Вокруг дерева, с которого они сняли Галли, расцветали цветы. Дерево, рядом с которым была похоронена мать Ро.

Они сидели на лошадях, хмуро глядя вниз, и Шай сказала:

– Каким-то образом я думала, что все будет так, как мы оставили.

– Время идет вперед, – сказал Ламб.

– Милый участок, – сказал Темпл.

– Нет, не милый, – сказала Шай.

– Пойдем вниз?

Шай повернула лошадь прочь.

– Зачем?

Волосы Ро отросли в бесформенную копну. Однажды утром она взяла бритву Ламба, намереваясь снова побрить голову, и сидела перед спокойной водой, держа свою чешуйку дракона и думая о Ваердинуре. И не смогла вспомнить его лицо. Не могла вспомнить его голос или уроки Делателя, которым он так тщательно ее учил. Как все могло смыться так быстро? В конце концов она просто вернула бритву на место и дала волосам расти дальше.

Время идет вперед, не так ли?

Оно шло в Сквердиле, да. Большинство земель расчистили и осушили, и поставили под плуг; везде в округе выросли новые здания; новые лица проходили, или оставались, или селились ради всех видов бизнеса.

Не все процветали. Клай исчез, и теперь его лавкой управлял пьяный идиот, в ней не было товара, и половина крыши провалилась. Шай переспорила его за один имперский золотой и дюжину бутылок дешевой выпивки, и выкупила место, как действующее предприятие. Почти действующее, по крайней мере. Следующим утром они все принялись за работу, словно это был последний день творения. Шай безжалостно придиралась, Пит и Ро смеялись, сметая пыль друг на друга, Темпл и Ламб стучали по дереву, и прошло не так уж много времени, пока все не стало немного похоже на то, как было раньше. Намного больше похоже, чем Ро думала.

За исключением того, что иногда она думала о горах и плакала. И Ламб все еще носил меч. Тот, что забрал у ее отца.

Темпл снял комнату через дорогу, и повесил над дверью вывеску, гласящую: "Темпл и Кадия: Договоры, Письмо и Плотничные работы".

Ро сказала ему:

– Этот Кадия нечасто здесь бывает?

– И не будет, – сказал Темпл. – Но нужен кто-то, кого можно обвинить.

Он начал выполнять работу юриста, что с тем же успехом могло быть магией, так большинство вокруг было заинтересовано. Дети пялились в окно, чтобы посмотреть, как он пишет в свете свечи. Иногда Ро ходила туда и слушала, как он говорит о звездах и Боге, и о дереве, и о законе, и о всех дальних местах, где он бывал в своих путешествиях, и на языках, которых она никогда прежде не слышала.

– Кому нужен учитель? – спросила Шай. – Меня учил ремень.

– И посмотри, во что это вылилось, – сказала Ро. – Он много знает.

Шай фыркнула.

– Для мудреца он чертовский болван.

Но однажды Ро проснулась ночью и спустилась, беспокойная, и увидела их вместе, целующихся. Что-то в том, как Шай трогала его, показывало – она не думает, что он такой уж болван, как она о нем говорила.

Иногда они ездили по фермам, продавая и покупая – новые здания росли каждую неделю. Пит и Ро качались на сидении фургона рядом с Шай, Ламб ехал рядом верхом, всегда хмурясь на горизонт, с рукой на мече.

Шай сказала ему:

– Не о чем волноваться.

И не глядя на нее, он сказал:

– И это как раз тогда, когда лучше волноваться.

Однажды они вернулись перед закрытием, длинные облака розовели над головой, на западе садилось солнце, и одинокий ветерок вздыхал и мел пыль по улице, заставляя скрипеть ржавый флюгер. Сообщества больше не проезжали, и город стоял тихий и спокойный; где-то смеялись чьи-то дети, и бабушка скрипела в своем кресле-качалке на крыльце; и лишь одна лошадь, которую Ро не знала, была привязана к покоробленным перилам.

– Некоторые дни удаются, – сказала Шай, глядя в конец фургона, почти пустой.

– Некоторые нет, – закончила Ро за нее.

Внутри лавки было спокойно, лишь раздавался тихий храп Виста, который лежал в кресле, закинув сапоги на прилавок. Шай сбила их, разбудив его толчком.

– Все в порядке?

– Медленный день, – сказал старик, потирая глаза.

– Все твои дни медленные, – сказал Ламб.

– Будто твои чертовски быстрые. О, кто-то ждет тебя. Говорит у него с тобой дело.

– Ждет меня? – спросила Шай, и Ро услышала шаги в конце лавки.

– Нет, Ламба. Как ты говорил твое имя?

Человек толкнул кольцо свисающей веревки и шагнул на свет. Огромный, высокий мужчина, его голова задевала за нижние балки, на его боку был меч с рукоятью шершавого серого металла, прямо как у Ламба. Прямо как у ее отца. У него был огромный шрам через все лицо, и угасающее пламя свечи мерцало в его глазу. В серебряном глазу, как в зеркале.

– Меня зовут Коул Шиверс, – сказал он тихим и хриплым голосом, и каждый волосок на Ро встал дыбом.

– Что у тебя за дело?

Шиверс посмотрел на руку Ламба и на обрубок пальца, и сказал:

– Ты знаешь мое дело, так ведь?

Ламб лишь кивнул, мрачный и спокойный.

– Если ты здесь ради проблем, ты, блядь, их получишь! – раздался голос Шай, резкий как у вороны. – Слышишь меня, ублюдок! Мы уже все проблемы…

Ламб положил руку на ее предплечье. На то, вокруг которого вился шрам.

– Все в порядке.

– Все в порядке, если он хочет получить мой нож прямо в…

– Не лезь в это, Шай. Это старый долг между нами. – Затем он заговорил с Шиверсом на северном. – Что бы ни было между мной и тобой, это не касается их.

Шиверс посмотрел на Шай и на Ро, и, казалось, в его живом глазу было не больше чувств, чем в мертвом.

– Это их не касается. Пойдем наружу?

Они спустились по ступенькам перед лавкой, не медленно и не быстро, держа дистанцию, и все время глядя друг на друга. Ро, Шай, Пит и Вист проползли за ними на крыльцо, наблюдая молчаливой группой.

– Ламб, а? – сказал Шиверс.

– Одно имя ничуть не хуже другого.

– О, не скажи, не скажи. Тридуба, и Бетод, и Вирран[29] из Блая и все остальные забыты. Но люди все еще поют песни о тебе. Почему так, что думаешь?

– Потому что люди глупцы, – сказал Ламб.

Ветер где-то нашел неприколоченную доску, и раздался стук. Два северянина смотрели друг на друга, рука Ламба свободно висела сбоку, обрубок пальца касался рукояти меча; Шиверс мягко качнул плащ, открывая свою рукоять.

– Это у тебя там мой старый меч? – спросил Ламб.

Шиверс пожал плечами.

– Взял его у Черного Доу. Думаю, все повторяется, а?

– Всегда. – Ламб потянул шею в одну сторону, потом в другую. – Всегда повторяется.

Время тянулось и тянулось. Дети все еще смеялись где-то, и, кажется, раздался крик их матери, зовущей их внутрь. Качалка старой женщины мягко поскрипывала на крыльце. Флюгер резко повизгивал. Ветерок подул, поднял пыль на улице и похлопал плащи двух мужчин; не больше чем четыре или пять шагов грязи было между ними.

– Что происходит? – прошептал Пит, и никто не ответил.

Шиверс оскалился. Ламб прищурил глаза. Рука Шай почти болезненно сжала плечо Ро, кровь пульсировала в ее голове, дыхание перехватывало в горле, медленно, медленно скрипела качалка, постукивала неприколоченная доска, и где-то гавкала собака.

– Ну? – прорычал Ламб.

Шиверс откинул голову, его здоровый глаз глянул на Ро. Задержался на ней такой длинный миг. Она сжала кулаки и стиснула зубы, и обнаружила, что хочет, чтобы он убил Ламба. Желала этого всем своим существом. Ветер снова подул и растрепал его волосы, захлестнув их на лицо.

Визг. Скрип. Стук.

Шиверс пожал плечами.

– Ну, я лучше поеду.

– Э?

– Мне предстоит долгий путь домой. Надо рассказать им, что тот девятипалый ублюдок вернулся в грязь. Вы так не думаете, господин Ламб?

Ламб сжал левую руку в кулак, так чтобы обрубок не было видно, и сглотнул.

– Давно мертв и исчез.

– Все к лучшему, я полагаю. Кто бы захотел с ним снова столкнуться? – И вот так просто Шиверс пошел к своей лошади и взобрался на нее. – Сказал бы, увидимся, но… думаю, лучше не стоит.

Ламб все еще стоял там, наблюдая.

– Нет.

– Некоторые люди просто не предназначены, чтобы делать хорошее. – Шиверс глубоко вздохнул и улыбнулся. Странно было видеть это на его искалеченном лице. – Но даже так нормально. Закончить с чем-то. – Он повернул лошадь и направился к востоку из города.

Некоторое время они все стояли, как стадо, с ветром, скрипящей качалкой и опускающимся солнцем, затем Вист, кряхтя, выдохнул и сказал:

– Черт возьми, я чуть не обосрался!

Похоже, все они снова могли дышать, и Шай с Питом обнимались, но Ро не улыбалась. Она смотрела на Ламба. Он тоже не улыбался. Лишь хмуро смотрел на пыль, которую Шиверс оставил за собой. Затем он зашагал в лавку, по ступенькам, и внутрь, не говоря ни слова. Шай побежала за ним. Он собирал вещи с полок, будто спешил. Сушеное мясо, еда, вода и скатанные постельные принадлежности. Все, что нужно для путешествия.

– Куда ты собираешься, Ламб? – спросила Шай.

На миг он виновато посмотрел вверх и вернулся к сборам.

– Я всегда старался делать для тебя, что мог, – сказал он. – Это было обещание, которое я дал твоей матери. Лучшее, что сейчас я могу сделать, это уехать.

– Куда?

– Я не знаю. – Он остановился на миг, глядя на обрубок среднего пальца. – Кто-то придет, Шай. Рано или поздно. Надо быть реалистом. Нельзя делать то, что я делал, и уйти улыбаясь. Проблемы всегда будут следовать за мной. Все, что я могу сделать, это забрать их с собой.

– Не притворяйся, что это ради нас, – сказала Шай.

Ламб сморщился.

– Человек должен быть тем, кто он есть. Должен. Попрощайся за меня с Темплом. Полагаю, у вас с ним будет все в порядке.

Он сгреб те несколько вещей, вернулся на улицу, убрал их в седельную сумку, и был готов.

– Я не понимаю, – сказал Пит, со слезами на глазах.

– Я знаю. – Ламб встал перед ним на колени, и, казалось, его глаза тоже были влажные. – И мне жаль. Простите за все. – Он наклонился, и сгреб их троих в неловкое объятье.

– Видят мертвые, я совершал ошибки, – сказал Ламб. – Полагаю, человек может следовать идеальным курсом по жизни, выбирая все, чего не выбрал я. Но я никогда не буду жалеть, что помогал подняться вам троим. И не жалею, что вернул вас назад. Несмотря на цену.

– Ты нужен нам, – сказала Шай.

Ламб покачал головой.

– Нет, не нужен. Я не многим горжусь, но я горжусь тобой. Тем, чего это стоит. – Он повернулся, вытер лицо и поднялся на лошадь.

– Я всегда говорила, что ты разновидность труса, – сказала Шай.

Он посмотрел на них, потом кивнул.

– Я никогда этого не отрицал.

Он вдохнул и направился рысью по направлению к закату. Ро стояла на крыльце, держа руку Пита в своей, рука Шай была на ее плече, и они наблюдали за ним.

Пока он не исчез.

Дата добавления: 2015-07-18