Региональная политическая элита и политико-институциональная динамика 2 страница

В стране возникло 105 совнархозов, которые стали организационной формой управления промышленностью и строительством. Ликвидиро­вались 10 общесоюзных министерств и 15 союзно-республиканских министерств СССР, вслед за этим упразднялись соответствующие союзно-республиканские министерства союзных республик. Предприя­тия и организации, находившиеся в ведении упраздняемых мини­стерств, передавались в непосредственное подчинение соответствую­щих советов народного хозяйства экономических административных районов. Кроме того, им же передавались по списку, утвержденному Советом Министров СССР, предприятия и организации, находившиеся в ведении пяти общесоюзных министерств ⁶⁰. Предполагалось, что пред­принятая перестройка сможет преодолеть ведомственность в развитии экономики, будет развивать кооперирование предприятий, рационали­зировать управление экономикой.

Кстати, в полном соответствии с марксистскими постулатами усиле­ние роли местных органов власти в экономическом развитии означало и усиление их политической роли. Действительно, за все послевоенные годы только в период существования совнархозов в распоряжении республиканских и местных советов находились предприятия, выпускав­шие около 90% промышленной продукции (см. табл. 1). Если в 1950 г. продукция промышленности союзного подчинения составляла 67 % от всей продукции промышленности, то в 1959 г.— только 6%; к 1959 г. продукция промышленности советов народного хозяйства составляла 72% ⁶¹.По мнению Е. Баркера, региональные партийные органы стали заниматься собственной хозяйственной политикой только с периода реформ 1957 г.⁶²

Создание совнархозов показалось привлекательным для секретарей ЦК компартий союзных республик и секретарей обкомов, так как делало их менее зависимыми от Центра⁶³. Очень скоро ЦК КПСС почувствовал, что местные партийные органы начинают активно воздействовать на совнархозы с целью реализации сугубо региональных интересов. Уже в

Глава 2 Факторы эволюции региональной политической элиты России 83

августе 1958 г. выходит специальное постановление ЦК, в котором ряд обкомов и крайкомов партии критикуются за понуждение хозяйственных руководителей к выполнению неплановых работ в угоду местным инте­ресам ⁶⁴.

Хозяйственная реформа 1957 г. означала и определенное перерас­пределение ответственности: за провалы в экономическом развитии приходилось отвечать не только хозяйственным руководителям, но и партийным ⁶⁵. Расширение компетенции партийных структур сопровож­далось и расширением их ответственности⁶⁶.

С точки зрения М. С. Горбачева, идея совнархозов «отвечала назрев­шей потребности регионализации страны» ⁶⁷. Конечно, Н. Хрущев исходил не только из высших интересов страны, но и из собственных политических целей, полагая, что региональные партийные лидеры ответят ему на эти меры повышением доверия и усилением под­держки ⁶⁸.

Руководители центральных министерств и ведомств восприняли реформу управления крайне болезненно. Реагируя на их недовольство, Н. Хрущев говорил: «Вы ведомственники и привыкли руководить через министерства, не считаясь с мнением республик, областей. А им виднее»⁶⁹. Это был сильный удар по позициям союзной государствен­ной бюрократии и технобюрократии. Ее недовольство пыталась исполь­зовать в своей борьбе против Хрущева в 1957 г. «антипартийная группа»⁷⁰.

Реформа означала новое усиление партийных структур, как по «вертикали», так и по «горизонтали» власти. Одновременно с ликвида­цией министерств в структуре ЦК КПСС по указанию Хрущева было образовано множество отраслевых отделов⁷¹,которые фактически ста­ли курировать отрасли экономики, выведенные из-под централизован­ного управления. На местах руководители совнархозов стали входить в номенклатуру областных и республиканских партийных комитетов, ока­зываясь в сфере непосредственного влияния партийного руководства.

Соединение в 1958 г. в лице Н. Хрущева двух высших постов — Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР — «рождало законные опасения партийного аппарата в надежности Хру­щева как своего представителя и защитника»⁷².

Двойственное влияние на положение региональной элиты оказали изменения в административно-территориальном делении страны. До 1953 г. существовала тенденция к разукрупнению местных органов управления, к увеличению их численности; с 1953 г. начался процесс укрупнения административно-территориальных единиц на всех уровнях с соответствующим сокращением численности политической элиты. В середине 1950-х гг. произошло некоторое сокращение численности краев и областей (со 132 в 1950 г. до 114 в 1960 г.)⁷³, на рубеже 1959-1960 гг.— значительное сокращение районов (с 3980 в 1959 г. до 3531 в 1960 г.; в целом число районов сократилось за 1950-е гг. с 4285 в 1950 г. ДО 3531 в 1960 г. и 1845 в 1964 г.)⁷⁴, с 1954 г. проводилось укрупнение

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг;

сельских советов, в результате чего их численность за 1954 г. сократи­лась почти в полтора раза — с 73 736 в 1954 г. до 50 583 в 1955 г.⁷⁵ и затем до 43 698 в 1960г.⁷⁶ Сокращение административно-территори­альных единиц создавало сложные кадровые проблемы на местах, но одновременно повышало значимость имеющихся должностных позиций.

Перекройка административно-территориального деления страны была не случайной, а вызвана политическими факторами. При Сталине большая численность административно-территориальных единиц, а ста­ло быть, и соответствующих им партийных и советских органов была необходима для непосредственного политического контроля за кадрами и населением со стороны партийных органов. Курс Н. Хрущева на повышение роли регионов сделал излишним чрезвычайно дробное административно-территориальное деление страны. Слишком «плот­ный» партийный и административный контроль над деятельностью кадров сковывал инициативу.

Однако перетряски партийных и советских органов в 1950-е гг. зачастую были спонтанными, вызывались конкретными, нередко сию­минутными решениями Н. Хрущева. Они воспринимались как неизбеж­ное зло, как дань уже сложившейся традиции нестабильности во властном эшелоне страны. Даже в условиях «стабильной нестабильно­сти» в мироощущении партийных работников по сравнению с перио­дом конца 1940-х — начала 1950-х гг. произошел определенный перелом. Выступая на декабрьском Пленуме ЦК КПСС в 1958 г., первый секретарь Омского обкома партии Е. Колущинский так охарак­теризовал его: «Разве так относились раньше к партийным работни­кам? Ничего похожего не было. А сейчас к нам — секретарям обкомов, райкомов партии, к другим работникам настоящее товарищеское, уважительное отношение»⁷⁷.

С начала 1960-х гг. управленческие реформы Н. Хрущева приобрели новое качество — они стали претендовать на системность, на институци-онализацию нестабильности. Если при Сталине и при «раннем Хруще­ве» нестабильность положения во властной элите могла быть объяснена волей вождя или конкретными политическими решениями, то теперь была предпринята попытка создать автоматически действовавший ме­ханизм ротации кадров в органах власти, в т. ч. самой элиты.

Решения XXII съезда КПСС заложили основы политического меха­низма непрерывного обновления кадров на всех ступенях партийной власти. В частности, особое внимание решения съезда уделяли принци­пу систематического обновления состава партийных органов. На каждых очередных выборах состав ЦК КПСС и его Президиума должен был обновляться не менее чем на одну четвертую часть; состав ЦК компар­тий союзных республик, крайкомов, обкомов — не менее чем на одну треть; состав окружкомов, горкомов и райкомов, парткомов или бюро первичных парторганизаций — наполовину⁷⁸.

В партии создавалась ситуация, когда при буквальном выполнении Устава КПСС состав региональной партийной элиты должен был бы

Глава 2 Факторы эволюции региональной политической элиты России______ 85

обновиться на сто процентов максимум через шесть лет. Учитывая реалии советского режима, можно было ожидать адекватных «новаций» и в ДРУ^ГИХ органах управления обществом. Оговорки о таких качествах партийных работников, как «признанный авторитет», «высокие полити­ческие, организаторские способности», благодаря которым соответ­ствующий кандидат мог быть избран на более длительный срок, не меняли ситуацию по существу. Политические лидеры регионов были прагматиками и прекрасно понимали, что и в отношении их будет действовать норматив сменяемости.

Сложность ситуации заключалась даже не в том, что в силу устанав­ливавшегося порядка необходимо было терять места лидеров регио­нальной власти, а в том, что потеря членства в региональном партийном комитете означала серьезное ослабление номенклатурных позиций. Кроме того, возникало труднопреодолимое противоречие между двумя принципами комплектования партийных комитетов всех уровней: между принципом обновления состава и принципом должностного представи­тельства наиболее важных структур власти и экономики. А это, в свою очередь, могло повести к цепной реакции ротаций в хозяйственных, государственных, общественных структурах.

В целом для всей номенклатуры данные нормы создавали ситуацию неопределенности, неуверенности в своем должностном продвижении, повышали зависимость личной карьеры от случайных бюрократических факторов, когда даже безупречная биография могла не спасти от превратностей бюрократической сменяемости кадров.

Конечно, идеи систематического обновления кадров, закрепленные решениями съезда, не были результатом спонтанных предложений Н. Хрущева. Такого рода идеи уже выдвигались в конце 1940-х гг.⁷⁹

Самое грандиозное изменение в организационных структурах власти за весь послевоенный период советской истории произошло в 1962-1964 гг. Тогда по решению ноябрьского (1962 г.) Пленума ЦК КПСС началось работа по разделению партийных организаций и партийных органов по производственному принципу. Предполагалось, что этим будет достигнуто «более конкретное руководство промышленным и сельскохозяйственным производством»⁸⁰.В стране в большинстве реги­онов были созданы по две самостоятельные партийные организации (в т. ч. в РСФСР в 42 регионах), которые объединяли коммунистов, работающих в промышленности, строительстве, на транспорте, и ком­мунистов, работающих в колхозах, совхозах и связанных с сельским хозяйством учреждениях. Во главе их стояли промышленные и сельско­хозяйственные областные комитеты КПСС.

Снова радикально реорганизовывались сельские райкомы КПСС: партийные комитеты производственных колхозно-совхозных управле­ний, возникшие на основе укрупнения сельских районов, заменили собой районные комитеты партии. Вместо 3263 сельских райкомов было образовано 2052 комитета, в том числе 1538 парткомов производ-^ственных управлений, 352 промышленно-производственных парткома,

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг)

162 парткома северных, таежных и горных районов⁸¹. Для руководства парторганизациями предприятий и строек, расположенных на террито­рии вновь образуемых сельских производственных управлений, где нет горкомов партии, создавались зональные (кустовые) промышленно-производ-ственные партийные комитеты⁸². И хотя они действовали на основе положений Устава КПСС о городских и районных партийных организациях, нормальная политическая жизнь регионов была нарушена.

Региональной политической элите данная реформа принесла допол­нительные хлопоты, вызвав явное недовольство политикой Центра. Еще до принятия решений Пленумом ЦК было ясно, что на местах новая идея Н. Хрущева восторга не вызывает⁸³.Теперь же вся ее противоречивость стала очевидной. Проблемы для региональной элиты, вызванные поли­тической реформой, были трех уровней. Во-первых, произошло обнов­ление высшего слоя региональной политической элиты, причем суще­ственно были потеснены позиции «старой гвардии». Из 75 первых секретарей промышленных обкомов и крайкомов лишь 17 были до этого первыми секретарями, а 58 избраны с различных постов; из 86 первых секретарей сельских обкомов и крайкомов 31 был избран вновь⁸⁴. В очередной раз перекраивался и сокращался состав низового слоя политической элиты. Для значительной его части, в первую очередь для сельских лидеров, это означало переход на второразрядные политиче­ские роли, ухудшение статусных позиций.

Во-вторых, значительно усложнялись системы внутрирегионального политического взаимодействия и взаимоотношений элит различного уровня. Региональное политическое пространство оказалось разорван­ным сразу по нескольким векторам. С одной стороны, регионы раскалы­вались по производственному принципу. Вслед за партийными органи­зациями по производственному принципу перестраивались советские, профсоюзные, комсомольские организации. Выиграть от такого разры­ва могли только крупные производственные коллективы, расположен­ные, как правило, в городах, поскольку получали каналы прямого доступа к областному уровню управления. Впрочем, они и раньше не жаловались на отсутствие заботы со стороны областного руководства. Одновременно ухудшились положение и возможности низшего уровня политической элиты (резкое сокращение ресурсов политического дей­ствия при возрастании объема работы) и высшего уровня региональной элиты (сокращение административной базы, с помощью которой можно было проводить свои решения в регионе).

Очевидным стал и колоссальный рост бюрократизации властного аппарата. Не оправдался прогноз, высказанный на ноябрьском (1962 г.) Пленуме ЦК КПСС о том, что «осуществление коренной перестройки работы партийных, советских, хозяйственных органов не только не увеличит численность работников аппарата, но, наоборот, приведет к его уменьшению и сокращению расходов на содержание аппарата»⁸⁵' По оценке бывшего члена Политбюро ЦК КПСС В. В. Гришина, «возни­кали взаимные претензии одних парторганов к другим. Положение

Глава 2 Факторы эволюции региональной политической элиты России 87

партии становилось нестабильным»⁸⁶. М. С. Горбачев пишет об «отчуж­дении» и «перетягивании каната» между новыми органами партийной власти, которое «доходило до неприличия»⁸⁷.

С другой стороны, в результате непоследовательного проведения реформы стали ослабляться полномочия высшего слоя региональной элиты в отношении влияния на экономику региона. Дело в том, что началось укрупнение экономических районов, поскольку деятельность региональных совнархозов начала сталкиваться со значительными труд­ностями, порождая, в частности, местничество. Укрупненные совнархо­зы должны были охватывать территорию нескольких областей. Так, в РСФСР вместо 67 создавалось 24 совнархоза. Вопрос о том, кто будет контролировать деятельность укрупненных совнархозов, оказался бо­лезненным. Н. Хрущев на Пленуме ЦК в ноябре 1962 г. не смог назвать приемлемого решения данной проблемы. Он лишь предположил, что одним из вариантов ее решения могло бы стать создание в РСФСР отделов Бюро ЦК по руководству промышленным производством с местом пребывания этих отделов в укрупненных экономических районах⁸⁸.

Реально же после укрупнения совнархозов полномочия по контролю за деятельностью межрегиональных хозяйственных органов перешли от региональных партийных структур к структурам республиканского уров­ня, а в РСФСР — к Бюро ЦК по РСФСР⁸⁹. В результате региональная хозяйственная номенклатура стала более независимой от своего област­ного руководства. Это сразу же почувствовали региональные руководи­тели, которые стали высказывать критику сложившегося положения вещей ⁹⁰. Поскольку границы совнархозов охватывали несколько облас­тей, это ослабляло позиции промышленных обкомов —они оказывались в фактическом подчинении не только ЦК, но и местным совнархозам⁹¹.

Однако самая грозная опасность таилась в самой структуре властных отношений в регионе. Парадокс заключался в том, что регионы могли стать родоначальниками коммунистической двухпартийности. Раскол регионов по производственному принципу объективно подталкивал руководителей соответствующих предприятий, партийных и обществен­ных организаций к «лоббированию» своих интересов через «отрасле­вую» областную партийную организацию. Меньше чем через год после реформы стало очевидно, что в наиболее ущемленном положении оказались структуры, курировавшие сельскохозяйственное производ­ство⁹². Об этом, в частности, пишет Б. В. Коноплев, в те годы — второй секретарь Пермского обкома КПСС и первый секретарь Пермского горкома КПСС: «...во многих областях создалась нездоровая обстанов­ка во взаимоотношениях руководства, что отрицательно сказывалось прежде всего на положении дел в сельском хозяйстве, ради которого, собственно, и проводилась реорганизация»⁹³.

Случайно или нет, но вся структура региональных и центральных партийных органов способствовала легализации специфических отрас­левых интересов и превращению их на уровне государства в артикули­рованные политические интересы. В самом деле, на уровне региона

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг;

возникло два отраслевых производственных партийных комитета, ана­логичные структуры возникали на уровне союзных республик и ЦК КПСС⁹⁴.С точки зрения М. Суслова, это могло стать началом двух партий — рабочей и крестьянской⁹⁵.

Третью группу проблем, вызванных реформой 1962 г., составляли проблемы взаимоотношений с массами. Если учесть, что аналогичное разделение по производственному принципу было проведено в государ­ственных и общественных организациях (профсоюзах, комсомоле), то станет ясно, что для населения возникло множество трудностей при решении самых простых вопросов в отношениях с властями. В частно­сти, резко усложнилась работа по обслуживанию населения из-за значительной удаленности райцентров укрупненных сельских районов от сельсоветов (от 30 до 100 километров). Исполкомам районных и многих городских советов пришлось, по сути, заново создавать совет­ский актив. Ухудшилось обслуживание транспортом предприятий и организаций, подведомственных сельским облисполкомам. Выросли расходы, связанные с обслуживанием депутатов: командировочные, оплата транспорта, суточные, квартирные и др.⁹⁶ Кампания по сокра­щению аппарата власти привела к еще большей бюрократизации власти. Недовольство населения было естественным следствием поли­тики разделения властей по производственному принципу.

Последний эксперимент, который предполагал провести Н. Хрущев, заключался в очередном изменении роли партийных организаций. В своей записке в Президиум ЦК «О руководстве сельским хозяйством в связи с переходом на путь интенсификации» он предлагал новую реформу управления сельским хозяйством⁹⁷. В ней, в частности, выска­зывалась идея о невмешательстве партийных комитетов в вопросы хозяйственного строительства; партийным комитетам отводилась роль организатора политпросветительской работы. Это окончательно запу­тывало отношения между различными политическими и хозяйственны­ми институтами, вызвало сильное недовольство высших партийных руководителей ⁹⁸.

Период институциональных экспериментов, как бы мы их сейчас ни оценивали, имел важные последствия. За короткий промежуток времени региональная элита избавилась от страха перед возможными политичес­кими репрессиями за хозяйственные ошибки и преступления или за нарушения директив партии, приобрела опыт относительно самостоя­тельного распоряжения ресурсами региона, освоилась с положением лидеров регионов, умеющих работать с массами даже в сложных услови­ях открывшейся ограниченной демократизации советского режима. Непрерывные новации и перестройки Н. Хрущева способствовали, тем не менее, консолидации совокупного политического интереса региональной политической элиты, сутью которого стала стабилизация общественной системы и стабилизация положения власти и элиты в обществе.

Другим важным итогом периода реформ было формирование новой конструкции власти. Осуществился переход от «идеологического госу-

I

Глава 2 Факторы эволюции региональной политической элиты России______ 89

дарства», в котором основные властные функции выполняли органы исполнительной власти Центра, к «партийному государству», регулиру­ющему все государственные и общественные институты через партий­ную вертикаль". Усилились горизонтальные связи, а соответственно, и роль региональных лидеров, в первую очередь, партийных. Прежняя модель власти и структуры советской элиты перестала удовлетворять реалиям времени. «Благодаря» хаотичным, непродуманным реформам Н. Хрущева советская политическая система стихийно вошла в новое состояние, отражающее основные интересы партийной бюрократии. Именно партийная часть советской политической элиты стала домини­рующей силой в составе советской элиты.

2.2.2. Расцвет и крах

советской региональной политической элиты и эволюция политических институтов в 1965-1991 гг.

Вторая половина 1960-х гг. открывает период политики «сдирижиро-ванного консенсуса», характеризующий как взаимоотношения правя­щей политической силы общества и народа, так и особую форму социального и политического контракта между Центром и региональны­ми властями, сутью которого стала политика «невмешательства» Центра в права и полномочия регионов, если те в свою очередь соблюдали правила политического поведения и лояльность Центру. Внешняя новиз­на отношений была естественным продолжением той борьбы, которая велась в предшествующий период между технократами и политиками, между политической и государственной бюрократией, между Центром и регионами за передел сфер влияния.

В 1965-1966 гг. в политической жизни страны произошли изменения, которые нередко называют «контрреформами», «политической реакци­ей», «партийной контрреформой»¹⁰⁰. Как представляется, данные опре­деления лишь отчасти отражают суть явлений. Формально, многие действия нового партийного руководства выглядели как простое возвра­щение к прежнему, дореформенному порядку, как обратная реакция на действия слишком далеко зашедшего в своих новациях Н. Хрущева. В конце 1964 г. было ликвидировано разделение органов региональной власти по производственному принципу и восстановлены региональные, областные и районные комитеты партии. В 1966 г. на XXIII съезде КПСС были изменены положения Устава КПСС, регламентировавшие нормы сменяемости выборных партийных органов. Устранение совнархозов и воссоздание системы министерств довершают картину. Как сказал на мартовском (1965 г.) Пленуме ЦК КПСС первый секретарь Тамбовского обкома КПСС Г. С. Золотухин, «после октябрьского и ноябрьского (1964 г.— В. М.) пленумов ЦК обстановка у нас хорошо нормализова­лась. Люди работают, трудятся уверенно»¹⁰¹.

Все эти меры соответствовали интересам определенных групп и слоев элит. В частности, ликвидация разделения местных партийных,

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

советских и общественных организаций и органов по производственно­му принципу соответствовала интересам региональных элит; под давле­нием административной элиты Центра был восстановлен отраслевой принцип организации экономики страны; местная политическая элита добилась по отношению к государственным органам особого статуса регулятора всех сфер жизни; бюрократии, и политическая, и админист­ративная, нашли взаимопонимание по поводу процедур комплектования номенклатур различного уровня. Главными победителями всех полити­ческих битв второй половины 1950-х — середины 1960-х гг. стали партий­ный аппарат и столичная бюрократия¹⁰².

С содержательной стороны все обстояло сложнее. Мероприятиями ЦК КПСС середины и второй половины 1960-х гг. решались качествен­ные задачи, символизировавшие переход общества в новое состояние. Во-первых, нейтрализовывались последствия популистской политики Н. Хрущева, направленной, в первую очередь, на сближение элиты и масс, на сокращение дистанции между массами и властью.

Деятельность Н. Хрущева по развитию общественных начал в партий­ной и государственной работе могла вывести народную инициативу из-под контроля партии. Сближение власти с массами имело негативное следствие — принижение авторитета и значимости партийных лидеров. Особенно остро это почувствовали на уровне регионов. Первый секре­тарь Новосибирского обкома КПСС Ф. С. Горячев, характеризуя после­дние годы деятельности Н. Хрущева, жаловался на мартовском (1965 г.) Пленуме ЦК: «Оценка труда (Н. С. Хрущевым.— В. М.) партийных и государственных деятелей, и особенно идеологических работников, иногда была даже оскорбительной. Помню, как на июньском Пленуме тов. Хрущев упрекал их за то, что „они не сеют, не жнут, а только хлеб жуют". За последние годы имели место затруднения в подборе кадров на партийную работу, например секретарями партийных организаций совхозов, хотя раньше это было делом чести»¹⁰³.

Во-вторых, к середине 1960-х гг. стали сказываться последствия другой меры Н. Хрущева, направленной на широкое вовлечение масс в политическую жизнь,— установления жестких норм сменяемости партий­ных кадров на низовом уровне. Ограничение срока пребывания комму­нистов на постах секретарей первичных парторганизаций двумя годами привело к тому, что их сменяемость возросла с 30-35 до 60 %, причем две трети секретарей освобождались только в связи с истечением срока полномочий¹⁰⁴. К руководству пришло много молодых коммунистов, которые не имели опыта партийной работы, не знали правил аппарат­ных «игр». Они были более близки к массам и нередко открыто говорили то, что думали сами и что хотели услышать массы. Западные наблюдате­ли отмечали, что на районных и городских партийных конференциях начала 1965 г. были сильны настроения в пользу расширения прав рядовых коммунистов¹⁰⁵. В обществе усилились институциональные на­пряжения, поскольку к руководству первичными организациями партии стали приходить люди, не «обработанные» системой. Возникла вероят-

Глава 2. Факторы эволюции региональной политической элиты России

ность появления в массах настроений и ожиданий, связанных с продол­жением демократизации общества. Это противоречило той консерва­тивной тенденции, которая начинала возобладать в верхних эшелонах власти. Региональная элита первая почувствовала несвоевременность движений «низов».

Несмотря на многочисленные ротации, Н. Хрущеву так и не удалось кардинально обновить самый консервативный слой политической эли­ты — региональный. Именно он послужил прочной опорой начинавшего­ся консервативного поворота. Характерно, что аналогичная ситуация складывалась в конце 1980-х гг., но только с другим результатом.

В-третьих, и это самое главное, создавались основы новой модифи­кации политической системы, значительно отличающейся не только от прежней, «хрущевской», что было бы вполне естественным, но и от сталинской. Унаследовав от прежних модификаций советского режима ряд базисных характеристик, создающих преемственность власти и общества, новая разновидность политического режима создала иные институциональные условия деятельности региональной элиты.

Преемственность с прошлой эпохой заключалась в сохранении в сфере политической основ положения региональных элит, политических в особенности; в сфере идеологической — тезиса о повышении руково­дящей роли партии в строительстве социализма и коммунизма; в сфере институциональной — в восстановлении формы институциональных струк­тур, с помощью которых общество приводилось в состояние стабильно­сти. На XXIII съезде КПСС Л. Брежнев осудил наиболее раздражавшие номенклатуру «проводившиеся в последние годы частые перестройки и реорганизации партийных, советских и хозяйственных органов», сопро­вождавшиеся «неоправданной перестановкой и сменяемостью кадров, что порождало у работников неуверенность»¹⁰⁶.

Принципиальное изменение состояло в том, что теперь Центр, вернув от регионов через воссоздание министерств ряд полномочий по управлению экономикой, был вынужден сохранить и расширить за региональными властями полномочия по политическому регулированию местной жизни. Этим преодолевался еще один «перегиб» Н. Хрущева — «экономизация» партии, ее ориентация почти исключительно на хозяй­ственную деятельность. Такой подход приводил к тому, что круг про­блем, которыми должны были заниматься партийные организации, значительно сужался ¹⁰⁷. При Л. Брежневе поле деятельности парторга­низаций стало расширяться. Однако данное обстоятельство вряд ли можно связывать только с преодолением наследия Н. Хрущева. Дело обстояло сложнее: возникла необходимость модифицирования методов управления обществом, приспособления партии к изменяющимся усло­виям. Л. Брежнев на XXIV съезде КПСС в числе важнейших требований к кадрам назвал владение современными методами управления ¹⁰⁸.

Гарантией соблюдения прав и полномочий регионального руковод­ства стала политика стабилизации кадров. Впервые за годы советской власти региональная элита как слой могла чувствовать себя спокойно,

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945Н991 гг)

осознавая, что не будет ни репрессивных кампаний по образцу 1937 г., ни административных кампаний по образцу 1953-1962 гг. Центр и регионы нашли взаимопонимание в данном вопросе.

На XXIV съезде КПСС были подведены первые итоги нового курса. Л. Брежнев в отчетном докладе ЦК КПСС съезду констатировал: «У нас теперь в работе с кадрами утвердилась такая практика, когда доверие к людям сочетается с принципиальной требовательностью к ним. Все это создает деловую, товарищескую обстановку...»¹⁰⁹. Слова о «бережном отношении к старым кадрам», о «максимальном использовании их опыта и знаний»¹¹⁰ были символом победы региональных элит в борьбе за свои политические права в системе советских элит. Не случайно тот же Г. С. Золотухин, на этот раз уже в качестве первого секретаря Красно­дарского крайкома КПСС, заявил на XXIV съезде КПСС: «Мы всегда чувствуем пристальное внимание ЦК к жизни местных партийных орга­низаций, чуткое отношение к мнению коммунистов, доверие к руководя­щим кадрам, поддержку инициативы и опыта... В такой хорошей, творческой обстановке, товарищи, и работается здорово!»¹¹¹. Действи­тельно, за пять лет после 1966 г. сменяемость (по сравнению с прошед­шим пятилетием) сократилась: председателей Советов Министров со­юзных и автономных республик — в полтора раза, первых секретарей ЦК компартий союзных и автономных республик, обкомов и крайкомов партии — в три раза¹¹².

Дата добавления: 2015-07-11