Причины

– Вот это страна, а?

– По мне так чересчур до хрена этой страны, – сказал Лиф.

Свит развел руками и сделал такой глубокий вдох, что казалось, он может всосать весь мир через нос.

– Далекая Страна, точно! Далекая, поскольку она так чертовски далеко откуда угодно, откуда цивилизованному человеку захотелось бы приехать. И Далекая, поскольку так чертовски далеко отсюда до куда угодно, куда еще он хотел бы съездить.

– Далекая потому, что она чертовски далеко вообще от всего, – сказала Шай, глядя на этот чистый травяной простор, мягко шевелящийся от ветра. И на далекую-далекую серую полоску холмов, такую тусклую, что возможно она была всего лишь мечтой.

– Но черт бы побрал этих цивилизованных людей, а, Ламб?

Ламб спокойно поднял брови.

– Разве не могут они просто быть?

– Может даже займем у них как-нибудь немного горячей воды, – пробормотала Шай, почесывая подмышку. На ней теперь ехало несколько новых пассажиров, не считая пыли, въевшейся в каждую частицу ее тела, и привкуса соленой грязи и смерти от жажды на зубах.

– К черту их, скажу я, и горячую воду тоже! Можете свернуть на юг в Империю и попросить старого легата Сармиса о ванне, если уж так хочется. Или поехать назад на восток в Союз и попросить Инквизицию.

– Их вода может оказаться слишком горячей для комфортной ванны, – пробормотала она.

– Просто скажите, где еще человек может чувствовать себя так свободно!

– Думаю, нигде, – признала она, хотя по ее мнению было что-то дикое во всей этой бескрайней пустоте. Чувствуешь себя раздавленным всем этим пространством.

Но не Даб Свит. Он еще раз наполнил легкие до отказа.

– В нее легко влюбиться, в эту Далекую Страну, но она жестокая хозяйка. Все время впутывает тебя во что-то. Вот как меня, когда я был моложе, чем Лиф сейчас. Лучшая трава всегда за горизонтом. Самая вкусная вода в следующей реке. Самое синее небо где-то за горой. – Он глубоко вздохнул. – И не успеешь оглянуться, твои суставы уже щелкают по утрам, и ты не можешь проспать два часа без необходимости отлить, и внезапно осознаешь, что лучшая страна для тебя где-то позади, и ты никогда даже не оценивал ее по достоинству, когда проезжал по ней, глядя вперед.

– Прошедшие годы любят компанию, – задумчиво сказал Ламб, почесывая звездообразный шрам на щетинистой щеке. – Кажется, каждый раз, как обернешься, там позади все больше этих ублюдков.

– Все начинает напоминать о чем-то в прошлом. Где-то в прошлом. О ком-то. О самом себе, возможно, каким ты был. Настоящее делается призрачным, а прошлое все более и более реальным. Будущее стирается до остатка.

Ламб немного улыбнулся уголком рта, глядя вдаль.

– Счастливые долины прошлого, – прошептал он.

– Люблю, как старые ублюдки треплются, а ты? – Шай приподняла бровь на Лифа. – Чувствую себя здоровой.

– Вы, молодые козявки, думаете, что прошлое можно откладывать вечно, – проворчал Свит. – Много времени, это как деньги в банке. Вы узнаете.

– Если духи не убьют нас раньше, – сказал Лиф.

– Спасибо что вспомнил про эту счастливую возможность, – сказал Свит. – Если философия не подходит, то у меня есть для тебя другое занятие.

– Какое?

Старый разведчик кивнул вниз. По плоской белой сухой траве в изобилии были разбросаны коровьи лепешки – нежные напоминания о каком-то диком стаде, бродившем по пастбищу.

– Собирать дерьмо.

Шай фыркнула.

– Разве не достаточно дерьма он собрал, слушая, как ты и Ламб поете оды прошедшим годам?

– Нельзя сжечь нежные воспоминания, а то я был бы уютно согрет каждую ночь.

Свит указал рукой на однообразную во всех направлениях равнину, бесконечный простор земли и неба, и неба и земли, в никуда.

– Ни палки на сотни миль. Будем жечь коровьи лепешки, пока не перейдем мост Сиктуса.

– И готовить тоже на них?

– Могу себе представить запах того, что мы будем есть, – сказал Ламб.

– Все грани очарования, – сказал Свит. – Как бы то ни было, вся молодежь собирает топливо.

Лиф взглянул на Шай.

– Я не молодежь. – И как бы в доказательство потрогал подбородок, где уже начал любовно выращивать скудный урожай светлых волос.

Даже Шай, наверное, смогла бы собрать бороду побольше, и Свит остался равнодушным.

– Ты молод достаточно, чтобы испачкать руки в дерьме ради Сообщества, парень! – И он хлопнул Лифа по спине, к его огорчению. – Да ладно, коричневые ладони – знак большого мужества и отличия! Медаль равнин!

– Хочешь, юрист поможет? – спросила Шай. – За три медяка он твой до обеда.

Свит сощурился.

– Я дам тебе за него два.

– Идет, – сказала она. Не было смысла торговаться, когда цены столь низки.

– Полагаю, ему это понравится, юристу-то, – сказал Ламб, когда Лиф и Свит направились назад к Сообществу, и разведчик снова рассуждал о том, каким чудесным все было раньше.

– Он здесь не для собственного удовольствия.

– Думаю, как и никто из нас.

Они недолго ехали в тишине, только они двое и небо, такое большое и глубокое, что казалось, в любой момент не останется ничего, что держало бы тебя на земле, и можно просто упасть в него и никогда не остановиться. Шай немного пошевелила правой рукой, плечо и предплечье все еще были слабыми и болели, боль отдавалась в шею и в ребра, но была с каждым днем все слабее. Уж точно, она переживала и худшее.

– Мне жаль, – сказал Ламб из ниоткуда.

Шай посмотрела на него, сгорбленного и обвисшего, словно к его шее был привязан якорь.

– Я всегда так и думала.

– Я серьезно, Шай. Извини. За то, что случилось в Аверстоке. За то, что я сделал. И за то, чего не сделал, тоже. – Он говорил медленней и медленней, пока у Шай не появилось чувство, что каждое слово для него как битва. – Извини, что никогда не говорил тебе, чем я был… до того, как пришел на ферму к твоей матери… – Она смотрела на него с пересохшим ртом, но он лишь хмурился на свою левую руку, большой палец все тер снова и снова обрубок среднего. – Все, что я хотел, это оставить прошлое похороненным. Быть никем и ничем. Ты можешь это понять?

Шай сглотнула. У нее было несколько воспоминаний из прошлого, которые она была не прочь утопить в болоте.

– Но семена прошлого всегда дают урожай в настоящем, как говорил мой отец. Я как тот дурак, снова и снова получаю один и тот же урок – и все равно всегда ссу против ветра. Прошлое никогда не остается похороненным. По крайней мере, не такое, как мое. Кровь всегда тебя отыщет.

– Кем ты был? – Ее голос звучал легким карканьем во всем этом пространстве. – Солдатом?

Его хмурый вид стал еще угрюмей.

– Убийцей. Давай это так назовем.

– Ты дрался в войнах? Там, на Севере?

– В войнах, стычках, дуэлях, везде где предлагали, и покончив с боем, я начинал новый, и покончив с врагами, я превращал друзей во врагов.

Раньше она думала, что любые ответы лучше, чем ничего. Теперь она не была так уверена.

– Полагаю, у тебя были причины, – пробормотала она, так тихо, что это превратилось во вкрадчивый вопрос.

– И хорошие, сначала. Затем плохие. Потом я обнаружил, что можно проливать кровь и без них, и полностью отказался от этой хрени.

– Ну, теперь у тебя есть причина.

– Ага. Теперь у меня есть причина. – Он вздохнул и выпрямился. – Эти дети… они все хорошее, что я сделал в жизни. Ро и Пит. И ты.

Шай фыркнула.

– Если причисляешь меня к своим хорошим делам, то ты наверное безнадежен.

– Так и есть. – Он посмотрел на нее, такой сосредоточенный и проницательный, что ей было трудно встретиться с ним глазами. – Но так случилось – ты наверное лучший человек из тех, кого я знаю.

Она отвернулась, снова массируя негнущееся плечо. Ей всегда казалось, что мягкие слова гораздо труднее проглотить, чем жесткие. Вопрос в том, к чему ты привык, наверное.

– У тебя чертовски ограниченный круг друзей.

– К врагам я привык больше. Но даже так. Я не знаю, откуда, но у тебя доброе сердце, Шай.

Она подумала о том, как он нес ее от того дерева, как пел детям, как бинтовал ее спину.

– Как и у тебя.

– О, я могу дурить народ. Видят мертвые, я могу обдурить себя. – Он посмотрел назад на ровный горизонт. – Но нет, Шай, у меня не доброе сердце. Там, куда мы едем, будут неприятности. Если повезет, то небольшие, но удача не особо приближалась ко мне все эти годы. Так что слушай. Когда в следующий раз я скажу не стоять у меня на пути, ты не стой, слышишь?

– Почему? Ты убьешь меня? – Она хотела сказать полушутя, но его ледяной голос прибил ее смех.

– Неизвестно, что я сделаю.

Ветер дул в тишине и колыхал длинную траву, и Шай подумала, что слышала в нем редкие крики. Безошибочная нотка паники.

– Слышал?

Ламб повернул лошадь к Сообществу.

– Что я говорил об удаче?

Все были в замешательстве, сбились в кучу и перекрикивались, или скакали друг на друга, фургоны перепутались, собаки сновали под колесами, дети плакали, и царило настроение ужаса, будто Гластрод восстал из могилы и собирался их уничтожить.

– Духи! – услышала Шай чей-то вой. – Они отрежут наши уши!

– Успокойтесь! – кричал Свит. – Это не чертовы духи, и им не нужны ваши уши! Путешественники, как мы, вот и все!

Вглядываясь на север, Шай увидела полоску медленно движущихся всадников, извивающиеся маленькие пятнышки между безбрежной черной землей и безбрежным белым небом.

– Почему ты так уверен? – взвизгнул лорд Ингелстад, сжимая у груди несколько ценных вещей, будто он побежал бы со всех ног ради них, хотя всем было известно, куда бы он побежал.

– Потому что жаждущие крови духи не едут просто вдоль горизонта! Все вы, сидите здесь, не разбредайтесь и попытайтесь себя не поранить. Я и Плачущая Скала поедем на переговоры.

– Возможно эти путешественники знают что-то про детей, – сказал Ламб и пришпорил лошадь вслед за разведчиками, Шай поехала следом.

Она считала, что их Сообщество потертое и грязное, но оно были королевской свитой рядом обветшалой колонной изможденных нищих с лихорадочными взглядами, на которых они наткнулись. Их лошади так отощали, что были видны ребра и желтизна на зубах; горстка фургонов шатаясь катилась следом, и немного засиженных мухами коров тащилось в конце. Точно, Сообщество проклятых.

– Как вы? – сказал Свит.

– Как мы? – Их лидер остановил лошадь. Это был здоровый ублюдок в оборванном плаще солдата Союза, вокруг рукавов висела оборванная золотая тесьма.

– Как мы? – Он спустился с лошади и плюнул. – На год старше, чем когда шли в ту сторону, и, блядь, ни часом не богаче, вот как мы. Хватит Далекой Страны с этих парней. Мы направляемся назад в Старикланд. Хотите нашего совета, поступайте также.

– Золота там нет? – спросила Шай.

– Может что-то и есть, девочка, да только я не собираюсь помирать за него.

– Никто ничего просто так не отдаст, – сказал Свит. – Риск всегда есть.

Человек фыркнул.

– Я смеялся над риском, когда выехал в прошлом году. Заметно, чтоб я смеялся сейчас? – Шай не замечала. – В Кризе кровавая война, убивают каждую ночь, и новый народ ввязывается в драку каждый день. Они больше даже не особо заботятся о том, чтобы хоронить трупы.

– Полагаю, им там всегда больше нравилось выкапывать, чем закапывать, – сказал Свит.

– Ну, они стали хуже. Мы поднялись в Бикон[18], в холмы, чтобы найти работу. Это место кишело людьми, которые надеялись на то же.

– Бикон кишел? – Свит фыркнул, – когда я там был в последний раз, там стояло не больше трех палаток.

– Ну, это теперь целый город. По крайней мере был.

– Был?

– Мы остановились там на ночь или две, а потом отправились в дикие места. Вернулись в город, когда проверили несколько заводей и нашли лишь холодную грязь… – У него иссякли слова, он просто смотрел в никуда. Один из его сообщников снял шляпу с наполовину оторванными полями и посмотрел в нее. Странно для этого выкованного лица, но в его глазах были слезы.

– И? – спросил Свит.

– Все исчезли. Две сотни людей в лагере, или больше. Просто исчезли, понимаете?

– Исчезли куда?

– В ад, блядь, как мы поняли, и мы не планируем к ним присоединяться. Там пусто, говорю вам. Еда все еще на столах, и белье все еще сушится. И посреди площади мы нашли нарисованный Круг Дракона десяти шагов в ширину. – Мужчина содрогнулся. – Нахуй это, вот что я скажу.

– В ад, нахуй, – согласился его сосед, напяливая драную шляпу.

– Людей Дракона не видели уже давно, – сказал Свит, но выглядел немного обеспокоенно. Он никогда не выглядел обеспокоенным.

– Люди Дракона? – спросила Шай. – Кто это? Вроде духов?

– Вроде, – проворчала Плачущая Скала.

– Они живут к северу, – сказал Свит. – Высоко в горах. С ними шутки плохи.

– Я бы лучше пошутил с самим Гластродом, – сказал человек в плаще Союза. – Я дрался в войне с северянами, и дрался с духами на равнинах, и с людьми Папы Ринга[19] в Кризе, и спокойно отношусь к любому из них. – Он покачал головой. – Но я не стал бы драться с драконовыми ублюдками. Даже если б горы были сделаны из золота. Колдуны, вот они кто. Чародеи и черти, и я не стану иметь с ними дел.

– Мы благодарны за предупреждение, – сказал Свит, – но мы зашли уже далеко, и полагаю, продолжим.

– Пусть все вы разбогатеете как Валинт и Балк вместе взятые, но это вы будете делать без меня. – Он махнул рукой кучке своих компаньонов. – Поехали!

Ламб поймал его за руку, когда он поворачивался.

– Ты слышал о Греге Кантлиссе?

Мужчина выдернул рукав.

– Он работает на Папу Ринга, и ты не найдешь ублюдка злее во всей Далекой Стране. Прошлым летом в холмах неподалеку от Криза убили и ограбили Сообщество из тридцати человек, отрезали уши, содрали кожу, изнасиловали. Папа Ринг сказал, что это, наверное, были духи, и никто не доказал обратного. Но я слышал слушок, что это сделал Кантлисс.

– У нас к нему есть дело, – сказала Шай.

Человек повернул на нее впалые глаза.

– Тогда мне жаль вас, но я несколько месяцев не видел его и не планирую увидеть этого ублюдка снова. Ни его, ни Криз, ни другую часть этой проклятой страны.

Он цокнул языком и уехал, двигаясь на восток.

Они минуту посидели там, глядя, как потерпевшие неудачу волочились назад к цивилизации. Не было знаков, способных придать кому-то оптимизма по поводу пункта назначения, даже если б они были к оптимизму склонны, а Шай не была.

– Думала, ты знаешь каждого в Далекой Стране? – сказала она Свиту.

Старый разведчик пожал плечами.

– Тех, кто там какое-то время.

– Значит, не этого Грегу Кантлисса?

Он пожал плечами сильнее.

– Криз кишит убийцами, как пень мокрицами. Я не так часто там бываю, чтобы отличать одну от другой. Если мы оба доберемся до туда живыми, могу представить тебя Мэру. Тогда ты, может, получишь некоторые ответы.

– Мэру?

– Мэр заправляет в Кризе. Ну, Мэр и Папа Ринг заправляют, и так было с тех пор, как там впервые сколотили пару досок, и все это время ни один из них не был слишком дружелюбным с другим. Похоже, дружелюбнее они не стали.

– Мэр может помочь нам найти Кантлисса? – спросил Ламб.

Свит пожал плечами еще сильнее. Еще чуть-чуть, и он стряхнул бы шляпу.

– Мэр всегда может помочь, если ты можешь помочь Мэру. – И он ударил пятками лошадь и рысью поехал обратно к Сообществу.

Дата добавления: 2015-07-18