Социальное происхождение региональных лидеров 2 страница

Лишь благодаря настойчивой линии центрального руководства уда­лось добиться реального сдвига в представительстве женщин в органах,

ьии i 1Ы4Й-1991 ГГ '

_косшоно ответственных за принятие решений на местном уровне. Харак­терно, что село всегда выступало как более консервативный элемент, несмотря на то что риск выдвижения женщин на селе был значительно меньше, чем в городе. Удельный вес женщин среди сельских политичес­ких руководителей был всегда ниже, чем в городе. По данным за 1957 г., женщины среди секретарей обкомов, крайкомов, ЦК компартий союз­ных республик составляли 2,8 %, среди секретарей горкомов и райко­мов в городах—16,1 %, сельских райкомов —5,8 %²⁸. Но даже эти цифры искажают реальную картину, поскольку женщины допускались к реальной власти лишь в порядке исключения.

Легко заметить, что представительство женщин на «первых» позици­ях во властной иерархии выглядит скорее исключением, чем правилом. Фактически действовал принцип: чем более ответственен пост, тем меньше шансов у женщины занять его. Так, в среднем за тридцать лет женщин в составе первых секретарей райкомов и горкомов Пермской области было 1,7 %, среди председателей исполкомов — 3,0%, вторых секретарей — 5,4 %, секретарей — 34,8 %. Должности первых секрета­рей региональных комитетов и председателей исполкомов региональ­ных Советов были сугубо мужскими.

Удельный вес женщин в составе ЦК КПСС также был незначителен: 3-4 % за период 1956-1976 гг.²⁹, 3,8-5,3 % в 1980-е гг.³⁰ За весь период существования Политбюро ЦК КПСС в него было избрано только три женщины: Фурцева Е. А. (в 1956-1957 гг.— кандидат в члены Политбю­ро, в 1957-1961 гг.— член Политбюро ЦК КПСС), Бирюкова А. П. (кандидат в члены Политбюро в 1988-1990 гг.), Семенова Г. В. (член Политбюро в 1990-1991 гг.), что составляет 1,9 % от всех членов и кандидатов в члены Политбюро.

Для женщин была «предназначена» должность секретаря ОК, ГК, РК КПСС, курировавшего вопросы культуры, идеологии, народного обра­зования и т. д. И практически весь женский состав пермской региональ­ной политической элиты — от 75 до 90 % — концентрировался именно на должностном уровне секретарей. Таким образом, лишний раз подтвер­ждалось правило, что женщины в составе РПЭ выполняли скорее представительскую функцию, чем реальную властную.

Между тем присутствие женщин во властных структурах призвано было выполнять несколько важнейших политических и идеологических функций. С точки зрения идеологии факт расширения участия женщин в деятельности властных структур должен был быть свидетельством рас­тущего советского демократизма, реального воплощения равенства прав и возможностей мужчин и женщин, единения всех слоев народа. Курс на выдвижение женщин во властные структуры был достаточно последовательным, но лишь до тех пор, пока существовала удовлетво­рительная база для их отбора, пока возможности женщин-руководите­лей контролировать ситуацию на подвластной территории не уступали способностям мужчин. Особенно существенно для понимания сложнос­ти проблемы первое условие.

f [

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления., элиты 177

I Несложно заметить, что рекрутирование в состав элиты могло идти более-менее успешно лишь при наличии широкого поля кандидатур, удовлетворявших ряду условий, в числе которых были опыт руководя­щей деятельности в отраслях материального производства, опыт обще­ственной деятельности и т. д. Однако широкий слой женщин-руководи­телей, причем лишь на уровне небольшого трудового коллектива, сложился только в сферах народного образования, обслуживания насе­ления, в которых приобрести опыт руководящей деятельности большого масштаба было весьма сложно.

Поэтому для женщин выделялась ниша властной деятельности, кото­рая к рассматриваемому периоду перестала носить сущностно важный характер. Эта ниша — идеология. Здесь можно было удачно сочетать как «плюсы», так и «минусы» руководителей-женщин. С одной стороны, природная мягкость, душевность, обаятельность помогали «доносить» слово партии к народу, придавать доверительный и привлекательный характер как самой идеологии, так и руководству партийной организа­ции. С другой стороны, недостатки в сфере идеологии, даже в случае неудовлетворительной организации дела, не были столь заметны, как в экономике. Старательность, исполнительность, аккуратность, эмоцио­нальность женщин стали предметом эксплуатации ради достижения вполне определенных идеологических целей. Удобным было и то, что женщины, находясь на четвертой ступеньке властной пирамиды в должности секретаря, не могли сколько-нибудь самостоятельно влиять на принятие решений. Они могли его корректировать, ссылаясь на те или иные идеологические следствия принимаемых решений.

Основная масса женщин, пришедших на руководящую работу в органы власти, так или иначе была связана с народным образованием, что облегчало им профессиональную деятельность, поскольку учителя, научные работники часто становились ответственными за ведение идеологической работы в своих парторганизациях. С этой точки зрения было несомненно эффективнее использовать способности именно жен­щин как организаторов и пропагандистов, тем более что им был хорошо известен и предмет деятельности, и особенности конкретных исполни­телей, и содержательная сторона идеологии (по крайней мере, по сравнению с большинством руководителей-мужчин, для которых идео­логия была не более чем дань определенному ритуалу и традиции, символом веры).

И все же следует признать, что выдвижение женщин в состав РПЭ носило несколько искусственный характер. Всегда рядом с кандидатурой женщины на пост руководителя было несколько кандидатур мужчин, которые не уступали ей по своим качествам. Не следует сбрасывать со счетов и своеобразный мужской шовинизм при решении кадровых вопро­сов. Причем нередко против выдвижения женщин на руководящую работу возражала «семья», поскольку рабочий день партийного работника не­редко продолжался по 10-11 часов. Не случайно то. что пп

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

щихся в Академии общественных наук ВПШ не имели полноценной семьи ³¹. И если бы не официальные партийные установки на выдвижение женщин, то их доля в составе РПЭ была бы минимальной. Это, кстати, и произошло, когда вместе с крушением КПСС рухнули какие-либо регуля­торы социального состава РПЭ. В составе народных депутатов, а затем членов выборных органов власти различного уровня численность женщин немедленно снизилась до предельной отметки.

Таким образом, за послевоенный период в составе региональной элиты произошли важные изменения: она стала происходить в основном из семей рабочих и служащих, все больше в ее составе было выходцев из городов. Состав руководителей региона начинали определять люди, сформированные городской культурой.

4.1.2. Образовательный уровень

Образование — один из ключевых факторов, влиявших на формиро­вание элиты. Во многом это был вопрос стратегии советского руковод­ства, вопрос большой политики. Внимание к нему было связано с растущими масштабами производства, с резко усложнившимися зада­чами по управлению обществом. Еще в конце 1940-х гг. руководство ЦК КПСС стало ощущать, что низкий уровень управленческих кадров, особенно политических, сказывается на результатах деятельности.

Взятый КПСС курс на заполнение рядов элиты людьми с высшим и средним специальным образованием, специалистами народного хозяй­ства был необходимым с многих точек зрения. Во-первых, повышалась компетентность руководства, которое оказывалось в состоянии ориен­тироваться в меняющейся ситуации в общественном производстве. Во-вторых, создавался новый имидж власти как наиболее образованной части общества, а потому действительно умеющей управлять. Это было тем более важно, что в стране стремительно увеличивалась численность специалистов с высшим и средним специальным образованием. Поли­тический вес власти должен был быть дополнен моральным авторитетом образования. Нелишне отметить, что в 1960-е гг., когда «производство» специалистов с высшим образованием еще не превратилось в конвейер с низким качеством конечного продукта, в обществе сохранялось устой­чивое уважительное отношение к образованию вообще, к образован­ным людям в частности. В-третьих, создавались предпосылки для органичного союза политической власти и технократической элиты, что становилось одним из условий взаимопонимания и взаимодействия различных элит в обществе. В обществе, в котором хотя и ограниченно, но развивались отдельные элементы научно-технической революции, власть могла поддерживать свое существование за счет союза с основ­ными слоями технократической элиты.

Еще в 1946 г. было принято специальное постановление ЦК КПСС о подготовке и переподготовке партийных и советских работников, со­гласно которому реорганизовывалась система политической подготов-

Глава 4. Динамика социального происхождения и становления.. элиты_____ 179

ки региональной политической элиты страны³². Появление данного постановления было далеко не случайно, поскольку за годы войны произошло значительное обновление кадров руководства. На смену выдвиженцам эпохи «Большого террора» пришли те, кого выдвинула война. Они слабо знали марксистскую теорию в ее советском варианте, слабо представляли себе тонкости современных взглядов руководства партии. Но главное было в том, что подготовка и переподготовка кадров нужна была как средство идеологического воспитания нового поколения руководителей и как средство контроля над средним уровнем полити­ческой власти. Одновременно решалась и задача повышения уровня культуры региональной элиты, ее политической компетентности. Те задачи, которые можно было решать в годы войны с помощью приказа, теперь требовали совсем иного подхода. В заключении о работе первого секретаря одного из райкомов партии писалось: «Тов. NN имеет большой опыт партийной работы, в прошлом был один из лучших секретарей райкомов партии, но, имея очень низкий общеобразова­тельный уровень, начинает выдыхаться...»³³.

Решением ЦК создавалась стройная система партийных учебных заведений, включавшая в себя Высшую партийную школу при ЦК КПСС, республиканские, областные и краевые партийные школы, курсы пере­подготовки при ВПШ и при местных партийных школах, Академию общественных наук при ЦК КПСС. Эта система просуществовала с некоторыми изменениями до распада КПСС.

Учебные планы партийных школ были подчинены задаче идеологи­ческой обработки слушателей. Достаточно отметить, что в учебном плане ВПШ доля исторических дисциплин (история ВКП(б), история СССР, всеобщая история, история международных отношений и внеш­ней политики СССР) составляла 30,8 %, а удельный вес дисциплин по руководству отраслями народного хозяйства не превышал 19,2 %, по партийному строительству — 7,8 %³⁴.

Тем не менее даже такая подготовка имела свое значение, поскольку повышала статус работника, прошедшего обучение в партийных шко­лах. Обучение в ВПШ завершалось получением диплома об окончании высшего партийного учебного заведения, а в региональных партийных учебных заведениях - получением диплома об окончании партийной школы. Это было особенно существенно, если учесть, что среди секре­тарей райкомов, горкомов, окружкомов партии в 1946 г. было 81,3 % работников со средним образованием и ниже, в т.ч. 25,4 % — с началь­ным образованием³⁵, а среди секретарей обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик — соответственно 49,8 и 10,8 %³⁶.

В 1950-1960 гг. высшее образование еще не стало ни естественным элементом биографии, ни базовым условием для назначения на долж­ность. Однако рост числа лиц с высшим образованием в составе РПЭ достаточно интенсивен (см. табл. 39).

Всего за период 1947-1956 гг. все виды партийных школ окончило около 80 тыс. чел., в т. ч. 3500 чел. окончили ВПШ ³⁷. К весне 1954 г.,

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

когда была проведена очередная реорганизация аппарата сельских райкомов и введена должность секретарей РК по МТС, более половины из них (54,9 %) имели партийно-политическое образование, в т. ч. 0,5 % — высшее и 51,6 % — незаконченное высшее³⁸. И хотя доля лиц с высшим партийным образованием в составе всех имеющих высшее образование среди РПЭ была пока невелика (в вышеприведенном примере 0,5 % против 11,3 %)³⁹, свою задачу партийные школы выпол­нили, проведя подготовку и переподготовку политических работников, имевших среднее образование.

Реформы Н. Хрущева не могли не затронуть сферу расстановки и подготовки кадров. На XX съезде КПСС Н. Хрущев возмущался тем, что партийные учебные заведения готовили работников, «сплошь и рядом не знающих основ конкретной экономики»⁴⁰. Как следствие, он потребо­вал решительно перестроить систему партийного обучения. Учитывая, что значительная часть политических кадров уже прошла подготовку, ЦК решил сократить существовавшую сеть партийных школ и создать ряд крупных межобластных партийных школ, которые бы давали слушате­лям законченное высшее партийно-политическое образование⁴¹.

Решительно была изменена структура учебных планов партийных школ, которые перешли на четырехгодичный цикл обучения. Теперь исторические дисциплины стали занимать всего 18,1 %, а экономичес­кий цикл дисциплин — 55,3 % учебного времени⁴². Вводились такие дисциплины как «Экономика, организация и планирование предприятий промышленности, строительства и транспорта», а также сельскохозяй­ственных предприятий, «Энергетическая база промышленности», «Тех­нология важнейших отраслей промышленности», «Производственное и гражданское строительство», «Животноводство», «Торговля, финансы и кредит» и др. Выпускники партийных школ должны были стать универса­лами в вопросах экономики и «немного» — партийного строительства (около 5 % учебного времени).

Другое важное направление в кадровой работе, которое получило закрепление в резолюции XX съезда КПСС, было связано с увеличени­ем в составе партийных и советских работников, особенно на селе, людей, знающих производство⁴³. Впрочем, это было продолжением курса сентябрьского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС на укрепление сельс­ких райкомов и райисполкомов «опытными, хорошо знающими сельское хозяйство кадрами»⁴⁴. Однако здесь руководство партии столкнулось с тотальным саботажем региональной элиты. Несмотря на многочисленные реорганизации партаппарата и советских органов, многочисленные кам­пании по выдвижению работников «снизу» и посылке кадров «на укреп­ление отстающих участков», ситуация принципиально не менялась.

В 1960 г., анализируя итоги выдвижения специалистов сельского хозяйства и промышленности на партийную и советскую работу, ЦК обнаружил, что «практически эта задача решается очень медленно». За период после сентябрьского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС в составе первых секретарей сельских райкомов число специалистов с высшим

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты 181

сельскохозяйственным образованием увеличилось всего лишь на 25 че­ловек (9,7 % от всех секретарей), а среди первых секретарей горкомов и райкомов в городах число инженеров возросло на 49 человек (28,6 % от всех секретарей). Среди председателей городских и районных в городах исполкомов советов число инженеров не превышало 21,2 %⁴⁵. В РСФСР в 21 областях не было ни одного первого секретаря, а в 20 областях — ни одного второго секретаря с высшим сельскохозяйствен­ным образованием ⁴⁶.

Вместе с тем в стране уже было достаточно много квалифицирован­ных кадров, которые можно было бы выдвигать на руководящие должно­сти. Так, число специалистов с высшим сельскохозяйственным образо­ванием в 17 раз превышало численность должностных позиций полити­ческих руководителей в сельских районах (если учитывать только специ­алистов, работающих в сфере сельского хозяйства,— в 9 раз). В городах разрыв был еще большим: число инженеров, занятых в народном хозяйстве, в 300 раз превышало численность должностных позиций политической элиты в городах^4У.

Впрочем, следует признать, что определенные сдвиги все же про­изошли. По данным на октябрь 1958 г. (по РСФСР), специалистов народного хозяйства с высшим образованием (инженеров, архитекто­ров, агрономов, ветеринарных врачей, зоотехников, экономистов-пла­новиков и др.) среди секретарей горкомов и райкомов в городах было 30,0 %, в т.ч. инженеров и архитекторов 27,6 %; среди секретарей сельских райкомов — 6,8 %, в т.ч. специалистов сельского хозяйства — 3,0 %. Среди секретарей обкомов, крайкомов РСФСР удельный вес специалистов народного хозяйства составлял 39 %⁴⁸.

Как представляется, в данном факте проявилось скрытое сопротив­ление старого поколения «практиков» партийной и советской работы, которые «академиев не кончали», но прочно держались за свои номен­клатурные должности. Партийно-политическое образование давало им шанс на выживание и в новых условиях, обеспечивая статус руководите­ля с высшим или средним партийным образованием, хотя, конечно, партийно-политическое образование никак не могло претендовать на полноценную замену базового вузовского образования.

В 1960-е гг. завершается процесс комплектования РПЭ за счет специалистов с высшим образованием. Теперь не только ее высший эшелон стал в большинстве с высшим образованием (эта задача была решена еще при И. Сталине), но и ее низший уровень. Именно во времена реформ Н. Хрущева региональная элита стала приобретать «просвещенный» облик.

Смена власти в октябре 1964 г. в очередной раз повлияла на содержание обучения в системе партийного образования. На первом же после смещения Н. Хрущева съезде партии было заявлено, что «пред­стоит серьезно улучшить подготовку и переподготовку партийных, со­ветских и хозяйственных кадров»⁴⁹. Последовавший затем ряд поста­новлений ЦК внес изменения в структуру, организацию системы высше-

"182 ^в П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг)

го политического образования, и что особенно важно — в структуру учебных планов ⁵⁰. Сокращалось изучение технологических предметов, вместо них вводилось изучение основных направлений научно-техничес­кого прогресса и передового опыта. В 1972 г. подготовка региональных политических кадров была переориентирована на «глубокое» изучение марксизма-ленинизма, исторического опыта КПСС, принципов партий­ного и государственного руководства, процессов перерастания социа­лизма в коммунизм и др.⁵¹ Усиливалось значение изучения основ политической работы (основ партийной пропаганды, социальной психо­логии и педагогики в партийной работе, вопросов культурного строи­тельства).

Фактически это означало, что от «экономизации» партийного образо­вания был совершен поворот в сторону усиления его политического характера. Важность такого перехода объяснялась как местом партии в обществе, так и характером образования кадров, которые приходили учиться в систему партийного образования. Все больше внимания стало уделяться переподготовке политических работников с «гражданским» высшим образованием. Учитывая, что среди партийных и советских руководителей в 1970-1980-е гг. преобладали специалисты народного хозяйства, ЦК КПСС должен был усилить образование и воспитание кадров в духе «партийного» государства.

При всех недостатках партийно-политического образования (схолас­тика и догматизм в обучении, излишнее теоретизирование, отсутствие преподавания конкретных методик политической работы и т. д.) оно приносило определенный эффект. Во-первых, оно систематизировало представления о той идеологии, основы которой нужно было защищать. В сознании членов элиты вместо представлений о необходимости отстаи­вать идеи социализма и коммунизма формировались представления о самих идеях. Для советского периода истории данное обстоятельство представляется немаловажным, поскольку любые политические повороты сопровождались соответствующим идеологическим камуфляжем. На про­тяжении всей советской истории неосведомленность массы партийных и советских работников в основах господствующей идеологии использова­лась для вольного обращения с ней, включая «подгонку» высказываний «классиков» под очередную политическую кампанию.

Хотя времена идеологических ересей давно канули в прошлое, широкая пропаганда основ мировоззрения имела существенный «ми­нус», о значении которого в тот период никто не задумывался. Систем­ное изложение основ учения создавало легальные основания для срав­нения политических ориентиров КПСС с теоретическим образцом. Изменения политического курса, обосновывавшиеся одними и теми же аргументами классиков, ставили как элиту, так и массы в двойственное положение. Нужно было ставить под сомнение либо основы учения, либо конкретную политику. Впрочем, раздвоенность сознания вполне могла существовать в СССР достаточно длительное время, поскольку любые попытки ее преодоления могли закончиться репрессиями.

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты 183

Во-вторых, для региональной элиты, особенно ее низового звена, получение политического образования было связано, как правило, с выездом за пределы той территории, на которой они работали, неред­ко— за пределы области. Это был способ расширения кругозора, расширения контактов с коллегами из других регионов.

Диплом об окончании ВПШ, в том числе и в заочной форме, был дипломом о высшем образовании. В нем так и отмечалось: «окончил полный курс Заочной Высшей партийной школы при ЦК КПСС, сдал государственные экзамены в соответствии с учебным планом и получил высшее образование»⁵².

В-третьих, пропаганда и разъяснение основ марксизма-ленинизма подразумевали критику идеологических противников. По всей видимос­ти, для большинства местных руководителей это была первая встреча со сколько-нибудь систематизированным изложением в негативной форме взглядов идеологических оппонентов ⁵³. Конечно, это не было подроб­ным анализом существа расхождений по коренным мировоззренческим проблемам, но это было ознакомлением со спектром наиболее важных возражений советскому строю и коммунистической идеологии.

Руководство ЦК в 1960-е гг. осуществило еще один серьезный поворот в кадровой политике: усилилось выдвижение на партийную работу специалистов народного хозяйства. К середине 1970-х гг. более 70 % секретарей ЦК компартий союзных республик, обкомов и крайко­мов КПСС ⁵⁴ и 60 % секретарей горкомов и райкомов имели инженерно-техническое и сельскохозяйственное образование⁵⁵; к концу 1987 г.— соответственно 84,5 % и 68,8 %⁵⁶.

На региональном уровне проявила себя любопытная закономер­ность: в 1962-1976 гг. среди первых секретарей региональных комите­тов РСФСР с высшим образованием поровну были представлены специалисты-инженеры и специалисты сельского хозяйства⁵⁷ Этот факт отражал долговременную тенденцию в развитии высшего слоя региональных элит. По мнению Т. Ригби, логика развития, сформиро­вавшаяся при Сталине, заключалась в том, что местные партийные функционеры занимались больше проблемами сельского хозяйства, чем проблемами промышленности, поскольку она управлялась в основ­ном централизованно через министерства. Эта тенденция была усилена при Н. Хрущеве при проведении многочисленных кампаний по подъему сельскохозяйственного производства ⁵⁸.

Сравнение с данными по составу ЦК КПСС показывает, что там ситуация была иной. С 1961 по 1976 г. численность лиц с высшим инженерно-техническим образованием изменилась с 35,9 до 43,2 %, с сельскохозяйственным образованием — с 10,9 до 13,4 %⁵⁹. Аналогич­ная тенденция существовала среди членов Политбюро (Президиума) ЦК КПСС: за 1956-1976 гг. соответствующее соотношение измени­лось с 23,5 и 5,9 % до 45,4 и 4,5 %⁶⁰. Очевидно, что в высшем выборном органе партии, в котором были представлены промышлен­ный генералитет, министры, роль инженерного образования станови-

-(84 ^в- ^п- Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

лась определяющей. Конец 1980-х гг. обозначает торжество инженер­ного образования на высших этажах политической власти. В 1989 г. по сравнению с 1980 г. удельный вес лиц с высшим инженерным образо­ванием изменился среди членов Политбюро с 64,3 до 50 %, среди кандидатов в члены Политбюро— с 37,5 до 62,5 %, среди секретарей ЦК КПСС с 40 до 50 %. Инженерное образование было у 90 % председателей Советов Министров союзных республик и у 73 % чле­нов Президиума правительства СССР ⁶¹.

На примере Пермской области можно рассмотреть «географию» высшего образования. Основную роль в подготовке специалистов с высшим образованием для области играли вузы других регионов (см. табл. 40). Выпускники местных вузов составляли в 1960-1970-е гг. лишь от 17 до 35% от общей численности РПЭ. Лишь в 1980-е гг. область стала готовить основу кадров политической элиты в своих гражданских вузах. Для периода 1960 г. характерно преобладание среди получивших высшее образование выпускников вузов европей­ской части России, в том числе вузов Москвы и Ленинграда. В своей совокупности они поставляли более половины выпускников вузов, находящихся за пределами Пермской области. Вторым по значимости поставщиком кадров с высшим образованием стали вузы Урала. С начала 1980-х гг. «лидерство» в подготовке кадров с высшим образо­ванием (из числа вузов за пределами Пермской области) перешло к вузам Урала, которые стали поставлять более половины выпускников соответствующей категории.

Это говорит о том, что Центр утрачивает роль поставщика образован­ных кадров и постепенно их производство концентрируется в области и ближайшей географической периферии. Регион становится самодоста­точным с точки зрения подготовки основного объема кадров для народ­ного хозяйства области, «образовательная зависимость» от Центра ослабевает. Если в 1960 г. обеспечить минимальный уровень высшего образования членов РПЭ было невозможно без привлечения вузов других регионов, то с конца 1980-х гг. наблюдается другая картина: вузы Перми и Свердловска подготовили до трех четвертей всего состава элиты Прикамья данного периода. Местная политическая элита в осно­ве становится обязана высшим образованием своему региону.

У региональной политической элиты в рамках рассматриваемого периода меняются и образовательные траектории.

Для периода 1960-х гг. можно условно выделить два типа образова­тельных траекторий, которые играли основную роль в формировании элиты. Первая — гражданская — связана с получением высшего образо­вания в молодости в гражданских вузах. Высшее образование в данном случае выступает как элемент внутренней потребности человека в саморазвитии. Абсолютное большинство выпускников вузов начинали свою послевузовскую деятельность учителями, мастерами, инженерно-техническими работниками, линейными руководителями на производ­стве и т. д. Работа во властных структурах здесь скорее исключение, чем

Глава 4 Динамика социального происхождения и становления элиты____ 185

правило, и лишь в том случае, если образование приобреталось в заочной или вечерней форме. Последующая карьера была следствием личных способностей и обстоятельств.

Вторая траектория в получении высшего образования была связана с партийно-политическим образованием, которое становилось необходи­мым атрибутом должности. Абсолютное большинство получивших поли­тическое образование находилось на руководящей партийной или советской работе, причем высокого уровня. Гражданская профессия, работа на невластных должностях в данном случае исключение. Получе­ние высшего политического образования не снимало вопроса о качестве образования и прочности профессиональных навыков и умений. Разли­чие в качестве подготовки в любом случае сохранялось.

В 1970-1990-е гг. уровень и характер образования РПЭ кардинально меняется. Достигается полный охват высшим образованием всех слоев РПЭ. Уменьшается средний возраст получения высшего образования, особенно среди секретарей РК КПСС. Гражданское высшее образова­ние становится первым высшим образованием для большинства членов политической элиты.

Соотношение образовательных траекторий также претерпело значи­тельную трансформацию. Первый тип становится доминирующим, а по некоторым должностным категориям - практически единственным. Вто­рой тип образовательной траектории становится редким, он актуален либо лишь как резервный вариант для работников, которых нужно сохранить для руководящей работы, а возрастные рамки и служебные обязанности не позволяют получить образование в гражданском вузе, либо как факт биографии работников, оставшихся на своих постах с 1960-1970-х гг.

Пребывание на элитных должностях после получения высшего обра­зования, как это было в 1960-е гг., начинает встречаться значительно реже, обычным становится уровень секретаря первичной партийной организации, инструктора РК, ГК КПСС или административной должно­сти аппарата партийного комитета, исполкома совета. Если для поколе­ния 1960 г. получение высшего образования в половине случаев означа­ло переход на работу в органы власти (как правило, на более высокую ступеньку) или проходило одновременно с работой в органах власти, то для поколения элиты 1990 г. получение высшего образования в 70 % случаев означало переход на работу в качестве хозяйственных руково­дителей различного ранга, специалистов народного хозяйства, учите­лей и руководителей школ.

Роль партийно-политического образования меняется: оно становится среди региональной политической элиты вторым базовым образовани­ем, своего рода свидетельством лояльности режиму. В 1990 г. среди секретарей райкомов, горкомов, окружкомов КПСС было 47,8 % лиц с партийно-политическим образованием, среди секретарей обкомов, край­комов, ЦК компартий союзных республик —69,3 %⁶². Получает распрос­транение новое поветрие —защита кандидатских диссертаций. К 1990 г.

Дата добавления: 2015-07-11