На барщине истории

Спокойных времен история не знает. Пока люди только собирали коренья да плоды и охотились, над ними постоянно висела угроза голода. Стали сеять, жать, пасти, доить, стричь — появилась возможность делать запасы, с меньшей тревогой думать о завтрашнем дне, реже, только в случае чрезвычайных неурожаев, настоящих стихийных бедствий, сталкиваться с голодом. Но ведь все это благодаря тому, что появился «прибавочный продукт», а с ним создалась почва для возникновения классов. Вместе с тем появились запасы, которые привлекали врагов. Появи-

==165

лись угнетатели и угнетенные, победители и побежденные, завоеватели и завоеванные.

Теперь мы знаем: искать золотой век в прошлом бесполезно. А ведь не только древним поэтам, но и современным историкам так часто хотелось найти в минувшем, далеком или близком, страны и времена, где и когда жилось сразу и сытно и привольно, и добродетельно и свободно.

Когда такие иллюзии развеялись по отношению к Старому Свету, некоторые историки-американисты углядели пору и место «золотого века» — в Центральной Америке I тысячелетия нашей эры, в стране индейцев майя. Им казалось, что в течение нескольких веков общество здесь было абсолютно стабильным, без восстаний угнетенных и даже без войн с соседями. Но продолжались поиски и раскопки новых древних поселений, открыли в джунглях весьма основательные крепости... А крепости без нужды не возводят.

Трудно и опасно жили люди везде.

«...Историческое развитие покупается очень дорогой ценой,— писал Г. В. Плеханов.— Оно ведет — по крайней мере на время, и нужно сознаться, на очень продолжительное время — к разделению общества на классы и сословия, господству незначительных кучек привилегированных, к угнетению народной массы, к принижению человеческой личности, а часто и к самым гнусным, самым отвратительным проявлениям деспотизма. Что же гонит человечество в суровую школу цивилизации? Какая сила заставляет некоторые человеческие племена покидать свои первобытные отношения, скла

дываться в новые политические группы и выходить на тяжелую «барщину истории»?»

Разделение общества на классы было неизбежным следствием развития производительных сил. Более могучее общество должно было становиться и более сложным, функции управления производством все резче отделялись от функций участия в этом производстве собственным трудом.

Класс рабовладельцев был организатором производства, и, пока он справлялся с этим, все попытки сокрушить рабовладельческий строй были безнадежны, мало того — даже восставшие рабы по большей части претендовали лишь на то, чтобы те, кто были рабами, стали господами.

Победы эксплуатируемых, в результате которых вожаки последних составляли или пополняли феодальную верхушку общества, знала и эпоха феодализма. Так было в средневековой Норвегии, где в конце XII века крестьянский вождь Сверре Великий (его сторонники получили от врагов и с гордостью приняли прозвище биркебейнеров — берестоногих, то есть попросту лапотников) после двадцати лет вооруженной борьбы оказался на троне. Так было и в Китае, где движение, свергнувшее в 1368 году монгольскую династию, было не только национально-освободительным, но и антифеодальным и где оно посадило на императорский трон бывшего конюха...

И что же? Верхушка победителей входила в состав правящего класса, а для остальных все оставалось по-прежнему. При всем благородстве мотивов восставших они не могли ни повернуть историю вспять, вернувшись к первобытному

==166

равенству, ни обогнать ее, создав общество без эксплуататоров и эксплуатируемых. Тем не менее восстания угнетенных, пусть обреченные на неуспех даже в случае победы, объективно способствовали развитию общества. Но всему в истории свое время. «Барщину истории» надо было отрабатывать.

Итак, история человечества до начала XX века может быть разделена на две главные части: период доклассового общества и время, когда общество уже разбито на классы эксплуататоров и эксплуатируемых.

Классовая борьба подгоняет историю последних тысячелетий, она же способствует, в конечном счете, все более высокому развитию культуры, все большей ее сложности и разносторонности. И вот встает весьма принципиальный вопрос: одной ли и той же в этническом (национальном) отношении была культура, скажем, социальной верхушки Древнего Египта и египетских крестьян-общинников и рабов, помещиков и крестьян крепостной России, буржуа и рабочих капиталистической Англии? Иначе говоря, правомерно ли говорить о единой этнической, национальной культуре антагонистических классовых обществ?

Иногда на этот вопрос отвечают отрицательно, напоминая о различиях в образе жизни эксплуататоров и эксплуатируемых. По мнению сторонников такого ответа, в его пользу говорят и известные слова В. И. Ленина о том, что «есть две национальные культуры в каждой национальной культуре» {Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 24, с. 129).

Конечно, история знает немало примеров, когда эксплуататоры и эксплуатируемые в од

ном государстве принадлежали к разным народам — этносам, разным национальностям (такой, например, была ситуация во владениях Османской империи на Балканах в XVI— XVIII веках, где господствующий класс представляли турецкие феодалы, эксплуатируемых — крестьяне - славяне). Однако подобные случаи были скорее исключением, нежели правилом. И из приведенной выше ленинской формулы отнюдь не следует, что вообще нельзя говорить о культуре той или иной нации в целом. В. И. Ленин решительно выступал против левацких попыток отрицания понятий «нация», «народ» и т. д. Напомним, что его словам о двух национальных культурах в каждой национальной культуре предшествует утверждение: «есть две нации в каждой современной нации». Итак, каждая отличающаяся классовым антагонизмом современная нация все же существует как некое единство, точно так же как существует единство национальной культуры. Другое дело, что каждая из них — диалектическое единство противоположностей, социальных и, шире, культурных. Ленинская мысль нацелена не на отрицание самой по себе единой национальной культуры, она подчеркивает классовую противоречивость ее, внутреннюю раздвоенность. И все-таки национальная культура и при этом остается системой — чрезвычайно сложной, но системой, элементы которой связаны между собой. Причем в разных сферах культуры классовые различия достигают разной степени остроты.

Классовость культуры в антагонистических обществах проявляется прежде всего в том, что значительная часть идеологиче-

==167

ских форм создается в интересах господствующих классов и обслуживает только их интересы. Как известно, весьма существенны классовые различия и в сфере потребления материальной и духовной культуры.

И все же, хотя отдельные культурно-бытовые различия между социальными группами внутри одного этноса и имеют тенденцию углубляться на всем протяжении истории классового общества, это не приводит к разрыву единой национальной культуры.

Как ни различна в деталях речь феодалов и крестьян, говорят они почти всегда на одном языке и пользуются общей письменностью, нет особых религий для эксплуататоров и эксплуатируемых одного народа (за исключением некоторых не слишком частых и не слишком продолжительных исторических эпизодов).

Почти вся идеология классового общества создана в интересах эксплуататоров, но она господствует в обществе в целом.

Базис, производственные отношения определяют идеологию. Только когда с развитием общества прежние производственные отношения оказываются устаревшими, устаревает и идеология становящегося ненужным обществу господствующего класса. Но это — сложный, долгий, мучительный процесс. Идеология молодой и передовой буржуазии смогла одержать победу во Франции лишь в пору, когда феодальные отношения были оттеснены в прошлое. Только тогда смогли окончательно утвердиться и новые, капиталистические нормы жизни.

Как известно, во многих докапиталистических обществах

помимо классов имеется целый ряд сословий, занимающих различное место в социальной структуре.

Сословное деление, в отличие от классового, было весьма различно в разных местах планеты. В Индии четыре главные касты (варны) разбились на более мелкие, возник ряд каст и среди поставленных вне варн париев.

Своеобразную форму приняло сословное деление на острове Яп в Микронезии. Здесь не люди сами по себе, а поселения делятся на девять категорий, три из которых высшие, четыре — низшие, а две — средние. Жители поселений низких сословий не могут даже есть то же, что их «высокие» соседи. Только одну из многих разновидностей бананов они имеют право употреблять в пищу, и эта разновидность, как нетрудно догадаться, не лучшая. Из многочисленных водящихся здесь рыб они могут питаться лишь мясом акулы и морских угрей. Местное слово, которым называют людей из таких деревень, точнее всего переводится как «раб». То обстоятельство, что рабы и господа живут в разных селениях и что существуют целые поселения, выступающие в роли коллективного рабовладельца, не должно особенно удивлять. Перед нами одно из проявлений многообразия путей исторического развития, многообразия, которое характерно даже для форм угнетения. В древней Спарте, например, само государство было таким коллективным владельцем рабов-илотов.

Поражает сословная система, установившаяся в Аютии, королевстве на территории Таиланда, в XV веке при короле Боромотрайлоканате. Все общество было разделено на пять сословий: наследственная знать,

==168

чиновники, духовенство, простолюдины и рабы. Причем к наследственной знати причислялись здесь только прямые потомки короля, и притом лишь до пятого колена. Праправнуки короля по закону становились уже простолюдинами, если только они не могли пристроиться в чиновничий аппарат. Старые феодалы некоролевского происхождения становились чиновниками и сохраняли дворянские привилегии лишь до тех пор, пока занимали государственные должности. Высшие чиновники Аютии с занятием официальной должности теряли свое личное имя, зато получали массу других — иногда целые десятки. Но все эти имена были связаны с конкретной должностью, при переходе на другую чиновник получал новый набор имен, оставляя прежний своему преемнику. В результате историки сегодня часто просто не могут разобраться, когда именно происходили в Аютии смены калахомов (первых министров), чакри (военных министров), праклангов (сначала — министров финансов, позже — министров иностранных дел): под одними и теми же именами — именами должностей, не менявшимися в течение сотен лет, явно скрываются разные люди.

«Главной целью этой системы была анонимность феодальных родов, сокрытие их имен чинами и титулами. Простолюдин приучался чтить не своего конкретного начальника как личность, а его должность. По мысли идеологов сиамской ' феодальной монархии, личность — ничто, а должность — все»,— пишет историк Э. Берзин.

' Сиам — старое название Таиланда.

С аналогичным явлением сталкиваемся мы и в европейской истории. Мы знаем великого английского ученого Френсиса Бэкона. А младшие современники называли его в своих сочинениях Веруламцем — только потому, что он получил от своего короля титул барона Веруламского. Британия сохранила аристократические титулы, этот пережиток феодализма, и в XX веке. Наполеон, например, давал своим генералам титулы по местам сражений, где они отличились. Правда, во всех этих случаях люди, принимая титул, не теряли, как в Аютии, своего прежнего имени.

Но в многообразии историй конкретных стран, пожалуй, еще яснее видно единство истории, то, как на фоне национального, особенного, случайного проявляется общее, закономерное.

Как тут не вспомнить диалог из пьесы Евгения Шварца «Тень», диалог между певицей Юлией Джули и приезжим Ученым, намеренным изучать историю ее родины: «Юлия. Наша страна — маленькая.

Ученый. Да, но история ее похожа на все другие».

Маркс и Энгельс открыли главные законы истории, лежащие в основе всех многообразных вариантов исторического развития разных стран в разные эпохи. Общее в развитии тысяч народов земли несравненно сильнее особенного, при всем многообразии форм, которые принимают социальная структура, государство и право.

Рассматривая развитие общества как естественноисторический процесс, основоположники марксизма показали несостоятельность религиозной кон

==169

цепции истории человечества. Общество развивается по его собственным объективным законам и не нуждается в божественном предопределении и вмешательстве.

00.htm - glava32

Дата добавления: 2015-07-17