Возвращение домой

Я даже не предполагал, что мы с Бобом станем так близки, но все, что мы пережили вместе, только укрепило нашу связь. Несколько следующих дней он ходил за мной хвостом, следя, не будет ли у меня рецидива.

Однако никакой опасности не было. Я чувствовал себя лучше, чем когда-либо в своей жизни. Мысль о том, чтобы снова вернуться к наркомании, бросала меня в дрожь. Я зашел слишком далеко, чтобы бросать все на полпути.

Я решил отметить свое достижение. Мы с Бобом работали по два лишних часа каждый день, а накопленные деньги потратили на краску, несколько подушек и пару плакатов на стену.

Потом я сходил в хороший магазин подержанной мебели и купил отличный новый диван. Он был обит тяжелым материалом бордового цвета, за который Боб не мог бы зацепиться когтями. Старый диван был сильно потрепан временем и когтями Боба, которые тот точил об его ножки и подлокотники. Новый диван был Бобу неподвластен.

Шло время, дни становились короче и холоднее, а мы с Бобом "обживали" новый диван. Хотя до праздника оставалось еще много времени, я с нетерпением ждал Рождества, которое вновь отметил бы с Бобом. Кроме счетов я не получал писем, поэтому когда обнаружил одно в своем почтовом ящике в начале ноября 2008, то очень удивился. Это был конверт авиапочты, а на штемпеле значилось "Тасмания, Австралия".

Это было письмо от моей матери.

Долгие годы мы практически не общались, однако, несмотря на расстояние, лежавшее между нами, письмо было очень теплым. Она рассказывала, что переехала в новый дом на острове Тасмания, и была там очень счастлива.

Однако целью ее письма было пригласить меня к себе. "Если я оплачу авиабилеты туда и обратно, ты приедешь ко мне в Австралию?" - спросила она. Она сказала, что я могу приехать на рождественские каникулы, и предложила съездить в Мельбурн к моим крестным, с которыми я когда-то был очень близок.

"Дай мне знать, когда решишь", - написала она в конце. - "Люблю тебя. Мама".

Было время, когда я бы, не задумываясь, выбросил письмо в мусорное ведро. Я был дерзок, упрям и слишком горд, чтобы принимать подачки даже от своей семьи.

Но я изменился и теперь думал иначе. Я более трезво оценивал свою жизнь, и порой ненавидел себя за ошибки, совершенные в прошлом. Поэтому я решил все обдумать.

Принять решение было не просто. У каждого варианта были свои плюсы и минусы, которые нужно было принять во внимание.

Самый большой плюс - я хотел снова увидеть мать. Неважно, что было между нами, она оставалась моей матерью, и я скучал по ней.

Пару раз после того, как я подсел на наркотики и очутился на улице, мы я ней связывались, но я никогда не говорил ей всей правды. Когда она однажды ненадолго приехала в Англию, мы с ней встретились. Мы назначили встречу в пабе у Эппинг Форест. Я приехал туда, и мы общались около четырех часов. Я решил, что когда она спросит, почему я не вернулся через полгода в Австралию, как мы договаривались, я переведу разговор на группу, которую создал, и скажу, что не собираюсь возвращаться в Австралию, пока мы не раскрутимся.

Так я и поступил.

Мне было неприятно врать ей, но у меня не было сил и смелости признаться, что я живу на улице, колюсь и прожигаю свою жизнь.

Не знаю, поверила она мне или нет, тогда меня это мало волновало.

После этого мы иногда созванивались, но чаще всего я вспоминал о том, что нужно позвонить маме, через несколько месяцев, и это заставляло ее беспокоиться.

Ей приходилось идти на невероятные ухищрения, чтобы узнать, как я. Например, когда в Лондоне в июле 2005 года произошла серия взрывов, я и не подумал звонить ей. К счастью, я был на другом конце города, но мама, находящаяся на обратной стороне земного шара, не знала об этом. Ник, с которым она продолжала жить, все еще работал в полиции. Каким-то образом он сумел связаться с Мэт[28] и попросил их об услуге. Они пробили меня по своей базе и отправили пару полицейских в ночлежку в Далстоне, где я тогда жил.

Когда они стали ломится в дверь, я перепугался до смерти.

- Не бойся, парень, ты не сделал ничего плохого, - сказал один из них, когда я открыл дверь и застыл на месте. - Просто на другом конце мира есть пара человек, которые хотели убедиться, что ты жив.

У меня было желание отшутиться, сказав, что я едва не отбросил коньки от страха, но я промолчал. Похоже, их самих не особо радовало, что их послали на мои поиски. Поэтому я связался с мамой и заверил ее, что я в полном порядке. Я даже не думал, что кто-то может обо мне беспокоиться. Тогда я вообще об этом не задумывался. Я был сам по себе и думал лишь о том, как выжить. Но теперь я изменился.

После всех лет, что я обманывал ее и игнорировал, мне выпал шанс наверстать упущенное и все ей объяснить. И я чувствовал, что мне необходимо это сделать.

Другим плюсом было то, что я бы не отказался отдохнуть на юге. Долгие годы жизни в Лондоне мне приходилось работать по вечерам, и я редко видел солнце. Я все еще чувствовал слабость от перехода на новый препарат и понимал, что пара недель в приятной обстановке пойдет мне на пользу. Мать сказала, что живет на небольшой ферме недалеко от реки. Настоящая идиллия. Австралия, точнее говоря австралийские пейзажи, всегда занимали в моем сердце особое место. Я был бы рад снова их увидеть.

Список плюсов был огромен, но минусов было куда больше. А первым пунктом значился тот, о котором я беспокоился больше всего: Боб. Кто будет за ним ухаживать? Когда я вернусь, будет ли он ждать меня здесь? Неужели я действительно на несколько недель брошу своего лучшего друга?

Ответ на первый вопрос нашелся очень быстро.

Едва я упомянул о нем, как Белла вызвалась взять Боба себе. Я знал, что могу ей верить, и что она сумеет позаботиться о нем. Но я все равно волновался, как это переживет сам Боб.

Другой проблемой были деньги. Мать предложила заплатить за перелет, но без денег в Австралии мне делать было нечего. Я подсчитал, что, чтобы получить разрешение на въезд в Австралию, мне нужно, по крайней мере, 500 фунтов наличными.

Несколько дней я все еще обдумывал это, но, в конце концов, решил, что полечу. Почему бы нет? Смена обстановки и солнце пойдут мне на пользу.

Дел было много. Сперва мне нужно было получить новый паспорт, а это было непросто, учитывая, в какую яму я скатился за десять лет. Мне помог социальный работник, и я получил все необходимые документы, включая свидетельство о рождении.

Потом мне пришлось выбрать авиакомпанию. Лучше всего было лететь с Air China до Пекина, а оттуда до Мельбурна. Поездка, конечно, занимала куда больше времени из-за длительной остановки в Пекине, но это было намного дешевле, чем иные варианты. Мать написала мне адрес своей электронной почты, и я сообщил ей о своем решении и передал номер своего нового паспорта. Через несколько дней мне на e-mail пришло подтверждение с сайта, через который мать заказала билеты. Я готовился к поездке.

Все, что мне оставалось сделать, это заработать 500 фунтов. Это было легко.

Вылет был намечен на первые числа декабря, поэтому следующие недели я работал чуть ли не круглые сутки, в любую погоду. Боб каждый день мотался со мной, хотя когда пошел сильный дождь, я оставил его дома. Я знал, что ему это не понравится, и не хотел рисковать его здоровьем перед вылетом. Если бы он снова заболел, я бы ни за что не полетел в Австралию.

Я складывал заработанное в банку из-под чая; медленно но верно она заполнялась. Когда до дня вылета осталось совсем немного, у меня собралась достаточная сумма.

С тяжелым сердцем я поехал в аэропорт Хитроу. С Бобом я попрощался в квартире Беллы. Он был спокоен, не предполагая, что я уезжаю по меньшей мере на шесть недель. Я знал, что оставляю его в надежных руках, но все равно волновался. Я действительно был родителем-параноиком.

Если я считал, что поездка в Австралию будет неплохим приключением, то жестоко ошибался. Тридцать шесть часов превратились для меня в настоящий кошмар.

Началось все хорошо. Рейс Air China до Пекина занял одиннадцать часов и прошел без приключений. Во время полета я посмотрел фильм и перекусил, но спать не мог, потому что чувствовал себя неважно. Отчасти это было из-за лекарств, отчасти из-за лондонских дождей. Скорее всего я слишком долго мок под проливным дождем, продавая Big Issue. Я мерз и чихал весь полет. Когда мне становилось совсем худо, я ловил на себе взгляды стюардесс и некоторых пассажиров, но пока мы не приземлились, я особо об этом не задумывался.

Когда мы приземлились, капитан сделал объявление сперва на китайском, а потом на английском. Нас попросили оставаться на местах и не покидать самолет.

- Странно, - подумал я.

А потом я увидел двух китайцев в медицинских повязках на лицах. Они подошли ко мне и один из них достал термометр. Стюардесса стояла рядом и переводила.

- Это представители Китая, - сказала она. - Они хотят измерить вашу температуру.

- Хорошо, - кивнул я, понимая, что сейчас не время для споров.

Я расстегнулся и сидел смирно, пока один из китайцев не посмотрел на часы, потом они что-то забормотали на китайском, и стюардесса сказала:

- Вам придется пройти с ними для медицинского осмотра.

Шел 2008 год, в мире свирепствовал свиной грипп. Особо напряженная остановка была в Китае. Пару дней назад я смотрел новости и услышал, что людей депортируют из Китая при малейшем намеке на то, что они больны. Иных помещали в карантин и держали там несколько дней.

Поэтому я пошел за китайцами с опаской. Перед глазами у меня стояла картина, как меня на месяц запирают в изоляторе.

У меня взяли все виды анализов, начиная от проб крови и кончая мазками. Наверное, они нашли много интересного, но свиного гриппа, атипичной пневмонии или еще какой болезни у меня не было. Через пару часов какой-то мелкий чиновник сообщил мне, что я могу идти.

Мне нужно было вернуться к своему терминалу, но аэропорт Пекина был так чудовищно огромен, что я заблудился.

У меня оставалось три часа, чтобы найти багаж и зарегистрироваться на рейс. Я уже давно никуда не летал, и забыл, какие аэропорты бывают огромные. Мне пришлось сесть на электричку, чтобы доехать в другую часть аэропорта.

Меньше чем за час до вылета я, пару раз заплутав, все-таки отыскал свой рейс.

Со вздохом облегчения я занял свое место в самолете и всю дорогу до Мельбурна спал, как убитый. Но по прилету я столкнулся с новой проблемой.

Когда я проходил таможню, то увидел, как служебный пес, лабрадор, увлеченно обнюхивает мой багаж.

- Простите, сэр, не могли бы вы пройти с нами? - спросил таможенник.

"О, Боже", - подумал я. - "Похоже, я никогда не увижу мать".

Меня привели в служебную комнату, где уже сложили мои вещи. Потом их просветили электронным детектором на наркотики. Выражение лиц таможенников изменилось.

- Боюсь, в вашем багаже кокаин, - сказали мне.

Я был в шоке. Я понятия не имел, как такое возможно. Никто из моих друзей не стал бы этого делать. Но мне сказали, что для личного использования я имею право ввезти его в Австралию.

- Если вы везете его для личного пользования, вам нужно просто сказать нам это, и мы вас отпустим, - сказал полицейский.

Я объяснил им ситуацию.

- Я состою в программе реабилитации наркозависимых, и не везу ничего запрещенного, - и я показал им рецепт, выданный мне врачом, и рассказал, что принимаю субутекс.

В конце концов, они смягчились и отпустили меня. Когда я покинул таможенную зону, прошел час с нашего прилета. Меня ждал еще один перелет: на этот раз до Тасмании. Когда я, наконец, добрался туда, стоял ранний вечер. Я очень устал.

Увидеть маму был просто потрясающе. Она встретила меня в аэропорту и долго и крепко обнимала. Даже плакала. Думаю, она была рада, что я жив. И, хоть я и не плакал, я тоже был рад ее видеть.

Коттедж был именно таким, каким она описала его в письме: просторное бунгало с огромным садом позади. Его окружали поля и река. Это было мирное и очень живописное местечко. Следующий месяц я расслаблялся, отдыхал, восстанавливал силы и размышлял о жизни.

Через пару недель я уже чувствовал себя совсем другим человеком. Лондонские проблемы - в буквальном смысле - находились за тысячи, точнее, за примерно десять тысяч километров. В моей маме проснулся материнский инстинкт, и она постоянно волновалась, что я недоедаю. Я чувствовал, как ко мне возвращаются силы. Наши с матерью отношения тоже начали налаживаться.

Сперва мы не говорили ни о чем серьезном, но со временем я стал открываться перед ней.

Как-то вечером мы сидели на веранде и смотрели на закат, я что-то пил, и тут меня прорвало. Это не было исповедью, даже на голливудскую драму не тянуло, я просто говорил и... говорил.

Эмоции вырвались наружу. Долгие годы я употреблял наркотики, чтобы сбежать от собственных эмоций, чтобы убедить себя, что у меня их вовсе нет. Медленно, но верно я изменился. А теперь эмоции наконец-то нашли выход.

Когда я объяснил, как жил последние десять лет, моя мать пришла в ужас, как и любой на ее месте.

- Я догадывалась, что у тебя не все гладко, когда увидела тебя, но никогда не предполагала, что все настолько ужасно, - едва не плача, сказала она.

Она сидела рядом, обхватив голову руками, и бормотала: "Почему?"

"Почему ты не сказал, что потерял паспорт?"

"Почему ты не позвонил мне и не попросил о помощи?"

"Почему ты не обратился к своему отцу?"

Безусловно, она винила во всем себя. Она призналась, что чувствует, будто подвела меня, но я сказал, что не виню ее. Правда была в том, что я сам был виноват в своих проблемах. Кроме себя винить мне было некого.

- Не ты решала, спать мне каждую ночь в картонных коробках и питаться всякой херней или нет. Это решал я, - сказал я, и она расплакалась.

Когда лед между нами был сломан, говорить стало намного легче. Мы обсудили наше прошлое, мое детство в Австралии и Англии.

Мне было приятно говорить ей правду. Я признался, что когда был ребенком, мне казалось, что она отдаляется от меня. И то, что меня воспитывали чужие люди, няни и просто знакомые, сильно повлияло на меня.

Это очень ее расстроило, но она заявила, что просто старалась обеспечить нас, чтобы мы ни в чем не нуждались. Я понимал ее, но все равно хотел бы, чтобы она больше времени проводила со мной.

Мы разговаривали не только на мрачные темы, но и много смеялись. Мы признали, что очень похожи друг на друга, и похихикали над спорами, которые затевали, когда я был подростком.

Она сказала, что это был, по большей части, межличностный конфликт.

- Ты сильный человек, как и я. Поэтому все так вышло.

Но большую часть времени мы разговаривали не о прошлом, а о настоящем. Она засыпала меня вопросами о процессе реабилитации, через который я прошел, и о том, чего хочу добиться теперь, когда я практически излечился от зависимости. Я объяснил, что мне осталось сделать последний шаг, и если повезет, он займет около года. Иногда она просто слушала меня, хотя раньше не особо любила это. Я тоже научился слушать. Думаю, мы многое узнали друг о друге. И не в последнюю очередь то, что в глубине души мы были очень похожи, поэтому так много спорили, когда я был моложе.

За время наших долгих бесед я немало рассказал о Бобе. Я привез с собой его фотку и показывал ее всем, кто проявлял интерес.

- Похоже, он умный парень, - улыбнулась мама, когда увидела его.

- Точно, - сияя от гордости, подтвердил я. - Не знаю, что бы со мной было, если б не он.

Отпуск в Австралии был просто великолепным. Он позволил мне отвлечься и подвести итог своей жизни. Оценить свое прошлое и решить, куда мне двигаться дальше.

Часть меня желала остаться. Здесь у меня была семья. И я нашел здесь поддержку, которой мне так не доставало в Лондоне. Но Боб не выходил у меня из головы, я думал, что без меня он снова будет одинок, как и я без него. Я долго откладывал это решение, но когда истекли шесть недель моего пребывания в Австралии, я уже мысленно был на полпути в Англию.

На этот раз я попрощался с мамой как положено. Она проводила меня в аэропорт и помахала рукой, когда я садился на самолет до Мельбурна, где собирался немного пожить с крестными. Когда я был моложе, то очень их любил. Они владели крупнейшей частной телефонной компанией в Австралии и были первыми, кто организовал фирму по производству и продаже пейджеров, поэтому в одночасье разбогатели. Естественно, что в детстве я обожал бывать у них в особняке, в Мельбурне. А когда одно время дела у мамы шли неважно, я даже жил с ними.

Они отреагировали на мою историю так же как мать - были в шоке.

Они предложили помочь мне с деньгами и найти работу в Австралии, но я объяснил, что в Лондоне у меня есть обязанности.

Обратный путь был менее насыщен событиями. Я чувствовал себя здоровым и бодрым. Полагаю, я даже выглядел лучше, поэтому на таможне и при проверке службы иммиграционного контроля не вызвал подозрений. Я так отдохнул и набрался сил в Австралии, что проспал большую часть полета.

Мне до смерти хотелось поскорее увидеть Боба, хотя я и немного боялся, что он изменился или даже забыл меня. Больше меня ничего не волновало.

Но когда я вошел в квартиру Беллы, Боб соскочил с дивана и кинулся ко мне. Я привез ему в подарок пару мягких игрушечных кенгуру. Скоро он увлеченно стал драть одного из них когтями. Когда мы пошли домой тем же вечером, он как обычно устроился у меня на плечах. В одно мгновение путешествие, что я совершил на другую сторону планеты, было забыто. Мы с Бобом снова были вдвоем против всего мира. Будто бы я никогда и не уезжал.

Глава 19

Дата добавления: 2015-10-24