Проблема управления номенклатурой 3 страница

Членство в КПСС имело не только политическое, но и социальное измерение. Уже давно было замечено, что уровень партийной прослой-

В. П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

ки в той или иной группе населения зависел от ее квалификационного уровня. Так, поданным за 1965 и 1976/77 гг., она была среди малоквали­фицированных рабочих соответственно 3,7 и 5,8 %, среди квалифициро­ванных рабочих — 12,2 и 12,6 %, среди специалистов — 19,6 и 19,5 %, среди руководителей коллективов осталась на уровне 54,4 %⁵⁴.

Политика преимущественного пополнения КПСС за счет рабочего класса приводила к тому, что люди, которые в силу своих профессио­нальных качеств могли занять номенклатурные должности, фактически лишались этой возможности, если не входили в разнарядку по приему в КПСС. В практике партийной работы тех лет сложился определенный стереотип, согласно которому из среды служащих следовало принимать в партию тех, кто соответствовал определенным социальным парамет­рам (по возрасту, образованию, общественной работе и др.) и был «перспективным» с точки зрения выдвижения на ответственную долж­ность ⁵⁵. Поэтому приходилось мириться с тем, что в коммунистическом государстве не все номенклатурные должности были заняты коммунис­тами. Существовал целый ряд должностных позиций, по которым в состав номенклатуры неизбежно входили беспартийные: председатели сельсоветов, председатели профкомов, комсомольские работники, кад­ры народного образования, культуры.

Существование беспартийных в составе номенклатуры создавало проблему полномочий партийных комитетов в отношении беспартийных руководителей. Это, кстати, было одной из объективных причин, толкав­ших партийные комитеты к увеличению партийной прослойки и расши­рению номенклатуры. В архивных делах хранятся многочисленные ходатайства и секретарей парткомов, и руководителей производствен­ных коллективов с просьбами увеличить квоту на прием служащих в партию. Райкомам приходилось решать сложные задачи, рассчитывая, какому парткому и на сколько возможно увеличить прием служащих, где и как следует увеличить прием рабочих и крестьян.

И дело здесь было не в особой идейности желающих вступить в партию и их руководителей. Для служащих это был способ сделать карьеру, для их начальства — способ стимулирования труда в условиях, когда террор не действовал, а экономические стимулы были под фактическим запретом. Партийность становилась элементом админист­ративного принуждения, способом использования административного потенциала идеологии и идейности, превращения коммунистической идеи в разветвленную систему внеэкономического принуждения.

Проблема партийности имела и еще одну сторону: неизбежно возни­кала «очередь» в партию для лиц руководящего состава или перспектив­ных работников. Райкомы и горкомы должны были идти на разные ухищрения, чтобы обеспечить своевременное вступление в партию «нужных» людей. Однако и отказаться от практики социального регули­рования партии тоже было нельзя, поскольку иное означало бы превра­щение ее в партию интеллигенции и чиновников. А это — социальный и политический крах советской системы.

Глава 3. Региональная номенклатура и политическая элита_________________ 153

Социальный кризис был бы в этом случае неизбежен, поскольку по принципу партийности произошло бы открытое противопоставление управляющих и управляемых (рабочих, колхозников, интеллигенции). Политический кризис был бы неизбежен, поскольку КПСС функциональ­но становилась излишней. Разрушалась бы одна из основ власти КПСС: не получение должности после вступления в партию, а вступление в партию после получения должности; не членство КПСС давало бы путь «наверх», а должность «наверху» позволяла бы вступить в партию.

Одним из социальных последствий такой практики было возникновение ситуации, когда для целых слоев и категорий работников появлялся очень узкий временной или ситуативный коридор, в рамках которого нужно было успеть вступить в КПСС, чтобы потом делать карьеру. Тем не менее, несмотря на жесткое регулирование приема в КПСС, состав ее по роду занятий принципиально изменить не удалось. В 1990 г. рабочие и колхоз­ники по роду занятий составляли вместе 35,3 % от численности партии⁵⁶.

Несколько проще решался вопрос по регулированию притока моло­дежи в номенклатуру. На XXIII съезде КПСС был взят курс на прием в партию молодежи в возрасте до 23 лет через комсомол⁵⁷. XXVII съезд КПСС повысил эту планку до 25 лет ⁵⁸. Превращение комсомола в полигон для проверки политических ориентации и организаторских способностей молодежи способствовало тому, что в комсомоле, среди его руководящих работников, увеличилась партийная прослойка; комсо­мол все больше стал превращаться в поставщика потенциальных номен­клатурных кадров. Руководящая работа в комсомоле служила переход­ным мостиком между общественной и профессиональной руководящей работой. Особенно много номенклатурных должностей было занято молодежью по таким позициям, как секретари первичных парторганиза­ций, комсомольские кадры, кадры вузов и народного образования.

Важный аспект управления социальной структурой номенклатуры — привлечение женщин в ее состав. Как известно, партийная политика была направлена на выдвижение женщин на руководящие посты. Это было вызвано как обстоятельствами политико-пропагандистского харак­тера (демократизация советского общества, осуществление на практи­ке равноправия, активизация женского движения), так и сугубо прагма­тическими соображениями (расширение сферы применения женского труда в условиях НТР, подготовка женщин к руководящей деятельности в особых условиях)^5Э. Это отразилось и на составе номенклатуры: в начале 1980-х гг. женщины составляли более 10 % номенклатуры ⁶⁰, в Пермской области — около трети. Но, как и во многих других случаях, женщины были представлены на должностях «второго эшелона» или неосновных групп номенклатуры. Основные позиции номенклатуры были заняты мужчинами: ответственные работники райкомов, горкомов, кадры Советов — на две трети, руководство сферами материального производства — от 80 до 97 % (в зависимости от района).

Политика пополнения номенклатуры женщинами имела в основе стремление не только реализовать их равноправие в сфере руководя-

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

щей деятельности, но и использовать их потенциал в тех областях деятельности, где женщины стали занимать доминирующее положение. Одновременно решались и идеологические, пропагандистские задачи.

Среди региональной номенклатуры, особенно ее нижнего звена, можно выделить несколько должностных групп, в которых доля женщин приближалась к половине состава кадров или даже превосходила ее: партийные и советские кадры (главным образом за счет аппаратных работников), кадры вузов, народного образования, бытового обслужи­вания, торговли, общественного питания. Производственная сфера была преимущественно мужской. Увеличение удельного веса женщин в составе номенклатуры было обусловлено многими обстоятельствами, в первую очередь расширением базы кадрового резерва, а также целе­направленными, периодически проводившимися кампаниями.

Война, так же как и индустриализация, способствовала резкому увеличению удельного веса женщин среди рабочих и служащих в народном хозяйстве: в 1940 г.— 39 %, в 1945 г.— 56 %, в 1950 г.— 47 %, в 1960 г.— 47%, в 1970 г.— 51 %, в 1990 г.— 51,5 %⁶¹. Ряд отраслей народного хозяйства стали сугубо «женскими» по составу. Уже в 1960 г. женщины составляли более половины численности работающих в тор­говле, общественном питании, материально-техническом снабжении и сбыте, заготовках (66 %); в жилищно-коммунальном хозяйстве и быто­вом обслуживании (53 %); в здравоохранении, социальном обеспечении (55 %); в просвещении и культуре (70 %); в кредитовании и государ­ственном страховании (68 %).⁶² В дальнейшем это соотношение прин­ципиально не изменилось, по ряду позиций произошло усиление пози­ций женщин (например, в аппарате органов управления). Вследствие этого на руководящие должности все чаще стали выдвигаться женщины. К 1985 г. они возглавляли свыше полумиллиона предприятий, учрежде­ний, организаций, около миллиона цехов, участков, отделов и других структурных подразделений ⁶³.

Одновременно происходило повышение образовательного уровня женщин. В 1960-1990 гг. женщины составляли около 60 % специалистов с высшим и средним специальным образованием, занятых в народном хозяйстве⁶⁴, причем среди инженеров в 1986 г. они составляли 58 %, среди агрономов, зоотехников, ветеринарных работников—45 %, вра­чей — 67 %, экономистов — 87 %, бухгалтеров — 89 % и др.⁶⁵ Повыше­ние их образовательного уровня сопровождалось усиленным вовлечени­ем в партию: если в 1961-1965 гг. кандидатами в члены КПСС было принято 21,7 %⁶⁶женщин от общего числа принятых, то за период 1976-1980 гг.— 32,2 %⁶⁷. Немаловажным обстоятельством было и изменение общественного статуса многих профессий, особенно в сфере образова­ния, обслуживания населения. Мужчины уходили из этих сфер народно­го хозяйства, поскольку оплата труда не соответствовала их представле­ниям о достойном уровне для мужчины.

Таким образом, существовала значительная база для выдвижения женщин в номенклатуру. Однако напрасно было бы искать соответствие

Глава 3. Региональная номенклатура и политическая элита 155

между удельным весом женщин, занятых в той или иной отрасли народного хозяйства, и их ролью в номенклатуре. Ряд ключевых отраслей номенклату­ры: руководство промышленности, руководство сельскохозяйственных пред­приятий, руководство (городское, районное) партийных и советских орга­нов — оставались почти полностью под началом мужчин. На эти номен­клатурные позиции женщины попадали скорее как исключение.

Единственным периодом, когда женщины активно включались в руко­водящую работу, были годы Великой Отечественной войны. Однако уже с первых послевоенных лет начинается постепенное вытеснение женщин с номенклатурных позиций, особенно из высших эшелонов в регионе. Достаточно красноречивы данные статистики: если в 1940 г. в аппарате органов государственного и хозяйственного управления, органов управ­ления кооперативных и общественных организаций женщин было 43 % от общего числа занятых рабочих и служащих, то в 1945 г. уже 57 %⁶⁸, а в 1950 г.— снова 43 %⁶⁹. Послевоенный уровень участия женщин в аппара­те управления государством и общественными организациями был дос­тигнут только через двадцать лет, но уже на другой основе.

Данный результат симптоматичен, поскольку свидетельствовал как об успехах, так и о серьезных проблемах кадровой политики. С одной стороны, выдвижение женщин на руководящую работу было несомнен­но позитивным фактом. Пусть и несколько искусственное вовлечение в политику и руководящую деятельность расширяло их возможности в реализации гражданских прав. Результаты их деятельности были непло­хими. С другой стороны, женщины не могли подняться до вершин номенклатурных постов как в силу своей профессиональной специали­зации, так и по обстоятельствам чисто семейного плана.

Следующим приоритетом в комплектовании номенклатуры были работники с высшим образованием. Усложняющееся производство, так же как и вся сфера управления обществом, требовало высокой квалифи­кации руководителей. В 1950-е годы идет бурное развитие системы высшего образования. Достаточно сказать, что ежегодный выпуск спе­циалистов из высших учебных заведений с 1950 по 1960 г. увеличился на 194,0 % (с 176,9 до 343,3 тыс.), а с 1960 по 1970 г.— еще на 183,7 % (с 343,3 до 630,8 тыс.)⁷⁰. Именно за 1950-1970-е гг. в стране была создана база из специалистов с высшим образованием, из которой можно было черпать ресурсы для заполнения номенклатурных должностей. В тече­ние 1950-1980 гг. каждые десять лет происходило почти удвоение численности специалистов с высшим образованием, занятых в народ­ном хозяйстве (см. табл. 28). В целом доля работников с высшим образованием, занятых в народном хозяйстве страны, выросла с 2,1 % в 1950 г. до 11,5 % в 1990 г. Как показывают данные табл. 29, наблюдалась совершенно отчетливая тенденция на сращивание «образованного клас­са» (лиц с высшим образованием) с политически активным населением (членами КПСС): к 1990 г. около 30 % всех лиц с высшим образованием состояло в КПСС, и наоборот— более трети коммунистов были специа­листами с высшим образованием.

В. П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

Давление на региональные органы власти со стороны ЦК КПСС было постоянным: ЦК требовал увеличения числа лиц с высшим образовани­ем среди руководящего состава региональных номенклатур. В силу должностной специфики по многим позициям это можно было сделать сравнительно просто (директора школ, партработники, кадры админист­ративных органов и т. д.). Гораздо сложнее данное требование было выполнить по категориям низовых работников: председателей колхо­зов, директоров совхозов, директората предприятий промышленности, транспорта и т. д. Здесь соображения целесообразности вступали в противоречие с партийной линией на выдвижение специалистов с высшим образованием. Поэтому в тех случаях, когда высокой сменяе­мости кадров избегать не удавалось (особенно в сфере сельского хозяйства), предпочтение при прочих равных условиях отдавалось кан­дидатурам с более высоким образованием или лицам, повышающим свою квалификацию. В документах можно найти и прямые указания на то, что руководителей, например, председателей колхозов, «снимали» с работы из-за отсутствия высшего образования. Наконец, для партийных органов одним из важных приоритетов был характер образования: особыми симпатиями руководства пользовалось высшее и среднее специальное инженерно-техническое, экономическое и сельскохозяй­ственное образование (т. н. специалисты народного хозяйства).

Вместе с ростом числа дипломированных специалистов создавались предпосылки для постепенной утраты контроля над ними, поскольку региональным комитетам брать на себя персональное регулирование состава и поведения дипломированных специалистов не было никакой физической возможности. Целые направления деятельности и группы специалистов региональная политическая элита могла контролировать лишь опосредованно, через номенклатуру нижестоящих партийных ко­митетов. Однако такой контроль был значительно менее эффективным по ряду причин.

Во-первых, трудовые коллективы, предприятия, учреждения были «вотчиной» своих руководителей, которые при назначении на руководя­щие посты своих работников исходили все же из интересов дела.

Во-вторых, сам состав комитетов и бюро первичных партийных организаций и их секретарей отличался как от состава номенклатуры, так и от состава региональной политической элиты. Это были люди во многом зависимые от воли, расположения своего непосредственного хозяйственного руководства. Лишь секретари крупных партийных коми­тетов имели реальную возможность проводить «партийную линию», руководствуясь своими собственными представлениями, а не интереса­ми и волей только хозяйственного руководителя.

В любом случае и члены партийного комитета (бюро), и их секретари в своих дальнейших карьерных планах должны были учитывать мнение непосредственного начальника. Поэтому на уровне отдельного пред­приятия, коллектива при формировании внутренней номенклатуры ис­ходили не столько из политических критериев, сколько из производ-

Глава 3. Региональная номенклатура и политическая элита_________________ 157

ственных. Секретари парткомов часто менялись, переходя на хозяй­ственную работу или, что было гораздо реже, поднимаясь на ступень выше в партийно-политической иерархии.

Перед секретарями парткомов стояли специфические проблемы, оп­ределяемые тем, что они в основном работали с неноменклатурными кадрами, для значительной части которых, особенно для рабочих, рядовых колхозников, существовали иные критерии отношения к делу, к плану, к нормам выработки. Эти различия неизбежно должны были учитываться, если речь шла о выполнении плана. Компромисс нижнего эшелона партийных кадров с директоратом и трудящимися был неизбежным.

В-третьих, существовала вполне сложившаяся закономерность: чем ниже был уровень номенклатуры, тем большее число факторов воздей­ствовало на ее формирование. На низовом уровне комплектование номенклатуры было результатом взаимодействия множества интере­сов, действий, тенденций, обязательств. Это могли быть несовпадаю­щие интересы партийного и хозяйственного руководства, «пожелания» руководства районного уровня, потребности развития конкретного про­изводства, особенности господствующей в настоящий момент кадровой политики, личные амбиции работников, наличие кадров и т. д. Иногда складывалась парадоксальная ситуация, когда выбора при утверждении на номенклатурную должность, собственно, и не было (например, требовался специалист определенного профиля, партийный, в возрасте до 40 лет и т. д.). Поэтому и контроль над номенклатурой, за исключени­ем некоторых особо важных должностных позиций, был скорее фор­мальным, номинальным, чем действительно содержательным.

В результате в городах, особенно крупных, между номенклатурами различных уровней существовали значительные различия, связанные прежде всего с тем, на какие социальные и личностные параметры делался акцент при назначении на должность. На уровне производства приоритет отдавался собственно хозяйственным способностям канди­дата на должность, на уровне городов - организационно-политическим способностям, умению организовывать проведение в жизнь политичес­кой линии. Для города более характерна борьба влияний различных групп, течений, определяемая сложным составом самой номенклатуры.

В результате номенклатура городов не была тотальной по охвату в своих рядах ни всех сколько-нибудь значимых руководителей, ни боль­шинства дипломированных специалистов. Она держалась лишь на силе организации и установленного порядка вещей. Номенклатурная сеть отношений, густая в верхних эшелонах власти, становилась гораздо прозрачнее на низовом уровне. Вне номенклатуры (даже учетно-конт-рольной) оставались группы работников, численность которых постоян­но возрастала. Номенклатура начинала «растворяться» в массах.

Иная ситуация была на селе. Число руководителей всех рангов, дипломированных специалистов на протяжении длительного времени было стабильным. Кадровый потенциал на протяжении многих десяти­летий оставался очень ограниченным. Поэтому закономерен был и

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

столь высокий удельный вес кадров номенклатуры среди специалистов с высшим образованием. На селе номенклатурная сеть была густой, как нигде. Более того, по мере сокращения численности населения сель­ских районов удельный вес номенклатуры даже увеличивался, поскольку численность обязательных должностных позиций сохранялась примерно одной и той же.

Сама структура территории сельского района необыкновенно спо­собствовала усилению роли номенклатурных взаимосвязей. Разорван­ность территории на отдельные небольшие населенные пункты со слабыми средствами сообщения и связи; решающая роль в обеспече­нии работой и решении всех хозяйственных и бытовых вопросов местно­го руководителя (как правило, хозяйственного); зависимость этого руководителя от назначения «из района» — все содействовало упроче­нию номенклатурных связей.

Местные партийные органы объективно были в состоянии контроли­ровать большинство назначений на должности, которые были структуро­образующими для района. Не следует сбрасывать со счетов и такой фактор, как относительная однородность (по статусу) номенклатурных фигур района. В отличие от городов, где номенклатурные должности вышестоящих парткомов не были редкостью, в сельских районах самым высоким номенклатурным статусом, как правило, обладали сами секре­тари райкомов. Остальные работники могли входить лишь в лучшем случае в номенклатуру обкома. Это объективно способствовало созда­нию монополии на власть на селе, какой не было в городе - там она размывалась множеством факторов, в том числе наличием различных по весу работников номенклатуры ЦК. Особенно однородность номенкла­турных статусов возросла при Л. Брежневе, по мере сокращения влияния номенклатуры ЦК на регионы и их периферию. Характерно, что при И. Сталине номенклатуры вышестоящих комитетов буквально раз­рывали на части статусное пространство почти всех городов и районов региона, что создавало ситуацию нестабильности, постоянной борьбы влияний, авторитетов, амбиций.

Наконец, в крупном городском центре номенклатура горкома оказы­валась «включенной» в широкую и все более расширяющуюся среду кадров с однотипными социальными параметрами (образование, воз­раст, карьера, стаж руководящей работы и др.), что создавало постоян­ное давление с ее стороны на номенклатуру. Партийные комитеты должны были учитывать это «общественное мнение» неноменклатурных руководящих кадров в своей практической деятельности. На селе же ситуация была иной. Номенклатурным кадрам уже не могло противосто­ять столь широкое и массовое поле работников, отличающихся от номенклатуры только статусом. Скорее номенклатура становилась фак­тором, определявшим многие параметры «общественного мнения» ру­ководящих работников села.

Специфичнее для сельских районов была система работы с выпуск­никами высших учебных заведений, оказавшихся там по распределе-

Глава 3. Региональная номенклатура и политическая элита 159

нию. Многие из них очень скоро (в течение нескольких лет) оказывались в составе номенклатуры. Каналы выдвижения в нее были однотипными: молодые учителя средних школ могли быть избраны в состав райкомов ВЛКСМ или назначены директорами школ; молодые инженеры, специа­листы сельского хозяйства — секретарями партийных организаций не­больших совхозов или колхозов и т. д. Не случайно доля кадров номенклатуры в возрасте до 30 лет в сельских районах была выше в 2,5 раза по сравнению с районами областного центра (см. табл. 30).

Управляемость сельской номенклатуры была большей, чем город­ской, поскольку любые сколько-нибудь значимые позиции на селе мог занять лишь тот, кто принимал «правила игры». В противном случае он либо оставался на «третьих ролях», либо уезжал из района, отработав положенное, или сбежав. На селе номенклатура была значительной частью слоя лиц с высшим образованием. Это создавало определенное психологическое противопоставление по линиям «власть — масса», «партийные — беспартийные», «образованные» (с «дипломом») — без высшего или среднего специального образования» и т. д.

Концентрация в номенклатуре власти, положения и статуса, образо­вания, высоких доходов, престижа занимаемых должностей — все это фактически не оставляло шансов для жителей села на какое-либо социальное и политическое продвижение помимо номенклатуры. В городе, при всех ограничениях, накладываемых политической систе­мой, существовали варианты повышения жизненного статуса (формаль­ного, неформального) помимо номенклатуры.

Изменение социально-демографических характеристик номенклату­ры имело два неоспоримых плюса для всей общественной системы. Во-первых, политическая номенклатура вела работу в массах, постоянно готовя смену тем кадрам номенклатуры и политической элиты, которые уже не отвечали требованиям момента. Этим самым поддерживалась связь с широкими слоями населения, формируя у них вполне реалисти­ческие карьерные ожидания. Общественная система получала подпитку «снизу», приобретая значительный кадровый потенциал для формиро­вания административного аппарата, особенно низового.

Во-вторых, сама элита общества сохраняла кадровый динамизм, постоянно пополняя свои ряды новыми группами населения. Система власти приспосабливала их к своим нуждам, укрепляя себя и все обще­ство. И первый вал свежих сил приходился именно на низовую, городов и районов, номенклатуру. «Низы» элиты получали тот кадровый потенциал, с помощью которого на местах решали широкомасштабные производ­ственные программы. Элита Центра получала в лице местной номенкла­туры столь необходимый буфер между собой и массами, без которого она не смогла бы существовать сколько-нибудь длительное время.

Нужно отметить, что постепенно изменялись способы, с помощью которых элита пыталась оптимизировать состав номенклатуры. Совер­шенно отчетливо наблюдалось различие в «качестве» номенклатурных кадров в столице и на периферии, в региональных центрах и городах и

ьнсш политическая элита России (1945-1991 гг)

районах регионов. Фактически это была своеобразная форма противо­речия между городом и селом, между индустриальными и сельскими центрами. Это была форма выражения противоречия между потребнос­тями модернизации и ограниченностью кадрового потенциала, неравно­мерностью его распределения.

Правящий режим искал различные формы разрешения кадровой
проблемы. Основных направлений было три: подготовка специалистов с
высшим и средним специальным образованием и их принудительное
распределение на работу (по крайней мере, на первые три года после
окончания учебного заведения), как правило, на периферию; повыше­
ние квалификации работников на местах; перераспределение номен­
клатурных кадров по указаниям Центра. Последнее было наиболее
болезненным для номенклатуры, поскольку напрямую задевало уже
i» В _t сложившиеся номенклатурные кадры, влияя на личное благополучие,

должностной статус, ресурсы власти.

В 1950-1960-е гг. достаточно часто проводились кампании по органи­зованному перемещению номенклатурных работников или пополнению их рядов за счет специалистов народного хозяйства. Особенно это касалось сферы сельского хозяйства. В 1950-1952 гг. была проведена кампания по «укреплению» состава председателей и других руководя­щих работников колхозов, затем - директоров МТС ⁷¹. Это были отго­лоски старой практики партийных мобилизаций периода открытой диктатуры, когда любой коммунист, как «солдат партии», был обязан работать там, куда его направили.

При Н. Хрущеве практика мобилизаций не исчезла, а стала приобре­тать новое измерение. Внешне все выглядело по-прежнему: массовые мобилизации сменяли одна другую. На XX съезде КПСС Н. Хрущев с гордостью говорил, что на работу в МТС, колхозы и совхозы из городов и промышленных центров были посланы тысячи инженеров, техников, партийных и советских работников. В колхозы было направлено более 120 тыс. специалистов сельского хозяйства. Более 20 тыс. городских коммунистов были рекомендованы председателями колхозов ^7г. В ре­зультате всего за три года более чем удвоился удельный вес председа­телей колхозов с высшим и средним образованием: с 18 % в июне 1953г. до 37,1 % в апреле 1956г. ⁷³ Проводились меры по изменению состава секретарей горкомов и райкомов КПСС, особенно сельских. В связи с различными административными преобразованиями предпри­нимались попытки более рационального распределения управленчес­ких кадров. Но тут Н. Хрущеву пришлось столкнуться практически с открытым сопротивлением номенклатуры, которая защищала свою ос­нову — государственный и хозяйственный аппарат. Можно привести два ярких примера такой борьбы, в которой лидер политического руковод­ства страны оказался в положении человека либо проигравшего, либо одержавшего пиррову победу.

В 1957 г. ЦК в связи с реорганизацией управления промышленностью и строительством решил направить на руководящую работу в совнархо-

ff

Глава 3 Региональная номенклатура и политическая элита________________ 161

зы более 2300 руководящих работников министерств и ведомств СССР и РСФСР. Скоро около двухсот из них вернулись в Москву, причем только 46 человек имели разрешение ЦК. Многие стали искать пути перевода в Москву, встречая сочувствие и поддержку как на местах, так и со стороны московских хозяйственных руководителей. Для обоснова­ния своего перехода в центр московские управленцы добивались от местных руководителей увольнения под любыми предлогами: «по соб­ственному желанию», «по сокращению штатов», даже «по непригоднос­ти». Некоторые начинали пьянствовать, «недостойно» вести себя в быту. Но, пожалуй, самым ярким показателем нежелания подчиняться поста­новлениям политического руководства был отказ перевозить свои семьи к новому месту работы (44,1 % руководящих работников СНХ РСФСР, направленных в региональные совнархозы)⁷⁴.

Не менее драматическая схватка развернулась по поводу выполне­ния известного постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 25 сентября 1958 г. «О записке секретаря Карельского обкома КПСС тов. Лубенникова Л. И.», согласно которому развернулась кампания по сокращению административно-управленческого аппарата ⁷⁵. Во испол­нение постановления были проведены многочисленные организацион­ные мероприятия: упразднено 10 областей, почти на 600 сокращено количество городских и сельских районов, сокращались многочислен­ные службы, отделы, конторы и др. В итоге, по сообщениям мини­стерств, ведомств и местных органов, в народном хозяйстве с сентября 1959 г. по сентябрь 1960 г. было сокращено более ста тысяч админист­ративно-управленческих работников. Однако статистические данные показывали, что фактическая численность административно-управлен­ческого аппарата увеличилась за этот период на 199 тыс. чел. Аналогич­ные тенденции существовали как в центре, так и в регионах⁷⁶.

На XXII съезде КПСС, подводя некоторые итоги работы с кадрами, Н. Хрущев в присущей ему манере описывал коллизии, связанные с перестановкой номенклатурных работников, не справляющихся со свои­ми обязанностями: «Однако попробуйте возвратить иного товарища на старое место, где он раньше работал, причем работал хорошо. Это оказывается почти невозможным. А почему? Он, видите ли, получил право называться областным, республиканским или даже работником союзного масштаба и считает чуть ли не смертельной обидой для себя, если ему предлагают работу по его силам»⁷⁷.

Дата добавления: 2015-07-11