Мы нужны друг другу

Вежливость, кроме всего прочего, — цена, которую мы платим за совершенно необходимое человеку и человечеству общение между людьми. В этом общении и благодаря ему, в конечном счете, создаются все материальные и духовные ценности мира. Ленинградский писатель Виктор Конецкий как-то заметил в шутку, что человек не может представить себе полного одиночества даже на том свете: «Даже рай и ад человечество во все времена и у всех народов представляло и представляет себе в виде мощного коллектива праведников и грешников. И в раю и в аду всегда кишмя кишит народ».

Но проблема человеческого общения далеко не однозначна. Рассматривая ее на примере взаимоотношений между членами экипажа корабля, находя

К оглавлению

==200

щегося в дальнем плавании, Конецкий пишет: «В чем суть психической несовместимости, если мы отнесемся к этому вопросу без шуточек? В том, что, пока у тебя нервы не расшатаны длительным рейсом, ты можешь терпеть в других людях то, что вызывает в тебе раздражение. Например, тебе с первой встречи ужасно противно есть с механиком, который чавкает. Но ты ешь и молчишь месяц, второй, третий, а потом... взрываешься и сообщаешь механику, что еще в петровские времена было сказано в «Юности честном зерцале», что чавкают только свиньи. Естественно, механик удивляется, что ты вдруг стал к нему придираться, хотя раньше целых три месяца не придирался. И он искренне считает, что ты просто из пальца все высосал. И сразу говорит, что у тебя уши дергаются, когда ты жуешь, но что он-то молчал об этом все три месяца и т.д. и т. п. Короче говоря, нарушение психической совместимости наступает тогда, когда ты начинаешь сообщать другим людям правду о том, что ты о них думаешь...

Парадокс здесь в том, что самое высокое человеческое качество - правдивость, искренность — при существовании в коллективе есть самое дурное и вредное качество. И чем больше, и шире, и чистосердечнее ты информируешь людей о своем к ним истинном отношении, тем хуже идут дела в коллективе».

Но — «страх перед одиночеством вынуждает нас лгать и терпеть чужую ложь и на параходе, и в космосе, и в семье».

Писатель, конечно, намеренно обостряет проблему. Правильнее, наверно, говорить не о лжи, пусть «лжи во спасение», а о сдержанности, терпимости, спо

собности к взаимопониманию. Именно эти качества всегда и всеми народами высоко ценились. Они важны в общении людей между собой не только, так сказать, на личном уровне.

Мы уже говорили о знаковых системах, в первую очередь — языке, отмечая, что с их помощью культура удовлетворяет и так называемую коммуникативную потребность человечества.

Русские слова «общение» и «сообщение» достаточно точно передают смысл латинского термина «коммуникация». Само общество, строго говоря, есть система социальных связей между людьми, и в процессе человеческого общения ярко проявляются социальные связи. Всякий обмен между людьми — знаниями и художественными образами, орудиями и едой — только часть этого процесса общения. В общении мы учимся и воспитываемся, в общении живем. Даже Робинзон, который был выключен из этого живого процесса, оказавшись в одиночестве на острове, весьма активно пользовался плодами прежнего общения людей в виде предметов, захваченных им с разбитого корабля.

В общении с другими людьми усваиваем мы культуру, тем более развитую, чем многостороннее и интенсивнее общение между людьми.

Первобытный человек связан с несколькими десятками, ну, изредка, сотнями людей своей общины и, может быть, нескольких соседних. А сегодня от каждого из нас можно провести десятки тысяч линий — к родственникам и знакомым, учителям, ученикам, товарищам по работе, к авторам книг и сотрудникам газет и журналов, к продавцам в магазинах и тем, кто произвел

==201

товары, продающиеся в этих магазинах.

Изобрести автоматический ткацкий станок было, наверное, не легче, чем книгопечатание, но мало кто нынче назовет имя создателя станка, а вот имена немца Гутенберга, первым в Европе пустившего в ход печатный станок, и русского первопечатника Ивана Федорова мы все помним с детства. Потому что книгопечатание опять-таки было решением насущной задачи увеличения интенсивности общения, потому что появление печатной книги фантастически ускорило процесс обмена информацией — научной, технической, художественно-эмоциональной. Это был не менее важный скачок в истории, чем тот, что был связан с появлением в XIX веке самодвижущегося транспорта.

Подлинный гимн книге — слова Джона Гершеля, английского астронома XIX века: «Приучите человека к чтению, дайте ему возможность удовлетворять эту страсть, и вы его осчастливите. Вы введете его в общество мудрецов и остроумцев, его друзьями станут самые нежные, чистые и мужественные люди, какие были украшением человечества во все времена его истории. Вы сделаете его гражданином всех наций и современником всех эпох».

В XX веке ему вторит французский писатель Андре Моруа: «Итог знаний и воспоминаний, накопленных поколениями, — вот что такое наша цивилизация. Стать ее гражданином можно лишь при одном условии — познакомившись с мыслями поколений, живших до нас. И есть только одно средство стать культурным человеком — чтение... Книга — это средство перешагнуть любые границы».

Из таких высказываний о книге, пылких и в то же время абсолютно беспристрастных, нетрудно составить целые тома.

Как ни высока порою «цена общения», цена отказа от общения, как правило, еще выше. И не только между людьми, но и между народами.

Дружба народов, сотрудничество государств — за этими понятиями стоит не только забота человека и человечества о товарищеских отношениях между людьми разных национальностей, о мире на земле, но и глубочайшая культурная потребность в общении на всех уровнях — во имя развития и самого существования общества. А в «личном плане» высшая форма общения — дружба. И она тоже — детище культуры, продукт исторического развития.

Конечно, всегда были люди, связанные взаимной симпатией, делящиеся заветными мыслями и чувствами, помогающие советом и делом друг другу. Но в родовом обществе дружба, как и любовь, была чрезвычайно сильно регламентирована обычаями. Возможность выбора друга, как и «подруги жизни», здесь по большей части была до крайности ограниченна. Как австралийский абориген мог выбрать жену обычно лишь из двух-трех женщин, подходящих по возрасту, но прежде всего — по своему месту в родовой структуре, так и другом ему мог стать только человек из его рода, входящий в его возрастную группу.

В то же время члену родового общества мог грозить лишь «внешний враг», опасность могла исходить, скажем, от соседнего племени, однако «внутреннего врага» в собственной общи

==202

не не было. Но вот появляются враждебные друг другу классы, и говорящий на твоем языке член твоего племени, даже твоего рода, может тебя закабалить... или наоборот, восстать против власти над ним, данной тебе богатством или местом в общественной структуре. Опасность, которая в течение десятков, а то и сотен тысяч лет приходила в общину лишь извне, теперь прочно селится внутри нее. Ближние становятся — или могут стать — врагами.

На кого же можно положиться в ситуации, когда сын опасен для отца, брат может поднять руку на брата?

В условиях распада родового общества начинающаяся дружба могла приобретать официально оформляемый характер, в знак дружбы заключался договор о побратимстве. Причем союз побратимства могли заключать между собой представители разных народов.

Энциклопедия Брокгауза и Ефрона, не углубляясь в историю, дает такое определение этому понятию: «Побратимство или посестримство — институт обычного права южных славян (болгар и сербов), состоящий в союзе двух или нескольких лиц, одного или разных полов, основывающемся не на общности землевладения или крови, а на взаимной нравственной любви... Отличительные черты — верность и преданность друг другу, чистота нравственных отношений, 'возможность разноверия и разноплеменности, нерасторгаемость, отсутствие отношений имущественного наследования».

Энциклопедия отмечает, что это — старый обычай, свойственный прежде всего части индоевропейских народов — южным славянам. В настоящее время

можно считать доказанным, что побратимство знали не только индоевропейские народы, но и тюрки, и древние вавилоняне, и средневековые японцы, и монголы, и полинезийцы... Всюду, где распадается родовое общество, одним из способов защиты человека становится дружба, возведенная в ранг священного установления.

Обычай побратимства был широко распространен у скифов. Вот отрывок из приводимого римским писателем Лукианом рассказа скифа Токсариса: «Мы приобретаем себе друзей не на пирушках. И не потому, что известное нам лицо является нашим ровесником, но, увидев какого-нибудь человека, хорошего и способного на великие подвиги, мы все устремляемся к нему... И когда какой-нибудь избранник сделается уже другом, тогда заключается договор с великой клятвой о том, что они будут жить вместе и в случае надобности умрут один за другого».

Однако у скифов этот обычай в полную силу действовал лишь около двух веков. Быстро исчез он и в Древней Руси.

В развитом классовом обществе этот обычай отмирает. В конце XIX века он сохранялся в Европе, как отметила энциклопедия Брокгауза и Ефрона, только у южных славян — там, где долгие столетия турецкого гнета отбросили общество вниз по лестнице социального развития, где безопасность человека из порабощенного народа государством почти не обеспечивалась.

И еще побратимство удержалось у части кочевников Азии — по той простой причине, что развитие кочевого общества протекает, как правило, чрезвычайно медленно.

==203

Обычай, возведший дружбу в ранг священного официального союза, исчез, но сама дружба, заключаемая по свободному выбору человека, сохранилась, стала частью нашей культуры, одним из необходимейших ее элементов. Теперь она не оформляется официально, союз друзей не закрепляется торжественными обрядами, но связь и преемственность между давним побратимством и дружбой, настоящей дружбой наших дней, прослеживается. И лишь немногие несчастливцы не могут повторить за великим физиком Джеймсом Клерком Максвеллом: работа — хорошо, книги — хорошо, но друзья — лучше всего.

Мы не называем их фамилии в анкетах, не перечисляем в автобиографиях, но ведь друзья, старшие, младшие, ровесники, играют такую большую роль и в выборе жизненного пути, и в том, как мы по нему идем...

Есть у дружбы еще одна сторона, на которую обращает особое внимание советский философ и психолог И. С. Кон. Нередко дружба словно призвана (как и любовь!) продемонстрировать, что даже между очень непохожими людьми общего несравненно больше, чем различий. Удивительная пара Дон Кихот и Санчо Панса могут послужить, пожалуй, не столько примером (все-таки художественный вымысел, а не реальная жизнь), сколько символом такой ситуации.

00.htm - glava39

Дата добавления: 2015-07-17