Просто Люди

Дождь прекратился. Шай вглядывалась – через деревья, которые были словно живые от капель падающей воды; через срубленный, частично очищенный ствол на подмостках со скобелем в завитке коры – на чернеющие кости дома.

– Преследовать ублюдков не трудно, – проворчал Ламб. – Оставляют сожженные дома везде, где идут.

Возможно они думали, что убили всех, кому захотелось бы их преследовать. Она старалась не гадать, что могло случиться, если б они заметили Ламба и Шай, ковыляющих за ними в шатком фургоне.

Было время, когда она продумывала все, каждое мгновение каждого дня – ее, Ламба, Галли, Пита и Ро – и отправляла каждого на свое место со своими целями. Всегда смотрела вперед, ведь будущее лучше, чем настоящее – и его контуры были ей ясны, как контуры почти построенного дома. Трудно поверить, что с того времени прошло лишь пять ночей, проведенных под хлопающим тентом в задней части повозки. Пять пробуждений по утрам, каждый раз она была окоченевшей и больной; и каждый рассвет был похож на разверзшуюся под ногами яму. Пять дней по следам через пустые луга и леса, оглядываясь в свое черное прошлое, думая, какая его часть выползла из холодных объятий земли и украла ее жизнь, пока она, ухмыляясь, глазела в будущее.

Ее пальцы нервно терли ладонь.

– Посмотрим? – на самом деле она боялась того, что может найти. Боялась смотреть и боялась не посмотреть. Измученная и страшащаяся всего; с пустотой в том месте, где раньше были ее надежды.

– Я обойду сзади. – Ламб отряхнул колени своей шляпой и начал огибать участок. Ветки хрустели у него под ногами; стайка испуганных голубей взлетела в белое небо, давая всем ясный знак об их прибытии. Но там никого не было. По крайней мере, никого живого.

Сзади был заросший огород и канава глубиной по щиколотку. Рядом на чем-то комковатом лежало мокрое одеяло. Снизу торчала пара ботинок и пара тощих босых ног с грязью под синеватыми ногтями.

Ламб присел на корточки, взялся за угол и поднял одеяло. Мужское лицо и женское, серые и безжизненные, у обоих перерезаны глотки. Голова женщины наклонилась, рана в ее шее была влажной и пурпурной.

– Эх. – Шай прижала язык к щели между зубами и уставилась на землю. Лишь большой оптимист мог ожидать чего-то иного, а уж она оптимизмом ни в коей мере не страдала. Но эти лица все же что-то в ней терзали. Была это тревога за Пита и Ро, или за себя, или же это просто была глупая память о глупых временах, когда трупы не были для нее столь непривычными.

– Оставьте их, сволочи!

Первое, что увидела Шай, был блеск наконечника стрелы. Затем рука, державшая натянутый лук, белые суставы пальцев на темном дереве. Последним было лицо – мальчик лет шестнадцати, с копной рыжеватых волос, прилипших к бледной коже.

– Я убью вас! Убью! – Он выбрался из кустов, пробуя ногой, куда ступить. Тени скользили по его напряженному лицу, и его рука дрожала на луке.

Шай заставила себя стоять спокойно, что было непросто с двумя жгучими инстинктами: прыгнуть на него или сбежать. Каждая ее мышца порывалась сделать то или другое, и было время, когда Шай помчалась бы, куда бы ни вели ее инстинкты. Но так как обычно они заводили неприятными путями прямо в дерьмо, на этот раз она не поддалась им и просто стояла, глядя парнишке прямо в глаза. В испуганные глаза, которые, что не удивительно, были широко раскрыты и блестели в уголках. Она спросила мягким голосом, будто они встретились на танцах на празднике урожая, и между ними не было сожженных зданий, мертвых людей или натянутых луков:

– Как тебя зовут?

Он облизал губы, кончик стрелы качался и заставлял ее грудь жутко зудеть там, куда он был направлен.

– Я Шай. Это Ламб.

Глаза парня метались, и лук тоже. Ламб не дрогнул, только вернул одеяло на место и медленно встал. В глазах пацана он выглядел как угодно, но не безобидно. Даже с этой спутанной седой бородой. Надо быть совсем уж неосторожным с бритвой, чтобы случайно нанести такие шрамы, как у Ламба. Шай догадывалась, что он заработал их в какой-то войне на Севере, но если он и был бойцом когда-то, сейчас боевого духа в нем не было. Разновидность труса, как она всегда говорила. Но парень этого не знал.

– Мы преследуем кое-каких людей. – Шай продолжала говорить мягко, мягко, возвращая взгляд парня и наконечник его стрелы на себя. – Они сожгли нашу ферму, недалеко от Сквердила. Они сожгли ее, убили человека, работавшего на нас, и забрали мою сестру и моего маленького брата. – Ее голос сломался, и ей пришлось сглотнуть и снова решительно продолжить. – Мы преследуем их.

– Полагаю, здесь они тоже были, – сказал Ламб.

– Мы следили за ними. Их, возможно, двадцать человек, двигаются быстро. – Наконечник начал опускаться. – Они посетили еще пару ферм по пути. То же самое. Затем мы последовали за ними в леса. И сюда.

– Я охотился, – тихо сказал парень.

Шай кивнула.

– Мы были в городе. Продавали урожай.

– Я вернулся, и… – Наконечник опустился к земле, к большому облегчению Шай. – Ничего не мог сделать.

– Нет.

– Они забрали моего брата.

– Как звали?

– Эвин. Ему было девять лет.

Тишина, только с деревьев все еще капало, когда парень отпустил тетиву.

– Ты знаешь, кто они были? – спросил Ламб.

– Я их не видел.

– Знаешь, почему они забрали твоего брата?

– Я же сказал, меня здесь не было, разве нет? Меня здесь не было.

– Ладно, – сказала Шай, успокаивая. – Понятно.

– Вы преследуете их? – спросил парень.

– Как раз собирались продолжить, – сказал Ламб.

– Собираетесь вернуть твоих сестру и брата?

– Рассчитываем на это, – сказала Шай, словно звучащее убедительно делалось фактом.

– Можете вернуть и моего?

Шай посмотрела на Ламба, он на нее и не сказал ничего.

– Мы можем попытаться, – сказала она.

– Думаю, тогда я иду с вами.

Снова тишина.

– Уверен? – спросил Ламб.

– Могу делать что угодно, старый ублюдок! – закричал парень, и вены вспучились на его шее.

Ламб и глазом не повел.

– Мы пока не знаем, что придется сделать.

– Но в фургоне есть место, если хочешь принять участие. – Шай протянула руку парню, он мгновение посмотрел на нее, затем шагнул вперед и пожал. Он сжал ее слишком сильно, как делают мужики, когда хотят доказать, что они крепче, чем есть на самом деле.

– Меня зовут Лиф.

Шай кивнула в сторону трупов.

– Твои родные?

Парень моргнул, глядя на них.

– Я пытался их похоронить, но земля твердая, и у меня нечем копать. – Он потер пальцем сломанные ногти. – Я пытался.

– Помочь? – спросила она.

Его лицо поникло, он повесил голову, кивнул, мокрые волосы повисли.

– Нам всем время от времени нужна помощь, – сказал Ламб. – Принесу лопаты.

Шай потянулась, выбрала момент и мягко положила руку парню на плечо. Она почувствовала, как он напрягся, подумала, что он сбросит ее руку, но Лиф не стал, и она была счастлива. Возможно, ей это было нужнее, чем ему.

И они поехали, уже втроем, но в остальном мало что изменилось. Тот же ветер, то же небо, те же следы, то же напряженное молчание между ними. Фургон разрушался на разбитых дорогах, все сильнее раскачиваясь с каждой милей, постукивая позади неутомимых волов. Одно из колес внутри железного обода едва не развалилось. Шай чувствовала себя так же – за хмурым видом она была разбита на кусочки. Они распрягли волов, чтобы те пощипали траву. Ламб с ворчанием поднял одну сторону фургона и держал, пока Шай делала, что могла со своими инструментами и половиной мешка гвоздей. Лиф порывался помочь, но от него требовалось лишь подавать молоток, когда она просила.

Колея вела к броду на отмели в реке. Кальдер и Скейл не особо хотели туда лезть, но в конце концов Шай палкой прогнала их к высокой трехэтажной мельнице. Те, за кем они гнались, не позаботились сжечь ее, и колесо все еще живо вращалось в журчащей воде. Два мужчины и женщина были вместе повешены на чердачном окне. У одного была сломана шея – вытянута слишком длинно – у другого обгорели ноги и качались в шаге от грязи.

Лиф таращился вверх, широко раскрыв глаза.

– Что за люди способны на такое?

– Просто люди, – сказала Шай. – Такое не требует ничего особенного. – Хотя иногда ей казалось, что они преследуют что-то другое. Какую-то дикую бурю, бессмысленно дующую через эту заброшенную страну, которая вздымала грязь, оставляя бутылки, дерьмо, сожженные дома и повешенных людей. Буря, которая уносила всех детей, и кто знает с какой целью? – Лиф, желаешь забраться и срезать этих ребят?

Он выглядел так, словно не особо желал, но он достал свой нож и пошел внутрь, чтобы в любом случае сделать то, что требуется.

– Похоже, мы много хороним в последнее время, – проворчала она.

– Хорошо, что ты заставила Клая накинуть те лопаты, – сказал Ламб.

Она засмеялась, потом поняла, что смеется, и зашлась в противном кашле. В окне показалась голова Лифа; он высунулся и принялся резать веревку, заставляя тела дрожать.

– Что-то неправильное есть в том, что нам приходится убирать за этими ублюдками.

– Кому-то придется. – Ламб держал перед ней одну из лопат. – Или предпочитаешь оставить этих ребят болтаться?

К вечеру, когда садящееся солнце зажгло края облаков, а ветер заставил деревья танцевать и рисовать фигуры в траве, они пришли к лагерю. Большой костер тлел под навесом деревьев, в круге обуглившихся веток и намокшего пепла шириною в три шага. Шай спрыгнула с фургона. И пока Ламб уговаривал Скейла и Кальдера остановиться, она вынула нож, ткнула в костер, повернув несколько теплящихся угольков.

– Они здесь были прошлой ночью, – сказала она.

– Получается, мы их догоняем? – спросил Лиф, спрыгивая и накладывая стрелу на тетиву.

– Полагаю, – хотя Шай не могла прекратить раздумывать, хорошо ли это. Она вытащила из травы отрезок потертой веревки, нашла среди кустов в лесу порванную паутину, затем кусок одежды на ежевике.

– Кто-то здесь проходил? – спросил Лиф.

– Больше одного. И быстро. – Шай скользнула следом, пригибаясь, крадучись вдоль грязного уклона, по скользкой земле и упавшим листьям под ногами, пытаясь балансировать и вглядываясь в сумрак…

Она увидела Пита, лежавшего лицом вниз около упавшего дерева, выглядевшего таким маленьким там, среди сплетенных корней. Она хотела закричать, но не было голоса, и даже дыхания. Она побежала, съехала на боку в куче опавших листьев и снова побежала. Села перед ним на корточки. На его затылке была запекшаяся кровь. Ее рука дрожала, когда она потянулась к нему; смотреть на его лицо не хотелось, но пришлось. Она задержала дыхание, перевернула его. Его тело было маленьким, но жестким как доска. Неуклюжими пальцами она смахнула листья, прилипшие к его лицу.

– Это твой брат? – тихо спросил Лиф.

– Нет. – Ее почти тошнило от облегчения. Она почувствовала вину за это облегчение, ведь парень был мертв, и спросила:

– Твой?

– Нет, – сказал Лиф.

Шай взяла мертвого мальчика, подняла и с трудом полезла на склон. Лиф за ней. Ламб стоял и глядел между деревьями на вершине, его черный силуэт отпечатывался на фоне зарева заката.

– Это он? – донесся его скрипящий голос. – Это Пит?

– Нет, – Шай положила его на ровную траву, с раскинутыми руками и жестко закинутой головой.

– Клянусь мертвыми, – Ламб запустил пальцы в свои седые волосы, сжимая голову так, будто она могла взорваться.

– Вероятно, он пытался сбежать. Они сделали из него урок. – Она надеялась, что Ро не пыталась. Надеялась, что она слишком умна для этого. Надеялась, что она умнее, чем сама Шай была в ее возрасте. Она пошла к фургону, повернувшись спиной к остальным, плотно закрыв глаза и вытирая слезы. Чтоб достать чертовы лопаты.

– Снова ебаные раскопки, – сплюнул Лиф, кромсая землю, будто это она украла его брата.

– Лучше копать, чем быть закопанным, – сказал Ламб.

Шай оставила их копать могилы, волов пастись, а сама стала ходить кругами, присела, запустив пальцы в холодную траву, пытаясь прочесть знаки в затухающем свете. Пытаясь понять, чего они достигли и что делать дальше.

– Ламб.

Он хрюкнул, присаживаясь рядом с ней на корточки и вытряхивая грязь из рукавиц.

– Чего?

– Похоже, трое из них здесь откололись и направились на юго-восток. Остальные направились прямо на запад. Что думаешь?

– Пытаюсь не думать. Ты следопыт. Хотя понятия не имею, где ты так наловчилась.

– Просто вопрос для размышления. – Шай не хотела признаваться, что преследовать и быть преследуемым – две стороны одной монеты, и в части последнего у нее было два года пренеприятной практики.

– Они разделились? – спросил Лиф.

Ламб пропустил это мимо ушей, глядя на юг.

– Типа, поссорились?

– Возможно, – сказала Шай. – Или их отправили назад, проверить, не преследует ли их кто-нибудь.

Лиф потянулся к стреле, бросая взгляды на горизонт.

Ламб взмахом руки остановил его.

– Если б они хотели проверить, нас бы уже заметили. – Он продолжил смотреть на юг, через лес, на низкие холмы, куда, по мнению Шай, отправились те трое.

– Нет, полагаю, их достало. Может быть, для них это слишком далеко зашло. Возможно они начали думать, что их повесят следующими. Как бы то ни было, поедем за ними. Будем надеяться, что поймаем их прежде, чем колеса отвалятся от телеги. Или что-нибудь отвалится от меня, – добавил он и, морщась, залез на сидение фургона.

– С этими тремя детей нет, – сказал Лиф, замыкаясь.

– Нет, – Ламб снова напялил шляпу. – Но они могут указать нам верный путь. Нам надо починить фургон, найти новых волов или лошадей. Нам нужна еда. Возможно эти трое…

– Ты старый ебаный трус.

Последовала пауза. Затем Ламб кивнул на Шай.

– Мы с ней провели годы, пережевывая эту тему, и тебе нечего добавить к этому спору.

Шай смотрела на них, парень сердито глядел наверх, здоровяк спокойно и невозмутимо смотрел вниз со своего сиденья.

Лиф скривил губу.

– Нам надо ехать за детьми, или…

– Залезай в фургон, мальчик, или поедешь за детьми один.

Лиф снова открыл рот, но Шай раньше ухватила его за руку.

– Я хочу поймать их так же сильно, как и ты, но Ламб прав – там двадцать мужиков, скверных, вооруженных и готовых на все. Там мы ничего не можем сделать.

– Нам придется поймать их рано или поздно, не так ли? – бросил Лиф, тяжело дыша. – Может быть лучше сейчас, пока мой брат или твой все еще живы!

Шай должна была признать, что в этом был смысл, но это ничего не меняло. Она выдержала его взгляд и сказала ему в лицо, спокойно, но твердо:

– Полезай в фургон, Лиф.

На этот раз он сделал, как было сказано, взобрался к вещам и тихо уселся там, спиной к ним.

Шай усадила свою избитую задницу рядом с Ламбом, пока он дергал поводья, заставляя Скейла и Кальдера неохотно двигаться.

– Что будем делать, когда поймаем тех троих? – тихо спросила она, чтобы Лиф их не услышал. – Скорее всего, они тоже вооружены и готовы на все. Вооружены, наверняка, лучше нас.

– Полагаю, нам придется быть готовыми на большее.

Ее брови поднялись. Этот здоровый, мягкий северянин, который, бывало, бегал, смеясь, по пшенице с Питом на одном плече и Ро на другом; который часами сидел на закате с Галли, в тишине передавая бутылку; который ни разу не поднял на нее руку во время ее взросления, несмотря на жесткие провокации – теперь он говорит о том, чтобы обагрить руки по локоть, так, словно это пустяк.

Шай знала, что это не пустяк.

Она закрыла глаза и вспомнила лицо Джега после того, как зарезала его; вспомнила кровь, залившую его глаза, когда он выполз на улицу, шепча "Смоук[11], Смоук…". Вспомнила того клерка в магазине, смотревшего на нее, пока его рубашка чернела. Тот взгляд Додда, глупо пялившегося на ее стрелу в своей груди. Зачем ты это сделала?

Она сильно потерла лицо рукой, внезапно вспотев; сердце тяжело стучало, и она закуталась в сальную одежду, словно могла укрыться от своего прошлого. Но это не помогало, и оно ее настигало. Ради Пита и Ро ей нужно будет снова обагрить руки. Она сжала пальцами рукоять ножа, тяжело вздохнула и выпятила челюсть. Выбора не было тогда. Выбора нет и теперь. А по тем, кого они преследовали, не нужно проливать слез.

– Когда мы найдем их, – ее голос тонко звучал в сгущающейся тьме, – сможешь делать, как я скажу?

– Нет, – сказал Ламб.

– Чего? – он так давно делал все, по первому ее слову, что она и не думала, будто может быть по-другому.

Когда она посмотрела на него, его старое, покрытое шрамами лицо кривилось, словно от боли.

– Я обещал твоей матери. Перед тем, как она умерла. Обещал присмотреть за детьми. За Питом и Ро… и я полагаю, тебя это тоже включает, не так ли?

– Наверное, – прошептала она, совсем не уверенно.

– Я в своей жизни нарушил много обещаний. Позволял им смываться, как листья смываются водой. – Он потер глаза тыльной стороной перчатки. – Я намерен сдержать это. Поэтому, когда мы их найдем… ты будешь делать, как я скажу. На этот раз.

– Хорошо. – Она могла так сказать, если ему так хотелось.

А затем делать то, что нужно.

Дата добавления: 2015-07-18