Слова и Манеры

Шай не очень любила показуху и была не в восторге от грязи, несмотря на то, что та проползала во все щели. Столовая Гостиницы Камлинга была несчастным союзом того и другого и уродливей, чем если б они были поодиночке. Столы были отполированы до благонравного блеска, но пол заляпан грязью с ботинок. Там была картина в позолоченной раме с обнаженной, которая чему-то глупо улыбалась, но штукатурка над ней была покрыта волдырями плесени от прорехи сверху.

– Ну и состояние у этого местечка, – пробормотал Ламб.

– Добро пожаловать в Криз, – сказала Шай. – Все вверх дном.

В путешествии она слышала, что дно рек в холмах усеяно самородками, ждущими, чтоб жадные пальцы выдернули их наружу. Немногие везунчики, что нашли золото в Кризе, наверное выкопали его из земли, но Шай казалось, что большинство нашли способ выкапывать его из других людей. Не старатели толпились в столовой Камлинга и сердито стояли в очереди позади; это были сутенеры и игроки, рэкетиры и ростовщики, и торговцы, толкающие тот же товар, что и где угодно, только вполовину худший по качеству и вчетверо дороже.

– Перебор чертовых жуликов, – пробормотала Шай, перешагивая через пару грязных ботинок и уклоняясь от небрежного локтя. – Это будущее Далекой Страны?

– Любой страны, – проворчал Ламб.

– Прошу, прошу вас, друзья мои, присаживайтесь! – Камлинг, владелец, был длинным льстивым ублюдком в костюме, протершемся на локтях. Он имел привычку тянуть шаловливые ручки туда, где они не были желанны, за что уже чуть не заработал от Шай кулаком по морде. Он стряхивал крошки со стола, установленного на кусок древней колонны каким-то творческим плотником.

– Мы стараемся быть нейтральными, но поистине, всякий друг Мэра мой друг!

– Я сяду лицом к двери, – сказал Ламб, передвигая стул.

Камлинг пододвинул другой для Шай.

– И могу я сказать, что вы положительно лучезарны этим утром?

– Сказать ты можешь, но сомневаюсь, что кто-то воспримет твои слова, как подтверждение своих чувств.

Она с трудом уселась, это было непросто, потому что древняя резьба на колонне цеплялась за ее колени.

– Напротив, вы положительно украшение моей скромной столовой.

Она нахмурилась. Пощечину она могла принять нормально, но всему этому подлизыванию она ни на йоту не верила.

– Как насчет того, что ты принесешь еду и прекратишь нести вздор?

Камлинг прочистил горло.

– Конечно. – И ускользнул в толпу.

– Это там Корлин?

Та втиснулась в темный угол, глядя на собравшихся, сжав рот в плотную линию, словно нужно два мужика с киркой и ломом, чтобы вытянуть из нее слово.

– Если ты так говоришь, – сказал Ламб, косясь через комнату. – Мои глаза не те, что прежде.

– Говорю. И Савиан тоже там. Думала, они собирались искать полезные ископаемые?

– Я думал, ты в это не веришь?

– Похоже, я была права.

– Как обычно.

– Клянусь, она меня видела.

– И?

– Она даже не кивнула.

– Может она хотела бы тебя не видеть.

– Желание не сделает меня невидимой. – Шай выскользнула из-за стола, вынужденная обойти здорового лысого ублюдка, который считал, что может махать своей вилкой, пока говорит.

– … некоторые все еще вступают, но меньше, чем мы надеялись. Нельзя сказать точно, сколько еще поднимется. Похоже, Малкова был плохой… – Савиан остановился, увидев, что идет Шай. Между ним и Корлин, под занавешенным окном, еще глубже в тени сидел незнакомец.

– Корлин, – сказала Шай.

– Шай, – сказала Корлин.

– Савиан, – сказала Шай.

Он лишь кивнул.

– Я думала, вы двое копаете?

– Мы отложили это на некоторое время. – Корлин выдержала взгляд Шай. – Возможно, уедем в течение недели. Может позже.

– Множество народу проезжает с той же идеей. Хочешь участок с золотом, но грязь –это лучшее, что сможешь найти в этих холмах.

– Холмы были здесь с тех пор, как великий Эус выкинул демонов из мира, – сказал незнакомец. – Предсказываю, что они простоят следующую неделю. – Он был странным, с выпученными глазами, с длинной запутанной седой бородой и волосами, и такими же длинными бровями. Тем более странно, что Шай видела – у него была пара маленьких птиц, послушных как куклы, клюющих семена из его открытой ладони.

– А вы? – спросила Шай.

– Меня зовут Захарус.

– Как мага?

– В точности.

Глуповато брать имя легендарного волшебника, но тогда пришлось бы сказать то же о назывании женщины в честь неуклюжести в общении.

– Шай Соут. – Она потянулась к его руке и совсем маленькая птичка выскочила из его рукава и клюнула ее за палец, чертовски шокировав и заставив отпрянуть. – И, ээ, там Ламб. Мы прикатили из Близкой Страны в Сообществе с этими двумя. Лицом к лицу с духами, бурями, реками и ужасным количеством тоски. Веселое время, а?

– Обхохочешься, – сказала Корлин, прищурив глаза до голубых щелок. У Шай появилось отчетливое ощущение, что они хотят, чтоб она была где-то в другом месте, и это заставило ее остаться.

– А вы чем занимаетесь, господин Захарус?

– Вращением веков. – У него был след имперского акцента, но странный, хрустящий, как старые бумаги. – Течением судьбы. Расцветом и упадком наций.

– Хороший образ жизни, а?

На его лице мелькнула слабая дикая улыбка, открыв множество острых желтых зубов.

– Нет плохого образа жизни, и нет хорошей смерти.

– Вы правы. Что это за птицы?

– Они приносят мне новости, дружеское общение, песни, когда я в печали и, иногда, материалы для гнезда.

– У вас есть гнездо?

– Нет, но они думают, что должно быть.

– Конечно. – Старик был безумен, как гриб, но она сомневалась, что такой практичный народ, как Корлин и Савиан, стал бы тратить время на него, если б это был конец истории. Было что-то, сбивающее с толку, в том, как пялились эти птицы, склонив голову, не мигая, словно они держали ее за полную идиотку.

Она подумала, что старик разделяет их мнение.

– Что привело тебя сюда, Шай Соут?

– Ищу двух детей, похищенных с нашей фермы.

– Удачно? – спросила Корлин.

– Шесть дней я брожу вверх-вниз по улице на стороне Мэра, спрашивая каждую пару ушей, но дети здесь не главная достопримечательность, и никто не видел и волоса от них. Или они мне не говорят. Когда я говорю имя Грега Кантлисс, они затыкаются, словно я наложила заклинание тишины.

– Заклинания тишины трудно ткать, – задумчиво сказал Захарус, хмурясь на пустой угол. – Так много переменных. – Снаружи раздался хлопок, голубь сунул голову через занавески, и трескуче проворковал. – Она говорит, они в горах.

– Кто?

– Дети. Но голуби лгуны. Они говорят лишь то, что хочешь услышать. – И старик сунул язык в семечки в ладони, и начал шелушить их желтыми передними зубами.

Шай уже собиралась ретироваться, когда Камлинг крикнул сзади:

– Ваш завтрак!

– Что думаешь, зачем эти двое здесь? – спросила Шай, скользнув на свой стул и стряхнув пару крошек, которые хозяин пропустил.

– Ради старательства, как я слышал, – сказал Ламб.

– Ты меня совсем не слушал, да?

– Я пытаюсь избегать этого. Если они захотят нашей помощи, думаю, они спросят. До тех пор это не наше дело.

– Можешь представить себе любого из них, просящим о помощи?

– Нет, – сказал Ламб. – Так что полагаю, это никогда не будет нашим делом, так ведь?

– Определенно нет. Поэтому я хочу знать.

– Я был любопытным. Давным-давно.

– И что случилось?

Ламб махнул четырехпалой рукой на свое покрытое шрамами лицо.

На завтрак была холодная каша, сопливые яйца и серый бекон; каша была не самой свежей, и бекон вполне возможно был не из свиньи. Все появилось перед Шай на импортных тарелках с деревьями и цветами, нарисованными позолотой, и Камлинг стоял с видом льстивой гордости, словно еды лучше не найти нигде в Земном Круге.

– Это из лошади? – пробормотала она Ламбу, тыкая в мясо и наполовину ожидая, что оно скажет ей прекратить.

– Скажи спасибо, что не из всадника.

– В пути мы ели говно, но по крайней мере это было честное говно. А это что за хрень?

– Нечестное говно?

– Добро пожаловать в Криз. Можно получить прекрасные сулджукские тарелки, но есть с них придется помои. Все возвращается в чертов …. – Она обнаружила, что болтовня стихла, и скрип ее вилки был единственным шумом. Волосы у нее на шее встали дыбом, и она медленно повернулась.

Шесть мужчин добавляли отпечатки сапог к заляпанному грязью полу. Пятеро были головорезами, каких много увидишь в Кризе. Они распределялись по столам в поисках удобных для наблюдения мест, у каждого была этакая сутулость, говорящая, что они лучше тебя, потому что их больше и у них есть клинки. Шестой был другого вида. Короткий, но весьма широкий и с большим животом; костюм из прекрасной ткани, топорщившийся на всех пуговицах, словно портной был чересчур оптимистичен в измерениях. Он был чернокожим, со щетиной седых волос; одну мочку уха оттягивало толстое золотое кольцо, дыра в центре которого была почти достаточной, чтобы Шай могла просунуть в нее свой кулак.

Он выглядел довольным собой до непередаваемой степени, улыбался всему, словно это было в точности то, что ему нравилось.

– Не волнуйтесь, – пророкотал он голосом, распространяющим добродушие, – вы все можете продолжать есть! Если хотите весь день срать поносом! – Он залился смехом и шлепнул одного из своих людей по спине, почти вбив его в завтрак какого-то болвана. Он шел между столами, выкрикивая приветствия поименно, тряся руки и похлопывая по плечам; длинная трость с костяным набалдашником стучала по доскам.

Шай смотрела, как он идет, устраиваясь свободнее на стуле и расстегивая нижнюю пуговицу жилетки, чтобы рукоять ее ножа высунулась наружу, отзывчиво и дерзко. Ламб просто сидел и ел, глядя на еду. Не посмотрел вверх, даже когда толстяк остановился прямо перед их столом и сказал:

– Я Папа Ринг.

– Я догадалась, – сказала Шай.

– Ты Шай Соут.

– Это - не тайна.

– А ты должен быть Ламбом.

– Если я должен, то думаю, я должен.

– Мне сказали, ищи охуенно здорового северянина с лицом, как колода для рубки мяса. – Папа Ринг повернул свободный стул от соседнего стола. – Не возражаете, если я сяду?

– А что если я скажу "да"? – спросила Шай.

Он помедлил на полпути, тяжело опираясь на свою трость.

– Скорее всего, я скажу "извините", но все равно сяду. Извините. – И он опустился. – Мне говорят, у меня ни хуя нет манер. Спросите кого угодно. Никаких, нахуй, манер.

Шай быстро глянула через комнату. Савиан даже не смотрел вверх, но она уловила под столом слабый блеск клинка наготове. От этого она почувствовала себя немного лучше. Он не много показывал на лице, этот Савиан, но был хорошей поддержкой за спиной.

В отличие от Камлинга. Их гордый хозяин спешил к ним, потирая руки так сильно, что Шай слышала их шипение.

– Добро пожаловать, Папа, вам здесь очень рады.

– А с чего бы мне были не рады?

– Ни с чего, совершенно ни с чего! – если б Камлинг тер руки чуть сильнее, он, возможно, добыл бы огонь. – Пока нет никаких… неприятностей.

– А кто хочет неприятностей? Я здесь, чтобы поговорить.

– С разговоров все и начинается.

– Мой интерес в том, как все закончится.

– Как узнать об этом, пока идет разговор? – спросил Ламб, все еще не глядя вверх.

– Совершенно верно, – сказал Папа Ринг, улыбаясь, словно это был лучший день его жизни.

– Хорошо, – сказал Камлинг неохотно. – Будете заказывать еду?

Ринг фыркнул.

– Твоя еда говно, и эти двое неудачников только сейчас это узнали. Можешь оставить себе.

– Слушайте, Папа, это мое место…

– Как удачно. – Внезапно показалось, что улыбка Папы заострилась. – Тогда ты знаешь, куда спрятаться.

Камлинг сглотнул и ушаркал прочь с самым кислым выражением. Болтовня потихоньку вернулась, но была теперь немного нервной.

– Существование Леннарта Камлинга, это один из сильнейших аргументов из тех, что я видел, в пользу того, что Бога нет, – проворчал Папа Ринг, глядя, как хозяин уходит. Его стул несчастно хрустнул, когда он откинулся назад, и его добродушие вернулось. – Итак, как вы находите Криз?

– Грязный во всех смыслах. – Шай оттолкнула бекон, положила вилку и тарелку тоже оттолкнула. Она решила, что между ней и этим беконом не может быть слишком большой дистанции. Она позволила руке упасть вниз, где, так случилось, та улеглась прямо на рукоять ножа. Представьте себе.

– Грязный, как нам нравится. Вы встречались с Мэром?

– Я не знаю, – сказала Шай, – мы встречались?

– Я знаю, что встречались.

– Зачем тогда спрашиваешь?

– Слежу за манерами, уж какие они есть. Хотя я не обманываю себя, что они так же хороши, как и её. У нее есть манеры, у нашего Мэра, а? – И Ринг мягко потер ладонью полированное дерево стола. – Гладкие, как зеркало. Когда она говорит, чувствуешь себя завернутым в одеяло с гусиным пухом, так ведь? Достойнейшие люди здесь вокруг, и они склоняются к ее орбите. Эти манеры. Это отношение. Достойный народ хавает эту херню. Но давайте не будем притворяться, что вы двое из достойных, а?

– Может, мы стремимся стать достойнее, – сказала Шай.

– Я весь за стремление, – сказал Ринг. – Видит Бог, я пришел сюда ни с чем. Но Мэр не будет помогать вам стать лучше.

– А ты будешь?

Ринг хихикнул, глубоко и довольно, как добрый дядюшка. – Нет-нет-нет. Но по крайней мере я буду честен на этот счет.

– Ты будешь честен на счет своей нечестности?

– Я никогда не заявлял, что буду делать что-то, кроме как продавать народу то, чего они хотят, и не судить их за их желания. Думаю, Мэр создала у вас впечатление, что я тот еще ублюдок.

– Впечатление мы можем составить сами, – сказала Шай.

Ринг ухмыльнулся ей.

– Ты быстрая, не так ли?

– Стараюсь не оставлять тебя сзади.

– Она всегда ведет все разговоры?

– В подавляющем большинстве, – сказал Ламб, половиной рта.

– Полагаю, он ждет чего-то стоящего, на что можно ответить, – сказала Шай.

Ринг продолжал ухмыляться.

– Что ж, весьма разумное поведение. Вы выглядите разумными ребятами.

Ламб пожал плечами.

– Ты еще нас по-настоящему не знаешь.

– Это та самая причина, по которой я здесь. Узнать вас лучше. И может быть просто предложить некий дружеский совет.

– Я становлюсь староват для советов, – сказал Ламб. – Даже дружеских.

– Ты и для ссор становишься староват, но я слышал историю, что ты возможно втягиваешь себя в некое дело с голыми кулаками, которое намечается у нас в Кризе.

Ламб снова пожал плечами.

– Я дрался раз или два в юности.

– Я вижу, – сказал Ринг, глядя на избитое лицо Ламба, – но даже будучи ярым поклонником искусства драки, я бы предпочел, чтобы этот бой вовсе не состоялся.

– Беспокоишься, что твой человек может проиграть? – спросила Шай.

У Шай совсем не получилось стащить с Ринга его ухмылку.

– Не особо. Мой человек знаменит в победах над многими знаменитыми людьми, и побеждал их круто. Но факт в том, что я бы предпочел дать Мэру собраться мило и тихо. Не поймите меня неправильно, я не прочь посмотреть, как прольется немного крови. Но когда крови слишком много, это ужасно плохо для бизнеса. А у меня есть планы на это место. Хорошие планы… Но вам на это наплевать, не так ли?

– У всех есть планы, – сказала Шай, – и все думают, что они хорошие. Но когда один набор хороших планов сплетается с другим, все летит под откос.

– Тогда просто ответьте мне, и если ответ "да", я оставлю вас наслаждаться этим говенным завтраком с миром. Вы уже ответили Мэру твердое "да", или я все еще могу дать лучшее предложение? – Взгляд Ринга двигался между ними, ни один не заговорил, и он принял это за одобрение, а может это оно и было.

– Возможно, у меня нет манер, но я всегда желаю договориться. Просто скажите мне, что она вам обещала.

Ламб впервые посмотрел на него.

– Грегу Кантлисса.

Шай тщательно следила за ним, и увидела, как от этого имени его улыбка пропала.

– Значит, ты его знаешь? – спросила она.

– Он работает на меня. Работал, какое-то время.

– Он работал на тебя, когда сжег мою ферму, убил моего друга и украл у меня двух детей? – спросил Ламб.

Ринг откинулся назад, теребя челюсть, слегка нахмурясь.

– Серьезное обвинение. Кража детей. Могу сказать, что я бы в таком участия принимать не стал.

– Даже так, похоже, что принял, – сказала Шай.

– Лишь ваше слово за это. Что бы за человеком я был, если б сдавал своих людей лишь на основании того, что вы так сказали?

– Мне абсолютно похуй, что ты за человек, – прорычал Ламб, сжав побелевшими пальцами столовый нож; люди Ринга беспокойно зашевелились, и Шай увидела, как Савиан настороженно приподнимается, но Ламб не обратил на это внимания. – Отдай мне Кантлисса, и мы закончим. Встань у меня на пути, и будут проблемы.

И он нахмурился, увидев, что согнул нож об стол под прямым углом.

Ринг кротко поднял брови.

– Ты очень самоуверен. С учетом того, что о тебе никто не слышал.

– Я раньше через это проходил. Имею понятие, как такое заканчивается.

– Мой человек не согнутый нож.

– Он будет.

– Просто скажи, где Кантлисс, – сказала Шай, – и мы пойдем своим путем, и уберемся с твоего.

Папа Ринг впервые выглядел так, словно у него кончалось терпение.

– Девочка, ты допускаешь, что можешь просто посидеть, и дать мне с твоим отцом закончить с этим?

– Не особо. Может это говорит моя кровь духов, но с моим упрямым характером просто сущее проклятие. Люди предостерегают меня не делать что-то, а я начинаю думать, как бы это провернуть. Не могу остановиться.

Ринг глубоко вздохнул и с трудом вернул себя к благоразумности.

– Я понимаю. Если б кто-то украл моих детей, этим ублюдкам некуда было бы бежать во всем Земном Круге. Но не делайте меня своим врагом, когда я с таким же успехом могу быть вашим другом. Я не могу просто отдать вам Кантлисса. Может быть Мэр поступила бы так, но это не мой путь. Вот что я могу вам сказать, в следующий раз, когда он приедет в город, мы все сможем сесть и обговорить все это, докопаться до правды, посмотрим, если не сможем найти ваших младших. Я помогу вам всем, чем можно, даю вам слово.

– Твое слово? – Шай скривила губу, и плюнула на холодный бекон. Если это был бекон.

– У меня нет манер, но у меня есть мое слово. – И Ринг ударил по столу толстым указательным пальцем. – Вот на чем все стоит на моей стороне улицы. Народ лоялен ко мне, потому что я лоялен к ним. Уничтожь это, я ничего не получу. Уничтожь это, и я буду ничем. – Он придвинулся ближе, маня их, словно у него было убийственное предложение.

– Но забудьте о моем слове, и просто посмотрите с такой стороны – если вы хотите помощи Мэра, тебе придется драться за нее, поверь, это будет ад, а не бой. Хотите моей помощи? – Он сильно пожал большими плечами, словно даже обсуждение альтернативы было безумием. – Все что вам нужно, это не драться.

Шай ни на секунду не нравился этот ублюдок, но и Мэр ей ни на секунду не нравилась, и следовало признать, в его словах что-то было.

Ламб кивнул, выпрямив нож двумя пальцами и бросив его на тарелку. Затем он встал.

– Что если я предпочту драться? – И он зашагал к двери, очередь за завтраком расступилась, чтобы пропустить его.

Ринг моргнул, его брови озадаченно поднялись.

– Кто предпочел бы драться? – Шай оставила это без ответа и поспешила следом, виляя между столами. – Просто подумай об этом, это все о чем я прошу! Будь разумным!

И они вышли на улицу.

– Постой, Ламб! Ламб!

Она увернулась от блеющего стада маленьких серых овец, ей пришлось отпрянуть назад и пропустить пару фургонов. Она заметила Темпла, сидящего высоко на большой балке, с молотком в руке; прочная квадратная рама магазина Маджуда была уже выше, чем просевшие здания на любой стороне. Он поднял одну руку в приветствии.

– Семьдесят! – проорала она ему. Она не могла видеть его лицо, но плечи его силуэта немного вдохновляюще опустились.

– Ты остановишься? – Она поймала Ламба за руку, как раз когда он приближался к мэровой Церкви Костей; головорезы были вокруг двери, сложно было понять по ним, кто пришел с Папой Рингом, сурово наблюдая за ними. – Что, по-твоему, ты делаешь?

– Принимаю предложение Мэра.

– Лишь потому, что этот жирный болван раздражал тебя?

Ламб подошел близко, и внезапно показалось, что он нависает над ней с большой высоты.

– Поэтому, и потому что его человек украл твоих брата и сестру.

– Думаешь, я счастлива от этого? – прошипела она, теперь разозлившись. – Но мы не знаем деталей! Он выглядит, в общем-то, довольно разумным.

Ламб нахмурился, глядя назад на Гостиницу Камлинга.

– Некоторые люди понимают только насилие.

– Некоторые люди только говорят о нем. Мы пришли за Питом и Ро или за кровью?

Она хотела лишь доказать свои слова, а не задавать вопрос, но Ламб некоторое время выглядел так, словно раздумывал, что ответить.

– Я думаю, есть шанс получить все сразу.

Она мгновение смотрела на него.

– Кто ты, блядь, такой? Было время, кто угодно мог вымазать твое лицо навозом, и ты бы поблагодарил его и попросил еще.

– И знаешь, что? – Он отцепил ее пальцы от своей руки хваткой, которая была почти болезненной. – Я вспомнил, что мне это не особо нравилось. – И потопал по лестнице мэрова заведения, оставляя грязные отпечатки и оставляя Шай позади на улице.

Дата добавления: 2015-07-18