Совесть и Триппер

– Молишься?

Сафин вздохнул.

– Нет, я стою здесь на коленях с закрытыми глазами, потому что готовлю кашу. Да, я молюсь. – Он приоткрыл один глаз и взглянул на Темпла. – Хочешь присоединиться?

– Я не верю в Бога, забыл? – Темпл заметил, что снова теребит край рубахи, и остановил себя. – Можешь ли ты честно сказать, что Он хоть раз пошевелил пальцем, чтобы помочь тебе?

– Бог не должен нравиться, чтобы в него верить. Кроме того, я знаю, что я последний в списке на помощь.

– Зачем же ты молишься?

Сафин накрыл лицо покрывалом для молитвы, глядя на Темпла через бахрому.

– Я молюсь за тебя, брат. Похоже, тебе это нужно.

– Я… немного нервничал. – Темпл заметил, что теребит рукав, и отдернул руку. Бога ради, неужто его пальцы не успокоятся, пока не распустят все его рубашки? – У тебя бывало чувство, что на тебя давит чудовищный вес …

– Часто.

– … и может упасть в любой момент…

– Постоянно.

– … и ты просто не знаешь, как убраться из-под него?

– Но ты знаешь. – Последовала пауза, они смотрели друг на друга.

– Нет, – сказал Темпл. – Нет, нет.

– Старик тебя слушает.

– Нет!

– Ты мог бы с ним поговорить, заставить его остановить это…

– Я пытался, он не хочет слышать!

– Возможно, ты пытался недостаточно. – Темпл зажал уши руками, а Сафин их оттащил.

– Легкий путь ведет в никуда!

– Тогда поговори с ним сам!

– Я просто скаут!

– А я просто юрист! И никогда не называл себя праведным человеком.

– Как и ни один праведный.

Темпл освободился и зашагал через деревья.

– Если Бог хочет, чтобы это остановилось, так пусть остановит! Разве Он не всемогущ?

– Никогда не оставляй Богу то, что можешь сделать сам! – услышал он крик Сафина и обхватил себя за плечи, словно слова были камнями. Этот человек начинал говорить, как Кадия. Темпл только надеялся, что не кончит так же.

Конечно, не было похоже, что кто-то еще в Компании хотел избежать насилия. Леса были полны жадными до битвы людьми, которые подтягивали изношенные ремни, точили оружие, натягивали луки. Двое северян колотили друг друга, распаляясь. Пара кантийцев по-своему молилась, стоя на коленях перед молитвенным камнем, который они с великой осторожностью поставили на пень, не тем концом кверху. Каждый человек берет Бога в союзники, неважно, куда он смотрит.

Высокий фургон втащили на чистое место; усердные лошади ели. Коска наряжался у одного из колес, обрисовывая свое видение атаки на Аверсток собранию главных членов Компании. Он плавно переходил со стирийского языка на общий, экспрессивными жестами руки и взмахами шляпы поясняя тем, кто не говорил ни на том, ни на другом. Сворбрек с карандашом склонился над валуном перед ним, готовый запечатлеть великого человека за работой.

– … вот так личный состав капитана Димбика сможет легко захватить с запада, у реки!

– Да, сир, – объявил Димбик, зачесывая мизинцем несколько засаленных волос на место.

– Брачио единовременно поведет своих людей в атаку с востока!

– Едино… чего? – проворчал стириец, трогая языком гнилой зуб.

– В то же время, – сказал Дружелюбный.

– А…

– И Джубаир нанесет удар со склона, из-за деревьев, замыкая окружение! – перо на шляпе Коски взметнулось, словно он метафорически добился полной победы над войсками тьмы.

– Не дайте никому уйти, – подкрепил Лорсен. – Всех нужно проверить.

– Конечно. – Коска выпятил челюсть и задумчиво почесал шею, где появилось бледное пятнышко розовой сыпи. – И все трофеи должны быть предъявлены, оценены, и должным образом отмечены, чтобы быть поделенными согласно Правилу Четвертей. Вопросы?

– Сколько людей инквизитор Лорсен будет пытать сегодня? – звенящим тоном вопросил Сафин. Темпл уставился на него с открытым ртом, и он был не один.

Коска продолжил чесаться.

– Я имел в виду вопросы, связанные с тактикой…

– Столько, сколько будет необходимо, – остановил его инквизитор. – Думаете, я тут развлекаюсь? Мир – мрачное место. Место полуправды. Полузаблуждений и полуистин. И все же здесь есть вещи, за которые стоит сражаться, и к ним надо стремиться со всей нашей энергией и приверженностью. Полумерами ничего не достичь.

– Что если там нет повстанцев? – Темпл яростно рванул Сафина, но тот стряхнул его руку со своего рукава. – Что если вы ошибётесь?

– Иногда я ошибаюсь, – просто сказал Лорсен. – Мужество заключается в том, чтобы платить эту цену. У всех бывают сожаления, но не все могут позволить им себя искалечить. Иногда приходится совершать мелкие преступления, чтобы избежать крупных. Иногда меньшее зло – это большее добро. Человек принципов должен делать непростой выбор и страдать от последствий. Или можешь сидеть и плакать, как все несправедливо.

– Мне помогает, – сказал Темпл с фальшивым смешком.

– Мне не поможет. – У Сафина было странное выражение, словно он смотрел сквозь собрание на что-то вдали, и Темпл ощутил дурное предчувствие. Даже еще дурнее, чем обычно.

– Генерал Коска, я хочу направиться в Аверсток.

– Как и все мы! Разве ты не слышал мою речь?

– Перед атакой.

– Зачем? – вопросил Лорсен.

– Поговорить с горожанами, – сказал Сафин. – Дать им шанс сдать всех повстанцев.

Темпл содрогнулся. Боже, это звучало нелепо. Благородно, праведно, мужественно и нелепо.

– Чтобы они могли избежать участи Сквердила…

Коска отклонился назад.

– Я думал, мы в высшей степени хорошо себя вели в Сквердиле. Компания котят не могла быть мягче! Разве вы бы так не сказали, Сворбрек?

Писатель поправил очки и, запинаясь, произнес:

– Поразительная сдержанность.

– Это бедный город. – Сафин указал на деревья слегка трясущимся пальцем. – У них нет ничего ценного.

Димбик, хмурясь, тер ногтем пятно на перевязи.

– Не узнаешь, пока не посмотришь.

– Просто дайте мне шанс. Умоляю вас. – Сафин сложил руки и посмотрел Коске в глаза. – Молю.

– Молитва – это самонадеянность, – нараспев произнес Джубаир. – Надежда человека изменить волю Бога. Но план Бога установлен, и Его слова уже сказаны.

– Тогда ебал я Его в рот! – отрезал Сафин.

Джубаир кротко поднял одну бровь.

– О, ты еще поймешь, что это Бог – тот, кто ебет.

Повисла пауза, был слышен лишь металлический лязг военных приготовлений между деревьев и утреннее пение птиц.

Старик вздохнул и потер переносицу.

– Ты говоришь непреклонно.

Сафин повторил слова Лорсена:

– Человек принципов должен делать непростой выбор и страдать от последствий.

– А если я согласен с этим, что дальше? Будет ли твоя совесть и дальше продолжать колоть нас в жопы на всем пути через Близкую Страну и обратно? Поскольку определенно это может стать утомительным. Совесть может быть мучительной, но и триппер тоже. Взрослый человек должен терпеть свои несчастья про себя и не позволять им доставлять неудобства друзьям и коллегам.

– Совесть и триппер вряд ли равнозначны, – раздраженно сказал Лорсен.

– В самом деле, – многозначительно сказал Коска. – Триппер редко смертелен.

Лицо инквизитора побагровело даже больше обычного.

– Правильно я понимаю, что вы рассматриваете данную глупость?

– Правильно, рассматриваю. В конце концов, город окружен, никто не убежит. Возможно, это сделает наши жизни чуть легче. Что думаешь, Темпл?

Темпл моргнул.

– Я?

– Я смотрю на тебя и использую твое имя.

– Да, но… я? – Была серьезная причина, по которой он перестал делать трудный выбор. Он всегда выбирал неверно. Тридцать лет нищеты и страха среди несчастий, с финалом в этом месте, были достаточным доказательством. Он смотрел на Сафина, Коску, Лорсена и обратно. Где б о льшая выгода? Где меньше опасности? Кто был на самом деле… прав? Было чертовски сложно выбрать легкий путь из этого клубка.

– Ну…

Коска надул щеки.

– Человек совести и человек сомнений. Боже помоги нам. У вас есть час.

– Я должен выразить протест! – гавкнул Лорсен.

– Если вы должны, значит вы должны, но боюсь, я не смогу вас услышать за всем этим шумом.

– Каким шумом?

Коска воткнул пальцы в уши.

– Бла-бла-бла-бла-бла-бла-ла-ла…!

Он продолжал кричать, пока Темпл спешил прочь через высокие деревья за Сафином. Их сапоги хрустели по упавшим веткам, сгнившим шишкам, почерневшим сосновым иголкам. Звуки, издаваемые людьми, стихали, оставляя только шуршание веток наверху, щебет и пение птиц.

– Ты спятил? – прошептал Темпл, стараясь не отстать.

– Я в своем уме.

– Что ты будешь делать?

– Поговорю с ними.

– С кем?

– С кем угодно, кто послушает.

– Разговорами мир не исправишь!

– А чем исправишь? Огнем и мечом? Контрактами?

Они прошли последнюю группу озадаченных часовых, Берми вопросительно посмотрел, и Темпл ответил лишь беспомощным пожатием плеч. Затем они вышли на открытое пространство, солнечный свет неожиданно осветил их лица. Несколько дюжин домов Аверстока цеплялись к изгибам реки внизу. Название "дома" было слишком великодушно по отношению к большинству из них. Чуть лучше хижин, и между ними грязь. А вернее – хижины, и между ними дерьмо. И Сафин уже целенаправленно шагал к ним с холма.

– Какого черта он собрался делать?.. – прошипел Берми из безопасной тени деревьев.

– Думаю, он следует за своей совестью, – сказал Темпл.

Стириец не выглядел убежденным.

– Совесть плохой проводник.

– Я часто говорил ему это. – Но это Сафина не остановило. – О, Боже, – пробормотал Темпл, содрогаясь и глядя на голубые небеса. – О, Боже, Боже. – И запрыгал следом, в траве по икры, по маленьким белым цветам, названия которых он не знал.

– Самопожертвование не благородно! – крикнул он, догнав. – Я видел, оно уродливо, бессмысленно, и никто не поблагодарит тебя за него!

– Возможно Бог поблагодарит.

– Если Бог и существует, у него есть, о чем нужно волноваться, и поважнее нас!

Сафин прибавил, не глядя ни влево, ни вправо.

– Возвращайся, Темпл. Это не легкий путь.

– Это я, блядь, уже понял! – Он схватил рукав Сафина. – Давай вернемся вместе!

Сафин стряхнул его руку и продолжил.

– Нет.

– Тогда я с тобой!

– Хорошо.

– Блядь! – Темпл поспешил, чтобы снова догнать его. Город приближался и все меньше и меньше походил на то, ради чего он был готов рискнуть жизнью.

– Какой у тебя план? У тебя ведь есть план?

– Есть… частично.

– Это не слишком убедительно.

– Убедительность не моя цель.

– Тогда, друг мой, ты охуенно успешен. – Они прошли под аркой из грубо обработанных досок, служившей воротами. На вывеске под ней читалось "Аверсток". Они обошли самую заболоченную часть заболоченной главной улицы между просевшими маленькими зданиями, которые большей частью были сделаны из покореженной сосны. Все – одноэтажные, и некоторые едва ли даже такие.

– Боже, какое бедное место, – пробормотал Сафин.

– Напоминает мне о доме, – прошептал Темпл. Что было совсем не хорошо. Высушенный солнцем Нижний город Дагоски, бурлящие трущобы Стирии, труднодоступные деревни Близкой Страны. Все народы богаты по-своему, но бедны одинаково.

Женщина в грязной шкуре, из кролика или из кошки, и Темпл чувствовал, что ей это было не важно. Пара полуголых детей, бессмысленно махавших деревянными мечами на улице. Длинноволосый древний пьянчуга на крыльце одного из немногих каменных домов, и за ним был прислонен к стене меч, который определенно не был игрушкой. Все они смотрели на Сафина и Темпла с мрачным подозрением. Несколько ставней со стуком закрылись, и сердце Темпла заколотилось. Затем залаяла собака, и он чуть не обосрался. Когда пронесся зловонный ветерок, пот на бровях стал холодным. Он размышлял, не был ли этот поступок глупейшим в его жизни, граничащим с идиотизмом. В итоге он решил, что если этот поступок и не самый идиотский, то еще есть время, чтобы он таковым стал.

Блистающим сердцем Аверстока был сарай с нарисованной на доске над входом пивной кружкой, и с незадачливой клиентурой. Парочка, выглядевшая как фермер и его сын – оба рыжеволосые и костлявые. У парня на плече была сумка. Они сидели за одним столом и ели хлеб с сыром, на вид далеко не свежие. Печальный парень, наряженный в изношенные обноски, склонился над чашкой. Темпл принял его за странствующего барда и надеялся, что он специализируется на грустных песнях, поскольку одного его вида было достаточно, чтобы вызвать слезы. Женщина готовила на огне в черном очаге и бросила кислый взгляд на Темпла, когда он вошел.

Прилавком был покореженный горбыль со свежей трещиной по всей длине и большим пятном, неприятного, как кровь, оттенка. За ним был трактирщик, который тщательно вытирал тряпкой чашки.

– Еще не поздно, – прошептал Темпл. – Мы могли бы просто проглотить стакан той мочи, которую они здесь продают, выйти, и не будет никакого ущерба.

– Пока не прибудут остальные из Компании.

– Я имел в виду, никакого ущерба нам… – но Сафин уже направился к прилавку, а Темплу осталось тихо чертыхнуться в дверях и с неохотой последовать за ним.

– Чем могу помочь? – спросил трактирщик.

– Около четырех сотен наемников окружили ваш город с намерением атаковать, – сказал Сафин, и надеждам Темпла избежать катастрофы был нанесен сокрушительный удар.

Повисла многозначительная пауза. Очень многозначительная.

– У меня была не лучшая неделя, – проворчал трактирщик. – Я не в настроении шутить.

– Если б мы были настроены посмеяться, думаю, мы бы придумали что получше, – тихо сказал Темпл.

Сафин заговорил за ним.

– Компания Милосердной Руки под предводительством печально известного наемника Никомо Коски, и они наняты Инквизицией Его Величества, чтобы выкорчевать повстанцев из Близкой Страны. Если вы не окажете им полного содействия, ваша плохая неделя станет намного хуже.

Теперь трактирщик обратил на них внимание. Все в таверне обратили на них внимание, и не было похоже, что они отстанут. Если только им не надоест, но Темпл не был настроен оптимистично. Он не мог вспомнить, когда в последний раз был настроен оптимистично.

– А если в городе есть повстанцы? – фермер прислонился к прилавку рядом с ними, многозначительно закатывая рукав. На его мускулистом предплечье была татуировка. Независимость, свобода, правосудие. Таким образом, здесь был бич могущественного Союза, коварный враг Лорсена, вселяющий ужас повстанец во плоти. Темпл посмотрел в его глаза. Если это было лицо зла, оно было весьма изможденное.

Сафин осторожно подбирал слова:

– Тогда у них есть менее часа, чтобы сдаться и уберечь людей этого города от кровопролития.

Костлявый мужик улыбнулся. В его улыбке не хватало радости и нескольких зубов.

– Я могу отвести вас к Шилу[17]. Пусть выбирает, во что верить.

Видимо, он не верил ничему из этого.

– Тогда веди нас к Шилу, – сказал Сафин. – Хорошо.

– Хорошо? – прошептал Темпл. Чувство грядущей катастрофы теперь почти душило его. Или, возможно, это было дыхание повстанца. У него определенно было дыхание зла, если не чего-нибудь еще.

– Вам придется сдать оружие, – сказал он.

– С величайшим уважением, – сказал Темпл, – Но я не уверен…

– Сдавай. – Темпл был удивлен, увидев, что женщина у огня держала заряженный арбалет и решительно направляла на него.

– Теперь уверен, – прохрипел он, вытаскивая нож из ремня двумя пальцами. – У меня лишь один, очень маленький.

– Неважен размер, – сказал костлявый, вырывая его из руки Темпла, – главное, куда его воткнуть. – Сафин расстегнул свой пояс для меча, и тот его тоже забрал. – Пойдем. И будет хорошо, если без резких движений.

Темпл поднял ладони.

– Я всегда стараюсь их избегать.

– Полагаю, одно ты сделал, когда пошел за мной сюда, – сказал Сафин.

– И как я об этом жалею.

– Заткнитесь. – Костлявый повстанец повел их к двери, женщина шла на безопасном расстоянии, держа их на прицеле. Темпл уловил синеву татуировки на ее запястье. Парень шатаясь шел позади, на одной из его ног была шина, и ремень сумки крепко сжимал его грудь. Если б не страх смерти, эта процессия выглядела бы забавно. Темпл всегда находил страх смерти лучшим антидотом к комичному.

Шил оказался тем стариком, который наблюдал, как они входили в город, несколькими минутами раньше. Какими счастливыми они казались сейчас. Он чопорно стоял, отгоняя муху, а затем, словно в раздумье, даже еще более чопорно наклонился к своему мечу и шагнул с крыльца.

– Что тут, Данард? – флегматично спросил он каркающим голосом.

– Поймал этих двоих на постоялом дворе, – сказал костлявый.

– Поймал? – спросил Темпл.

– Заткнись, – сказал Данард.

– Сам заткнись, – сказал Сафин.

Шил проделал нечто среднее между отрыжкой и прочисткой горла, затем с трудом проглотил результаты.

– Давайте все посмотрим, сможем ли мы найти компромисс между тем, чтобы болтать чересчур много и не говорить вовсе. Я Шил. Я говорю от имени здешних повстанцев.

– Всех четверых? – спросил Темпл.

– Было больше. – Он выглядел скорее грустным, чем злым. Он выглядел полностью выжатым и, можно надеяться, готовым сдаться.

– Меня зовут Сафин, и я пришел предупредить тебя…

– Мы, похоже, окружены, – усмехнулся Данард. – Сдадимся Инквизиции, и Аверсток простоит следующий день.

Шил повернул свои серые водянистые глаза на Темпла.

– Согласись, история притянута за уши.

Неважно, легко или трудно, неважно, каким извилистым путем они попали сюда, был только один способ закончить начатое – убедить этого человека в том, что они говорят правду. Темпл посмотрел на него с самым искренним выражением лица. С тем самым, которым он убедил Кадию, что не будет больше воровать; с тем самым, с которым он убедил жену, что все будет хорошо; с тем самым выражением, с которым говорил Коске, что ему можно верить. И разве они ему не поверили?

– Мой друг говорит правду, – Он сказал это медленно, осторожно, словно здесь были только они. – Пойдемте с нами, и мы сможем спасти жизни.

– Он лжет. – Костлявый ткнул Темпла в бок навершием меча Сафина. – Там никого нет.

– Зачем нам просто приходить сюда и лгать? – Темпл проигнорировал тычок и продолжил смотреть на истощенное лицо старика. – Что бы мы с этого получили?

– А зачем вам это делать? – спросил Шил.

Темпл помедлил мгновение, с полуоткрытым ртом. Почему не сказать правду? По крайней мере, это было оригинально.

– Нас тошнило от того, что никто этого не делал.

– Ух. – Похоже, эти слова что-то в нем задели. Рука старика убралась с рукояти меча. Не капитуляция. До капитуляции далеко, но это уже что-то.

– Если ты говоришь правду, и мы сдадимся, что тогда?

Слишком много правды тоже плохо. Темпл добавил искренности.

– Людей Аверстока пощадят, обещаю.

Старик снова прочистил горло. Боже, звук был плохой. Неужели он начал верить? Возможно ли, что это на самом деле работает? Может, они не только переживут этот день, но и сохранят жизни при помощи сделки? Может, он сделает что-то, чем Кадия бы гордился? Мысль на мгновение принесла Темплу чувство гордости. Он отважился на улыбку. Когда в последний раз он чувствовал гордость? Хот когда-нибудь?

Шил открыл рот, чтобы сказать, чтобы признать, чтобы сдаться… затем замер, хмуро глядя Темплу через плечо.

Еле слышный звук донесся с ветром. Копыта. Копыта лошадей. Темпл проследил за взглядом старика и увидел, как вверху, на травянистой части долины, галопом спускался наездник. Шил тоже его увидел, и его лоб озадаченно сморщился. За первым всадником появилась еще дюжина, они вытекая на склон, еще и еще.

– Нет, – прошептал Темпл.

– Темпл! – прошептал Сафин.

Глаза Шила расширились.

– Ах ты ублюдок!

Темпл поднял руки.

– Нет!

Он услышал ворчание и повернулся, чтобы сказать Сафину, что сейчас вряд ли подходящее время, но увидел, что его друг с Данардом шатаются, сплетенные в объятьях. Он с открытым ртом уставился на них.

Им должны были дать час.

Шил неловко с металлическим скрежетом вытащил меч, и Темпл поймал его руку, прежде чем тот смог ударить, и боднул в лицо.

Не было никаких мыслей, это просто случилось.

Мир встряхнулся, Шил хрипло дышал у его щеки. Они боролись, потом разошлись, потом Темпла по лицу ударил кулак, и в ушах зазвенело. Он снова боднул, почувствовал, как под его лбом треснул нос, внезапно Шил споткнулся, а за ним стоял Сафин с мечом в руках, и выглядел весьма удивленным.

Темпл постоял минуту, пытаясь понять, как они сюда попали. Потом – что им теперь делать.

Он слышал звук арбалета, возможно шелест болта.

Потом он увидел, как Данард старается подняться.

– Ты ебаный…, – и его голова отлетела.

Темпл моргнул, кровь брызнула ему на лицо. Увидел, как Шил тянется к ножу. Сафин ударил его, и старик хрипло кашлянул, когда металл вошел в его бок; сжался, лицо скривилось, кровь потекла между пальцев.

Он что-то бормотал, Темпл не мог разобрать, пытался снова вынуть нож, и меч ударил его прямо над глазом.

– Ох, – сказал он, кровь полилась по лицу из щели на лбу. – Ох. – Капли оросили грязь, когда он зашатался из стороны в сторону, стукнулся о крыльцо и упал, перекатился и изогнулся дугой, качая одной рукой.

Сафин уставился на него.

– Мы собирались спасать людей, – пробормотал он. На его губах была кровь. Он упал на колени, и меч выпал из его безвольной руки.

Темпл схватил его.

– Что?

Нож, который он отдал Данарду, был воткнут по рукоятку под ребра Сафина, его рубашка быстро чернела. Очень маленький нож, по любым меркам. Но его более чем достаточно.

Собака все еще лаяла. Сафин завалился на лицо. Женщина с арбалетом исчезла. Может, она где-то заряжала его, может, выскочит снова, готовая выстрелить? Темплу, наверное, следовало укрыться.

Он не двинулся с места.

Звук копыт усилился. Кровь грязной лужей разливалась вокруг разбитой головы Шила. Парень медленно пятился, внезапно переходя на быстрый шаг и волоча изуродованную ногу. Темпл смотрел, как он уходит.

Затем из-за гостиницы выехал Джубаир с высоко поднятым мечом, грязь разлеталась из-под копыт его огромной лошади. Парень снова попытался повернуться, сделал еще один отчаянный шаг, прежде чем клинок попал ему в плечо и отбросил через улицу. Джубаир пронесся, что-то крича. За ним последовали еще всадники. Люди бежали. Кричали. Слабели от грохота копыт.

Им же дали час.

Темпл встал перед Сафином на колени, потянулся чтобы перевернуть его, проверил его раны, сорвал бинт, чтобы сделать все, чему его учил Кадия. Но лишь взглянув на лицо Сафина, он понял, что тот мертв.

Наемники атаковали город, воя, как стая собак, крутя оружием, будто это были победные карты в игре. Он чуял дым.

Темпл подобрал меч Шила – зазубренный клинок теперь был покрыт красными точками – постоял и пошел к хромому парню. Тот ползал перед гостиницей, одна рука не слушалась. Он увидел Темпла и захныкал, загребая горстями навоз здоровой рукой. Его сумка раскрылась, и из нее вывалились монеты. Серебро было разбросано в грязи.

– Помоги мне, – прошептал парень. – Помоги мне!

– Нет.

– Они убьют меня. Они…

– Закрой свой ебаный рот! – Темпл толкнул парня в спину мечом, и тот захлебнулся, съежился, и чем больше он съеживался, тем больше Темпл хотел проткнуть его мечом. Это было на удивление нетрудно. Так легко было это сделать. Парень увидел это по выражению его лица, съежился еще сильнее, и Темпл снова его ткнул.

– Заткнись, еблан! Заткнись!

– Темпл! Ты в порядке? – Коска появился над ним на своей высокой серой лошади. – Ты весь в крови.

Темпл посмотрел вниз и увидел, что рукав его рубашки порван, по руке сочилась кровь. Он не знал, как это случилось.

– Сафин мертв, – промямлил он.

– Отчего Судьба всегда забирает лучших из нас…? – Но внимание Коски зацепилось за блеск монет в грязи. Он протянул руку Дружелюбному, и сержант помог ему спуститься с золоченого седла. Старик наклонился, вылавливая двумя пальцами одну из монеток, активно стряхивая навоз, и улыбнулся той светящейся улыбкой, на которую лишь он был способен; его морщинистое лицо излучало благодушие и добрые намеренья.

– Да, – услышал Темпл его шепот.

Дружелюбный сорвал сумку со спины парня и резко открыл. Слабый звон сообщил о том, что внутри еще много монет.

Бум, бум, бум – группа наемников стучала в дверь гостиницы. Один отпрыгнул, ругаясь, стаскивая грязный ботинок и хватаясь за пальцы ноги. Коска присел на корточки.

– Откуда эти деньги?

– Мы шли в набег, – пробормотал парень. – Все пошло не так. – Послышался грохот, когда дверь гостиницы сдалась, и радостные возгласы, когда люди повалили в открытый проход.

– Все пошло не так?

– Только четверо из нас вернулись. Так что у нас было две дюжины лошадей на продажу. Человек по имени Грега Кантлисс купил их у нас в Грейере.

– Кантлисс? – Ставни разбились, через окно гостиницы пролетел стул и упал перед ними. Дружелюбный покосился на дыру, которую тот оставил, но Коска даже не дернулся. Будто в мире больше не было ничего; только он, парень и монеты. – Что за человек этот Кантлисс? Повстанец?

– Нет. У него была красивая одежда. С ним был какой-то северянин с дикими глазами. Он взял лошадей и заплатил этими монетами.

– Где он их взял?

– Он не сказал.

Коска закатал рукав на раненной руке парня, чтобы показать татуировку.

– Но он определенно не был одним из повстанцев?

Парень только покачал головой.

– Этот ответ не сделает инквизитора Лорсена счастливым. – Коска так мягко кивнул, что это было почти незаметно. Дружелюбный положил руки на шею парню. Собака все еще где-то лаяла. Гав, гав, гав. Темпл хотел, чтобы кто-нибудь ее застрелил. На другой стороне улицы трое кантийцев свирепо избивали мужчину, а пара детей на это смотрела.

– Надо остановить их, – пробормотал Темпл, но все что он сделал, это сел на дороге.

– Как? – У Коски в руке были еще монеты, и он осторожно их сортировал. – Я генерал, а не Бог. Многие генералы путались в этом смысле, но я давным-давно излечился от неправильных представлений, поверь мне. – Из ближайшего дома тащили за волосы кричащую женщину. – Люди расстроены. Это как с потопом, безопаснее смириться с течением, чем пытаться его сдерживать. Если у них не будет канала для злости, что ж, она может направиться куда угодно. Даже на меня.

Он проворчал, пока Дружелюбный помогал ему встать:

– И вряд ли все это по моей вине, не так ли?

В голове Темпла стучало. Он так устал, что едва мог двигаться.

– По моей?

– Я знаю, что у тебя были добрые намерения. – Языки пламени уже жадно лизали карниз крыши гостиницы. – Но так всегда с добрыми намерениями. Будем надеяться, мы все сегодня получили здесь урок. – Коска достал фляжку и начал вдумчиво откручивать крышку. – Я потакаю тебе. Ты потакаешь себе. – Он поднял ее и глубоко глотнул.

– Вы снова пьете? – пробормотал Темпл.

– Ты слишком много суетишься. Глоток еще никому не повредил. – Коска высосал последние капли и бросил пустую фляжку Дружелюбному, чтобы тот снова ее наполнил. – Инквизитор Лорсен! Я так рад, что вы смогли к нам присоединиться!

– Я считаю вас ответственным за этот разгром! – отрезал Лорсен, свирепо обуздывая лошадь посреди улицы.

– И это далеко не впервые, – сказал Старик. – Мне придется жить с этим стыдом.

– Вряд ли здесь уместны шутки!

Коска хихикнул.

– Мой старый командир Сазайн однажды сказал мне, что нужно смеяться каждый момент своей жизни, потому что однажды поймешь, что потом это будет определенно сложно. На войне такое бывает. У меня есть чувство, что случилась некая неразбериха с сигналами. Как бы тщательно ни планировал, всегда бывают сюрпризы.

Словно для иллюстрации этого, гуркский наемник скакал через улицу в украшенной лентами куртке барда. – Но этот парень смог сказать нам кое-что перед смертью. – Серебро блеснуло в перчатке Коски. – Имперские монеты. Отданы этим повстанцам человеком по имени …

– Грега Кантлисс, – вставил Дружелюбный.

– Это было в городе Грейер.

Лорсен сильно нахмурился.

– Вы говорите, повстанцев снабжают имперцы? Наставник Пайк сказал очень ясно, что мы должны избегать любых неясностей с Империей.

Коска подержал монету на свету.

– Видите это лицо? Император Остус Второй. Он умер около четырех сотен лет назад.

– Не знал, что вы столь ярый поклонник истории, – сказал Лорсен.

– Я ярый поклонник денег. Это древние монеты. Возможно повстанцы наткнулись на гробницу. Великих людей прошлого иногда хоронили вместе с их богатствами.

– Великие люди прошлого нас не касаются, – сказал Лорсен. – Мы здесь за нынешними повстанцами.

Двое наемников из Союза кричали на человека, стоящего на коленях, спрашивая его, где деньги. Один из них ударил его доской из его собственной выломанной двери, и когда тот нетвердо поднялся, по лицу текла кровь. Они снова его спросили. Снова ударили, шлеп, шлеп, шлеп.

Сворбрек, биограф, смотрел на них, зажав рукой рот.

– Боже мой, – шептал он сквозь пальцы.

– Как и все прочее, – объяснял Коска, – восстание стоит денег. Еда, одежда, оружие, укрытия. Фанатикам нужно то же, что и всем нам. Немножко меньше, раз их кормят их возвышенные идеалы, но суть не меняется. Следуй за деньгами и найдешь лидеров. Грейер все равно есть в списке наставника Пайка, не так ли? И возможно этот Кантлисс приведет нас к этому… вашему Консусу.

Лорсен оживился.

– Контусу.

– Кроме того, – Коска легким взмахом меча, едва не задев нос Сворбрека, указал на трупы повстанцев. – Сомневаюсь, что мы сможем получить еще какие-нибудь указания от этих троих. Жизнь редко уходит так, как мы ожидаем. Мы должны склониться перед обстоятельствами.

Лорсен с отвращением хрюкнул:

– Очень хорошо. Покамест будем следовать за деньгами. – Он повернул свою лошадь и крикнул одному из своих практиков: – Обследуйте трупы на предмет татуировок, черт возьми, найдите мне живых повстанцев!

Тремя дверьми вниз по улице человек взобрался на крышу дома и разбирал трубу, пока остальные толпились у двери. Тем временем Коска направлялся к Сворбреку.

– Я разделяю ваше отвращение, поверьте. Я был непосредственно причастен к сожжению некоторых древнейших и прекраснейших городов мира. Вам стоило увидеть Оприл в огне, он освещал небо на мили! Вряд ли это светлое пятно в моей карьере.

Джубаир стащил несколько трупов в линию и невыразительно отрубал им головы. Бух, бух, бух, ходил его тяжелый меч. Двое из его людей вырвали арку, стоявшую над дорогой, и строгали концы досок на колья. Один уже был вбит в землю, и на нем была голова Шила со странно надутыми губами.

– Боже мой, – снова шепнул Сворбрек.

– Отрубленные головы, – объяснял Коска, – никогда не выходят из моды. Расчетливо и с артистической чувствительностью использованные они могут донести смысл гораздо красноречивей, чем те, что еще на месте. Запишите это. Почему вы не пишете?

Старая женщина с перепачканным сажей лицом выползла из горящего здания, и теперь несколько мужиков встали в круг и толкали ее назад и вперед.

– Что за отбросы, – горько жаловался Лорсен одному из своих практиков. – Какой прекрасной может быть эта земля под правильным управлением. С твердым управлением и последними технологиями сельского хозяйства и лесоводства. В Срединных Землях есть молотильная машина, способная за день с одним оператором сделать то, на что дюжине крестьян требуется неделя.

– А что делают остальные одиннадцать? – спросил Темпл. Его рот двигался сам по себе.

– Ищут другую работу, – проворчал практик.

Позади него еще одна голова отправилась на кол, длинные волосы развевались. Темпл не узнал лицо. Окутанный дымом дом теперь весело горел, взвивались языки пламени, воздух мерцал, люди отступили с поднятыми руками от жары, позволив женщине уползти.

– Найти другую работу, – прошептал себе Темпл.

Коска ухватил Брачио за локоть и кричал ему в ухо сквозь шум:

– Соберите своих людей! Нам надо выдвигаться на северо-запад к Грейеру и отыскать новости о Греге Кантлиссе.

– Понадобится время, чтобы их успокоить.

– Один час, затем я попрошу сержанта Дружелюбного принести отставших, если понадобится, по кусочкам. Дисциплина, Сворбрек, жизненно важна для тел воюющих!

Темпл закрыл глаза. Боже, как воняло. Дым и кровь, ярость и дым. Ему хотелось пить. Он обернулся попросить Сафина и увидел его труп в грязи в нескольких шагах. Человек принципов должен делать непростой выбор и страдать от последствий.

– Мы привели твою лошадь, – сказал Коска, словно это могло исправить, по крайней мере, некоторые из неудач этого дня. – Если хочешь моего совета, продолжай жить. Оставь это место позади так быстро, как только возможно.

– Как мне забыть это?

– О, это слишком сложно. Хитрость в обучении состоит в том, чтобы просто… – Коска осторожно отошел назад, пока один из стирийцев с криками пронесся мимо, с привязанным к лошади трупом. – Наплевать.

– Мне надо похоронить Сафина.

– Полагаю, да. Но быстро. Сейчас светло, и нельзя терять ни минуты. Джубаир! Прекрати! – И Старик пошел через улицу, махая мечом. – Сожги все, что нужно сжечь, и по коням! Мы выдвигаемся на восток!

Когда Темпл повернулся, Дружелюбный без слов протягивал ему лопату. Собака, наконец, перестала лаять. Здоровый северянин, татуированное животное из-за Кринны, наколол ее голову на копье за головами повстанцев и показывал на нее, усмехаясь.

Темпл взял Сафина за запястья, поднял на плечо и затащил в седло своей испуганной лошади. Нелегкое задание, но легче, чем он ожидал. При жизни Сафин казался большим от разговоров, движений и смеха. После смерти он, казалось, не весил ничего.

– Как ты? – Берми трогал его за руку.

Его касание разбудило в Темпле желание заплакать.

– Я не ранен. Но Сафин мертв. – Таково правосудие.

Двое северян уронили сундук с подштанниками и дрались за белье, которое было в нем, оставляя порванные тряпки вдоль грязной улицы. Татуированный мужик привязал палку под собачьей головой и тщательно вешал на нее лучшую рубашку с оборками. На его лице застыла артистическая сосредоточенность.

– Ты уверен, что в порядке? – спросил Берми с середины захламленной улицы.

– Лучше не бывает.

Темпл вел лошадь из города, затем с дороги, если можно так назвать две колеи в грязи. Лающие звуки приказов, и огня, и людей, неохотно готовящихся уехать, затухали за ним, сменяясь журчанием воды. Он шел вдоль реки вверх по течению, пока не нашел достаточно милую полянку между двух деревьев, ветви которых тянулись до воды. Он стащил тело Сафина и перевернул на спину.

– Извини, – сказал он, и бросил лопату в реку. Затем взобрался в седло.

Сафину было все равно, где он лежит или как. Если есть Бог, теперь он был с Ним, возможно требуя ответа, почему Он так облажался с наведением праведности в мире. Северо-восток, сказал Коска. Темпл повернул лошадь на запад, ударил каблуками и поскакал галопом от жирной завесы дыма, поднимающейся над руинами Аверстока.

Прочь от Компании Милосердной Руки. Прочь от Димбика, Брачио и Джубаира. Прочь от инквизитора Лорсена и его праведной миссии.

У него в мыслях не было направления. Куда угодно, только не с Никомо Коской.

Дата добавления: 2015-07-18