Поселение

Как только люди стали переходить к оседлому образу жизни, а это произошло десятки тысяч лет назад в районах, где они сумели создать высокоразвитое присваивающее хозяйство, появляются первые селения, деревни. Они окружались для защиты от хищников изгородью. А когда в жизнь людей вошли войны, изгородь превращается в прочную и достаточно высокую стену, способную защитить жителей поселка от врагов.

Вот что представляли собой поселения так называемой трипольской культуры, существовавшей примерно пять тысяч лет назад на территории нынешних Украины и Молдавии. Тридцать — сорок тысяч человек жило в каждом поселке, занимавшем площадь во много десятков гектаров. Форма трипольских поселков овальная, причем она задавалась, вероятно, уже при начале строительства. Селения отстояли друг от друга на 12—15 километров. Жившие в них люди занимались земледелием и нуждались поэтому в большом количестве пахотной земли. Два-три поколения жили на одном месте. Но как только иссякало плодородие земли, люди поднимались и уходили на новые земли, вырубая и частично сжигая леса, которые, таким образом, давали материал для постройки нового огромного поселка и удобрение (золу) для почвы.

А на Оркнейских островах у берегов Шотландии найден поселок, где все сделано из камня: и стены домов, и стены, огораживающие селение, и коридоры, связывающие дома, и места для сна,и столы, и полки, и лари, и кладовые... Холодно на этих островах, деревья на них не

растут. Разводили.там овец, дававших мясо, овчину и шерсть. Людей в таком поселке проживало всего несколько сот, но они сумели создать себе не только сносные, но даже не лишенные комфорта условия жизни.

По мере углубления классового расслоения общества, все чаще вспыхивают войны между племенами и часть сельских поселений превращается в города, обычно — укрепленные. Один из древнейших известных ныне городов лежал на территории Палестины. Это — Иерихон. Он возник десять тысяч лет назад. Вот как описывает Иерихон архитектор В. Глазычев: «У него были каменные стены в сажень толщины и то ли бастион, то ли внутренняя цитадель с башней, поднимавшейся по крайней мере на десяток метров, коль скоро целых восемь метров высоты сохранилось. В этом городе были овальные в плане дома, возведенные из высушенных на солнце кирпичей. И еще там был храм с деревянным портиком — портик, как символическое обрамление перехода от внешнего к внутреннему, от мирского к священному, господствовавший потом в архитектуре добрых десять тысяч лет, оказывается, уже был создан».

Древние города, даже если они не были обнесены стенами, защищали человека уже не только от сил природы. Они обороняли людей одной общины от угрозы со стороны враждующих с ними общин и оберегали социальную верхушку общества от справедливого возмездия эксплуатируемых ею земледельцев, которые обрабатывали земли, расположенные вокруг города.

==97

Английская поговорка гласит: мой дом — моя крепость. Разумеется, понимать ее надо в переносном смысле. Но история знает истинные дома-крепости, дома, устроенные так, что в них можно было выдержать долгую осаду неприятеля. И это относится не только к европейским средневековым замкам. В Сванетии, например, в течение долгих веков строили дома в виде высоких башен и жили на верхних этажах. Дома превращались в маленькие крепости там, где условия не позволяли людям селиться компактно, а угроза нападения существовала постоянно. Она могла исходить не только от чужеземных захватчиков, но и быть результатом родовых или феодальных междоусобиц.

Археологи находят следы земляных валов, возводившихся вокруг древнеславянских селений, остатки мощных крепостных стен в Месопотамии и Малой Азии, в Центральной Америке и Северной Европе, Южной Африке, Китае, Микронезии — словом, почти по всему освоенному человеком миру. Ученых скорее может удивить находка большого древнего селения, никак не защищенного от возможных нападений извне. Само русское слово «город» значит первоначально — огороженный, обнесенный оградой.

Конечно, не все города представляли собой крепости. И не все крепости были городами — некоторые из них населял, по существу, лишь гарнизон, воины часто селились там с семьями.

Нередко внутри города строилась цитадель — крепость внутри крепости. Она призвана была служить последним оплотом горожан против внешних врагов, прорвавших первый пояс городских укреплений. В цитадели

запирались местный феодал, знать или городские патриции во время восстаний городских низов.

В системах городских укреплений порою находит свое отражение и антагонизм между аристократией, с одной стороны, купечеством и ремесленными цехами — с другой. Так, в старом Таллине противостоят друг другу две крепости — Вышгород отделен от остальной части древнего города мощной стеной.

Для защиты территорий целых государств создавалась хорошо продуманная сеть крепостей. Так, например, в XVI— XVII веках такие «системы» крепостей существовали на западных и южных границах Российского государства.

Но вернемся к истории собственно города как социального явления.

Сразу же после своего появления город начинает играть первенствующую роль во многих социальных процессах. Здесь наиболее быстро идет развитие производительных сил, развиваются ремесла и искусства, здесь сосредоточена политическая жизнь...

Поэма о Гильгамеше, записанная в древнем Вавилоне, но несущая явные следы предшествующей шумерской культуры, красочно воспевает преимущества яркой и полной удовольствий и развлечений городской жизни. А речь идет о городах, где жили, по-видимому, всего три — пять тысяч человек.

Русские былины прославляют богатый Новгород Великий, златоглавый Киев, гордый Галич, соперничающий с Киевом — «матерью городов русских»!

Города были пунктами проникновения в культуру новых

==98

веяний, центрами ее развития. Они стали законодателями моды в архитектуре и одежде. Так, к примеру, именно из русского города вышли в деревню классическая русская изба-пятистенок, обычай украшать наличники окон затейливой резьбой; в городе сформировались такие типы одежды, надолго обосновавшиеся затем в деревне, как кафтан, сарафан.

Роль города неуклонно росла на протяжении всей истории классового общества, особенно велика она стала с наступлением эпохи капитализма. Валерий Брюсов так изобразил современный ему город: Царя властительно над долом, Огни вонзая в небосклон, Ты труб фабричных частоколом

Неумолимо окружен.

Стальной, кирпичный и стеклянный, Сетями проволок обвит, Ты — чарователь неустанный, Ты — неслабеющий магнит.

Если в начале века, когда Брюсов писал эти строки, быстрый рост городов был характерен главным образом для развитых в промышленном отношении стран, то сегодня этот процесс охватил и страны развивающиеся. Обратимся для примера к африканскому континенту, где в прошлое десятилетие население увеличивалось ежегодно в среднем на 5,1 процента, а городское — на 10 процентов.

Но дело не только в том, что в городах живет уже почти половина населения планеты, а скоро будет жить еще больше. Городское влияние, ощущавшееся деревней и в предшествующие тысячелетия, теперь сильнее, чем когда-нибудь. Городские нормы отношения к труду, выработанный в городе образ жизни и связанная с ним система ценностей все глубже и все

быстрее пронизывают быт земледельцев почти во всем мире.

Чем чреват этот процесс урбанизации мира? Приведет ли он к тому, что деревни вообще исчезнут и останутся только города, большие и малые? Многое говорит, казалось бы, в пользу такого предположения, но очень многое и против. Более того, социологи отмечают в некоторых странах признаки, говорящие как будто о том, что население больших городов начинает сокращаться. Впрочем, мы не хотим здесь заниматься прогнозами.

00.htm - glava21

Одежда

При раскопках в Ницце, о которых мы уже рассказывали, археологи обнаружили следы одежды древних людей. Обитатели временных хижин сидели у очага на шкурах и закутывались в шкуры, ложась спать. Вероятно, в прохладную погоду они накидывали те же шкуры на плечи, а то и подвязывали их как-нибудь вокруг пояса. Среди прочих находок здесь оказались комочки охры — красной минеральной краски. Может быть, люди в те времена раскрашивали ею свои тела из магических или эстетико-магических соображений. Но скорее всего, они просто обмазывались охрой с ног до головы, защищая кожу от холода и укусов насекомых. До сих пор ведь именно так поступают некоторые африканские и индейские племена. Краска, возможно, и была первой «одеждой», а потом... Племенам, ушедшим на север (и тем более оттесненным на север более сильными соседями), не нужна была особая изобретательность, чтобы приладить звериные шкуры поудобнее у себя на плечах и поясе. Юбочка,

==99

передник, набедренная повязка

из коры или из сплетенной травы наверняка уже были тогда известны, ведь даже в тепле приходилось оберегать кожу, например, от искр, летевших от очага. Одежду наверняка придумали не из стыдливости, но, разумеется, какую-то роль в истории одежды жарких стран могли сыграть и половые табу, строго соблюдавшиеся в родовом обществе.

История одежды наглядно показывает, что одну и ту же задачу можно решить множеством разных способов. Поэтому в одежде так сильно влияние мо-

вало для них нередко немалые

неудобства.

Рабочее платье крестьянина прошлых веков мы с вами надели бы без особых затруднений. Такое, например, платье, какое носили английские крестьяне XII века, кому хочешь придется впору. Вот как его описал Вальтер Скотт в «Айвенго»: «Эта одежда состояла из одной кожаной куртки, сшитой из дубленой шкуры какого-то зверя, мехом вверх, от времени этот мех до такой степени вытерся, что по немногим оставшимся клочкам невозможно было определить, какому животному он

ды. Впрочем, в прошлом моды придерживались в основном люди зажиточные, и это созда-

принадлежал. Это первобытное одеяние покрывало своего хозяина от шеи до колен и заменя

К оглавлению

==100

ло ему все части человеческого костюма... Чтобы куртка плотнее прилегала к телу, она была перетянута широким кожаным поясом с медной застежкой».

Но в костюме зажиточного ремесленника XV века мы вряд ли чувствовали бы себя удобно. Он состоял из узких штанов, поверх которых надевалась юбка, полукафтана, а верхней одеждой служил плащ — епанча.

Вообще довольно долгое время большинство мужчин в Европе ходило в юбках. Еще в IX—XI веках крестьянам в некоторых западноевропейских стра-

дворян. А в Южной и Юго-Восточной Азии юбка и сегодня — распространеннейшая мужская одежда. В Европе штаны в мужском костюме вытеснили юбку лишь в XVII веке.

Происхождение их долго оставалось для этнографов загадкой. Считалось, что они были изобретены кочевниками, которые первыми оседлали лошадей и стали ездить верхом. Штаны защищали кожу их ног от потертостей. Но вот при раскопках, производившихся под древним русским городом Владимиром, были найдены останки людей, тоже носивших штаны. А жили

нах попросту запрещали носить штаны, считавшиеся принадлежностью туалета представителей господствующего класса —

эти люди более двадцати тысячелетий назад, то есть задолго до одомашнивания лошади. Штаны у них были меховые, Национальные кос тюмы народов СССР.

==101

судя по всему, достаточно удобные. Они очень напоминают соответствующую часть современного эскимосского костюма.

В настоящее время древность этого вида одежды историки и археологи увеличили почти вдвое: до тридцати пяти — тридцати восьми тысяч лет. А поскольку вид Человек разумный, по современным оценкам, не намного старше (сорок — пятьдесят тысячелетий), то весьма вероятно, что те группы людей современного типа, которые оби

тали в условиях сурового климата, вблизи великого ледника на севере Европы и Азии, уже изначально умели изготовлять и носили меховую одежду, в частности и штаны. У людей, живших в более теплых местах, этот вид одежды, по-видимому,

появился лишь тогда, когда была одомашнена лошадь и человек научился ездить на ней верхом.

Об «одежде», которая была в ходу до наступления похолодания, мы можем судить лишь на основании изучения костюма наиболее отставших в социальном развитии племен Африки, Австралии, Южной Америки. У некоторых из этих народов мужчины или женщины или те и другие обходятся без одежды, однако это не значит, что известны народы, вообще не знавшие костюма. Ведь «костюм» — в точном значении этого термина — включает в себя не только одежду, обувь и головной убор, но и кольца, серьги, вообще любые украшения, в том числе даже прическу и татуировку.

Однако первой настоящей одеждой можно признать, наверное, только набедренную повязку. Очень древен и свободно свисающий с плеч меховой плащ, подвязывавшийся кожаным ремнем. Его носят, например, индейцы Огненной Земли. Такой плащ у северян Европы и Азии трансформировался в меховую куртку.

Но пока северяне десятки тысяч лет ходили в одежде и сегодня представляющейся идеальной для сурового климата, в других районах земного шара люди перепробовали немало других типов костюмов.

Этнографы делят всю одежду на сшитую и несшитую. Ту, при изготовлении которой куски ткани или края одного куска прочно соединяются с помощью иголки и нитки, и ту, которая держится на своем хозяине благодаря его умению правильно располагать ткань на своей фигуре, иногда придерживая ее либо скалывая пряжкой, булавкой или чем-то в этом роде.

==102

Сшитая одежда делится на глухую и распашную. Эскимос свою глухую куртку с капюшоном надевает и снимает через голову, пешие охотники тайги — эвенки, напротив, носят куртку распашную. От такого костюма в его древнейшей форме, по-видимому, произошли распашные халаты, стягиваемые в талии кушаком. Они издавна были преобладающим типом одежды в Средней, Центральной, Восточной и частично в Юго-Восточной Азии, который, претерпев немало изменений и мо

дификаций, в основе своей тем не менее сохранился до нашего времени.

У степняков-кочевников китайцы и вьетнамцы, а также оседлые жители Средней Азии, Ирана, Ближнего Востока заимствовали штаны.

Одежду населения Древнего Египта составляли передники и юбки. Юбки были в ходу также и у древнейшего населения Месопотамии. Куртки и штаны в качестве мужского костюма появились здесь много позже.

Красива и удобна одежда женщин в Индии.

==103

Одежда шамана.

Древние греки и римляне носили хитоны, представлявшие собой попросту длинные рубашки, туники, которые тоже больше всего похожи на рубахи, и тоги — длинные полосы материи, в которые изысканно драпировались древние римляне. Тоги надевались главным образом в каких-либо торжественных случаях. Это была поразительно величавая одежда.

Совокупность множества элементов одежды, именуемая костюмом, имеет свойство, как уже было отмечено, довольно быстро изменяться. Эти изменения могут вызываться многими причинами, в том числе социальными, и требованиями моды.

Очень интересную и характерную картину движения культурных явлений (а ведь костюм тоже относится к таковым) «по социальной лестнице» рисует этнограф С. А. Арутюнов: «Некогда в японском крестьянском быту употреблялись плетеные циновки «татами», на них сидели и спали, постелив на земляной или деревянный пол. Носили тогда крестьяне и деревянные туфли «гэта» — ходульки для ходьбы по грязным, заболоченным местам...

...В быте феодалов эти предметы были преобразованы: циновками «татами», более плотными, добротными, обшитыми по краям узорчатой тканью, стали выстилать уже весь пол жилища. Несколько измененные ходульки — «гэта» стали выходной обувью феодала — они прибавляли рост, создавали более величественную осанку».

Тут уж горожане, а затем и крестьяне стали подражать знати, и «гэта» стали постепенно обувью общенародной, и крестьяне покрывали «татами» весь пол...

«Сверху вниз», от знати и богачей в общенародный быт продвигались в Японии в XIX— XX веках и европейская одежда, обувь, мебель.

Аналогичные процессы происходили и происходят во всем мире. Перенимая некую черту народной культуры, элита эксплуататорского общества — рабовладельцы, феодалы, буржуа — делают часто эту черту престижной в глазах всего общества, способствуя ее распространению. Став обычной, такая черта оборачивается частью этнической традиции, характерной деталью общенародного быта.

Почти всюду в Азии и Африке в конце XIX— начале XX века европейское платье в определенное время воспринималось как признак высокого общественного положения, и это немало способствовало его широкому распространению. А сейчас, напротив, традиционная одежда нередко становится модной, в частности потому, что она сравнительно дорога и носят ее не все. (Как известно, полное принятие обществом новой моды предвещает ее гибель или во всяком случае потерю ею престижности.)

Социологи Д. Дондурей и Э. Шелухина пишут: «...Одежда есть легкий способ указать на свое место в социальной иерархии, отделиться от одних, присоединиться к другим. С помощью ее атрибутов человек присваивает себе, пусть символически, отличительное по отношению к «чужим» поведение, принадлежность к желанному стилю жизни».

Традиционная одежда сообщала множество фактов о своем владельце. До сих пор во многих районах Бирмы, Таиланда, Лаоса, Индии и некоторых дру

==104

гих стран осведомленный человек сможет по одежде сказать, из какого селения эта девушка или тот мужчина.

В 20—30-е годы в нашей стране еще кое-где (скажем, в Воронежской области) можно было узнать по женской крестьянской одежде, из какого района родом ее обладательница.

В наше время в СССР и в Западной Европе и Америке уже почти невозможно определить по одежде, откуда человек родом. Но достаточно вспомнить хотя бы постоянно меняющуюся «молодежную моду», чтобы увидеть, что костюм по-прежнему выполняет те свои функции, о которых говорят в приведенной цитате два социолога.

А эксцентричность, все более проявляющаяся в западной моде, по мнению ряда специалистов, отражает потерю ориентиров в развитии западной культуры в целом. Насколько правомерно делать такой категорический вывод из фактов, относящихся к столь частной стороне культуры? Определенные основания для этого имеются. Ведь культура — система, в которой все части связаны.

Легко проследить, например, насколько стили в разных сферах культуры взаимосвязаны, завися в конечном счете от определенных исторических причин. Уже давно отмечено сходство линий древнегреческой туники и прекрасной дорической колонны в античных сооружениях.

Когда в европейской архитектуре победил готический стиль с его остроконечными узкими башнями и башенками, одежда не осталась в стороне. Дамы стали носить высокие остроконечные головные уборы. Острые рукава их платьев были прямо-таки невероятно длинны. Как и мужчины, они носили обувь

с острым, часто непомерно длинным носком.

А вот более близкий к нам пример. В начале 40-х годов нашего века на женской моде совершенно очевидно сказалось влияние военной формы. Прямая юбка, строгий жакет, похожий на военный френч, резкие, четкие линии...

Мода и сегодня чутко реагирует на изменения в политике.

В начале 70-х годов, в разгар американской политики локальных войн, в женской одежде на Западе снова стали появляться военные мотивы — развился стиль, известный в англосаксонских странах под именем «милитари-лук» (от слов, означающих «военный» и «выглядеть», «походить»). В моду вошли гимнастерки, погончики и т. п. Пока женщины и мужчины пытаются совместить несовместимое: выглядеть сразу и оригинально, и похоже на других.

Бывает, над модой и модницами смеются. Но явление, которому многие тысячи лет, заслуживает серьезного отношения. Тем более что мода будет, скорее всего, существовать, пока существует человечество. Например, передники у африканских племен становились то длиннее, то короче по законам, очень напоминающим те, которым подчиняются нынешние дамские юбки. Меняются времена, но связь между ними сохраняется.

А вообще-то мода — ярчайший признак того, что вдобавок к функции физической защиты организма одежда приняла на себя функцию нашей психологической защиты. Мода разнообразит нашу жизнь.

И тут функции архитектуры и портняжного искусства сходятся.

==105

00.htm - glava22

Дата добавления: 2015-07-17