Близится Кровь

Это было прямо перед ясным и холодным рассветом, когда грязь покрылась инеем. Лампы в окнах в основном догорали; угасли факелы, подсвечивающие вывески; небо было светлым от звезд. Сотни и сотни их, четкие, как драгоценные камни, выложенные в водовороты, потоки и мерцающие созвездия. Темпл открыл рот, холод щипал его щеки, он поворачивался, поворачивался, принимая красоту небес, пока не закружилась голова. Странно, что он не обращал на них внимания раньше. Возможно, просто его взгляд всегда был прикован к земле.

– Полагаешь, там есть ответ? – спросил Берми, его дыхание и дыхание его лошади парило в рассветной прохладе.

– Я не знаю, где ответ, – сказал Темпл.

– Ты готов?

Он посмотрел на дом. Были подняты большие балки, большая часть стропил, окно, и дверные проемы; скелет здания стоял твердо и чернел на фоне усеянного звездами неба. Только этим утром Маджуд говорил ему, какую замечательную работу он делает, и даже Карнсбик будет считать, что его деньги потрачены не зря. Он почувствовал прилив гордости и подумал, когда последний раз его чувствовал. Но Темпл был человеком, бросавшим все на полпути. Это был давно установленный факт.

– Можешь ехать на вьючной лошади. До холмов день или два.

– А почему бы и нет? – Несколько сот миль на муле, и его задница стала деревянной.

Впереди в амфитеатре плотники уже бессистемно начинали работы. Они возводили новый ряд сидений на открытой стороне, чтобы можно было впихнуть чуть больше зрителей; напротив темных холмов виднелись опоры и перемычки, наклоненные и плохо скрепленные, а некоторые из бревен без веток даже не были должным образом обработаны.

– Лишь пара недель до большого боя.

– Жаль, что мы его пропустим, – сказал Берми. – Лучше выдвигаться, остальные парни уже наверное далеко впереди.

Темпл затолкал новую лопату под один из ремней на вьючной лошади, двигаясь медленней и медленней, затем остановившись. Прошел день или два с тех пор, как он видел Шай, но он продолжал напоминать себе о долге в ее отсутствие. Он подумал, что она где-то там, все еще упрямо разыскивает детей. Можно только восторгаться кем-то, кто так упорен, невзирая на цену, невзирая на шансы. Особенно если сам ты никогда не упорствовал ни в чем. Даже когда хотел.

Темпл мгновение подумал об этом, неподвижно стоя по лодыжку в полузамерзшей грязи. Затем подошел к Берми и шлепнул рукой стирийца по плечу.

– Я не еду. Безмерно благодарен за предложение, но мне нужно закончить здание. И расплатиться с долгами.

– С каких пор ты платишь долги?

– Думаю, с этих.

Берми озадаченно посмотрел на него, словно пытался понять, где здесь шутка.

– Я могу изменить твое мнение?

– Нет.

– Твое мнение всегда сдвигалось от легкого ветерка.

– Похоже, человек может вырасти.

– Что насчет лопаты?

– Считай, что это подарок.

Берми сощурился.

– В это замешана женщина, не так ли?

– Да, но не так, как ты думаешь.

– А что она думает?

Темпл фыркнул.

– Не это.

– Посмотрим. – Берми взобрался в седло. – Полагаю, ты об этом пожалеешь, когда мы вернемся с самородками, большими, словно какашки.

– Вероятно я пожалею гораздо раньше. Такова жизнь.

– В этом ты прав. – Стириец снял шляпу и высоко поднял, салютуя. – Не поспоришь с этой сволочью! – И он уехал; грязь брызгала из-под копыт его лошади когда он направлялся из города по Главной улице, рассеивая на пути группу пьяных в мясо старателей.

Темпл глубоко вздохнул. Он не был уверен, что уже не жалеет. Затем нахмурился. Один из тех шатающихся старателей выглядел знакомо: старик с бутылкой в руке и следами слез на щеках.

– Иозив Лестек? – Темпл задрал брюки, и захлюпать по улице. – Что с вами случилось?

– Бесчестье! – прокаркал актер, стуча себя в грудь. – Статисты… никудышные. Мое представление… ужасное. Культурная феерия… фиаско. – Он вцепился в рубашку Темпла. – Меня забросали на сцене. Меня! Иозива Лестека! Который правил театрами Срединных Земель, словно они были его частными поместьями! – Он вцепился в свою рубашку, испачканную спереди. – Забросан фекалиями. Заменен на трио девчонок с голыми грудями. Под восторженные аплодисменты, должен добавить. И это все, чего хочет публика в эти дни? Груди?

– Полагаю, они всегда были популярны…

– Все кончено! – завыл Лестек на небо.

– Заткнись нахуй! – кто-то зарычал из верхнего окна.

Темпл взял актера за руку.

– Позвольте отвести вас обратно к Камлингу…

– Камлинг! – Лестек вырвался, махая бутылкой. – Проклятый опарыш! Чокнутый предатель! Он выкинул меня из своей гостиницы! Меня! Лестека! Но я ему отомщу!

– Несомненно.

– Он увидит! Они все увидят! Мое лучшее представление ждет меня впереди!

– Вы им всем покажете, но возможно утром. Есть другие гостиницы…

– Я без гроша! Я продал фургон, спустил реквизит, заложил костюмы! – Лестек упал на колени в грязь. – У меня нет ничего, кроме лохмотьев, которые на мне!

Темпл выдохнул пар и снова посмотрел в испещренные звездами небеса. Видимо, он встал на трудный путь. Эта мысль странным образом доставила ему удовольствие. Он потянулся вниз и помог старику подняться на ноги.

– У меня палатка достаточно большая для двоих, если вы сможете вынести мой храп.

Мгновение Лестек стоял, качаясь.

– Я не заслужил такой доброты.

Темпл пожал плечами.

– Как и я.

– Мой мальчик, – прошелестел актер, широко раскрывая руки, слезы снова блестели в его глазах.

И его стошнило Темплу на рубашку.

Шай нахмурилась. Она была уверена, что Темпл собирался забраться на эту вьючную лошадь и ускакать из города, растоптав копытами ее детскую веру, и это был бы несомненно последний раз, когда она о нем слышала. Но все, что он сделал, это отдал человеку лопату и отмахнулся. Потом втащил какого-то хреново одетого старого пьянчугу в каркас здания Маджуда. Что ж, люди загадка, и решения нет.

Ночами она теперь по большей части не спала. Наблюдала за улицей. Возможно, думая, что она увидит въезжающего Кантлисса – хотя даже представления не имела, как он выглядит. Может, думая, что мельком увидит Пита и Ро, если еще сможет их узнать. Но в основном просто перебирая свои тревоги. Насчет брата и сестры, насчет Ламба, насчет приближающегося боя. Насчет вещей и мест, и лиц, которые она предпочла бы забыть.

Джега с низко натянутой шляпой, говорящего "Смоук? Смоук?". И Додда, удивленного, что она его застрелила. И того человека из банка, вежливо говорящего, "Боюсь, я не могу вам помочь", с той озадаченной легкой улыбкой, словно она леди, пришедшая за ссудой, а не воровка, закончившая тем, что убила его ни за что. Ту девчонку, которую повесили в ее доме, и чье имя Шай никогда не узнала. Она качалась там с отметиной на шее, и мертвыми глазами, спрашивающими: "Почему я, а не ты?", и Шай до сих пор не была ближе к ответу, чем тогда.

В эти медленные, темные часы она была переполнена сомнениями, как гнилая шлюпка болотной водой; она шла ко дну, ко дну, несмотря на то, что неистово вычерпывала воду; и думала о смерти Ламба, будто это уже случилось, и о Пите с Ро, гниющих где-то в пустоте, и чувствовала себя как какой-то предатель, оттого что думала об этом, но как остановить мысль, когда она уже пришла?

Смерть была здесь единственной определенной вещью. Единственным фактом среди вероятностей, шансов, ставок и планов. Лиф, и сыновья Бакхорма, и кто знает, сколько духов там на равнинах? Люди в драках в Кризе, или умершие от лихорадки, или от глупой неудачи, как тот загонщик, которого вчера ударила в голову лошадь его брата, или торговец обувью, которого нашли утопленным в стоках. Смерть гуляла среди них ежедневно, и теперь придет за ними и позовет их всех.

По улице застучали копыта, и Шай вытянула шею, чтобы посмотреть; несколько факелов мерцали, народ отступал на свои крылечки от летящей грязи от дюжины всадников. Она обернулась посмотреть на Ламба, его большая фигура была под одеялом, тени собирались в его складках. Со стороны головы она видела лишь его ухо, и большую мочку. Слышала лишь его мягкое медленное дыхание.

– Ты проснулся?

Он вздохнул подольше.

– Теперь да.

Люди остановились перед мэровой Церковью Костей, свет от факелов блуждал по их потрепанным упрямым лицам, и Шай отскочила. Ни Пита, ни Ро, ни Кантлисса.

– К Мэру прибыли еще головорезы.

– Головорезов вокруг много, – проворчал Ламб. – Не нужен толкователь рун, чтобы понять: близится кровь.

По улице застучали копыта, вспышка смеха, закричала женщина, затем наступила тишина; лишь быстрые звуки ударов молотка от амфитеатра напоминали, что большое шоу на подходе.

– Что случится, если Кантлисс не приедет? – Она говорила в темноте. – Как мы тогда найдем Пита и Ро?

Ламб медленно сел, почесывая пальцами в седых волосах. – Нам просто придется продолжать искать.

– Что если… – За все время, что она думала об этом, это не оформлялось в слова, до этого момента. – Что если они мертвы?

– Мы будем искать, пока не убедимся.

– Что если они умерли там на равнинах, и мы никогда точно узнаем? С каждым прошедшим месяцем все больше шансов, что мы никогда не узнаем, не так ли? Больше шансов, что они пропадут, и их будет не найти. – Ее голос превращался в визг, но она не могла остановить его повышение, все более и более дикое. – Они могут быть где угодно, разве нет, живые или мертвые? Как мы найдем двух детей в этой не нанесенной на карты пустоте, куда они попали? Когда мы остановимся, вот о чем я спрашиваю? Когда мы можем остановиться?

Он откинул одеяло, подбил его и сморщился, садясь на корточки и глядя ей в лицо.

– Ты можешь остановиться, когда захочешь, Шай. Ты прошла так далеко, такой долгий и трудный путь, и скорее всего впереди тоже долгий трудный путь. Я дал обещание твоей матери, и я сдержу его. Зайду так далеко, насколько потребуется. Не то чтобы мне в дверь стучались предложения получше. Но ты все еще молода. У тебя жизнь впереди. Если ты остановишься, никто тебя винить не сможет.

– Я смогу. – Тогда она засмеялась и вытерла вылезшую слезу тыльной стороной ладони. – И не то чтобы у меня была какая-то жизнь, а?

– Ты идешь за мной, – сказал он, укладывая покрывало на ее кровать, – дочь ты мне или нет.

– Думаю, я просто устала.

– А кто бы не устал?

– Я просто хочу их вернуть, – и она скользнула под одеяла.

– Мы их вернем, – сказал он, укрывая ее и кладя тяжелую руку ей на плечо. Она почти могла ему поверить. – Поспи немного, Шай.

Не считая первого прикосновения рассвета, подкрадывающегося серой линией между занавесками через покрывало Ламба, комната была темной.

– Ты в самом деле будешь драться с этим человеком, с Голденом? – спросила она, через какое-то время. – По мне он вроде нормальный.

Ламб молчал довольно долго, так что она начала думать, что он заснул. Затем он сказал:

– Печально, но я убивал лучших людей по худшим причинам.

Дата добавления: 2015-07-18