Анна Журавлёва. Интервью с поэтом

Огромному творческому сообществу, которое размещает свои стихи на сервере современной поэзии Стихи.ру, она известна под ником «Анна Корнет». А вот свою книгу «Сказки сказок», вышедшую в родной Твери тиражом 200 экземпляров, замечательная поэтесса издала как Анна Журавлёва.

Благодаря Интернету мы смогли связаться с Анной Павловной и задать ей несколько вопросов.

- Анна Павловна, здравствуйте! Не могли бы Вы приоткрыть завесу тайны и рассказать о творческом пути Анна Корнет (Журавлёвой)?

- Ничего секретного в моей биографии нет. Отнюдь не Черубина де Габриак провинциального маcштаба.

Папенька - историк, директор школы, исключительной одарённости организатор. Его нет с нами уже больше двадцати лет. Маменька жива, слава небесам. В прошлом - преподаватель английского языка, спортсменка - разряды по спортивной гимнастике и конному спорту.

У моих родителей ярчайшая история любви (она достойна романа, поверьте довольно начитанной девочке), а я - её плод, как вы понимаете. И это многое объясняет.

- То, что Вы «довольно начитанный человек» мы уже поняли: Ваша книга «Сказки сказок» - яркое тому подтверждение. Не случайно она стала предметом нашей исследовательской работы, в которой были проанализированы аллюзии и реминисценции из Ваших стихотворений. Вы даже в ответе на вопрос используете реминисценцию, так что без дополнительного вопроса не обойтись: «А кто такая Черубина де Габриак?»

- Елизавета Ивановна Дмитриева (в замужестве Васильева) - русская поэтесса, более известная под литературным псевдонимом-мистификацией Черубина де Габриак. Идея литературной мистификации, звучного псевдонима и литературной маски таинственной красавицы-католички родилась у Елизаветы Дмитриевой на даче у Волошина, в Коктебеле.

- Спасибо за информацию. А что же с Вашей творческой биографией?

- Моим родителям было вечно некогда – оба учительствовали. Идеальное решение нашлось – в три года ребёнка научили читать. В семье наступил благостный покой. Братья Гримм, Шарль Перро, Ганс Христиан Андерсен, сказки «Тысяча и одной ночи», мифы Древней Греции… Полки домашней библиотеки манили… Гомер, Овидий, Апулей, а в десять прочла всего Шекспира. Поняла в меру возраста, но была в совершенно оглушённо-восторженном состоянии. И сейчас постоянно возвращаюсь, чтобы переосмыслить. …И всё новые и новые книги. Маленькие поэтические томики – Иннокентий Анненский, Игорь Северянин, Саша Чёрный, Фёдор Сологуб, Георгий Иванов, Борис Пастернак, Арсений Тарковский, Иосиф Бродский… Всех перечислить невозможно – любимых много…

- А когда Вы сами начали писать стихи?

- Первые поэтические опыты - лет в 12. Пубертат (период полового созревания – Е.Соколова). Анна Андреевна, Марина Ивановна, Осип Эмильевич. А у меня - скверные подражания. Банальнейшая история.

- Вы настолько критично относитесь к своему творчеству?

- Собственные поэтические опыты поначалу удручали, потом - раздражали, поскольку планка, заданная великими поэтами, была неимоверно высока – не дотянуться. Что уж говорить о каком-то собственном голосе. …Но не отпускало. Уже были пройдены азы стихосложения, уже пришло понимание того, что «час ученичества» - бесконечен, уже явственнее стал прорисовываться мир собственных образов, но банальная история сочинительства «в стол» продолжалась довольно долго… Не приходило чувство уверенности в собственных силах, да и самих сил было ещё маловато. И тянулась бы эта история по сей день, но сказочным образом рядом с той самой девочкой, дано выросшей, появился человек, близкий по духу, который отправил подборку её стихов на поэтический конкурс.

- И успех пришёл?

- У меня на очень местном уровне на сегодняшний день публикаций достаточно много. Плюс грамотки, дипломчики, бронзовая берновская русалка (ежегодный литературный фестиваль в с. Берново, Тверской обл., одно из пушкинских мест Верхневолжья – прим. Е. Соколовой), но все это так иллюзорно и совершенно ни о чём не говорит.
Попытки интеллектуальной самоидентификации. А страничка на Стихире (просторечное название сайта Стихи.ру – прим. Е. Соколовой) - просто хранилище текстов разной степени паршивости.

- А Ваша профессия как-то связана с творчеством?

- Отнюдь… Интеллигентнейшие родители-гуманитарии почему-то решили, что их дражайшему чаду нужно поступать на экономический. И чадо, сдавши на трояк ненавистную математику, всё же умудрилось поступить, поскольку за историю и сочинение были получены пятёрки.

Нынче работаю в университете заместителем руководителя отделения, занимающегося вторым образованием по экономическим и управленческим направлениям.

- Ну, сейчас-то Вы стали более уверенной в себе, если говорить о поэтическом творчестве?

- Сомнения не отпускают меня по сей день: смогу ли я сказать что-то важное читателю, отзовётся ли его душа, будет ли ему интересен этот пёстрый мир сказочных и реальных образов, так удивительно переплетающихся, будет ли он пересекаться с его собственным миром? Много вопросов.

- И всё же пришло время поговорить о книге.

- Я назвала её «Сказки сказок», ведь именно со сказок начинается наш долгий путь познания. В них мы, ещё дети, впервые находим ответы на вопросы о добре и зле, любви и предательстве, жизни и смерти… К их мудрости обращаемся, став взрослыми, уже понимая, что главное волшебство – в самой жизни. Пусть не так быстро, не так эффектно, но чудеса происходят и без волшебных палочек и аленьких цветочков.

В стихах, которые собраны в этой книге, читатель, надеюсь, найдёт много иронии и самоиронии, грусти и радости, печали и надежды… И очень много любви. А если я смогу подарить своему читателю светлое настроение, это будет главной наградой для меня.

- Анна, у Вас такой большой читательский опыт. Вы и сейчас много читаете?

- Читала, читаю, буду читать. Времени всё меньше, а книг, которые хочется прочитать, всё больше. Уверена, что сочинять стихи более-менее пристойно может только читающий человек.

- Спасибо за интервью! Желаем Вам творческого долголетия! Ждём новых публикаций!

3. Аллюзии и реминисценции в лирике А. Журавлёвой (анализ стихотворений из книги «Сказки сказок»)

Книга стихов «Сказки сказок», которая стала предметом моего исследования, состоит из нескольких циклов: «А сказка сказывалась», «Воскресные», «В этом городе странном», «Чары вздора», «Злые сказки балов», «Сказки луны», «Одиссея Пенелопы», «В этом сказочном мире», «Безумное чаепитие» и «Свалиться с печки».

Для поэзии А. Журавлёвой характерно обращение к художественным текстам русских классиков. Однако её поэзия немыслима, конечно, и вне контекста зарубежной литературы, мотивы и образы которой, переосмысленные и трансформированные, становятся неотъемлемой частью её художественного мира. Особое место здесь, несомненно, занимают произведения Г.-Х. Андерсена, К. Гоцци, Э. А. Гофмана – «Страна чудес… И мудрости… И тайн…»[6]

Особого внимания заслуживает цикл А. Журавлёвой «В этом сказочном мире», где явлен оригинальный опыт поэта в переосмыслении андерсеновских образов, и ключевое акро-стихотворение цикла:

Г ладкий лед на катке воспаленно подкрашен
А лым клюквенным морсом больных фонарей.
Н е придумана сказка последняя, самая страшная,
С очинителем странным по воле капризной твоей.
Х олод в маленьком Оденсе датском – обычное дело.
Р ыжим боком оленьим поманят погожие дни.
И роничные девы в мехах чудаку улыбаются смело.
С очинитель нелепый в ответ улыбается им.
Т ы опять засмеёшься забытым русалочьим смехом.
И скра адского зеркала станет горячей слезой,
А нтрацитом ресницы блеснут, и наполнится комната светом,
Н о другая заплатит за счастье своей немотой.
А роматнее дикая роза надушенной шёлковой лгуньи,
Н о бессовестно ярче подобье основы своей.
Д ля кого-то спасенье – прилёт острокрылой певуньи,
Е й бы только успеть до холодных осенних дождей.
Р астворяется время в волшебном пространстве горшочка.
С винопас венценосный, сутулясь, домой поспешит.
Е сли дышит любовью и нежностью каждая строчка,
Н ачинается сказка, дружок. Для тебя. Для меня. Для души. [6]

Одна из особенностей слова-образа в лирике поэта связана, на мой взгляд, с переосмыслением смысла. Авторское словоупотребление как бы присоединяет к себе «смысловые пласты», закрепленные за данным словом в творчестве гениальных предшественников.

В каком же это было королевстве?
Указ под страхом смерти «Не люби!»,
Крем-карамель придворного кокетства
И горькое «To be, or not to be…»
Хотелось - быть… И как-то жить пытаться,
Сбиваясь с толку: жизнь или игра?
Неладно было в королевстве датском
Во мраке тайн мадридского двора.
Король шалил, как кутюрье манерный,
Безумный, голый - просто стыд и срам.
...Мне не спалось. Горошина, наверно,
Мешала спать до самого утра. [6]

Поскольку творец литературного художественного произведения, как правило, сам является серьезным знатоком литературы, в художественных текстах, в данном случае поэтических, сознательные аллюзии и реминисценции встречаются довольно часто. Однако у А. Журавлёвой нередко аллюзии становятся уже явно метатекстовыми, поскольку в них одновременно обыгрываются строки не одного, а нескольких авторских текстов.

Тишина....О чём-то надо говорить.
Слов пустышки шелестят – воздушный рис.
Господин Флобер, бедняжка Бовари
Отравилась, не дожив и до зари,
Отравилась неэстетно мышьяком.
Вечно колокол звонит. Вопрос: по ком?
И слова пусты, и в горле колкий ком.
То ли рядом ты, а то ли так – фантом,
Голограмма из несбывшегося сна,
Повторяющая вновь: «Не пей вина!»
Усмехается ущербная луна.
Ничего не говорится... Тишина... [6]

Лирическая героиня А. Журавлёвой постоянно меняет маски: то она бесхитростная девочка Элли, то добрая Герда, то интриганка Коломбина, то верная Пенелопа. Всего в книге «Сказки сказок» я насчитала 60 собственных имён (Приложение 1). В стихотворениях Анны живут герои легенд и сказок, персонажи древнегреческих мифов и итальянской комедии масок и т.п.

Поэтесса создала в своих произведениях свой домашний уют, своебразный Элизиум, «где книги в два ряда на каждой полке теснятся». [6] Аллюзийными элементами становятся в лирике А. Журавлёвой и географические названия (топонимы): Итака, Зурбаган, Изумрудный город, Магриб… С их помощью поэтесса формирует художественное пространство, определяет место своих лирических героев в них.

О многочисленных реминисценциях в текстах А. Журавлёвой говорят такие названия её стихотворений «Золотая рыбка», «Красная шапочка. Винная карта», «Мэри Поппинс», «Аленький цветочек», «Ёжик в тумане». Такая насыщенность её поэзии реминисценциями вызвана огромной эрудицией поэта, глубинным осмыслением духовной культуры человечества.

Яркий пример – стихотворение под названием «Тысячеодноночное»:

Ночь пережить – удача. Воздух горяч и сух.
Сластолюбив башмачник. Яростна птица Рухх.
Медоточивы губы – тающая халва.
Заговорила зубы. Утро... Ещё жива...

День пролетит мгновенно. Ночи – куда длинней.
...Будет морская пена, горше и солоней,
Мучить Синдбада кожу. В сказках забавна смерть...
Может быть, джинн поможет... Вспомнить, позвать, успеть...

Лампа? Такая ветхость! В ужасе антиквар.
Сохнет граната ветка. Сумрачен Шахрияр.
Новый сюжет так сочен, слезоточив, кровав...
Тысячеодноночье. Трижды. Ещё жива. [6]

Особого внимания заслуживают аллюзии, вызываемые трансформированными фразеологическими оборотами, пословицами, скороговорками. Всего в стихотворных текстах книги «Сказки сказок» мною было найдено 78 устойчивых выражений (Приложение 2). В этом смысле показательным является цикл «Свалиться с печки». В данном случае можно говорить о текстообразующей функции трансформированных устойчивых сочетаниях, так как использование этих аллюзий создает четкую ассоциативную цепочку.

Присниться Сашей с головы до пят,
Идущей по шоссе... Трёх логопедов
Замучить содержательной беседой,
Картавя, заикаясь и шипя.
Лавировать усердно кораблём
И вылавировать на мель обидно.
Кораллы и кларнет возненавидеть,
А Клару с Карлом обозвать ворьём.
Увидеть во дворе дрова в траве,
Переколпаковать колпак дурацкий
И, утомившись от работы адской,
...Проснуться без будильника чуть свет. [6]

Полную картину аллюзий и реминисценций в лирике А. Журавлёвой можно представить, познакомившись с таблицей в Приложении 3.

Дата добавления: 2015-07-18