Элитизм и проблема элиты российского общества

В последние десять лет в России интенсивно развивается элитология
как одна из субдисциплин, находящихся на стыке политологии, социоло­
гии, философии, истории, психологии. Фактически происходит стреми­
тельная институционализация новой науки, которая, как можно судить
по ряду признаков, может сыграть в российском обществознании i
значимую роль. Институционализация элитологии проявляет себя в ^;
появлении первых учебников¹, преподавании особой учебной дисцип- I
лины², становлении исследовательских центров, коллективов и групп³,
проведении научных конференций, подготовке монографий⁴и др. Дан­
ное обстоятельство дало основание Г. К. Ашину — самому крупному
специалисту в сфере отечественной элитологии — говорить о формиро­
вании российской школы элитологии (собственно, и сам термин «элито-;
логия» родился в России)⁵. Впрочем, определенный скепсис к элитоло- \
гии все же сохраняется ⁶.!

Предметом элитологии стало изучение (осмысление) политического ] поведения, образа жизни, ценностных ориентации, социальных характе­ристик, истории элиты. Если говорить предельно кратко, предметом элитологии является исследование социальных и политических сил, руководящих обществом. Авторы учебного пособия «Основы политичес­кой элитологии» определяют предмет науки несколько расширительно: «...исследование процесса социально-политического управления, выяв­ление и описание того социального слоя, который непосредственно осуществляет это управление, являясь его субъектом (или важнейшим" структурным элементом этого субъекта)...»⁷.

Основой элитологии является элитизм как система теоретических воззрений и методологических принципов. По поводу элитизма до насто­ящего времени не существует единства мнений. В работах российских и западных специалистов по изучению элит высказываются различные точки зрения, которые отличаются друг от друга отношением к месту и роли элитизма в системе обществознания. Элитизм понимается в не­скольких смыслах.

Во-первых, элитизм понимается как парадигма научного анализа, противостоящая парадигме эгалитаризма. В российском обществозна­нии сравнительно недавно стала утверждаться точка зрения, что сейчас происходит смена научных парадигм — медленный, противоречивый переход от установок эгалитаризма к различным вариантам элитариз­ма. Как отмечал Г. К. Ашин, «определенные основания для подобных суждений имеются»⁸. А. В. Понеделков, анализируя состояние совре-

Глава 1 Элиты и элитизм в российском обществе XX века ^_____________ 19

менной российской элитологии, справедливо указывал на ее специфи­ку: незавершенность разработки проблем элитистской феноменологии, влияние западных методологических установок, начальная стадия фор­мирования отечественных версий элитизма и т. д.^э

Во-вторых, элитизм понимается как социально-философская концеп­ция. Ее содержание в зависимости от идеологических позиций трактует­ся по-разному. Ученые факультета политологии и международной поли­тики Уорикского университета Великобритании определяют ее смысл следующим образом: «управление в принципе должно быть прерогати­вой элит»¹⁰. Советская ортодоксальная позиция трактовала ее как направление буржуазной мысли, утверждающее «необходимость нали­чия в любой общественной структуре высшего, привилегированного слоя или слоев, которые должны выполнять функции управления»¹¹. О. И. Орачева и О. Б. Подвинцев понимают под элитизмом одну из теорий власти, предполагающую «неизбежность деления общества на управляемое большинство (массы) и правящее меньшинство (элиту)»¹², И. Г. Тарусина под элитизмом понимает одну из школ современной западной политологии¹³. Несмотря на имеющиеся содержательные различия, суть элитизма в этих определениях отражается примерно одинаково.

В-третьих, под элитизмом понимается определенная идеология, выражающая отношение к обществу. Элитизм в данном случае означает признание факта существования элитарной структуры общества и понимание необходимости ее исследования. Однако это не означает, что элитисты признают элитарную структуру ценностью, целью разви­тия. Наоборот, в зависимости от своих идеологических и политических воззрений они предлагают различные способы ликвидации, преодоле­ния элитарной структуры общества. Элитизму противостоит элитаризм, сторонники которого считают элитарную структуру общества идеалом, нормой, необходимостью¹⁴.

В-четвертых, элитизм как тип общества, в котором существует деление на элиту и массу. Элитистское общество имеет множество проявлений, различающихся между собой идеологиями правящих поли­тических сил, структурой социальных отношений, национальной специ­фикой. В этом смысле советское общество также может рассматривать­ся как элитистское общество¹⁵.

В-пятых, элитизм как совокупность институтов общества. А. В. Дука под элитизмом понимает «создание и поддержание определенного количества институтов, доступ в которые ограничен»¹⁶.

В-шестых, элитизм как способ анализа действительности, как опре­деленная методология научного знания об обществе. Основу данной методологии составляет несколько достаточно общих положений, сово­купность которых, тем не менее, вызывает неприятие многих исследова­телей по политическим, идеологическим или этическим соображениям.

Элитизм как методология анализа основывается на признании, во-первых, неравенства людей и неизбежности социальной и политической

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг)

дифференциации общества; во-вторых, неизбежности выделения в дифференцированном обществе социальных групп или лиц, осуществ­ляющих власть, в-третьих, неизбежности отстранения большинства людей от процессов осуществления власти (или ограничения их участия во власти).

Традиционно элитизм противопоставляется другим современным идео­логиям и научным концепциям, особенно—демократизму и марксизму Однако, по всей видимости, возникает все больше доводов в пользу того, чтобы считать данные идеологии и научные концепции не противостоящи­ми друг другу, а проникающими друг в друга, пересекающимися в определенной плоскости. Именно этим обстоятельством вызвано появле­ние в странах западной демократии многочисленных теорий, в которых на протяжении всего XX века предпринимались и предпринимаются попытки примирить теорию демократии и элитизма. Марксизм также не смог сохранить чистоту теории, согласившись с необходимостью применения концепта элит для анализа капиталистического общества¹⁷ и применяя элитистскую по форме политическую риторику в повседневной социаль­ной практике социалистического общества.

В настоящий момент в России вряд ли кто-либо будет оспаривать самое широкое распространение элитистского понятийного аппарата в науках об обществе и политической журналистике Однако российский элитизм сталкивается с целым рядом проблем, главная из которых состоит в том, что новая общественная система только становится, конфигурация властных и социальных отношений неустойчива, сами элиты пока динамичны, с неустоявшимся местом как во властной, так и в социальной структуре. Переход от советской формы марксизма к постсо­ветским идеологиям произошел слишком быстро, не сопровождаясь сколько-нибудь развернутой научной критикой марксизма в целом и его советской разновидности в частности. Идеологической и политической критики было сколько угодно, однако, как правило, фундаментальные теоретические вопросы серьезному обсуждению не подвергались.

Элитизм был воспринят без критики, как готовое знание, не нуждаю­щееся в дополнительной аргументации. Мимо российских исследовате­лей прошли дискуссии, которые сотрясали западное обществознание на протяжении последних десятилетий В работах российских исследова­телей уживаются понятийный аппарат, взятый из разных элитистских теорий, представления о необходимости демократии по западному варианту и элитистская терминология при описании российского обще­ства

Элитизм был воспринят как готовая истина, которая сама по себе является новым знанием. Однако аргументированно не было доказано то приращение знания, которое дает использование концепта элит применительно к анализу властных отношений Порой возникает ощу­щение, что произошла замена одной терминологии другой с сохранени­ем существа старой методологической схемы Можно даже утверждать, что для определенной группы исследователей новые элитистские пост-

Глава 1 Элиты и элитизм в российском обществе XX века_________________ 21

роения наслоились на старые марксистские схемы, образовав прочный симбиоз. Другое дело, что в повседневной научной практике не требует­ся каждодневного предъявления фундаментальных основ теории, это происходит лишь при глубоком теоретическом изучении базиса теоре­тических построений.

На данном этапе развития элитизм продолжает в большинстве случаев выполнять идеологические функции. С одной стороны, элитизм отграничивает современное российское обществознание от советского периода терминологией, которая тогда признавалась «буржуазной» С другой стороны, элитизм в ряде его течений выполняет функцию моста с советской эпохой, например теория Г. К. Ашина, который еще тридцать лет назад обрисовал возможности совмещения марксизма и элитизма в анализе классово антагонистического общества¹⁸. С тех пор в силу исторических обстоятельств эта теория не получила развернутой крити­ки ни со стороны марксистов, ни со стороны их противников Ее основные постулаты неплохо вписываются в современные российские реалии, тем более что говорить о классовом характере деятельности элит на уровне политологического анализа зачастую нет необходимости.

Г К Ашин и его коллеги в последних работах прямо утверждают: «Широко распространенные в советской и зарубежной социологии утверждения о том, что марксизм и элитология альтернативны, несовме­стимы,— ошибочны»'⁹ Они повторяют позицию Г. К Ашина 1970-1980-х гг., формулируя: «Элита выступает представителем господствую­щего класса при выполнении этим классом функций руководства обще­ством, она выявляет и актуализирует интересы класса — как глубинные, так и непосредственные,— субординирует их; она «формирует» волю класса и непосредственно руководит ее претворением в жизнь»²⁰.

Однако, как полагаем, существуют положения, которые «разводят» элитизм и марксизм в самом основном Случайно ли, что многолетнее скрещивание элитизма и теорий демократии каждый раз заканчивается одним из двух исходов: либо переходом на позиции элитизма (демокра­тического, плюралистического и др.), либо отказом от элитизма по политическим или идеологическим причинам (например, «это не соот­ветствует нашим демократическим устремлениям»)⁹ Думаем, да, суще­ствуют Ни марксизм, ни либерализм не могут игнорировать, что в современном обществе существует класс явлений, который сложно описать без помощи понятия «элита»,— это распределение власти в обществе

Естественно, что элитизм применим в определенных границах. Они заключаются в самих общих положениях теории Особый интерес представляют «пограничные», возникающие на стыках разных теорий ситуации, при анализе которых возникает возможность прогноза приме-чимости исходной теории.

Применимость элитизма возможно рассматривать с нескольких по-иций — формальных, содержательных, идеологических, политических

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг ]

С формальной точки зрения возможности элитизма ограничиваются сферой использования самого понятия «элита». Очевидно, что за рамка­ми теоретического анализа макропроцессов в обществе использование элитистского понятийного инструментария теряет смысл и выглядит не более чем игрой понятий. На микроуровне анализа вполне могут использоваться понятия из других, частных теорий. Понятие «элита» и сам элитистский подход становятся необходимыми тогда, когда прово­дится анализ распределения власти в обществе, а точнее, когда речь идет о соотношении власти между массами и элитами, о соотношении власти внутри элиты между элитными группами. В остальных случаях понятие «элита» выступает, скорее, как метафора, образ, ярлык для обозначения других явлений.

С точки зрения содержательной возможности элитизма определяют­ся теми предметными ограничениями, которые существуют в конкрет­ных теоретических разновидностях. Так, в современной российской элитологии можно выделить три позиции по вопросу о применимости элитизма к анализу исторических и политических реалий. Данные подходы представляются разными по своему методологическому содер­жанию и определяют существенные различия при конкретном анализе властных трансформаций.

Первая позиция — самая массовая, заключается в признании элитиз­ма явлением универсальным, характерным «для всех времен и наро­дов». Она исходит из атрибутивности элит для любого общества Существование элит признается аксиомой для любого общества, в котором существует социальная дифференциация, политическая власть, государство. С этим согласны представители разных теоретических течений. В этом отношении классовый подход Г. К. Ашина вполне однотипен с позицией О. В. Гаман-Голутвиной, которая основывает свою теорию на идее типов развития ²¹. С мнением этих исследователей солидаризируются А. В. Понеделков, В. Г. Игнатов, А. М. Старостин и др. Данный подход позволяет анализировать трансформации элит власти на протяжении всей истории Руси-России, формулировать об щие закономерности развития элит.

В этом случае речь идет только о том, чтобы на каждом историческок этапе найти конкретно-историческое объяснение роли элиты и тех" трансформаций, которые в ней происходят. Думаем, что для данного подхода вполне осязаем такой методологический «плюс» как возмож­ность поиска общеисторических закономерностей, связанных с разви­тием элит. Вполне возможно ставить вопрос о том, что существуют такие тенденции, процессы, классы явлений, которые определяют раз­витие элит на любом этапе их существования. Фактически это ведет к выводу, что между «верхами» и «низами» существует определенная матрица отношений, которая оформляет весь комплекс социально-политических отношений в обществе на любом этапе развития.

В зависимости от базовых теоретических положений авторы выделя­ют исторические типы российской политической (административно-

I

Глава 1 Элиты и элитизм в российском обществе XX века 23

политической) элиты: воеводство — боярство — дворянство — номен­клатура (А. В. Понеделков)²², боярство —дворянство —имперская бюрократия — советская номенклатура (О. В. Гаман-Голутвина)²³ и др.

Однако у такого подхода очевиден и «минус». Элита превращается в понятие такого высокого уровня обобщения, что теряется его собствен­ная специфика. Любые рассуждения об элитах превращаются в пре­дельно общие, не всегда содержательные утверждения, причем для их конкретизации с неизбежностью требуются исторически определенные пояснения. Например, для характеристики элиты средневековой Руси-России нужно указывать, какой конкретный слой понимается под эли­той - боярство, дворянство. От такого уточнения зависит достаточно много в конкретно-историческом анализе поведения элит.

Другой «минус» связан с известным эффектом удвоения понятий, связанным с анализом властвующих «верхов». С неизбежностью прихо­дится пояснять значение понятия «элита» применительно к соответству­ющей эпохе, создавая, по сути, параллельный понятийный аппарат.

Вторая позиция, изложенная А. В. Дукой и авторским коллективом под его руководством, заключается в том, что элиты возникают в рамках индустриального буржуазного общества²⁴. А. В. Дука основывает свои взгляды на культурно-институциональном подходе, определяя элиты как исторически определенную форму существования властных групп. Ин-ституционализация элиты происходит по мере образования открытости общества, власти, политики. Поскольку элиты связаны с буржуазным обществом, постольку говорить о существовании элит в России можно только применительно к досоветскому или постсоветскому периоду, поскольку советский период истории выпадает из этой ситуации. А. В. Дука предлагает изучать применительно к советской истории феномен номенклатуры, полагая, что она является такой же формой властных групп, как элита и аристократия ²⁵.

Подход, который изложил А. В. Дука, имеет ряд преимуществ, созда­вая основу для исторической конкретизации содержания понятия «эли­та». В данном случае элита выступает не как универсальное понятие, а как конкретное, исторически содержательное определение той соци­альной и политической силы, которая правит в обществе в определен­ную эпоху.

Однако такая позиция вызывает возражения, поскольку она абсолю­тизирует западный «буржуазный» вариант развития общества. Между тем элиты есть результат появления не столько буржуазного общества, сколько индустриального, которое может возникнуть и на небуржуазной основе, как это произошло в СССР. Буржуазный и небуржуазный, °варный и нетоварный пути развития индустриального общества — лишь отличающиеся варианты развития мировой цивилизации эпохи ^м°Дерна ²⁶. Истоки появления, основные функции, важнейшие результа- ^ь* Действия элит однотипны для буржуазных и «социалистических»

Ществ. П. Бергер, оценивая общества «реального социализма», отме-^Ил> что «в той мере, в какой эти общества обладают современными

SET ~

24 В П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

индустриальными экономиками, они порождают классовые системы, де­монстрирующие замечательные сходства с аналогичными системами ин­дустриального капитализма (включая степень «равенства-неравенства»)»²⁷. Очевидно и другое: элиты связываются с демократическим обще­ством, с капиталистическими отношениями, с господством буржуазии, • Это, как нам представляется, придает идеологическую окраску понятию, связывая появление, существование и саму судьбу элит с западным обществом. Возникновение элит в других обществах возможно лишь в той мере, в какой они приближаются к западному по своим базовым параметрам. Этот «европоцентризм», при всей его распространенности в российском обществознании, имеет серьезный ограничитель: любое общество сравнивается по своим характеристикам с западным на предмет соответствия последнему. Западная модель развития неявно признается эталонной вместе с тем понятийным аппаратом, который описывает это общество. В таком случае мы должны согласиться либо с тем, что должен возникнуть понятийный аппарат, описывающий соци­альные и политические реалии незападных обществ, и этот понятийный аппарат будет существовать параллельно с элитистским, либо ждать «дозревания» других обществ до уровня западных.

Наша позиция заключается в том, что для индустриального общества характерны универсальные процессы, которые находят себе дорогу в любой общественной системе, но в своей специфической форме. Поэтому и элиты как феномен общественной жизни характерны и для западного, демократического общества, и для советского, как, впрочем, и для любого другого, индустриализирующегося общества. В этом случае элитизм как способ анализа властных трансформаций применим и к советскому обществу. Другое дело, что для советского общества образовалась конкретная форма, в которой существуют элиты,— номен­клатурная форма²⁸.

Универсализм элитизма индустриального общества носит технокра­тический характер: одинаковые технологии производства предопреде­ляют сходные (но не одинаковые) характеристики социальной, полити­ческой, духовной жизни. Чем больше проходит времени с момента крушения коммунистической системы в СССР и странах Восточной Европы, тем более становится явным, что советское и западное обще­ства — лишь разные вариации одной индустриальной системы. Причем это не единственные разновидности индустриализма. Сейчас можно говорить о специфических азиатских формах индустриализма и пороЖ'

даемого им элитизма.

Элитизм базируется на одних и тех же закономерностях, вызванных самим фактом существования индустриального общества. В социаль­ной сфере этими последствиями становится появление масс и эли^ Массы в данном случае понимаются не просто как совокупности люде^ Массовизация образа жизни миллионов людей, вызванная развитие^ массового производства, вовлечение их в политическую жизнь привод^ к появлению «массового» человека. «Восстание масс», о котором пис^

Глава 1. Элиты и элитизм в российском обществе XX века___________________ 25

X. Ортега-и-Гассет²⁹,стало символом новых отношений в обществе, в рамках которых «верхи» действительно превратились в элиты, а «низы» стали действительно массами.

Элиты и массы в их «настоящем», «индустриальном» значении слова и не могли возникнуть в предыдущие эпохи, поскольку технологические возможности общества не позволяли создавать не только эти «массы», но и средства господства над ними. Элиты — результат развития общества, в котором чистота традиционных, сословных, классовых критериев дифференциации уступает место новым критериям, основан­ным на роли в управлении постоянно и стремительно усложняющимся обществом.

Осмысливая основные тенденции XX века, С. Московичи следующим образом определил историческую динамику взаимоотношений элиты и масс: «...в начале этого века можно было с уверенностью говорить о победе масс; в конце мы полностью оказываемся в плену вождей»³⁰. Он полагал, что «мы сегодня присутствуем при глобализации масс, при создании массы мирового масштаба»³¹, в создании которой огромную роль играют электронные и телевизионные коммуникации, системы мультимедиа. Ему вторит К. Лэш: «...в наше время главная угроза, кажется, исходит от самих верхов общественной иерархии, но не от масс»³². Э. Тоффлер, рассматривая современное общество с точки зрения его постиндустриальной (информационной) перспективы, выд­вигает противоположный постулат о том, что в возникающем информа­ционном обществе происходит демассовизация: «Общество перестает быть массовым»³³.

Вероятно, между этими утверждениями есть нечто общее: прогресс технологий господства над массами настолько ускоряется, что прежние индустриальные массы начинают уступать место каким-то новым сово­купностям людей, которые нельзя в буквальном смысле назвать масса­ми. Демассовизация означает новый способ существования людей в постиндустриальном обществе, а стало быть, и новый способ господства над ними. По традиции, те социальные группы, которые осуществляют власть над этими совокупностями, называют элитами, хотя, вполне возможно, это уже качественно иные социальные и политические образо­вания. Точнее, в деятельности элит зарождаются признаки новых соци­альных общностей, контролирующих демассовизирующееся общество. Тредложенный подход требует временной локализации элит приме-

тельно к условиям России. Анализ властных трансформаций в России

той точки зрения развития позволяет говорить о том, что элиты Х1Х^{ВЛЯЮТСЯ}' Р^{азвиваются} сравнительно недавно — со второй половины пост ^6Ка ^^{менно с того} времени аристократия традиционного общества инду ^{Пенно нач}инает уступать свое место во главе общества элитам ветски"^ИаЛЬН°^{ГО об}Щ^ества- Становление индустриальных элит в досо-лось ^Пе'^ЭИО'^{П1 не} завершилось - слишком много противоречий накопи-^{аЗВИТИИ} Р°^{ссийского} общества. Социальные и политические Раскололи общество, массы вышли из-под контроля слабых,

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг)

несформировавшихся элит, старая аристократия не смогла удержать массы под своим контролем. Революции 1917г. были социальным ответом масс как на разложение традиционного общества, так и на стремительное развитие индустриального

Возникновение советских элит было реакцией масс на кризис, вызванный Первой мировой войной, и на системный кризис традицион­ного общества Окончательная победа индустриальных элит в России происходит лишь в 30-е годы XX века, когда к власти приходит коммуни­стическая технократия, осуществляющая форсированную индустриали­зацию. Эта элита выполнила свою историческую роль в двух смыслах: во-первых, построила в стране раннеиндустриальное общество; во-вторых, создала предпосылки для перехода к западно-индустриальной^ модели развития через становление рыночных отношений.

Советский этап развития элит продемонстрировал ограниченность возможностей элит в рамках мобилизационного типа развития. Даже возможности господства над массами и собственной эволюции оказа* лись крайне ограниченными. Трансформация советских элит во второй половине 1980-х годов и их крах в начале 1990-х годов означали только одно: та модель элит, которая существовала в советском обществе, не смогла выполнить одну из самых главных функций элиты — сохранить устойчивость общественной системы. Она не смогла удержать кот> роль над обществом в старой коммунистической форме, но смогла сохранить контроль над массами в целом. Для этого она пожертвовала системой, но сохранила власть. Властные трансформации в России произошли таким образом, что при изменении общественной систе­мы, при изменении состава властвующего слоя массы остались под контролем.

Отсутствие полномасштабной гражданской войны, сравнительно мирный раздел собственности, относительно «спокойная» социальная дифференциация свидетельствуют только об одном: элитам пока удается, используя современные политические, социальные и эконо­мические технологии, совершать грандиозный общественный пере­ход, не теряя социального контроля. Заметим, что вряд ли удалось бы объяснить данный переход, исходя из старого марксистского концеп­та классовой борьбы. С точки зрения классового подхода крайне сложно объяснить несколько проблем: источники происхождения новорусской буржуазии в столь быстрое время, преемственность старой советской и новой русской власти, внутреннее единство власти и др.

Российский элитизм имеет достаточно длительную историю. Его основы формировались на протяжении нескольких десятилетий. Основ­ные этапы развития российского элитизма можно выделить следующие: вторая половина XIX века — начало XX века — зарождение российского, а затем и российского коммунистического элитизма; 1917-1920-е гг -зарождение советского элитизма, а также его антисоветских, социал-демократических и некоммунистических вариаций; 1920-1950-е гг.-

Глава 1 Элиты и элитизм в российском обществе XX века 27

функционирование советского элитизма, временное инобытие элитоло-гии в форме теории партийного строительства и других партийно-политических дисциплин, обосновывающих особое место и особую роль КПСС в советской политической системе; 1950-1980-е гг.— развитие советского элитизма, внутренняя эволюция советской элитологии в форме критики буржуазной элитологии; начало концептуальных измене­ний в советском марксизме на основе поиска компромисса с элитологи-ей и элитизмом.

Главным итогом данной эволюции стало то, что элитизм из критикуе­мого способа мышления превратился в один из способов анализа (с оговорками в марксистском духе). Фактически в 1970-1980-е гг. рожда­ется первый собственно советский вариант элитизма (Г. К. Ашин).

Конец 1980-х —1990-е гг. вызвали к жизни бурную полемику по вопросу об идентификации правящих слоев и групп в России и СССР. Под сомнение ставилось все: концептуальные подходы к определению сущности и характера правящих слоев, методологические основания анализа их деятельности, оценка результатов их властвования и т. д. К настоящему времени можно вести речь о существовании по крайней мере четырех основных подходов к определению сущности и характера господствующих социальных сил в стране.

Первый подход основан на ортодоксальных «марксистских» взглядах в их советской интерпретации, исходящих из признания классовой борьбы в обществе и существования, с одной стороны, господствующей буржуазии как класса, навязывающего свою волю обществу, и, с другой стороны, угнетаемых трудящихся — рабочих, крестьян, трудовой интел­лигенции. Применительно к советской эпохе постулаты ортодоксально­го марксизма трактуются, в зависимости от идеологических направле­ний, достаточно своеобразно: как отсутствие господствующего класса в СССР и сосуществование равных в своем отношении к средствам производства классов и слоев общества; как бюрократическое перерож­дение правящей силы общества — КПСС и т. д.

В конце 1980-х гг. был легализован другой подход, находившийся в русле марксистской традиции, который условно можно было бы квали­фицировать как неомарксистский или, точнее, марксоидный. В его основе — идеи молодого К. Маркса о бюрократии ³⁵ и определение социальных классов, данное В. Лениным³⁶.

Данный подход имеет давнюю политическую и научную традицию. Основные элементы его появились в работах А. Богданова, Л. Троцкого, М. Джиласа, которые формулируют идеи о возникновении в социалис­тическом обществе нового класса (слоя), выполняющего функцию клас­сового (социального) господства.

Эти идеи в российской общественной мысли были озвучены еще М. Бакуниным. Он, в частности, полагал, что «доктринерные революцио­неры... только враги настоящих властей, потому что желают занять их ^место; враги настоящих политических учреждений, потому что они исключают возможность их диктатуры, но вместе с тем самые горячие

В. П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

друзья государственной власти, без удержания которой революция,
освободив не на шутку народные массы, отняла бы у этого мнимо-
революционного меньшинства надежду заложить их в новую упряжь и
облагодетельствовать их своими правительственными мерами»³⁷.Спра­
ведливости ради следует отметить, что отношение М. Бакунина к рево­
люционерам определялось более общим выводом: «...эксплуатировать
и управлять означает одно и то же; одно дополняет другое и служит ему
вместе средством и целью»³⁸. |

А. Богданов, член РСДРП в 1896-1909 гг., обсуждал в одной из своих j работ возможность приобретения идеологами общества статуса класса, управляющего народными массами. Ряд западных историков полагает, что А. Богданов внес вклад в раннюю марксистскую теорию «нового класса»^зэ.

Важным звеном становления теории «нового класса» стала концеп­ция Л. Троцкого о бюрократическом перерождении большевизма⁴⁰. Сего точки зрения, бюрократия победила большевистскую партию: «Свинцовый зад бюрократии перевесил голову революции»⁴¹. Правда, следует отметить, что Л. Троцкий все же не считал эту новую силу классом, а только новым слоем, паразитирующим на победе Октябрь­ской революции.

Взгляды Л. Троцкого на природу советского строя послужили мостом | к классической теории «нового класса» М. Джиласа⁴². Революция 1917 г.! положила начало новому виду собственности и новому правящему и эксплуататорскому классу, к которому нужно отнести политическую бюрократию⁴³. Новый класс в России развился из организации профес­сиональных революционеров. Власть и общество, возникшие в России после революции, вполне закономерны⁴⁴. Однако современный комму­низм «отмирает или терпит поражение в тех странах, где промышленное развитие уже достигло своих основных целей»⁴⁵.

Наибольшее влияние на российских исследователей оказала публи­кация работы М. Вселенского «Номенклатура»⁴⁶, значение которой вы­ходит далеко за рамки рядовой публикации. Впервые была издана работа, в которой с помощью традиционных для советской историогра­фии средств обосновывался «антисоветский» тезис о номенклатуре как господствующем классе советского общества. Этим самым было поло­жено начало многочисленным исследованиям номенклатуры и ее роли в советском обществе.

М. Вселенский дал описание номенклатуры, сформулировал истори­ческую концепцию ее возникновения и прихода к власти. Ему принадле­жит парадоксальный вывод о том, что диктатура номенклатуры в СССР — это феодальная реакция, строй государственно-монополистического феодализма⁴⁷. В отличие от М. Джиласа, который связывал возникнове­ние «нового класса» с развитием индустрии, М. Вселенский считал, что возникновение номенклатуры связано с особым методом организации общества — социализмом, а потому номенклатура — «очень древний класс»⁴⁸.

рлава 1 Элиты и элитизм в российском обществе XX века 29

В последнее время номенклатурный подход реализуется и в работах противоположного по политическим ориентациям направления. Его сторонники, оправдывая деятельность И. Сталина, утверждают, что партийная номенклатура фактически убила Сталина и Берия, а затем привела к развалу советской системы и коммунистического государ­ства, поскольку оно мешало открыто обогащаться: «...партаппарат в 1991 г. убил государство, на котором паразитировал»⁴⁹.

Большой общественный резонанс вызвали работы С. Андреева, ко­торый считал, что «реальная власть сегодня находится в руках нового класса, и, говоря о «бюрократии» как некоей общей категории, мы в первую очередь должны иметь в виду производственно-управленческий аппарат»⁵⁰. Близкая позиция была у В. Макаренко⁵¹. Анализ бюрократии или отдельных ее отрядов, слоев, групп, как господствующей силы общества, не получил широкой поддержки научного сообщества и быстро уступил место другим концептуальным новациям.

Самое большое признание выпало на долю элитистского подхода, что объясняется как политическими, так и собственно научными факто­рами. В условиях гласности научное сообщество пыталось найти альтер­нативу господствовавшим в течение десятилетий малопродуктивным обществоведческим схемам и легко воспринимало любые новации с Запада. Нужно отметить и то, что в СССР уже существовала традиция анализа элитистских концепций, естественно, в русле критики их анти­марксистского содержания и борьбы с буржуазными фальсификациями властных отношений в СССР (в работах Г. К. Ашина⁵², Э. В. Винника⁵³, Ф. М. Бурлацкого и А. А. Галкина ⁵⁴, Г. А. Кожевниковой ⁵⁵, Н. И. Калаш­никова⁵⁶, и др.). Был опубликован ряд работ элитологов стран Запада или их критиков из стран Восточной Европы⁵⁷. Поэтому появление на рубеже 1980-1990-х гг. работ советских элитологов «новой волны» было вполне естественным⁵⁸. В их первых работах во многом повторялись азы западной элитологии, предпринимались первые попытки применить концепт элит к анализу советской истории и современности, формули­ровались первые теоретические положения, которые, вполне возможно, не всегда были должным образом продуманы.

Следующее, причем весьма перспективное, направление анализа властвующих групп было заложено в работах М. Н. Афанасьева, кото­рый, по сути, первый в современной России на солидном теоретическом ^и историческом материале стал разрабатывать проблему клиентарных отношений в обществе⁵⁹. Анализ советского развития привел его к ^ВЬ1воду, что «властвующие группы в современном российском обществе У*е не являются номенклатурой, но (еще?) не реализуют себя как элиты»⁶⁰. Идеально типическим определением властвующего слоя се-^г°ДНяшнего российского социума, с его точки зрения, является постно-^Менклатурный патронат ⁶¹. Сильной стороной разрабатываемого подхо-^^а5^тало выявление особого типа взаимоотношений в обществе, кото-р^ь|й структурировал социальное взаимодействие между управляющими Управляемыми. Значимость данного подхода — в переходе от общих

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг;

рассуждений о властных взаимоотношениях в советском обществе к выработке конкретных, эмпирически исследуемых конструкций, осно­ванных на одном из признанных в мировой науке методологических оснований.

Нет сомнений в том, что возможны и иные альтернативные методоло­гические подходы к изучению властвующих слоев советского и россий­ского обществ. Вполне возможно, что они будут не конкурировать друг с другом, но взаимодополнять, раскрывая различные стороны одного феномена. По крайней мере, в публицистике уже давно утвердился определенный стиль описания политических схваток внутри господству­ющих «верхов» современного российского общества, включающий в себя одновременное использование всех известных терминов: класс, элита, бюрократия, чиновничество, кланы, команды.

Однако, как представляется, наибольший успех в политологической литературе выпал все же на долю элитистского подхода. Несмотря на нерешенность ряда важных теоретических вопросов, понятие «элита» прочно вошло в понятийный инструментарий историков и политологов.

Проблема применимости понятия «элита» к советской истории дале­ка от своего решения. Среди западных исследователей сложилось общее представление о том, что правящий слой советского общества можно характеризовать именно как элиту ⁶². Так, А. Гидденс считает, что миллсовский термин «властвующая элита» вполне применим к реалиям Советского Союза⁶³.

Среди современных российских исследователей единства в трактов­ке данного вопроса нет. Основная критика применения концепций элитизма к советской истории сводится к трем позициям.

Первая заключается в нормативном подходе к определению элиты, что дает основание авторам отрицать существование элит, так как в СССР господствующий слой отличался крайне низкими нравственными и профессиональными качествами. Так, Е. В. Охотский, характеризуя советскую партийно-государственную элиту застойного периода, отме­чал, что «ее вряд ли можно считать элитой в полном смысле этого слова»⁶⁴, поскольку она отличалась «снобизмом, отчужденностью от культуры, пренебрежительным отношением к науке, стремлением к максимальной независимости от народа, отсутствием исторической прозорливости»⁶⁵. М. Вайда, анализируя социалистическое общество, сделал вывод: «говорить о «коммунистической элите» не приходится... сегодня в наследство от коммунизма мы получили распавшееся обще­ство, лишенное элиты»⁶⁶. А. М. Салмин для характеристики номенклату­ры использует термин «антиэлита»⁶⁷. Однако нормативный подход край­не субъективен, зависит от политических, нравственных позиций иссле­дователя. В этом случае оценочный релятивизм при определении критериев отнесения к элите может уничтожить какой-либо смысл самой процедуры выделения элиты.

Вторая позиция связывает появление элит с формированием разви­той сети частных интересов, формированием гражданского общества и

Глава 1 Элиты и элитизм в российском обществе XX века_____ ____________ 31_

минимальным уровнем демократии. Авторский коллектив под руковод­ством А. В. Дуки считает, что советское общество «по определению» не подходит под эти условия, поэтому незавершенность процесса возрож­дения гражданского общества в современной России «имеет своим следствием незавершенность формирования элит(ы)»⁶⁸. Позиция ис­следователей связана с точкой зрения о том, что элиты возникают в рамках индустриального буржуазного общества и являются продуктом отношений именно этого общества: «...с точки зрения социальной структуры происходит переход от сословного общества к классовому и господство первого сословия сменяется господством класса буржуазии. Происходит смена также и управляющего слоя: аристократия замеща­ется элитой»⁶⁹. Условием появления концепции элиты стало «открытие» гражданского общества, классов и классовой борьбы, процессов обо­собления сферы политики и др.⁷⁰

Особо следует отметить подход Р. Т. Мухаева, который полагает, что правящую группу в постсоветской России следует называть не «элита», а «правящий класс» или «политический класс». По его мнению, «если политической элите доступ к власти открывает наличие богатства, профессиональное занятие политикой, престижное образование, то правящий класс получает богатство, привилегии и статус благодаря обладанию властью»⁷¹. В данном случае главными критериями, отделя­ющими элиту от каких-либо других социальных групп, служат тип отношений собственности и господствующий способ производства. Здесь в неявной форме воспроизводится логика ортодоксального марк­сизма, который требует различать общественные процессы и явления в зависимости от «общественного строя». Тем самым отрицается универ­сальность элитизма как феномена, порожденного особой стадией раз­вития человеческого общества.

Элиты при таком подходе предстают в качестве функции классового господства. Поскольку в советском обществе существовало сословное деление, а не классовое, постольку не могли сформироваться и элиты, но существовала номенклатура. Понимание современной российской элиты как особого управляющего строя, приходящего на смену номенк­латуре ⁷², требует фактического отказа от концепции индустриального общества в качестве общего методологического основания.

Однако переход к индустриальному обществу порождает однотип­ные проблемы, а стало быть, требует однотипного понятийного аппара­та для описания аналогичных явлений. В частности, А. Н. Николаев, ^ИзУчая становление технократической элиты в России, уже ставил вопрос о том, насколько применимо понятие «технократия» к отече­ственным реалиям. В самом деле, советская эпоха выработала целый ^к°мплекс терминов, которые, казалось, вполне могли бы выступить в ^качестве аналога западного термина: «инженерно-техническая интелли-^Генция», «научно-технические специалисты», «производственно-управ-^Ленческий аппарат» и др. Но, как полагает А. Н. Николаев, вопрос о Рименении понятия «технократия» носит принципиальный характер,

1 В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

поскольку «тем самым признается наличие некоторых закономерностей и тенденций, общих как для Запада, так и для нашей страны»⁷³. Такая постановка вопроса правомерна.

Третьей позиции в критике применимости элитистского подхода к истории советского общества придерживаются те, кто полагает, что в российском политическом языке уже существует понятие, которое адекватно отражает суть явления,— номенклатура. Правда, на этом основании делаются два противоположных вывода.

Позиция значительного числа авторов, пишущих о господствующих социальных силах советского общества, заключается в отождествле­нии понятий «элита» и «номенклатура». В современной российской элитологии такую точку зрения разделяет большинство исследовате­лей. Так, Д. В. Бадовский пишет: «...номенклатура является правящей элитой советского общества, т. е. группой, обладающей наиболее высоким объемом (индексом) власти или доступа к ресурсам и цент­рам власти»⁷⁴. Анализируя соотношение понятий «номенклатура» и «элита», «класс», «бюрократия», он выделяет две типологизирующие версии (модели), с помощью которых можно определить историческое место номенклатуры. Это модели правящего класса и тоталитарной элиты. Обе модели в применении к анализу номенклатуры описывают ее важные характеристики^7S. Но тем самым происходит удвоение понятийного аппарата, понятие «элита» становится не более чем синонимом, западноевропейским аналогом другого, чисто советского понятия. В таком случае вполне закономерно возникает мысль об избыточности новомодных понятийных заимствований. Такой подход, основанный на отождествлении элиты и номенклатуры, представляет­ся нам излишне категоричным и требующим критического обсуждения.

Другой подход выражен в работах М. Н. Афанасьева, который является одним из наиболее последовательных противников термина «элита» применительно к советскому обществу. Он пишет: «...применяя концепт элиты к номенклатурным группам советского периода, мы ничего не прибавляем в понимании их социальной природы, зато увеличиваем вероятность логических аберраций»⁷⁶. Для него понятие «номенклатура» определяет «не только господствующий класс (в таком качестве оно занимает место в понятийном ряду: варна, аристократия, элита) и не только специальный институт... но и разность семиотических потенциалов «управляющих» и «управляемых»»⁷⁷.

С позицией М. Н. Афанасьева можно было бы согласиться при одном условии — если содержательно отождествлять номенклатуру и элиту. Однако, как нам представляется, отождествлять элиту и номенклатуру нельзя.

¹ Понеделков А. В., Старостин А. М. Введение в политическую элитологию: Спец­курс. Учебное пособие. Ростов-на-Дону, Северо-Кавказская академия государственной службы, 1998. 119с.; Ашин Г. К. Основы элитологии: Курс лекций. Алматы, 1998; Ашин Г. К., Понеделков А. В., Игнатов В. Г., Старостин А. М. Основы политической элитологии: Учебное пособие.— М., 1999. 304с. и др.

Глава 1. Элиты и элитизм в российском обществе XX века___________________ 33

² Основы элитологии (Основы политической элитологии, Современная элитология)
преподаются в Московском государственном институте международных отношений, Севе­
ро-Кавказской академии государственной службы, Пермском государственном техничес­
ком университете, Российской государственной академии физической культуры.

³ Изучение элит ведется научными центрами, коллективами, отдельными исследова­
телями в Российской академии государственной службы при Президенте РФ, Институте
социологии РАН, Социологическом институте РАН (Санкт-Петербург), ИНИОНе, Северо-
Кавказской академии государственной службы, во многих вузах страны.

⁴ Согласно аннотированной библиографии российских изданий «Властные элиты и
номенклатура. 1990-2000» (Отв. ред. А. В. Дука. СПб.: Социологическое об-во им М. М. Ко­
валевского, 2001. 152с.), за рассматриваемый период вышло более 30 монографий и
исследований монографического характера, посвященных изучению российской элиты, а
также около двух десятков сборников научных работ, материалов научных конференций,
сборников интервью представителей элиты и др

⁵ Ашин Г. К. Российская школа элитологии // Региональные элиты в процессе
современной российской федерализации. Ростов-на-Дону — Майкоп. 2001.—С. 4-5.

⁶ Мелешкина Е. Ю. Социальная стратификация и политическая элита // Политичес­
кий процесс: основные аспекты и способы анализа. Сборник учебных материалов / Под
ред. Е. Ю. Мелешкиной.—М., 2001,—С. 75.

⁷ Ашин Г. К., Понеделков А. В., Игнатов В. Г., Старостин А. М. Указ, соч.— С. 3.

⁸ Ашин Г. К. Элитизм и демократия // Общественные науки и современность. 1996.
№ 5 — С. 59.

⁹ Понеделков А. В. Элита: Политико-административная элита: проблемы методоло­
гии, социологии, культуры. Ростов-на-Дону: Изд-во Северо-Кавказского научного центра,
1995 —С. 6.

¹⁰ Политика: Толковый словарь: Русско-английский.— М., 2001. С. 707.

¹¹ Современная идеологическая борьба: Словарь / под общ. ред. Н. В. Шишлина; сост.
С. И Беглов.— М., 1988.— С. 424.

¹² Орачева О. И., Подвинцев О. Б. Политическая мысль в терминах и лицах: Учебно-
методическое пособие. Изд 2-е, уточн. и доп. Пермь: Западно-Уральский институт эконо­
мики и права, 1998 — С. 278.

¹³ Тарусина И. Г. Элитисты и плюралисты в современной политической теории:
Историографический экскурс // Политические исследования. 1997. № 4.— С. 146.

¹⁴ См.: Ашин Г. К. Элита и господствующий класс // Вопросы философии. 1983. № 2,—
С. 76; Ашин Г. К., Понеделков А. В., Игнатов В. Г., Старостин А. М. Указ, соч.— С. 7-26.

¹⁵ Подробнее см.: Мохов В. П. Элитизм и история: проблемы изучения советских
региональных элит. Пермь: Пермский государственный технический университет, 2000.—
С. 41-73.

¹⁶ Региональные элиты Северо-Запада России: политические и экономические ориен­
тации /Под ред А. В. Дуки. СПб.: Алетейя. 2001—С. 61.

¹⁷ См. работы Г К. Ашина, М. Нарты.

¹⁸ Ашин Г. К. Элита и господствующий класс...

¹⁹ Ашин Г. К., Лозаннский Э. Д., Кравченко С. А. Указ, соч.— С. 275.

²⁰ Там же.— С. 276-277.

²¹ Гаман-Голутвина О. В. Политические элиты России: Вехи исторической эволюции.—
М., 1998.

²² См.: Понеделков А. В. Политико-административная элита: генезис и проблемы ее
становления в современной России // Элитизм в России: «за» и «против». Пермь, 2002.—
С. 92-113.

²³ О. В. Гаман-Голутвина. Российские политические элиты, факторы эволюции // Там
же.-С. 65-91.

²⁴ Региональные элиты России: проблемы, подходы, гипотезы: (Программа исследова-
^ния) / Быстрова А. С., Горьковенко В. В., Даугавет А. Б., Дука А. В. (рук.), Корниен­
ко А. В.— СПб.. СПбФ ИС РАН, 1999. См. также- А. В. Дука. Властные элиты: социологи­
ческий анализ // Элитизм в России: «за» и «против». Пермь, 2002.—С. 29-64.

²⁵ См.: Дука А. В. Перспективы социологического анализа властных элит // Журнал
социологии и социальной антропологии. 2000. Т. III. № 1 (9).—С. 64-82.

²⁶ Грегори Галдин, анализируя процессы модернизации, на примере альтернативных
^пУтей общественного развития Китая показал, что «ни «традиционный», ни «современный»
^пУти не являются ни однолинейными, ни неизбежными». См.: Галдин Г. Многолинейная

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

современность, идеология модернизации в Гонконге // Рубеж: Альманах социальных исследований. 1992. № 2.—С. 143-151.

²⁷ Бергер П. Капиталистическая революция: 50 тезисов о процветании, равенстве и
свободе.— М., 1994.—С. 236-237.

²⁸ Подчеркнем, что мы не отождествляем номенклатуру и элиту, поскольку это разные
по своему содержанию понятия. См. подробнее: Мохов В. П. Элитизм и история...— С. 54-
73.

²⁹ Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Избранные труды.— М., 1997. С. 43-163.

³⁰ Московичи С. Век толп.— М., 1998 — С. 23.

³¹ Там же — С 20.

³² Лэш К. Восстание элит и предательство демократии,— М., 2002,— С. 23.

³³ Тоффлер Э. Третья волна — М., 2000 — С. 375.

³⁴ См.: напр., статьи идеологов РКРП: Терентьев Ю. Манифест Коммунистической
партии // Трудовая Россия. 1998. №4 (63); Тюлькин В., Григорьев В. Обрезание
марксизма // Там же. 1998. № 13 (72).

³⁵ См. работы К. Маркса «К критике гегелевской философии права», «Оправдание
мозельского корреспондента» и др. Ф. Энгельс иногда использовал по отношению к
бюрократии термин «класс». См.. напр., Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 2.
С. 576, Т. 4.— С. 47 и др.

³⁶ Ленин В. И. Великий почин // Полное собрание сочинений. Т. 39.— С. 15

³⁷ Бакунин М. Государственность и анархия // Поли. собр. соч. Т. 2.— СПб.: Издание
И. Балашова. 1907 —С. 167-168..

³⁸ Бакунин М. Бог и государство // Там же.— С. 41-42.

³⁹ Подробнее см.: Биггарт Дж. Александр Богданов и теория «нового класса» // Социо­
логические исследования. 1993. № 7,—С. 139-150.

⁴⁰ Троцкий Л. Преданная революция.— М., 1991

⁴¹ Троцкий Л. Указ соч.— С. 81.

⁴² Джилас М. Новый класс. Нью-Йорк: Изд-во Фредерик А. Прегар. 1961.

⁴³ Там же.— С. 50-53.

⁴⁴ Там же — С. 50.

⁴⁵ Там же — С. 27.

⁴⁶ Вселенский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза — М., 1991.
624с.

⁴⁷ Там же — С. 592

⁴⁸ Там же.— С. 606-609..

⁴⁹ Мухин Ю. Убийство Сталина и Берия — М., 2002 — С. 481.

⁵⁰ Андреев С. Ю. Наше прошлое, настоящее, будущее: структура власти и задачи
общества // Постижение.— М., 1989.— С. 558

⁶¹ Макаренко В Слой или класс? // Родина 1989. № 10.—С. 10.

⁵² Ашин Г. Миф об элите и массовом обществе. М.: 1966; он же. Критика современных
буржуазных концепций лидерства.— М., 1978; он же. Современная теория элиты. М.,
1985 и др.

⁵³ Винник Э. В. Теории «массового» общества и «элиты» в социологии ФРГ. Авторе­
ферат дис.... канд. филос. наук,—М., 1975. 28с.

⁵⁴ Бурлацкий Ф. М. Галкин А. А. Современный Левиафан: очерки политической
социологии капитализма. М, 1985 304с.

⁵⁵ Кожевникова Г. А. Буржуазное государство и правящая элита современного
капиталистического общества: Автореферат дис. канд. филос. наук.— М., 1972 21 с.

⁵⁶ Калашников Н. И. Правящая элита, бюрократия и государственная власть на
современном Востоке: Автореферат дис.... канд. ист. наук.—М., 1975. 24с.

⁵⁷ Весоловский В. Классы, слои, власть. М., 1981. 231 с.; Дай Т., Зиглер Л. Демокра­
тия для элиты.— М., 1984; Миллс Р. Властвующая элита.— М., 1959; Нарта М Теория элит
и политика. М., 1988 и др.

⁵⁸ Ефимов А. Элитные группы, их возникновение и эволюция // Знание — сила. 1988.
№1; Мохов В. Политическая элита в СССР // Перспективы. 1991. №8, Пугачев В. П.
Субъекты политики: личность, элиты, лидерство. М., 1991.— С. 25-42; Политические
процессы в условиях перестройки / Под ред. О. Крыштановской — М.,1991. Вып. 2.

⁵⁹ См.: Афанасьев М Н. Клиентелизм: историко-социологический очерк // Полис.
1996. №6; 1997. № 1 и др.

⁶⁰ Афанасьев М. Н. Клиентелизм и российская государственность,—С. 260.

Глава 1. Элиты и элитизм в российском обществе XX века 35

⁶¹ Там же — С. 280.

⁶² См.: напр., работы немецкого исследователя Э. Шнайдера, который дал обзор
литературы по советским элитам- Schneider E. Die sowjetische politische Elite Ein
Literaturbencht // Berichte des Bundesmstituts fur Ostwissenschafthche und Internationale
Studien. 1981. №21; Schneider E. Kaderpohtik in der sowjetischen Fuhrung. Eme sozial-
statistische Untersuchung des Ehtenwechsels von Breznew zu Gorbatschow // Berichte des
Bundesinstituts fur Ostwissenschafthche und Internationale Studien. 1989. № 4.

⁶³ Гидценс А. Социология.—M., 1999,—C. 321.

⁶⁴ Охотский E. В. «. Сейчас правильнее было бы говорить о зарождении новой элиты»
// Политическая элита: состояние и перспективы становления.— М., 1993.— С. 6.

⁶⁵ Там же.

⁶⁶ Вайда М. Проблема «новой элиты» // Путь 1992. № 1.—С. 256.

⁶⁷ Салмин А. М. Finis «intelligentsiae»? Интеллектуальная элита и политическая власть
// Полития: Вестник фонда «Российский общественно-политический центр». М., 1997.
№ 1 (3).— С. 38. Впрочем, в дальнейшем он определяет советский правящий класс как
элиту государства, но не общества. См.: Там же.— С. 39.

⁶⁸ Региональные элиты России: проблемы, подходы, гипотезы...— С. 53.

⁶⁹ Региональные элиты России, проблемы, подходы, гипотезы: (Программа исследо­
вания) / Быстрова А. С., Горьковенко В. В., ДаугаветА. Б., Дука А. В. (рук.), Корни­
енко А. В. СПб., 1999.— С. 49.

⁷⁰ Там же.— С. 44-49.

⁷¹ Мухаев Р. Т. Основы политологии.— М., 1996.— С. 102.

⁷² Региональные элиты России: проблемы, подходы, гипотезы...— С. 55-56.

⁷³ Николаев А. Н. Становление технократической элиты в России¹ Историко-социоло-
гические аспекты. Саратов, 1995.— С. 6.

⁷⁴ Бадовский Д. В. Политические элиты // Политическая антропология.— М.,1995.—
С. 211

⁷⁵ См.: Бадовский Д. В. Трансформация политической элиты в России — от «организа­
ции профессиональных революционеров» к «партии власти» // Полис. 1994. № 6.—С. 42-
44.

⁷⁶ Афанасьев М. Н. Испытывая институты (Введение) // Власть и общество в
постсоветской России: новые практики и институты.— М., 1999.— С. 6.

⁷⁷ Афанасьев М. Н. Государство и номенклатура: попытка необходимых уточнений
//Полис. 1996. №2.—С. 72.

Дата добавления: 2015-07-11