Регионализация российского общества как процесс

Регионализация в 1990-е годы стала значимым фактором развития России. Страна, которая считалась единым целым на протяжении многих десятилетий, распалась на множество регионов, каждый из которых вел собственную политику, разрабатывал свою стратегию выживания в слож­ных условиях постсоветской России. Уже с начала 1990-х гг. стали появляться публикации, рисующие специфические формы политического устройства отдельных регионов. К середине 1990-х гг. речь шла уже о регионологическом буме ¹. Определились исследовательские приорите­ты, связанные с анализом конкретных регионов, на примере которых раскрывалась специфика регионального развития. Особое внимание авторов было обращено на Москву, Нижний Новгород, Саратов, Улья­новск, Татарстан и некоторые другие регионы. Анализ показал, что существуют значительные различия в характере политического режима, стратегий региональных элит, в соотношении экономических и полити­ческих элит в регионах и способах их взаимодействия.

Констатация фактов разнообразия политической практики регионов, как правило, оставляла за рамками обсуждения другие, более суще­ственные вопросы: является ли данное многообразие закономерным итогом предшествующего развития или же это лишь явление, вызван­ное временным ослаблением федерального Центра? Является ли дан­ное многообразие знаком альтернативности российского развития в постсоветскую эпоху или же это случайные «выбросы», отклонения от магистрального пути²? Результатом стало возникновение проблемы регионального вызова, суть которой сформулировал М. Н. Афанасьев: «Невозможно пока ответить на самый главный вопрос: что такое нынеш­няя „регионализация"? — обогащающее усложнение национального политического процесса или утрата его целостности? распадение на разнокачественные и разнонаправленные региональные процессы (и политические дискурсы)?»³.

Однако, на наш взгляд, поставленную проблему можно трактовать и с Других позиций: насколько справедливо будет полагать, что истоки Регионализации России искать нужно именно в 1990-х годах? Вероятно, °на явилась лишь проявлением тенденций, которые формировались Длительное время и проявили себя лишь тогда, когда ослабли устои сдерживающей их общественной системы.

Регионализация — не случайное явление в жизни общества, и было бы, вероятно, ошибочным объяснять ее возникновение только сиюми-

В П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

нутными обстоятельствами, вызванными текущей политической борь­бой. Ее причины гораздо глубже, а последствия могут оказаться более долговременными, чем это можно было бы определить, исходя только из ситуативного анализа. С нашей точки зрения, регионализация элит в России — результат долговременных тенденций, определяемых ходом, темпами, спецификой модернизационного процесса в СССР и России.

Под регионализацией в данном случае понимается процесс выделе­ния региональных элит из общего пространства элит как по «вертикали» (между элитами Центра и массами, между федеральными элитами и местными), так и по «горизонтали» (между элитами различных регио­нов), сопровождающийся изменением их политического статуса, места и роли в системе властных отношений. Из этого видно, что регионализа­ция является результатом нескольких процессов, которые, развиваясь с различной скоростью и интенсивностью, «пересеклись» в начале 1990-х гг. и в своей совокупности образовали феномен политического резонан­са. Его суть состоит в резком, непропорционально ситуации увеличива­ющемся влиянии региональных элит на все политические отношения в обществе на протяжении исторически короткого промежутка времени.

Полагаем, что в целях анализа можно выделить две группы факторов, влиявших на размах, особенности и темпы регионализации. Первая группа — это факторы-тенденции, имеющие длительную историю в пред­шествующем развитии России, а также мира. Вторая группа — факторы-обстоятельства, зависимые от конкретной исторической ситуации.

Первая группа —факторы-тенденции —условно может быть разде­лена на четыре группы: исторические, архетипические, политико-инсти­туциональные, внешние.

Исторический фактор-тенденция обусловлен модернизацией стра­ны. Индустриализация, начавшаяся в конце XIX века, приобрела очаго­вый характер, создавая центры передовой для того времени индустрии: «...неравномерность регионального развития воплощает один из фун­даментальных пространственных эффектов, связанных с осуществлени­ем политики модернизации»⁴. Равномерное развитие модернизации невозможно, поэтому регионализация получила мощную экономичес­кую основу.

Модернизационный проект, осуществлявшийся в СССР с первой половины XX века, был основан на форсированных темпах проведения всех тех изменений, которые определяли индустриальное лицо страны. Проблема ресурсов для модернизации, как известно, была ключевой в понимании особенностей ее проведения. В силу сложившихся обстоя­тельств как политического, так и экономического плана модернизация могла осуществляться только путем широчайшего применения мер внеэкономического принуждения, тотального огосударствления обще­ства, превращения администрирования в господствующий метод управ­ления государством и обществом. На какой-то, исторически короткий, промежуток времени такая система дала возможность сконцентриро­вать ресурсы общества на создании тяжелой индустрии, военно-про-

Глава 2 Факторы эволюции региональной политической элиты России 63

мышленного комплекса. Однако средства, с помощью которых было достигнуто превращение страны в индустриально развитую державу, оказались слишком сильными — они привели к тому, что роль источника социальной активности взял на себя Центр, поставив под фактический запрет своеволие и самодеятельность «низов».

Индустриализация 1930-1940-х гг., создавая новые центры экономи­ки, включала в себя и политическую составляющую. Она проявлялась как реализация политики «выравнивания» уровней социально-эконо­мического развития народов Советского Союза, затем —как реализа­ция потребностей военной экономики, далее —как борьба интересов отдельных властвующих групп и субъектов экономической деятельнос­ти. Все это создало необычный социально-экономический и политичес­кий ландшафт России, в котором регионы с естественной экономичес­кой специализацией и концентрацией производства соседствовали с регионами, сформировавшимися «по политическим интересам».

Индустриализация на регионы действовала двояко. С одной сторо­ны, она создавала естественную индустриальную специализацию регио­нов, формируя на многие десятилетия вперед различия между индуст­риальными и сельскохозяйственными районами, районами, специали­зирующимися на добыче сырья и его переработке и т. д. Тем самым индустриализация создавала узлы экономического развития, вокруг которых организовывалось экономическое строительство.

С другой стороны, форсированный характер индустриализации при­водил к тому, что структуры традиционного общества не успевали трансформироваться в новые, адекватные историческим условиям. Это с неизбежностью вызывало конфликт между традиционными и индуст­риальными структурами, который разрешался с помощью формального поглощения индустриальными формами традиционного содержания. Затем развивался длительный процесс трансформации традиционного содержания в индустриальной форме, что сопровождалось консерваци­ей традиционной ментальное™, политической культуры, ценностных ориентации, ожиданий. На практике это приводило к сохранению региональных различий, возникших еще в доиндустриальную эпоху.

Значительная часть этих различий основана на явлениях культурной, этнической, конфессиональной, исторической идентификации, на де­мографической специфике региона ⁵ Для обозначения данного круга явлений существует понятие «паттерн регионального развития», опре­деляемое как «исторически формирующийся тип воспроизводства реги­ональной идентичности» ⁶. Паттерн — это матрица, социокультурный ^код, образец, модель развития. В основе региональной идентичности находятся региональные традиции и идеологии, типы заселения и освоения региона и др. Паттерны — явления долговременного порядка, обусловливающие сохранение генетических черт и социокультурных характеристик регионального развития, поддерживающие и усиливаю­щие регионализацию. В них сохранялись и приспосабливались к новым Условиям архетипические характеристики региональных социумов. Даже

"Т"""

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг;

административное изменение границ регионов не могло сколько-нибудь быстро устранить влияние наиболее глубоких пластов архетипических основ образа жизни региона.

Идея паттернов регионального развития возникла далеко не случай­но. С одной стороны, практика общественного развития России убеди­тельно показывает, что имеют место существенные различия между регионами, которые не сводятся только к политическим или индустри­альным факторам. С другой стороны, опыт научного анализа, в частно­сти исследования гражданских традиций современной Италии, прове­денные Р. Патнэмом, убедил на примере итальянского опыта, что «социальный контекст и история глубочайшим образом обусловливают эффективность институтов»⁷. Опыт итальянского развития показал, что трансформирующиеся институты способны оказывать обратное влия­ние на политическую практику⁸.

В рамках регионов существуют архетипы политической жизни -«исторически сложившиеся взгляды, навыки, привычки политической деятельности, коллективно-бессознательные по происхождению, но ин­дивидуально сохраняющиеся в структуре человеческой личности»⁹. Они во многом определяют политические установки, ориентации и действия жителей региона. Архетипы политической жизни существуют как со­ставная часть паттернов регионального развития, обусловливая один из механизмов трансляции социального опыта и сохранения преемствен­ности развития.

Каждый исторически определенный регион обладал автономией в сохранении идентичности, относительно обособленной от процессов модернизации. Механизмы поддержания идентичности в условиях по­литического распада проявили себя наиболее ярко, свободно и открыто. То, что было скрыто за формами политического единообразия, вдруг проявило себя как этническая, религиозная, территориальная, культур­но-историческая специфика. В основе данной специфики была кресть­янская психология. Как подчеркивают С. Барзилов и А. Чернышев, «крестьянская политическая ментальность широко распространилась по современному российскому социальному пространству... Сельская по­литическая стихия охватила сначала мелкие и средние города, затем перекинулась в областные и республиканские административные цент­ры, а из них — на федеральный уровень»¹⁰. Правда, как полагаем, «восстание села», с помощью которого проявляются традиционные структуры общества, обречено на поражение, оно лишь следствие определенной социально-политической ситуации. Очевидно, что по­требности экономического развития обусловят преобладание индустри­ального мира в российском обществе.

С падением советской системы регионы России оказались в услови­ях «чистого» эксперимента, когда каждый регион был предоставлен сам себе. В рамках регионального развития стали проявлять себя базовые тенденции, заложенные в развитии регионов ранее. Разброс оказался настолько широким, что исследователи стали говорить о дивергенции

Глава 2 Факторы эволюции региональной политической элиты России______ 65

региональных политических режимов "или диверсификации региональ­ных политических институтов ¹².

На темпы и формы регионализации в России большое воздействие оказали институциональные факторы (подробнее см.: параграф 2 гла­вы 2). Политико-институциональная эволюция была своеобразным отра­жением общей эволюции институтов в обществе и обусловила дробле­ние, сегментацию политической власти, создавая тем самым предпо­сылки для приватизации власти.

Другой фактор регионализации связан с эволюцией экономических процессов в недрах советского общества. Смена административно-командной системы административно-бюрократическим рынком спо­собствовала обособлению региональных элит в недрах советского общества, формированию специфических способов деятельности, по­зволяющих регионам выживать, развиваться в условиях стагнации советского общества. Советская система, единая и единственная ком­мунистическая партия, общегосударственная редистрибуция сдержива­ли сепаратистские тенденции, препятствовали проявлению узкорегио­нального в развитии.

Как показали Р. М. Нуреев и А. Б. Рунов, советская экономика с 1930-х годов эволюционировала, постоянно меняя своих основных эко­номических агентов. Если в 1930-1940-е гг. ими были наркоматы в составе Совета народных комиссаров, то затем последовательно эконо­мическим агентами становились экономические районы (совнархозы), отраслевые министерства, главные управления министерств и всесоюз­ные промышленные объединения, крупные предприятия и объединения, предприятия, руководители предприятий и их подразделений, физичес­кие лица ¹³. Данная эволюция приводила к тому, что экономическая власть Центра с неизбежностью падала. По мере уменьшения уровня принятия решений и дробления агентов экономической деятельности роль регионов и региональных предприятий возрастала. Директорат и региональное руководство как главный диспетчер внутрирегионального экономического взаимодействия становились значимыми фигурами по­литического развития.

Внешние факторы-тенденции связаны с процессами интернационали­зации и глобализации общественной жизни. Россия (СССР) на протяже­нии последних столетий развивалась под влиянием внешнего фактора, т. е. изменений в экономике, интересах, политике наиболее развитых государств мира. Особенно интенсивно этот фактор начинает действо­вать с 1970-х гг. Участие в международном разделении труда на основе продажи сырьевых ресурсов, военной техники влияло на развитие регио­нов СССР. Участие российских предприятий или их вхождение в состав финансово-промышленных групп, интегрированных бизнес-групп и транс­национальных корпораций объективно приводит к тому, что можно было бы назвать «новым регионализмом». Об этом писал М. Кастельс: «Гло­бальная экономика... характеризуется своей взаимозависимостью, своей асимметрией, своей регионализацией, растущей диверсификацией в

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

каждом регионе, своей избирательной включенностью...»¹⁴. Привычная экономическая география, порожденная логикой индустриального разви­тия, размывается, разрушается, а вслед за ней — и традиционные (в индустриальном смысле слова) политические взаимосвязи.

Для Западной Европы кризис национального государства стал актив­но обсуждаемой проблемой. Современные проявления кризиса россий­ской государственности, в том числе —регионализация, вполне возмож­но отражают существенное изменение факторов национального полити­ческого развития, объективное усиление роли регионов под влиянием мирового экономического развития. У ряда российских регионов стали формироваться специфические геополитические ориентации на сопре­дельные страны.

Однако следует осознавать, что новый регионализм принципиально отличается от регионализма старой индустриальной эпохи. Этих отли­чий можно зафиксировать несколько.

Во-первых, индустриальный регионализм носил национальный ха­рактер и был основан на верховенстве государства над регионами. Новый регионализм исходит из примата внешних по отношению к государству интересов, в первую очередь — экономических.

Во-вторых, индустриальный регионализм предполагал однотипность регионов в рамках государства, что означало включение их в единую экономическую и политическую матрицу отношений. Регионы были зависимы друг от друга. Новый регионализм основан на включении регионов в международные взаимосвязи, что не требует однотипности экономических, социальных и политических условий в рамках государ­ства. Национальные регионы начинают зависеть от регионов других государств.

В-третьих, индустриальный регионализм своей технологической ос­новой имел «традиционные» индустриальные производства (добываю­щая промышленность, металлургия, машиностроение и др.). Новый индустриализм стал возможен на основе средств прямой радиотеле­фонной и волоконно-оптической, космической связи, компьютерных сетей и т. д.¹⁵

В обозримом будущем внешний фактор станет, по всей видимости, «заметной величиной, влияющей на формирование региональной струк­туры страны»¹⁶. Регионализация в России в современных условиях порождает новую региональную элиту, которая на наших глазах, при сохранении «старых» (7-8-летней давности) политических форм, офор­мляется в новое социально-политическое образование с глубокими внутренними и внешними противоречиями. Новую региональную элиту впереди ждет дилемма: она может стать фактором раскола или ослабле­ния государственности России, она может стать основой укрепления государственности для нового витка модернизации.

Вторая группа факторов регионализации — факторы-обстоятельства — связана с характером исторической и политической ситуации, в которой оказалась Россия в конце XX века.

Глава 2. Факторы эволюции региональной политической элиты России_______ 67

С одной стороны, ситуация является типовой: «...в истории России усиление роли региональных элит обычно связывается с кризисными периодами, когда центральные государственные институты оказывают­ся не в состоянии осуществлять свойственные им функции»¹⁷. Типовыми становятся как истоки таких кризисов, так и характер их разрешения. Отсутствие естественных (рыночных) механизмов, которые бы связыва­ли в единое целое страну, приводит к проявлению регионально-особен­ного в противовес общегосударственному. Частности начинают домини­ровать над общим и целым. Прежние административные связи оказыва­ются не в состоянии удерживать разнородные части государства. И только вновь возникающая единая государственная воля за счет подав­ления частных и особенных интересов связывает в единый организм части страны. Чем дольше продолжается состояние раздробленности, тем выше степень угрозы распада государственности, тем сильнее сепаратизм.

Однако и спонтанное, неподготовленное инициирование рыночных отношений способно поставить под угрозу существование государ­ственности. По мнению А. К. Магомедова, «начало рыночных реформ в 1992 г. стало новым этапом в процессе регионализации государства —... ельцинская „шоковая терапия" открыла матрешку регионализма...»¹⁸.

С другой стороны, в современной постсоветской России существуют специфические угрозы ее единству, усиливающие регионализацию. Это — неуправляемый системный кризис и хаотическая децентрализация власти, неэффективность расколотой государственной власти в период 1991-1993гг.¹⁹, натурализация и примитивизация хозяйственных структур и региональная автаркия²⁰; эгоизм региональных элит, увлекшихся переде­лом собственности; региональный социокультурный изоляционизм ²¹ и др.

Особо можно отметить феномен региональных политических идеоло­гий, который мог появиться «на основе локализации политических и экономических интересов местных элит в масштабах своих сообществ, на основе превращения последних в пространство собственного истори­ческого творчества и одновременно в пространство своей идеологичес­кой колонизации»²². Фактически в данном случае можно наблюдать проявление региональной идентичности в форме региональных полити­ческих идеологий. Их появление — факт дефицита мобилизующей роли общегосударственных и общегражданских идей, разделяемых всем сообществом или большинством его.

Разрушение авторитета коммунистической идеологии имело след­ствием возникновение разновекторных идеологий, которые при доми­нировании в каком-либо регионе получали права местной господствую­щей идеологии. Региональные идеологии — логическое оформление процессов экономической и политической фрагментации социума.

Какова роль регионов и региональных элит в истории периодов полити­ческой диверсификации? Каковы пределы возможностей регионального Развития в общем контексте российского развития? Как долго можно будет говорить об особой роли регионов и региональных элит в России?

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг)

Такие периоды, как 1990-е годы, остаются в памяти не только как периоды распада. Они формируют альтернативы развития, которые проявляют себя как варианты, направления возможной эволюции. Поли­гонами их обкатки служат регионы. Естественно, что происходит это не по воле отдельных лидеров, а образуется в силу обстоятельств, в результате чего стихийно происходят процессы «естественного отбо­ра». Таких периодов в развитии России было не так уж и много, но их функция каждый раз была чрезвычайно важной. В рамках XX века лишь дважды — в 1917-1921 и 1991-1996/97 гг. возникала возможность альтернативного развития в России. Каждый раз она проявляла себя как «по вертикали» — в деятельности политических структур, так и «по горизонтали» — в практике отдельных регионов, в функционировании тех или иных общественных институтов. Р. Саква отметил, что «сейчас именно российские регионы стали плацдармом для апробации боль­шинства политических новаций, а в некоторых случаях региональным лидерам удается распространить свой опыт на всю страну»²³.

В этой связи большой интерес представляет точка зрения, высказан­ная Н. Лапиной и А. Чириковой о том, что нынешний федеральный Центр будет реализовывать апробированный регионами режим «управляемой демократии»²⁴. В данном выводе важна констатация того, что регионы выступили в качестве лаборатории общественного развития, апробиро­вав несколько моделей, которые в силу естественного хода вещей стали выражать основные тенденции российского развития. За рамками данного обсуждения мы оставляем вопрос о роли федерального Центра в выборе приоритетов развития, о других возможных оценках регио­нальных политических режимов (например, как режимов регионального авторитаризма, делегативной демократии ²⁵). Очевидно, что не только Центр формулирует стратегии развития регионов, но и регионы влияют на политику Центра.

В рамках диверсификации политического развития роль регионов проявляет себя в трех отношениях. Во-первых, происходит стихийное становление нового социального и политического порядка. Смысл дан­ного процесса — в глубокой трансформации социальной и политической системы в соответствии с изменившимся соотношением социальных сил в обществе. В чем она? Особенностью нынешнего политического устройства России стало практически безраздельное правление элит, состав которых стабилизировался как с точки зрения основных соци­альных групп, так и основных персоналий. Избавившись от мешавшей коммунистической партийной надстройки, реальные социальные силы, которые стали формироваться еще в советском обществе, легализова­ли свое политическое господство в рамках современной политической системы.

Во-вторых, реформы в России своим следствием имели появление новых механизмов элитообразования в регионах, что расширило каналы вертикальной и горизонтальной мобильности. В числе таких механиз­мов следует назвать выборность глав исполнительной и представитель-

Глава 2 Факторы эволюции региональной политической элиты России 69

_ной власти, глав местного самоуправления и представительных органов муниципальных образований; влияние крупных транснациональных, рос­сийских и региональных экономических, финансово-промышленных групп; воздействие центров политического влияния в Москве на ситуа­цию в регионах; использование региональными администрациями т, н. «административного ресурса»; средства массовой информации, волю самих избирателей и др.

В рамках регионального политического пространства произошло изменение характера элитообразования, которое все больше приобре­тает черты закрытой системы. Выходцы из «простого народа» или из рядов интеллигенции, «рядовых» служащих в составе представительных органов власти стали исключением из правил. Процессы элитообразо­вания стали основываться на выходцах из сформировавшихся соци­альных слоев политической, экономической, управленческой элиты.

Социальные процессы, связанные с внутренней логикой развития самой элиты, становятся доминирующими во всех процессах элитооб­разования. Политические факторы, такие как политическая принадлеж­ность, идеологические ориентации, предшествующий опыт политичес­кой деятельности и др., имеют второстепенное значение.

На региональном уровне можно видеть два взаимосвязанных процес­са: с одной стороны, идет становление элиты как самостоятельного слоя со своими специфическими интересами; с другой стороны, сама элита находится в постоянной внутренней борьбе, которая инициируется клановыми, отраслевыми, клиентельными, финансовыми и другими группами. Предметом борьбы является государственная (муниципаль­ная) власть и связанная с ней возможность передела ресурсов в пользу заинтересованных экономических групп.

В настоящий момент внутри региональной элиты уже, скорее всего, невозможно появление в массовом масштабе несистемных групп и слоев. Они могут сформироваться лишь в регионах, в которых полити­ческое и социальное развитие отклоняется от «среднего» по стране в силу национальных, религиозных факторов. Основные виды, группы, отряды, уровни элиты уже определились, в основе своей сформировал­ся их персональный состав. Только крупный социальный переворот, вызванный либо массовым социальным взрывом, либо крутым поворо­том государственной политики, может изменить внутреннюю структуру элиты.

В-третьих, регионы в условиях диверсификации политического раз­вития выступают как пространства кристаллизации гражданского обще­ства. Региональные модели гражданственности стали способом реали­зации того потенциала самостоятельности, который был создан новыми Условиями развития. Становление новых отношений и структур идет в Форме создания массового, хотя и явно неустойчивого, нестабильного Развития общественных и политических движений, групп, союзов, орга-чизаций; новых форм экономической активности населения, по крайней ^МеРе, наиболее мобильной ее части; освоения прав и свобод человека и

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

I

гражданина, закрепленных в Конституции. Это — уже немало для того, чтобы не вернуться к прошлому, но этого слишком мало для того, чтобы создать демократическое общество.

Слабость гражданского общества в России — не только следствие целого ряда объективных (исторических, экономических и т. д.) причин, но и результат политики элит, для которых развитие гражданского общества представляет угрозу: чем оно более развито, тем менее возможностей у данных элит для перераспределения собственности и сохранения власти. Поэтому «замораживание» нынешнего состояния в обществе может стать стратегической целью современных элит в России, что отдаляет становление демократии.

Пока и элиты, и гражданское общество развиваются во многом самостоятельно. В таком развитии кроется две принципиальные опасно­сти. Первая из них— во всевластии элит, которые, увлекшись переде­лом собственности, отодвинут на второй план задачи управления обще­ством, обеспечения его модернизации. Вторая опасность заключается в том, что гражданское общество в своем развитии может не найти необходимой формы взаимодействия с элитами. Очевидно, что в совре­менных условиях необходимы целенаправленные усилия со стороны не только граждан, но и элит по наполнению конкретным содержанием индивидуальных свобод граждан, по созданию институциональных струк­тур, вокруг которых стало бы формироваться гражданское общество.

Анализируя ситуацию начала нового века в плане диверсификации регионального развития, можно, пожалуй, утверждать, что потенциал] регионального развития в указанных выше отношениях себя исчерпал. Регионы показали, что они могут предложить с точки зрения способов организации власти, регулирования общественных отношений, моде­лей экономического развития. На большее в настоящий момент не хватит ресурсов. Центр начинает консолидацию режима, для него разнообразие регионального развития становится препятствием для решения общероссийских задач. Политические процессы, направлен­ные на усиление центральной власти, показывают, что Центр использо­вал для упрочения своего существования все возможности выбора, предоставленные регионами.

Региональные элиты сделали максимум для становления политичес­кого порядка, удобного для обеспечения собственной власти, создав тем самым ряд угроз государственному выживанию России. Региональ­ные элиты оказались сильными для решения внутрирегиональных про­блем, но крайне слабыми для решения общенациональных задач. Они оказались слабыми перед вторжением мощных финансово-промышлен­ных групп извне, они вряд ли смогут обеспечить накопление капитала для модернизации²⁶.

Наконец, региональное развитие подошло к своему пределу с точки зрения обеспечения условий гражданского общества. Если раньше региональная самостоятельность была либо средством защиты ростков гражданского общества в условиях слабости государственной власти,

лг-

Глава 2. Факторы эволюции региональной политической элиты России 71

либо способом сохранения негражданских порядков перед лицом сла­бой политической воли Центра, то теперь Центр формирует общее гражданское поле как условие государственности. Это гражданское поле, как можно видеть на многих региональных примерах, далеко не отвечает идеалам гражданского общества, но оно закрепляет в праве, поведении те новации, которые порождены новой российской действи­тельностью.

Государство в лице федеральной власти выступает в роли доминиру­ющей силы, подчиняющей своеобразие регионов общегосударственной воле. Сколько угодно можно говорить об издержках излишней централи­зации и унификации, особенно в связи с перераспределением финансо­вых потоков между регионами и Центром, однако усиление федераль­ной власти заканчивает целую эпоху в российском развитии. Альтерна­тивность развития уступает место линейному развитию в рамках вы­бранной альтернативы. В терминах синергетики можно было бы сказать, что точка бифуркации пройдена, флуктуации точек (регионов) скоро войдут в норму, хаос обернется новым политическим и социальным порядком, в котором случайные эволюции регионов будут частностями, не изменяющими общей картины общества. Миссия регионов выполнена.

' Борисов С В. Перспективы российской регионологии // Регион, региональность, регионализм Нижний Новгород. 1995.— С. 4.

² А Титков так сформулировал этот вариант: выявление магистрального пути позво­
лит на примере изучения регионов измерить «отставания», «забегания», «отклонения» от
него (См: Титков А Модели развития региональных политических элит // Трансформация
российских региональных элит в сравнительной перспективе. М., 1999.— С 17)

³ Афанасьев М Н Региональное измерение российской политики // Университет­
ская политология России. Сборник статей. М., 1999.—С 230

⁴ Опыт российских модернизаций XVIII-XX века. М, 2000.— С 117

⁵ См • Боришполец К, Ружинская Т., Степанова Т Политическое будущее России в
свете тенденций этнонационального развития Исследование ЦМИ МГИМО № 6. М.,
1996.—С 19-30.

⁶ Политика и культура в российской провинции. Новгородская, Воронежская, Сара­
товская, Свердловская области / Под ред. С Рыженкова, Г. Люхтерхандт-Михалевой (при
участии А. Кузьмина) М -СПб, 2001 — С. 13.

⁷ Патнэм Р Чтобы демократия сработала: Гражданские традиции в современной
Италии. М., 1996 —С. 226.

⁸ Там же — С. 228.

⁹ Регионоведение¹ социально-политический аспект. Учебное пособие. Нижний новго­
род, 2000.— С. 45

¹⁰ Барзилов С., Чернышев А. Новые номенклатурные кланы Реальности провинциаль­
ной политики//Свободная мысль 1999 №5.-—С. 26.

¹¹ Нечаев В Региональные политические системы в постсоветской России // Pro et
Contra. 2000. Т. 5. № 1.

¹² Гельман В. Региональная власть в современной России, институты, режимы и
практики // Полис. 1998. № 1.

¹³ Нуреев Р. М., Рунов А. Б Назад к частной собственности или вперед к частной
собственности? // Общественные науки и современность. 2002. № 5 — С. 5-7.

¹⁴ Кастельс М. Информационная эпоха: Экономика, общество, культура.— М., 2000 —
^с 117

См.- Агранат Г. О региональном развитии и региональной политике // Свободная. 1996. № 9.—С 23-24.

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

¹⁶ Сергунин А. А. Регионализация России, роль международных факторов // Универ.
ситетская политология России. Сборник статей.— М., 1999.— С. 64.

¹⁷ Регионоведение: социально-политический аспект.— С. 77.

¹⁸ Магомедов А. К. Мистерия регионализма. Региональные правящие элиты и регио-
нальные идеологии в современной России: модели политического воссоздания «снизу»
(сравнительный анализ на примере республик и областей Поволжья).— М., 2000.— С 58

¹⁹ Магомедов А К. Мистерия регионализма.— С. 59, 63.

I

²⁰ Ковалев В, А. Политическая трансформация в регионе: Республика Коми в контек­
сте российских преобразований, Сыктывкар, 2001.— С. 27.

²¹ Марченко Г. В. Региональные проблемы становления новой российской госуда!
ственности.—М., 1996,—С 16-17.

²² Магомедов А. К. Мистерия регионализма.— С. 66.

²³ Саква Р. Российский регионализм, выработка политического курса и государстве]
ное развитие // Конституционное право¹ восточноевропейское обозрение. 1999. №4
С. 104.

²⁴ Лапина Н., Чирикова А. Стратегии региональных элит: экономика, модели власти,
политический выбор.— М., 2000.— С. 69.

²⁵ См.: Гельман В. Региональные режимы: завершение трансформации // Свободна
мысль. 1996. № 9,—С. 13-22.

²⁶ Так, существует точка зрения, что данную функцию могут выполнить лишь интегр|/
рованные бизнес-группы. См.: Дынкин А. А., Соколов А. А. Интегрированные бизнес
группы - прорыв к модернизации страны.— М., 2001 —С. 19-23.

Дата добавления: 2015-07-11