Диалог Гамлета с совестью

- На дне она, где ил
И водоросли… Спать в них
Ушла, — но сна и там нет!
- Но я ее любил,
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!
- Гамлет!
На дне она, где ил:
Ил!.. И последний венчик
Всплыл на приречных бревнах…
- Но я ее любил
Как сорок тысяч…
- Меньше,
Все ж, чем один любовник.
На дне она, где ил.
- Но я ее -
(недоуменно)
- любил??

Наиболее частотным способом реализации интертекстуальности текста в отдельно взятом художественном произведении является аллюзия. Она выступает в качестве общепризнанного средства повышения плотности произведения, создания его смыслового, эмоционально-эстетического потенциала. В результате функционирования этой стилистической фигуры у читателей создаются зрительно и чувственно ощутимые образы, в которые облекается предметно-логическое содержание.

Несмотря на распространенность использования аллюзии в качестве средства создания образности, увеличения интертекстуальной плотности и информативности произведения, существующая литература по исследованию аллюзии в основном сводится к самым общим определениям природы этого приема. Изучением аллюзий занимались М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, Р. Барт и др.

Представляется возможным выделить два ведущих подхода к определению понятия «аллюзия»: литературоведческий и семиотический.

В рамках первого из вышеназванных подходов выделяется целый ряд работ, где аллюзия подвергается анализу в качестве маркера, указывающего на особенности творческой манеры конкретного писателя.

Для семиотического подхода к определению сущности аллюзии характерно понимание этого явления как свободного употребления одного слова взамен другого слова в устной или письменной речи. [5]

Сам термин «аллюзия» (лат. allusio — шутка, намёк) был введён Ю. Кристевой, французским филологом болгарского происхождения, в 70-х годах прошлого века. Она полемизировала с бахтинскими концепциями диалогичности и чужого слова.

Аллюзия - это фигура речи с очевидным эстетическим эффектом «создания общности». В ней заключен элемент игры. Она скрыто, как бы намекая, одним словом или же короткой фразой ссылается на книгу, общеизвестный исторический факт, эпос или же религиозную традицию. Таким образом, предполагается, что читателей объединяет с писателем единая общественная формация с определенной религией, обычаями, культура общества, знание времени и обстоятельств исторических событий или же биографических подробностей выдающихся людей.

Если реминисценция «перелицовывает» в своем оригинальном пересказе вышеперечисленные события, повествуя, то аллюзия – это своеобразная авторская ссылка, намек, предполагающая, что полностью излагать текст смысла нет. Достаточно лишь подсказать читателям, и те представят себе, о чем идет речь.

Сравнивая эти два понятия, уже названная выше О. Б. Забирова замечает: «Реминисценция - это строго определённый ЖАНР. А аллюзии - это изюм в пироге или ароматизаторы, и иногда их субстанция здорово замаскирована. Аллюзии, даже если они лежат, казалось бы, на поверхности, надо уметь считывать. Для этого необходим обширный багаж литературных знаний, знакомство с широким спектром художественных текстов.
Расшифровкой текстовых кодов, в том числе и аллюзий, занимается герменевтика». [12]

В качестве яркого примера использования аллюзий в поэтическом тексте приведём здесь строфу из стихотворения О. Б. Забировой «Чёрт бы побрал князя Мышкина»:

Мне надоела моя идиотская доброта,
сумасшедшая лень, маниловская манэрность...
Слышь ты, Дюймовочка, не презирай Крота!
Панночкой покружилась — и хоп: помэрла-с... [12]

От цитации текстовая аллюзия отличается тем, что элементы предшествующего текста в рассматриваемом тексте оказываются рассредоточенными и не представляющими целостного высказывания, или же данными в неявном виде. Следует отметить, что неявность часто рассматривается как определяющее свойство аллюзии. [9]

Дата добавления: 2015-07-18