Честная Цена

В этих холмах было холодно, как в аду. Все дети были замерзшие, напуганные, сбивались на ночь вместе поближе к кострам, прижавшись порозовевшими щеками, и от их дыхания шел пар в лица друг другу. Ро брала руки Пита и терла их своими, и пыталась плотнее завернуть в плешивые меха.

Вскоре после того, как они сошли с лодки, пришел человек и сказал, что Папа Ринг требует всех. Кантлисс чертыхнулся, что никогда не длилось долго, и отослал семерых из своих людей. Их оставалось лишь шестеро, включая ублюдка Блэкпоинта, но о побеге теперь никто не говорил. Вообще никто много не говорил, словно с каждой милей в лодке, в скачке или пешком, сила духа покидала их, затем и мысли, и они становились лишь мясом на ногах; волочились слабо и жалко в ту скотобойню, что была у Кантлисса на уме.

Женщину по имени Би тоже отослали, и она плакала и спрашивала Кантлисса: "Куда вы забираете детей?", а он усмехался: "Возвращайся в Криз и занимайся своим делом, будь ты проклята". Так что теперь Ро и мальчик Эвин, и еще пара старших присматривали за волдырями и страхами остальных.

Они поднялись высоко в холмы, и еще выше, кружа по малохоженным тропам, прорезанным водой давным-давно. Они вставали лагерем среди огромных скал, которые были похожи на упавшие здания. Здания древние, как горы. Деревья росли выше и выше, пока не стали колоннами из леса. Казалось, что они прокалывают небо, их нижние ветки были высоко над головой, поскрипывали в тихом лесу, без кустов, без животных, без насекомых.

– Куда вы нас ведете? – спросила Ро Кантлисса в сотый раз, и в сотый раз он ей ответил: "Вперед", дергая небритым лицом в сторону серых очертаний пиков впереди; его модные одежды износились в лохмотья.

Они прошли через какой-то город, весь построенный из дерева, и построенный не очень хорошо; тощая собака гавкнула на них, но людей там не было, ни одного. Блэкпоинт нахмурился, глядя на пустые окна, лизнул прореху в зубах и сказал: "Куда они все делись?". Он говорил на Северном, но Ламб научил Ро достаточно, чтобы понять. "Мне это не нравится".

Кантлисс лишь фыркнул.

– Тебе и не нужно.

Вверх и вперед; деревья сморщились до коричневых чахлых сосенок, затем до корявых веток, а потом деревьев уже не было. После ледяного холода стало странно тепло, мягкий, как дыхание, бриз дул на склоне горы, а затем стал слишком горячим, слишком, дети шли с трудом, розовые лица покрылись потом, они шли вверх по голым склонам из желтого камня, покрытого серой; земля была теплой, как плоть, словно живой. Из трещин, подобных ртам, щелкал и шипел пар; в чашевидных камнях были покрытые солью лужи, вода в них булькала с вонючим газом, пенясь разноцветными маслами, и Кантлисс предупредил их не пить, так как это был яд.

– Это место неправильное, – сказал Пит.

– Это просто место. – Но Ро видела страх в глазах остальных детей, и в глазах людей Кантлисса, и сама тоже чувствовала. Это было мертвое место.

– Шай все еще идет следом?

– Конечно идет. – Но Ро не думала, что она идет; не так далеко, не досюда; так далеко, что казалось, они больше не в мире. Она с трудом могла вспомнить, как выглядит Шай, или Ламб, или какой была ферма. Она начинала думать, что все это исчезло, как сон, как шепот, а вокруг было лишь то, что осталось.

Их путь стал слишком крутым для лошадей, затем для мулов, так что один человек остался ждать с животными. Они влезли в глубокую пустую долину, где утесы были изрешечены дырами, слишком квадратными для природных; нагроможденные холмы изломанных скал у тропинки навели Ро на мысль о грунте из шахт. Но что за древние шахтеры копали здесь, и для чего вынимали грунт в этом проклятом месте, она не могла догадаться.

После того, как они целый день дышали этими отвратительными испарениями, когда носы и глотки были уже ободраны от вони, они взошли на огромную вершину скалы, изрытую и изукрашенную непогодой и временем, но безо мха, лишайника или растений. Когда они, в лохмотьях, нехотя подошли ближе, Ро увидела, что стена была покрыта буквами, и хотя она не могла их прочесть, она знала, что это предупреждение. В каменных стенах – таких высоких, что голубое небо было очень далеко – были еще дыры, намного больше дыр, и на возвышающихся, скрипящих подмостках из старого дерева были платформы, веревки и ведра, и свидетельства свежих раскопок.

Кантлисс поднял руку:

– Стоять здесь.

– Что теперь? – спросил Блэкпоинт, теребя рукоять меча.

– Теперь мы ждем.

– Долго?

– Не долго, брат. – Непринужденно прислонившись к скале, стоял мужчина. Ро не знала, как могла его не заметить, поскольку он не был маленьким. Очень высокий, с темной кожей, голова побрита до мельчайшей серебристой щетины, на нем была простая роба из неокрашенной ткани. Одной из своих мускулистых рук он держал посох, такой же длинный, как и он сам, в другой было маленькое морщинистое яблоко. Он куснул его, и с набитым ртом сказал: "Привет". Он улыбался Кантлиссу, и Блэкпоинту, и остальным людям, и улыбался детям, и Ро в частности, как она подумала. "Привет, дети".

– Я хочу получить мои деньги, – сказал Кантлисс.

Улыбка не покинула лицо старика.

– Конечно. Поскольку в тебе есть дыра, и ты веришь, что золото ее заполнит.

– Поскольку у меня есть долг, и если я его не заплачу, я покойник.

– Мы все покойники, брат, в свое время. Как мы туда попадем, вот что важно. Но ты получишь честную цену. – Его взгляд переместился на детей. – Я насчитал меньше двадцати.

– Длинное путешествие, – сказал Блэкпоинт, держа одну руку на мече. – Потери неизбежны.

– Ничто не неизбежно, брат. Что случается, то случается из-за выбора, который мы делаем.

– Я не покупаю детей.

– Я покупаю их. Я не убиваю их. Причинение боли слабым заполняет дыру в тебе?

– Во мне нет никаких дыр, – сказал Блэкпоинт.

Старик последний раз укусил яблоко.

– Нет? – И он бросил огрызок Блэкпоинту. Северянин инстинктивно потянулся за ним, затем заворчал. Старик покрыл расстояние между ними за два легких шага и ударил его в грудь концом посоха.

Блэкпоинт содрогнулся, уронил огрызок, нащупывая меч, но у него не было сил его вытащить, и Ро увидела, что это был не посох, а копье; длинное окровавленное лезвие торчало из спины Блэкпоинта. Старик опустил его на землю, мягко положил руку на его лицо и закрыл ему глаза.

– Тяжело говорить, но я чувствую, что мир стал лучше без него.

Ро смотрела на труп северянина, чья одежда уже потемнела от крови, и обнаружила, что рада, и не знала, что это значит.

– Клянусь мертвыми, – выдохнул один из людей Кантлисса, и взглянувшая вверх Ро увидела много фигур, которые в тишине вышли из шахт на леса и смотрели вниз. Мужчины и женщины всех рас и возрастов, но все в одинаковых коричневых одеждах, и все с обритыми налысо головами.

– Несколько друзей, – сказал старик, вставая.

Голос Кантлисса, тонкий и льстивый, задрожал.

– Мы сделали все что могли.

– Меня огорчает, что это все, что вы могли.

– Все что я хочу, это деньги.

– Меня огорчает, что деньги могут быть всем, что хочет человек.

– Мы заключили сделку.

– Это также огорчает меня, но мы ее заключили. Твои деньги здесь. – И старик указал на деревянный ящик, стоявший на скале, мимо которой они прошли. – Желаю тебе радости от них.

Кантлисс схватил ящик, и Ро увидела внутри блеск золота. Он улыбнулся, грязное лицо потеплело отраженным светом.

– Пошли. – И он и его люди отошли назад.

Одна из маленьких девочек начала плакать, потому что маленькие дети начинают любить даже ненавистных, если это все, что у них есть, и Ро положила руку ей на плечо и сказала "Шшшш", и постаралась быть храброй, когда старик прошелся, чтобы встать, возвышаясь над ней.

Пит сцепил свои маленькие кулачки и сказал:

– Не тронь мою сестру!

Мужчина поспешно опустился на колени, так, чтобы его лысая голова была на одном уровне с Ро; вблизи он выглядел громадным. Он нежно положил одну огромную руку Ро на плечо, другую на плечо Пита и сказал:

– Дети, мое имя Ваердинур, я тридцать девятая Правая Рука Делателя, и я никогда не причиню вреда ни одному из вас, и не позволю никому причинить. Я поклялся в этом. Я поклялся защищать эту священную землю, и людей на ней до последней капли крови и до последнего вздоха, и только смерть остановит меня.

Он достал прекрасную цепь и повесил ее вокруг шеи Ро, и подвеска на ней, покоившаяся на ее груди, была куском тусклого серого металла в форме слезинки.

– Что это? – спросила она.

– Это чешуйка дракона.

– Настоящая?

– Да, настоящая. У нас у всех есть такие. – Он потянулся к своей робе и вытащил свою, чтобы показать ей.

– Зачем мне она?

Он улыбнулся, в его глазах блеснули слезы.

– Потому что теперь ты моя дочь. – И он обнял ее и очень крепко сжал.

Дата добавления: 2015-07-18