Среди Варваров

– Они не выглядят как демоны. – Коска ткнул ногой щеку женщины-Дракона и смотрел, как ее обритая наголо голова откинулась назад. – Ни чешуи. Ни раздвоенных языков. Ни огненного дыхания. Я чувствую налет разочарования.

– Простые варвары, – проворчал Джубаир.

– Как те, что на равнинах. – Брачио глотнул вина и пристально уставился на стакан. – Ступенькой выше животных, и это не самая высокая ступенька.

Темпл прочистил свое больное горло.

– Меч не варварский. – Он присел на корточки и покрутил клинок в руках: прямой, идеально сбалансированный, тщательно отточенный.

– Это не обычные духи, – сказал Свит. – На самом деле они вообще не духи. Они стремятся убить и знают, как. Они ничего не боятся и знают каждый камень в этой стране. Они покончили со всеми шахтерами в Биконе без особого сопротивления.

– Но очевидно из них течет кровь. – Коска вставил палец в дыру, сделанную болтом из арбалета Савиана, и вытащил обратно, кончик пальца блестел красным. – И очевидно они умирают.

Брачио пожал плечами.

– Из всех течет кровь. Все умирают.

– Лишь жизнь есть несомненный факт, – прогрохотал Джубаир, закатывая глаза к небесам. Или по крайней мере к заплесневелому потолку.

– Что это за металл? – Сворбрек стащил амулет с воротника женщины Дракона, серый лист, смутно блестевший в свете ламп. – Он очень тонкий, но… – Он показал зубы, напрягаясь. – Я не могу согнуть его. Совсем. Поразительное искусство.

Коска отвернулся.

– Сталь и золото – единственные металлы, которые меня интересуют. Похороните тела за лагерем. Если я что и выучил за годы войны, Сворбрек, так это то, что нужно хоронить тела за лагерем. – Он плотно затянул накидку от ледяного порыва ветра, когда открылась дверь. – Черт побери этот холод. – Ревниво склонившийся над огнем, он выглядел в точности как старая ведьма над котелком, тонкие волосы дрябло свисали, цепкие руки, как черные когти, тянулись к пламени. – Напоминает мне Север, и в этом нет ничего хорошего, а, Темпл?

– Нет, генерал. – Напоминание любого момента за прошедшие десять лет не было в мыслях Темпла хорошим – целая пустыня жестокости, потерь и вины. За исключением, возможно, тех моментов, когда он смотрел на бескрайние равнины из седла. Или на Криз с каркаса магазина Маджуда. Или спорил с Шай насчет своего долга. Танцевал, тесно прижимаясь к ней. Наклонялся, чтобы поцеловать ее, и она улыбалась, наклоняясь, чтобы поцеловать его в ответ… Он встряхнулся. Все полностью, безнадежно проёбано. Поистине, никогда не ценишь то, что имеешь, пока не выпрыгнешь из его окна.

– Это проклятое отступление. – Коска был занят борьбой со своими неудачами. Их было достаточно. – Тот чертов снег. Вероломный ублюдок Черный Кальдер. Так много хороших людей пропало, а, Темпл? Как… ну… я забыл имена, но мысль понятна. – Он повернулся, чтобы злобно крикнуть через плечо. – Когда вы сказали "форт", я ожидал чего-то более… прочного.

Главное здание Бикона было, фактически, большой хижиной из бревен в полтора этажа, разделенное на комнаты висящими шкурами животных; с тяжелой дверью, узкими окнами, проходом в сломанную башню в одном углу и ужасным множеством сквозняков.

Свит пожал плечами.

– В Далекой Стране стандарты невысоки, генерал. Здесь втыкаешь вместе три палки, и получаешь форт.

– Что ж, полагаю, мы должны быть рады тому приюту, который имеем. Еще одна ночь под открытым небом, и вам пришлось бы ждать весны, чтобы оттаять меня. О, как я скучаю по башням прекрасного Виссерина! Благоуханная летняя ночь у реки! Вы знаете, Сворбрек, этот город однажды был моим!

Писатель сморщился.

– Думаю, вы это упоминали.

– Никомо Коска, великий герцог Виссерина! – Старик сделал паузу, чтобы снова глотнуть из фляжки. – И он снова будет моим. Мои башни, мой дворец и мое уважение. Я часто был разочарован, это правда. Мое прошлое – сплетение метафорических шрамов. Но время еще есть, разве нет?

– Конечно. – Сворбрек фальшиво хихикнул. – У вас впереди множество успешных лет, я уверен!

– И все же времени, чтобы все исправить, мало … – Коска уставился на морщинистую тыльную часть ладони, и, морщась, пошевелил узловатыми пальцами. – Знаете, Сворбрек, когда-то я чудесно бросал нож. Мог попасть в муху с двадцати шагов. А сейчас? – Он взрывно фыркнул. – Я с трудом вижу на двадцать шагов в ясный день. Это самое ранящее предательство из всех. Предательство собственной плоти. Проживи достаточно долго, и увидишь, как все превращается в руины…

Очередной вихрь возвестил о прибытии сержанта Дружелюбного; его тупой нос и плоские уши слегка порозовели, но в остальном он не выказывал дискомфорта от холода. Солнце, дождь или буря – казалось, для него все едино.

– Последние отставшие уже в лагере вместе с багажом Компании, – произнес он.

Брачио налил себе еще выпивки.

– Рой прихлебателей, сползлись, как опарыши на труп.

– Не уверен, что ценю представление о нашем благородном братстве, как о гниющей туше, – сказал Коска.

– Каким бы точным оно ни было, – пробормотал Темпл.

– Кто доехал досюда?

Дружелюбный начал считать.

– Девятнадцать шлюх и четыре сутенера…

– Им найдется работа, – сказал Коска.

– …двадцать два кучера и грузчика, включая калеку Хеджеса, который продолжает настаивать на разговоре с вами…

– Все хотят кусочек меня! Можно подумать, я смородиновый пирог на праздник!

– …тринадцать разных торговцев, разносчиков и жестянщиков, шестеро из которых жалуются, что были ограблены членами Компании…

– Я окружен преступниками! Я был великим герцогом, вы знаете. Так много разочарований.

– …два кузнеца, торговец лошадьми, торговец мехами, гробовщик, цирюльник, хвастающий квалификацией хирурга, пара прачек, виноторговец без запасов, и семнадцать личностей неустановленных профессий.

– Бродяги и бездельники, надеющиеся разжиреть на моих крохах! Неужели чести не осталось, Темпл?

– Очень мало, – сказал Темпл. Определенно, его собственный запас был постыдно скуден.

– А прибыл ли в лагерь… – Коска наклонился близко к Дружелюбному, и, глотнув еще из фляжки, прошептал, совершенно внятно, – … секретный фургон наставника Пайка?

– Прибыл, – сказал Дружелюбный.

– Поместите его под охрану.

– Все-таки, что в нем? – спросил Брачио, вытирая ногтем каплю со слезящегося глаза.

– Если б я поделился информацией, то это был бы уже не секретный фургон, а просто… фургон. Думаю, мы можем согласиться, что это убивает загадочность.

– Где все эти бродяги найдут приют? – пожелал знать Джубаир. – Здесь и для бойцов мало места.

– Что насчет курганов? – спросил Старик.

– Пусты, – сказал Свит. – Разграблены века назад.

– Я бы сказал, они неплохо согреют. Какая ирония, а, Темпл? Вчерашние герои выпнуты из могил сегодняшними шлюхами!

– Я потрясен до основания, – пробормотал Темпл, дрожа от мысли о сне во влажных внутренностях этих древних гробниц, не говоря уже о ебле в них.

– Не желаю портить ваши приготовления, генерал, – сказал Свит, – но я бы лучше отправился в путь.

– Конечно! Слава, как хлеб, черствеет с годами! Это Фаранс сказал или Столикус? Каков ваш план?

– Я надеюсь, что тот разведчик побежит прямо назад, и скажет своим Драконьим друзьям, что нас здесь не больше двадцати.

– Лучший противник – это сбитый с толку и озадаченный! Это был Фаранс? Или Бьяловельд? – Коска направил на Сворбрека, занятого своими записями, презрительный взгляд. – Один писатель такой же, как другой. Что вы там говорили?

– Полагаю, они будут размышлять, остаться ли в Ашранке и проигнорировать нас, или спуститься и уничтожить.

– У них случится шок, если они попытаются, – захихикал Брачио, тряся щеками.

– Это как раз то, что мы от них и хотим, – сказал Свит. – Но они не захотят спуститься без веской причины. Небольшое посягательство на их землю должно их зацепить. Они раздражительны, как сам ад, насчет своей земли. Плачущая Скала знает путь. Она знает тайные пути в Ашранк, но это чертовский риск. Поэтому все, что мы сделаем, это заползем туда и оставим знак, который они не пропустят. Сгоревший огонь, какие-нибудь ясные следы на их дороге…

– Дерьмо, – сказал Джубаир, произнесший это слово так торжественно, словно это было имя пророка.

Коска поднял флягу.

– Изумительно! Заманим их дерьмом! Я точно уверен, что Столикус никогда не советовал такого, а, Темпл?

Брачио задумчиво зажал нижнюю губу двумя пальцами.

– Вы уверены, что они попадутся в эту дерьмовую ловушку?

– Они всегда были здесь главными, – сказал Свит. – Они резали духов и отпугивали старателей. Все эти победы сделали их заносчивыми. Оставили их в прошлом. Но они все еще опасны. Вам лучше быть готовыми. Не спугните их, пока они не заглотят крючок.

Коска кивнул.

– Поверьте мне, когда я говорю, что бывал с обеих сторон засады и полностью понимаю принципы. Каково будет ваше мнение об этой схеме, господин Кантлисс?

Бандит был жалок, его одежда разошлась по швам и была набита соломой для защиты от холода; до этого момента он сидел в углу комнаты, качал свою сломанную руку и тихо похныкивал. Он вскинул голову на звук своего имени и яростно кивнул, словно его поддержка могла помочь любому делу.

– Звучит неплохо. Они думают, что владеют этими холмами, с этим я могу согласиться. И этот Ваердинур убил моего друга Блэкпоинта. Убил спокойно, как ни в чем не бывало. Могу я… – облизывая покрытые коростой губы, он потянулся к фляжке Коски.

– Конечно, – сказал Коска, осушил ее, перевернув, чтобы показать, что она пустая, затем пожал плечами.

– Капитан Джубаир выберет восемь самых компетентных людей, чтобы составить вам компанию.

Свит выглядел менее чем убежденным, покосившись на кантийца.

– Я бы предпочел взять людей, на которых могу рассчитывать.

– Как и все мы, но есть ли на самом деле такие в жизни, а, Темпл?

– Очень мало. – Темпл определенно не мог считать среди них ни себя, ни кого-либо еще в этой комнате.

Свит принял вид оскорбленной невинности.

– Вы нам не верите?

– Я был часто разочарован человеческой природой, – сказал Коска. – С тех самых пор, как великая герцогиня Сефелина обратила на меня внимание и отравила мою возлюбленную, я старался никогда не усложнять рабочие отношения грузом доверия.

Брачио протяжно рыгнул.

– Лучше осторожно наблюдать друг за другом, быть во всеоружии и обоюдно подозрительными и считать свои различные эгоистичные интересы первоочередными мотивами.

– Превосходно сказано! – Коска хлопнул себя по бедру. – Значит, мы сделаем доверие нашим секретным оружием на случай непредвиденных обстоятельств, как нож в носке.

– Я пробовал нож в носке, – пробормотал Брачио, касаясь нескольких на своем ремне. – Ужасно натирает.

– Нам отправляться? – прогудел Джубаир. – Время уходит, и полно Божьей работы, которую надо выполнить.

– В любом случае, есть работа, – сказал Свит, поднимая до ушей воротник своей большой шубы и выныривая в ночь.

Коса приложился к фляжке, обнаружил, что она пуста, и поднял ее для дозаправки.

– Принесите мне еще спиртного! И Темпл, подойди, поговори со мной, как когда-то. Дай мне утешение, Темпл, дай мне совет.

Темпл глубоко вздохнул.

– Не уверен, какой совет я могу дать. Мы здесь далеко за пределами досягаемости закона.

– Я не говорю о законе, парень, но о праведном пути! Спасибо. – Это было сержанту Дружелюбному, который начал переливать свежеоткрытую бутылку в качающуюся флягу Коски с мастерской точностью. – Я чувствую, что дрейфую по чуждым морям, и мой моральный компас крутится, точно ненормальный! Найди мне этическую звезду, за которой я последую, Темпл! Что там с Богом, парень, что там с Богом?

– Боюсь, мы можем быть далеко за пределами досягаемости и Бога тоже, – пробормотал Темпл, направляясь к двери. Когда он открыл ее, внутрь захромал Хеджес, крепко вцепившись в остатки шляпы, и выглядя еще более больным, чем обычно, если такое возможно.

– Кто там еще? – провозгласил Коска, уставившись в тень.

– Мое имя Хеджес, генерал-капитан, сир, один из загонщиков из Криза. Ранен под Осрунгом, сир, командовал атакой.

– Та самая причина, по которой командование атаками лучше оставить другим.

Хеджес робко прошел в комнату, глаза его нервно метались.

– Не могу сказать, что не согласен, сир. Могу я отнять у вас минутку? – Благодарный за отвлечение внимания, Темпл выскользнул в кромешную тьму.

На единственной улице лагеря секретность не казалась основной заботой. Люди, закутанные в плащи и меха, замотанные в изношенные одеяла и неподходящие доспехи, топали, чертыхаясь, сбивали снег в черную слякоть, высоко держали потрескивающие факелы, тащили сопротивляющихся лошадей, разгружали коробки и бочки с накренившихся фургонов. Пар от дыхания струился сквозь платки, обернутые вокруг их лиц.

– Могу я составить вам компанию? – спросил Сворбрек, следуя за Темплом сквозь хаос.

– Если не боитесь, что моя удача отразится на вас.

– Она не может быть хуже моей, – горько сказал биограф.

Они прошли мимо группы людей в лачуге без одной стены, играющих в кости на постель; мимо человека точащего клинки на визжащем точильном камне – искры потоком лились в ночь; мимо трех женщин, споривших, как лучше развести огонь для готовки. Ни у одной не было ответа.

– Вы когда-нибудь чувствовали… – проговорил Сворбрек, уткнув лицо в потертый воротник куртки, – что вы каким-то образом по ошибке попали в ситуацию, никогда вам не предназначенную, но не видите, как из нее выбраться?

Темпл покосился на писателя.

– В последнее время каждое мгновение каждого дня.

– Словно вас бьют, но вы не можете понять за что.

– Я знаю за что, – пробормотал Темпл.

– Я не должен здесь находиться, – сказал Сворбрек.

– Хотел бы я сказать то же. Но боюсь, что я должен.

От входа одного из курганов откопали снег, и факелы мерцали в его покрытом мхом своде. Один из сутенеров подвешивал потертую шкуру на другом; снаружи уже формировалась беспорядочная очередь. Дрожащий разносчик сидел между ними, предлагая ремни и полировку обуви равнодушной ночи. Торговля никогда не спит.

Темпл уловил скрежещущие звуки инквизитора Лорсена, доносящиеся из полуоткрытой двери хижины:

– Димбик, вы в самом деле верите, что повстанцы в этих горах?

– Вера – это роскошь, которую я уже некоторое время не могу себе позволить, инквизитор. Я просто делаю, как мне сказано.

– Кем сказано, капитан, кем – вот в чем вопрос. Я, в конце концов, подчиняюсь наставнику Пайку, а наставник самому архилектору, а приказ архилектора… – Его замыслы пропали за бормотанием.

В темноте на краю лагеря старые приятели Темпла уже седлали лошадей. Снова пошел снег, белые пятнышки мягко ложились на гривы лошадей, на седые волосы Плачущей Скалы и на старый флаг, которым они были перевязаны; на плечи Шай, сгорбленные, словно она непреклонно отказывалась простить; на тюки, которые Ламб размещал на лошади.

– Едешь с нами? – спросил Савиан, наблюдавший за приближением Темпла.

– Мое сердце желает, но у остальной части меня есть здравый смысл, чтобы вежливо отказаться.

– Плачущая Скала! – Сворбрек достал записную книжку с орнаментом. – Весьма интригующее имя!

Она пристально посмотрела на него.

– Да.

– Я думаю, интригующая история лежит за ним.

– Да.

– Вы не могли бы ею поделиться?

Плачущая Скала медленно отъехала в сгущающуюся темноту.

– Я бы сказала, что ответ "нет", – сказала Шай.

Сворбрек вздохнул.

– Писатель должен научиться цвести на презрении. Ни один пассаж, предложение или даже слово не могут понравиться каждому читателю. Господин Ламб, у вас когда-нибудь брал интервью писатель?

– Мы сталкивались практически со всеми остальными типами лжецов, – сказала Шай.

Биограф упорствовал.

– Я слышал, как говорили, что у вас больше опыта в поединках, чем у любого живущего.

Ламб туго затянул последний ремень.

– Вы верите всему, что слышите?

– Значит, вы это отрицаете?

Ламб не говорил.

– Есть ли у вас что-то важное о смертельном ремесле, для моих читателей?

– Не занимайтесь этим.

Сворбрек подошел ближе.

– Но это правда, что генерал Коска сказал мне?

– По тому, что я видел, я не стал бы мерить его мерилом честности.

– Он сказал мне, что однажды вы были королем.

Темпл воздел брови. Свит прочистил горло. Шай взорвалась смехом, но увидела, что Ламб не смеется, и умолкла.

– Он сказал мне, что вы были чемпионом Короля Северян, – продолжил Сворбрек, – и что вы побеждали от его имени в десяти дуэлях в Круге, были преданы им, но выжили, и в конце концов убили его и заняли его место.

Ламб медленно влез в седло и нахмурился, глядя в ночь.

– Люди ненадолго надели на меня золотую цепь и преклонились, поскольку это было им удобно. В жестокие времена народ любит преклоняться перед жестокими людьми. В мирные времена они вспоминают, что они счастливее, когда стоят.

– Вы их вините?

– Я давно покончил с обвинениями. Просто таковы люди. – Ламб посмотрел на Темпла. – Можем мы рассчитывать на этого вашего Коску, как думаешь?

– Абсолютно нет, – сказал Темпл.

– Было чувство, что ты так скажешь. – И Ламб подтолкнул свою лошадь вверх, в темноту.

– И еще говорят, что это у меня истории, – проворчал Свит, последовав за ним.

Сворбрек минуту смотрел ему вслед, а потом нащупал карандаш и начал возбужденно строчить.

Темпл встретился с Шай глазами, когда она повернула лошадь.

– Надеюсь, ты найдешь их! – выпалил он. – Детей.

– Найдем. Надеюсь, ты найдешь… ну, чего ты там ищешь.

– Думаю, я нашел, – сказал он тихо. – И отбросил прочь.

Мгновение она сидела там, раздумывая, что сказать, затем щелкнула языком, и ее лошадь пошла.

– Удачи! – крикнул он вслед. – Береги себя там, среди варваров!

Она глянула на форт, из которого уже начали доноситься звуки фальшивого пения, и подняла одну бровь.

– Ты тоже.

Дата добавления: 2015-07-18