Плывущее Дерево

– Тпру! – крикнула Шай. – Тпррру!

Возможно, из-за шума реки, или может быть чувствуя, что она совершала в своей жизни низменные поступки, но, как обычно, волы ни на йоту не вняли и продолжили поворачивать в глубокую воду. Тупые животные, чертовы упрямцы! Вбив себе в голову идею, они к ней следовали, не обращая внимания и вопреки всем тычкам. Возможно, природа дала ей попробовать ее собственную стряпню на вкус. Природа была склонна выражать недовольство таким способом.

– Тпру, я сказала, ублюдки! – она вцепилась промокшими ногами в промокшее седло, пару раз обернув веревку вокруг правого предплечья, и сильно потянула. Другой конец был крепко привязан к передней паре волов; веревка, щелкнув, натянулась и брызнула водой. В то же время Лиф подтолкнул своего пони с течения и коротко щелкнул своей хворостиной. Оказалось, у него неплохая сноровка погонщика. Вол из передней пары возмущенно фыркнул, но его тупой нос двинулся влево, против выбранного курса, к полоске разбитой колесами гальки на дальнем берегу, где уже собралась перешедшая реку половина Сообщества.

Священник Ашжид был одним из них, его руки были воздеты к небесам, словно у него здесь самая важная работа. Он пел молитву, чтобы успокоить воды. Шай не заметила успокоения. Ни вод, ни уж точно, черт возьми, ее.

– Держи их прямо! – прорычал Свит, который вывел свою мокрую лошадь на песчаную отмель и теперь отдыхал – что делал раздражающе часто.

– Держи их прямо! – вторил Маджуд сзади, так крепко держась за сидение фургона, что было удивительно, как он его не вырвал. Очевидно, он не дружил с водой, что было очень неподходяще для колониста.

– А что по-вашему я собираюсь делать, ленивые старые хуилы? – прошипела Шай, таща лошадь влево и снова потянув за веревку. – Смотреть, как всех нас снесет в море?

Это не казалось невероятным. Они удвоили количество волов. Команды из шести, восьми или даже дюжины тащили самые тяжелые грузы, но все равно это было далеко не легко. Если фургоны не попадали в глубокую воду, угрожающую унести их, то увязали на мелководье.

Один из фургонов Бакхорма сейчас сидел на мели, и Ламб в реке по пояс тужился над задней осью, пока Савиан слезал с лошади, чтобы шлепнуть переднего вола по ляжке. Он так сильно ударил, что Шай заволновалась, как бы он не сломал животному спину, но в конце концов вол, шатаясь, пошел, и Ламб устало похлюпал к своей лошади. Тяжелая работа была повсюду, если только тебя зовут не Даб Свит.

Но Шай никогда не боялась работы. Она рано поняла, что получив задание, лучше отдаться ему полностью. Тогда часы проходят быстрее, и меньше шансов получить взбучку. Так что она вкалывала на побегушках так быстро, как только могла. И на ферме, когда стала женщиной; и между этим, когда грабила людей, и была чертовски в этом хороша, хотя на этом наверное лучше подробно не останавливаться. Сейчас ее работа была в том, чтобы найти брата и сестру, но коли судьба в этот раз предназначила ей перевести волов через реку, она полагала, что будет стараться изо всех сил назло запаху, усталости в больных руках, и ледяной воде, заливающейся в жопу.

Они наконец добрели до отмели, животные двигались и пыхтели, колеса скрипели на гальке, лошадь Шай дрожала под ней, и это была вторая, на которой она ездила в этот день.

– Называешь это чертовым бродом? – крикнула она Свиту, перекрикивая шум воды.

Он ухмыльнулся в ответ, жесткое лицо добродушно сморщилось.

– А ты как это зовешь?

– Течение реки, такое же, как везде, годное лишь чтобы утопиться.

– Тебе следовало сказать, если не умеешь плавать.

– Я умею, но этот фургон ни хуя не лосось, вот что я тебе скажу.

Свит повернул лошадь легчайшим движением пятки.

– Ты разочаровываешь меня, девочка. Я записал тебя в любители приключений!

– Не по своей воле. Ты готов? – крикнула она Лифу. Парень кивнул. – Как насчет тебя?

Маджуд махнул слабой рукой:

– Боюсь, я никогда не буду готов. Пошли. Пошли.

Так что Шай снова обернула веревку, хорошенько вздохнула, подумала о лицах Пита и Ро и направилась за Свитом. Холод добрался до ее икр, затем до бедер, волы нервно вглядывались в дальний берег, ее лошадь фыркала и трясла головой, ни один из них не горел желанием снова окунуться, Лиф работал хворостиной, крича:

– Тише, тише.

Последний участок был самый глубокий, вода бурлила вокруг волов, порождая белые волны за ними. Шай потянула веревку, заставляя их войти в поток по диагонали, просто чтобы выйти на прямой курс, пока фургон трясло изломанным течением – низ и колеса наполовину под водой, затем под воду ушли и визжащие оси, затем весь он почти поплыл, и это была чертовски хреновая форма для лодки.

Она увидела, что один из волов поплыл, его шея вытянулась, оттого что он старался удержать расширенные ноздри над водой; за ним и второй, его испуганные глаза вращались; за ним и третий, и Шай почувствовала, что веревка сильно натянулась; она сильнее обернула ее вокруг предплечья и вложила в нее весь свой вес, пенька затянулась у ее перчатки, вцепляясь в кожу над ней.

– Лиф! – прорычала она сквозь зубы, – Переходи к…

Один из вожаков поскользнулся, шероховатые лопатки сильно работали под шкурой, когда он старался встать на ноги, затем он повернул направо и сбил с ног соседа, и их понесло в сторону по реке. Веревка дернула правую руку Шай, словно кусок за куском срезала ее мышцы, наполовину вытащив ее из седла, прежде чем она поняла, в чем дело.

Теперь два передних вола барахтались, брызгались, таща следующую пару с пути, а Лиф визжал на них и стегал хворостиной. Возможно с тем же успехом можно было стегать реку, что по большей части он и делал. Шай потащила изо всех сил. С тем же успехом она тянула бы дюжину мертвых волов. Что скоро и будет.

– Блядь, – выдохнула она, веревка внезапно соскользнула по руке и пронеслась вокруг предплечья, ей едва удалось ее удержать, кровь на пеньке смешалась с вспененной водой, брызги попали на ее лицо и мокрые волосы; животные ужасно замычали, а Маджуд ужасно завопил.

Фургон потащило в сторону, он заскрипел, почти поплыл, почти перевернулся. Первое животное как-то нащупало дно, и Савиан шлепал и рычал на него, а Шай вытянула шею назад и тащила, тащила; веревка врезалась в ее руку, и лошадь под ней дрожала. Взглянула на дальний берег, люди махали руками, их крики и ее дыхание, и барахтанье зверей сливались в ее голове в одну пульсацию.

– Шай. – голос Ламба. Сильная рука обняла ее за плечо, и теперь она знала, что может отпустить.

Как тогда, когда она упала с крыши сарая, и Ламб поднимал ее. "Теперь все хорошо. Тише, тише". Солнце мерцало сквозь веки, и во рту был привкус крови, но страха больше не было. Позже, годы спустя, он перевязывал ожоги на ее спине. "Это пройдет, пройдет". И как она подходила к ферме после всех тех черных лет, не зная, что там найдет, или кого, и увидела его, сидящего у двери с той же улыбкой, что и всегда. "Хорошо, что ты вернулась", – словно она только вышла минутой раньше. Он тогда крепко обнял ее, и она чувствовала уколы слез под закрытыми веками.

– Шай?

– Уф. – Ламб сажал ее на берег, размытые лица мелькали в фокусе вокруг нее.

– Ты в порядке, Шай? – кричал Лиф. – Она в порядке?

– Дайте ей немного места.

– Заставьте ее дышать, быстрее.

– Я дышу, – проворчала она, отмахиваясь от их хватающих рук, борясь за то, чтобы сесть, не зная, что случилось, и как она здесь оказалась.

– Тебе не лучше немного посидеть спокойно? – спросил Ламб. – Тебе нужно…

– Я в порядке, – отрезала она, проглатывая рвотный позыв. – Гордость слегка задета, но это пройдет. – В конце концов на ней уже было довольно шрамов. – Руку поцарапала. – Она застонала, стаскивая зубами перчатку; каждый сустав ее правой руки пульсировал; поворчала, пошевелив дрожащими пальцами. Кровоточащий ожог от веревки обвивался вокруг ее предплечья, как змея на ветке.

– Плохая царапина. – Лиф шлепнул себя по лбу. – Моя вина! Если б я…

– Никто, кроме меня, не виноват. Надо было отпустить чертову веревку.

– Я из тех, кто признателен, что ты этого не сделала, – Маджуд наконец оторвал пальцы от сиденья фургона. Сейчас он закутывал плечи Шай в одеяло. – Я далеко не хороший пловец.

Шай покосилась на него, и это вернуло жжение в ее горле, так что она снова уставилась на мокрую гальку между коленями.

– Ты когда-нибудь думал, что путешествие через двадцать рек без мостов может быть ошибкой?

– Каждый раз, как мы пересекаем очередную. Но что может поделать торговец, когда чует возможность на другой стороне? Какое бы отвращение я не питал к трудностям, выгоду я люблю больше.

– Как раз то, что нам тут нужно. – Свит прочно напялил шляпу обратно на голову и стоял рядом. – Снова жадность. Хорошо. Эй, все, с драмой покончено, она еще жива! Давайте разъединим упряжку и переведем назад, остальные фургоны сами не перелетят!

Корлин протолкнулась между Ламбом и Лифом с сумкой в руке и присела на колени рядом с Шай, взяв ее руку и хмуро глядя на нее. У нее была такое выражение, будто она точно знала, что к чему, и даже не подумаешь спрашивать, что же она делает.

– Как ты? – спросил Лиф.

Шай отмахнулась от него.

– Иди, работай. Все валите. – Она знала, что некоторые люди не могут перестать жалеть, но это всегда заставляло ее чувствовать себя до жопы некомфортно.

– Уверена? – спросил Ламб, глядя на нее, и это было огромной тяжестью.

– Думаю, тебе лучше быть в другом месте, а не на моем пути, – отрезала Корлин, зачищая порезы.

Они отвалили к броду, Ламб в последний раз взволнованно взглянул через плечо. А Корлин осталась бинтовать руку Шай быстрыми ловкими движениями, не теряя времени и без ошибок.

– Думала, они никогда не уйдут. – И она вытащила маленькую бутылку из сумки и сунула в свободную руку Шай.

– Вот это хорошее лечение. – Шай исподтишка глотнула, и скривилась от жжения.

– А кто лечит плохо?

– Я всегда удивлялась, как некоторые не могут сами себе помочь.

– Точно. – Корлин взглянула на брод, где вручную перетаскивали хрупкий фургон Джентили; один из древних старателей махал своими тонкими руками, когда колесо застряло на мелководье. – Немногим есть место в этой поездке.

– Полагаю, у большинства из них добрые намеренья.

– Построй как-нибудь лодку для всех, у кого добрые намеренья, и посмотришь, как она поплывет.

– Пыталась. Она потонула вместе со мной.

Уголок рта Корлин дернулся вверх.

– Думаю, я могла быть в том плавании. Ледяная водичка, не так ли? – Ламб зашел в воду за Савианом, два старика напрягались над застрявшим колесом, весь фургон сотрясался от их усилий. – Здесь в глуши увидишь много сильных мужчин. Трапперы и охотники вряд ли проводят хоть одну ночь в жизни под крышей. Люди, сделанные из дерева и кожи. Но не уверена, что видела кого-то сильнее твоего отца.

– Он мне не отец, – пробормотала Шай, снова глотая из бутылки. – И твой дядя не выглядит слабее.

Корлин отрезала бинт легким ударом блестящего маленького ножа.

– Может нам стоит отпустить волов и заставить этих двоих тянуть фургоны.

– Надеюсь, приедем побыстрее.

– Полагаешь, могла бы запрячь Ламба в упряжку?

– Легко, но не знаю, как Савиан отреагирует на хлыст.

– Скорее всего, ты свой хлыст об него сломаешь.

Фургон наконец освободился и поплелся. Старые кузены Джентили болтались на сидении. Позади, в воде, Савиан одобрительно хлопал Ламба по плечу.

– У них там почти дружба завязалась, – сказала Шай. – Для двоих, не сказавших ни слова.

– Ах, невысказанное братство ветеранов.

– Почему ты думаешь, что Ламб ветеран?

– По всему. – И Корлин аккуратно закрепила бинт булавкой, чтобы он не развязался. – Готово. – Она бросила взгляд на реку; мужчины кричали, брызгаясь, в воде; и внезапно она вскочила и вскрикнула:

– Дядя, твоя рубашка!

Такая сверхблагопристойная паника насчет порванного рукава выглядела безумием, когда половина мужчин Сообщества были раздеты по пояс, а пара и вовсе блистала голыми задницами. Затем, когда Савиан повернулся посмотреть, Шай мельком увидела его голое предплечье. Оно было сине-черным от вытатуированных букв.

Не было нужды спрашивать, ветераном чего он был. Он был повстанцем. Более чем вероятно, что он сражался в Старикланде и был в бегах. И насколько понимала Шай, Инквизиция Его Величества с жаром его преследовала.

Она посмотрела вверх, Корлин вниз, и ни одной из них не удалось вполне скрыть то, что думают.

– Просто порванная рубаха. Не о чем беспокоиться. – Но голубые-голубые глаза Корлин прищурились, Шай обнаружила, что у нее все еще в руке тот маленький блестящий нож, и внезапно почувствовала необходимость тщательно подбирать слова.

– Думаю, у каждого из нас есть разрез-другой в прошлом. – Шай вернула бутылку Корлин и медленно встала. – Не мое это дело, лезть в чужие швы. Их дело – это их дело.

Корлин глотнула, глядя на Шай поверх бутылки.

– Прекрасная точка зрения.

– А это прекрасная повязка. – Шай ухмыльнулась, работая пальцами. – Не могу сказать, что когда-то у меня была лучше.

– А много у тебя их было?

– Резали часто, но обычно я просто оставляла их кровоточить. Полагаю, никто не спешил делать мне перевязку.

– Грустная история.

– О, могу их весь день рассказывать… – Она нахмурилась, глядя на реку. – Что там?

К ним медленно плыло мертвое дерево, замедлилось на мелководье, затем продрейфовало дальше; клубки покрытой пеной травы застряли в его ветвях. Что-то скрывалось на его стволе. Кто-то, сзади тащились конечности. Шай сбросила одеяло и поспешила на берег, скользнула в воду, холод снова схватил ее ноги и заставил дрожать. Она с трудом дошла и схватилась за ветку, вздрогнув, когда боль пронзила все суставы ее правой руки и ребра, пришлось барахтаться, чтобы схватиться левой.

Это был молодой мужчина. Его голова повернулась так, что она не могла видеть лицо, только копну черных волос. Мокрая рубашка задралась, показывая коричневую талию.

– Забавная рыбка, – сказала Корлин, глядя с берега и уперев руки в бока.

– Не хочешь отложить шутки до того времени, пока не поможешь вытащить его на берег?

– Кто он?

– Император ебаных гурков! Откуда мне знать?

– Именно это я и говорю.

– Может, получится спросить его, когда вытащим?

– Возможно будет уже поздно.

– Когда его смоет в море – вот тогда точно будет поздно!

Корлин кисло всосала воздух через зубы, потом шагнула с берега в реку.

– Если он окажется убийцей, это будет на твоей совести.

– Не сомневаюсь, что будет. – Вместе они тяжело втащили дерево и его человеческий груз на берег, сломанные ветки оставляли борозды на гальке. Они стояли, промокшие, живот Шай неприятно касался мокрой рубашки с каждым вдохом.

– Ладно. – Корлин потянулась, чтобы ухватить человека под руки. – Держи нож наготове.

– Мой нож всегда наготове, – сказала Шай.

Ворча и глубоко дыша, Корлин перевернула его на спину, одна нога плюхнулась следом.

– Есть идеи, как выглядит император гурков?

– Лучше накормлен, – проворчала Шай. Он выглядел тощим, жилы на вытянутой шее, острые скулы, на одной уродливый порез.

– Лучше одет, – сказала Корлин. На нем ничего не было, кроме порванных тряпок, в которые он был замотан, и одного ботинка. – И еще постарше. – Ему не могло быть сильно за тридцать, короткая черная борода на щеках, седые пряди в волосах.

– Менее… искренний, – сказала Шай. Это было лучшее слово из тех, что она могла придумать об этом лице. Он выглядел почти умиротворенным, несмотря на порез. Словно только что закрыл глаза, чтобы минуту пофилософствовать.

– За этими искренне выглядящими ублюдками нужно следить особо. – Корлин наклонила его лицо в одну сторону, потом в другую. – Но он симпатичный. Для бродяги. – Она придвинулась ближе, чтобы послушать его дыхание, потом качнулась назад, обдумывая.

– Он жив? – спросила Шай.

– Есть один способ узнать это. – Корлин шлепнула его по лицу, и совсем не мягко.

Когда Темпл открыл глаза, он увидел лишь слепящий свет.

Небеса! Но разве на небе должно быть так больно?

Значит ад.

Но в аду ведь должно быть жарко?

Он чувствовал сильный холод.

Он попытался поднять голову – и решил, что для этого нужно слишком большое усилие. Попытался пошевелить языком – и решил, что это не лучше. Призрачная фигура вплыла в поле зрения, окруженная нимбом сверкающего света, смотреть на нее было больно.

– Бог? – прохрипел Темпл.

Шлепок создал в его голове пустой звук, принес огонь в половину лица и помог всему сфокусироваться.

Не Бог.

Или не в том виде, как Его обычно рисуют.

Это была женщина с бледной кожей. По годам не старая, но Темплу показалось, что годы были те еще. Длинное заостренное лицо, которое выглядело еще длиннее из-за висящих вокруг него рыжих волос, почти бледные мокрые щеки под мятой шляпой в соляных пятнах у тесьмы. Ее рот был подозрительно искривлен, а слабые линии по его краям говорили, что он так кривится часто. На вид она была привычна к тяжелой работе и тяжелым решениям, но на ее узкой переносице было облачко веснушек.

Позади виднелось другое женское лицо. Старше и квадратнее, с короткими волосами, разметанными ветром, и голубыми глазами, которые выглядели так, словно взгляд их разметать ничем не возможно.

Обе женщины были мокрыми. Как и Темпл. Как и галька под ним. Он слышал течение реки, слабее позади, крики людей и скота. Было лишь одно объяснение, пришедшее постепенно, путем неуклюжих исключений.

Он все еще был жив.

Эти две женщины едва ли могли увидеть слабую, водянистую и неубедительную улыбку, которую он смог выдавить в тот миг.

– Привет, – прохрипел он.

– Я Шай, – сказала та, что помоложе.

– Не нужно стесняться, – сказал Темпл. – Я чувствую, мы уже достаточно друг друга узнали.

Учитывая обстоятельства, он думал, что это отличная попытка, но она не улыбнулась. Люди редко находят забавными шутки, основанные на их именах. В конце концов, они слышали их тысячу раз.

– Меня зовут Темпл. – Он снова попытался подняться, и в этот раз дошел до локтей, прежде чем сдаться.

– Значит, не император гурков, – почему-то проворчала старшая женщина.

– Я… – Он попытался сосредоточиться на том, кем являлся в настоящий момент. – Юрист.

– Отсюда и искренность.

– Не думала, что окажусь так близко к юристу, – сказала Шай.

– Это все, на что ты надеялась? – спросила другая женщина.

– Пока что он не особо впечатляет.

– Вы застали меня не в лучшей форме. – С небольшой помощью женщин он уселся, немного нервничая от того, что Шай держала одну руку на рукояти ножа. Не маленького ножа, судя по ножнам; и судя по выражению ее рта, она не постесняется пустить его в ход.

Он старался не делать резких движений. Это было нетрудно. Осторожные тоже были для него вызовом.

– Как юрист попал в реку? – спросила старшая женщина. – Дал плохой совет?

– Это хорошие советы обычно приносят неприятности. – Он попытался выдавить еще улыбку, что-то близкое к его выигрышному приему. – Вы не назвали своего имени.

У нее выиграть ничего не удалось.

– Нет. Значит, тебя не толкали?

– Я и другой человек… вроде как… толкнули друг друга.

– Что случилось с ним?

Темпл беспомощно пожал плечами.

– Насколько мне известно, он до сих пор плывет.

– Ты вооружен?

– Он даже не обут, – сказала Шай.

Темпл уставился вниз на свою голую ногу; сухожилия напряглись под кожей, когда он пошевелил пальцами.

– У меня был очень маленький нож, но… это обернулось не очень хорошо. Думаю, будет честным сказать… У меня была неудачная неделя.

– Какие-то дни удаются. – Шай принялась помогать ему. – Какие-то нет.

– Ты уверена? – спросила ее напарница.

– А какие варианты? Бросить его обратно в воду?

– Я слыхала идеи и похуже.

– Тогда можешь остаться здесь. – Шай обвила вокруг шеи руку Темпла и поставила его на ноги.

Боже, как ему было больно. Его голова была, как дыня, по которой ударили молотком. Боже, как ему было холодно. Вряд ли ему было бы холоднее, если б он умер в реке. Боже, как он был слаб. Его колени так дрожали, что он почти мог слышать, как они шлепаются о внутреннюю поверхность мокрых брюк. Тем лучше, что рядом была Шай, на которую можно опереться. Не похоже было, что она ослабеет в ближайшее время. Ее плечо было как дерево под его рукой.

– Спасибо, – сказал он, и действительно так думал. – Большое тебе спасибо. – Лучше всего он выглядел с теми, на кого можно опереться. Как цветущий вьюнок украшает глубоко укоренившееся дерево. Или певчая птичка, сидящая на роге быка. Или пиявка на лошадиной заднице.

Они с трудом взобрались на берег, его ноги – обутая и голая – шаркали по грязи. За ними через реку переводили коров, всадники наклонялись в седлах, чтобы махнуть шляпами или веревками, крича и восклицая. Животные толпились, плыли, взбирались друг на друга, поднимая фонтаны брызг.

– Добро пожаловать в наше маленькое Сообщество, – сказала Шай.

Фургоны, животные и люди собрались под защитой рощи, склоненной от ветра, прямо у реки. Некоторые рубили деревья для починки. Некоторые бились с упрямыми волами, чтобы запрячь их в упряжки. Некоторые меняли одежду, намоченную во время перехода; на их голых конечностях были полоски загара. Пара женщин варила суп на костре, желудок Темпла болезненно уркнул на запах. Двое детей смеялись, гоняя кругами трехногую собаку.

Он изо всех сил старался улыбаться, кивать и втираться в доверие, пока Шай помогала ему пробраться мимо них, придерживая его своей здоровой рукой, но его урожаем были лишь несколько любопытных хмурых взглядов. В основном эти люди были сосредоточены на работе, все они стремились тем или иным тяжелым трудом получить прибыль от этой суровой новой земли. Темпл содрогнулся, и не только от боли и холода. Когда он подписывался к Никомо Коске, это было от понимания, что он никогда больше не подойдет так близко к тяжелой работе.

– Куда направляется Сообщество? – спросил он. Было бы как раз в духе его удачи услышать Сквердил или Аверсток – поселения, с чьими оставшимися жителями он бы предпочел больше не видеться.

– На запад, – сказала Шай. – Через Далекую Страну в Криз. Тебе подходит?

Темпл никогда не слышал о Кризе. Что было лучшей рекомендацией для этого места.

– Что угодно, кроме того, откуда я прибыл, мне подходит. Запад подойдет чудесно. Если ты меня возьмешь.

– Не мне решать. А этим старым ублюдкам.

Их было пятеро, стоящих отдельной группой, во главе колонны. Темпл слегка занервничал, увидев, что ближайшей была женщина-дух, длинная и тощая, с лицом, старым и жестким, как кожа седла; светлые глаза смотрели прямо сквозь Темпла – и далеко за горизонт. Рядом с ней, закутанный в огромную шубу, с парой ножей и охотничьим мечом в позолоченных ножнах на поясе, стоял невысокий мужчина с копной седых волос, бородой и усмешкой рта, будто Темпл был шуткой, которую тот не считал смешной, но был слишком вежлив, чтобы нахмуриться.

– Это знаменитый скаут Даб Свит и его компаньонка Плачущая Скала. А это лидер нашего веселого Сообщества, Абрам Маджуд. – Лысый мускулистый кантиец, лицо составлено из незабываемых углов с двумя внимательными, раскосыми глазами посередине.

– Это Савиан. – Высокий мужчина, с железно-седой щетиной и взглядом как молот.

– А это… – Шай запнулась, словно подбирая правильное слово. – Ламб.

Ламб был здоровенным старым северянином, немного сгорбленным, словно он старался выглядеть меньше, чем был; у него не было кусочка уха, и от этого его лицо сквозь путаницу волос и бороду выглядело так, словно его долго использовали в качестве жернова. Темпла бросало в дрожь лишь от взгляда на эту коллекцию переломов, порезов и шрамов, но Ламб ухмылялся сквозь них, как профессионал, каким он и был, и улыбался каждому из этих старых приключений, будто никогда не видел в одном месте такую коллекцию красот и надежд.

– Господа и… – он взглянул на Плачущую Скалу, поняв, что слово вряд ли подходит, но он уже загнал себя в угол. – Дама… для меня честь встретить вас. Меня зовут Темпл.

– Говорит складно, не так ли? – проурчал Свит так, будто это уже была для него черная метка.

– Где ты его нашла? – прогрохотал Савиан. Темпл не потерпел бы неудачи в стольких профессиях, не узнав, как распознать опасного человека, и этого он тотчас испугался.

– Выловила из реки, – сказала Шай.

– У тебя есть причина, чтобы не бросить его обратно?

– Наверное, не хотела его убивать.

Савиан твердо посмотрел прямо на Темпла и пожал плечами.

– Это не было бы убийством. Просто дала бы ему утонуть.

Минуту стояла тишина, чтобы Темпл мог обдумать это, пока ветер прохладно дул через его мокрые штаны; а пятеро почтенных стариков рассматривали его, каждый по-своему, оценивая, подозревая или презирая.

Маджуд заговорил первым.

– И откуда вы плыли, господин Темпл? Вы не выглядите уроженцем этих мест.

– Не больше чем вы, сэр. Я родился в Дагоске.

– Замечательный был город для коммерции в свое время, и стал несколько менее замечательным после кончины Гильдии Торговцев Пряностями. И как дагосец оказался здесь?

Вечная проблема с укрыванием прошлого. Другие постоянно пытаются его откопать.

– Я должен признаться… Я попал в плохую компанию.

Маджуд указал на компаньонов изящным жестом.

– Это случается с лучшими из нас.

– Бандиты? – спросил Савиан.

Все это и еще хуже.

– Солдаты, – сказал Темпл, выставляя в лучшем свете часть откровенной лжи. – Я оставил их и потерпел неудачу в одиночку. На меня напали духи, я покатился по склону и… упал с обрыва. – Он мягко надавил на разбитое лицо, вспоминая тот отвратительный момент, когда он оторвался от земли. – Затем последовало долгое падение в воду.

– У меня такое бывало, – проворчал Ламб, глядя вдаль.

Свит надул грудь и подтянул ремень.

– Где ты встретился с теми духами?

Темпл мог только пожать плечами.

– Вверх по реке?

– Как далеко и сколько их было?

– Я видел четверых. Это случилось на рассвете, а потом я плыл.

– Вряд ли больше двадцати миль к югу. – Свит и Плачущая Скала обменялись долгими взглядами; раздраженно-обеспокоенным с его стороны и каменно-пустым с ее. – Мы лучше отъедем и посмотрим, что там.

– Хммм, – прошелестела старуха-дух.

– Ожидаешь неприятностей? – спросил Маджуд.

– Всегда. Так будешь лишь приятно удивляться. – Свит прошел между Ламбом и Савианом, похлопав каждого по плечу. – Неплохо сработали на реке. Надеюсь, буду так же полезен, дожив до ваших лет. Он хлопнул и Шай. – И ты, девочка. Возможно в следующий раз захочешь отпустить веревку, а? – Только тогда Темпл отметил окровавленный бинт на ее безвольной руке. Он никогда не был внимателен к болячкам других.

Маджуд, улыбнувшись, продемонстрировал золотой передний зуб.

– Как я полагаю, ты был бы признателен путешествовать с нашим Сообществом?

Темпл обвис от облегчения.

– Более чем признателен.

– Каждый участник или платит за переезд, или делает взнос своими навыками.

Темпл встрепенулся.

– А.

– У тебя есть профессия?

– У меня было несколько. – Он мысленно быстро прошелся по списку в поисках тех, что с меньшей вероятностью отправили бы его немедленно обратно в реку. – Практикант-священник, хирург-любитель…

– У нас есть хирург, – сказал Савиан.

– И священник. Скорее, к сожалению, – сказала Шай.

– Мясник…

– У нас есть охотники, – сказал Маджуд.

– Плотник…

– По фургонам?

Темпл поморщился.

– Строитель.

– Нам здесь дома не нужны. Твоя последняя работа?

Наемник обычно завоевывает немного друзей.

– Я был юристом, – сказал он, прежде чем понял, что завоевал еще меньше.

Савиан точно не был одним из них.

– Здесь нет законов, кроме тех, что человек приносит с собой.

– Ты водил волов? – спросил Маджуд.

– Боюсь нет.

– Пас коров?

– К сожалению, нет.

– Ухаживал за лошадьми?

– За одной за раз?

– Опыт в битвах? – проскрипел Савиан.

– Очень маленький, и он намного больше, чем я бы хотел. – Он боялся, что это собеседование не показывает его в лучшем свете, если такой свет вообще был. – Но… я решительно настроен начать с нуля, заработать себе место, работать так тяжело, как любой мужчина – или женщина – здесь, и… горю желанием узнавать новое, – закончил он, думая, встречались ли раньше в одном предложении столько преувеличений.

– Желаю тебя всяческих успехов в твоем обучении, – сказал Маджуд, – но пассажиры платят сто пятьдесят марок.

Повисла короткая тишина, пока все, особенно Темпл, оценивали вероятность того, что он достанет такую сумму. Затем он похлопал себя по мокрым карманам штанов.

– У меня немного не хватает.

– Сколько?

– Эээ, ста пятидесяти марок?

– Ты дал нам ехать бесплатно, и я полагаю, отбил свои деньги, – сказала Шай.

– Ту сделку заключал Свит. – Маджуд оценивающе посмотрел на Темпла, и тот обнаружил, что пытается спрятать голую ногу за обутую. Безуспешно.

– И у вас, по крайней мере, было по паре ботинок на каждого. Этому будет нужна одежда, и обувь, и средство передвижения. Мы просто не можем себе позволить подбирать всякого заблудшего, что встречается нам на пути.

Темпл моргнул, не вполне уверенный, что с ним будет.

– Что с ним будет? – спросила Шай.

– Останется у брода ждать Сообщество с другими требованиями.

– Или другую шайку духов, так?

Маджуд развел руки.

– Если б это зависело от меня, я бы не колебался и помог тебе, но мне нужно принимать во внимание чувства моего партнера Карнсбика, а у него железное сердце во всем, что касается бизнеса. Мне жаль. – Он выглядел немного сожалеющим. Но он не выглядел так, словно сменит свое мнение.

Шай глянула в сторону Темпла. Все что он мог сделать, это смотреть в ответ, так искренне, как только возможно.

– Черт. – Она положила руки на бедра, покачала головой в небо, затем завернула верхнюю губу, демонстрируя заметную щель между передними зубами и смачно сплюнула через нее. – Тогда я его покупаю.

– В самом деле? – спросил Маджуд, подняв брови.

– В самом деле? – спросил Темпл, шокированный не меньше.

– Точно, – отрезала она. – Хочешь деньги сейчас?

– О, не беспокойся. – Я знаю твой подход к арифметике.

–Мне это не нравится. – Савиан положил ладонь на рукоять одного из ножей. – Этот ублюдок может быть кем угодно.

– Как и ты, – сказала Шай. – Я понятия не имею, что ты делал в прошлом месяце, что будешь делать в следующем, и факт в том, что это не мое дело. Я плачу, он остается. Тебе это не нравится – можешь сам плыть вниз по течению, как тебе это? – Все это время она зло таращилась прямо в каменное лицо Савиана, и Темпл нашел, что она нравится ему все больше и больше.

Савиан сжал свои тонкие губы до трещины.

– Есть что сказать на это, Ламб?

Старый северянин медленно перевел взгляд от Темпла к Шай и обратно. Похоже, он ничего не делал второпях.

– Полагаю, каждому следует дать шанс, – сказал он.

– Даже тем, кто этого не заслуживает?

– Особенно им. Может быть.

– Можете мне верить, – сказал Темпл, обращаясь к старику со своим самым искренним видом. – Я вас не подведу, обещаю. – В конце концов, он оставил следы нарушенных обещаний через половину Земного Круга. Еще одно вряд ли не пустит его на небеса.

– То, что ты так говоришь, не означает, что ты так и поступишь, не так ли? – Савиан придвинулся ближе, сужая глаза еще больше, что казалось невозможным еще минуту назад. – Я слежу за тобой, парень.

– Это… громадное утешение, – пропищал Темпл, когда тот медленно отступил. Шай уже повернулась на пятках, и он поспешил за ней.

– Спасибо тебе, – сказал он. – Правда. Не уверен, что смогу сделать, чтобы отплатить тебе.

– Отплати мне.

Он прочистил горло.

– Да. Конечно.

– С процентами в четверть суммы. Я не благотворительная организация.

Теперь она нравилась ему меньше.

– Я начинаю понимать. Основная сумма плюс четверть. Более чем честно. Я всегда плачу долги. – За исключением финансовых, конечно.

– Правда, что ты горишь желанием узнавать новое?

Он больше горел желанием забыть.

– Горю.

– И работать также усердно, как и любой мужчина здесь?

Судя по запыленности, поту, загару и часто разбитому внешнему виду большинства мужчин, это утверждение сейчас выглядело слегка поспешным.

– Да?

– Хорошо. Потому что я займу тебя работой, не волнуйся по этому поводу.

Он волновался по нескольким поводам, но недостаток тяжелой работы не был среди них.

– Я… с нетерпением жду начала. – У него появилось отчетливое ощущение, что он вынул шею из одной петли, только чтобы другая плотно на ней затянулась. Оглядываясь на прошлое, его жизнь, которая в одно время выглядела как серия изобретательных побегов, теперь больше походила на непрерывный ряд таких петель, большей частью завязанных им самим. Хотя, те, что завязаны им самим, все еще его держали.

Шай массировала раненую руку и составляла стратегию.

– Возможно у Хеджеса есть одежда. У Джентили есть старое седло, которое еще послужит, а у Бакхорма есть мул, которого он надеюсь, продаст.

– Мул?

– Если, блядь, это слишком низко, ты всегда можешь прогуляться до Криза пешком.

Темпл подумал, что пешком у него вряд ли получится, так что он улыбнулся через боль и утешил себя мыслью, что он ей отплатит. Если не деньгами, то презрением.

– Я буду чувствовать признательность за каждый миг, проведенный на благородном звере, – выдавил он.

– Тебе следует чувствовать признательность, – отрезала она.

– Я буду.

– Хорошо, – сказала она.

– Хорошо.

Пауза.

– Хорошо.

Дата добавления: 2015-07-18