Ошибка в опознании

Весной и летом 2008 играть на улицах Лондона стало совсем сложно, порой даже невозможно.

И тому было несколько причин. Я знаю, что люди считают, будто экономика не влияет на тех, кто живет и работает на улицах, но это не так. Спад - который тогда только начинался - серьезно ударил по таким как я. Добрые люди, которым раньше не составляло труда бросить мне и Бобу фунт-два, теперь экономили. Пара человек даже поделилась со мной, как сильно. Они сказали, что боятся потерять работу. Возразить им у меня было нечего. В результате мне приходилось работать дольше, практически не получая за это денег, которые были нужны нам с Бобом на еду и жизнь.

Я бы как-нибудь справился, но главная проблема была в том, что власти обрушились на уличных артистов, работавших в неположенных местах. Я не знаю, почему они решили заняться этим именно тогда, но понимал, что это превратило мою жизнь в настоящую головную боль.

Большая часть Стражей Ковента всегда были разумными людьми. У меня пару раз были с ними проблемы, но в целом они никогда не были ко мне жестоки. Хотя они могут конфисковать инструменты, если становится ясно, что до тебя не доходит. Не думаю, что им дали новые полномочия, просто они вели себя более серьезно, чем обычно.

Среди них появились и новые лица. Пару раз эти агрессивные новички угрожали мне, что заберут мою гитару. Мне удалось отговорить их, пообещав, что я буду играть в специально отведенном месте. Тогда я переходил на другое место, а через полчаса тайком возвращался на Джеймс-Стрит.

Это напоминало постоянную игру в прятки, только прятаться приходилось все время мне. Казалось, новые Стражи знали, куда я пойду. Большую часть времени я или переходил с места на место, или оставался на своей точке, продолжая играть. Это уже начало утомлять меня. В глубине души я понимал, что мое время, как уличного музыканта, подходит к концу. Соломинкой, переломившей спину верблюда, стал майский день 2008 года.

Еще одной причиной, по которой играть на улице стало тяжело, были сотрудники станции метро Ковент-Гарден. Конфликты с ними становились все более неприятными. Не знаю, почему им так не хотелось, чтобы я играл поблизости. Кондукторы регулярно переходили через дорогу от входа на станцию и всячески оскорбляли меня.

Я бы не обратил внимания. Я привык к этому, но они определенно сговорились против меня и составили некий план совместных действий. Они то и дело вызывали транспортную полицию, которая тут же приезжала и устраивала мне проблемы. Как будто мне только этого и не хватало. Но я справлялся с ними так же, как и со всеми остальными: переходил в другое место, обещал никогда больше не попадаться им, а потом проскальзывал обратно, когда они уезжали. Я не видел никакого вреда в своих действиях. Никто же не пострадал?

Но однажды все изменилось.

Я отправился на Ковент-Гарден как обычно с Бобом. В то время у меня жил друг, парень по имени Дилан, с которым я познакомился, когда играл в группе. Его выгнали с предыдущего места жительства, когда он отказался платить аренду, повышенную бессовестным владельцем, и ему нужно было где-то перекантоваться пару недель. Я сам был в похожей ситуации, поэтому не смог ему отказать; теперь он спал у меня на диване.

Боб не обрадовался приезду Дилана. Думаю, он чувствовал, что с появлением Дилана я стану уделять ему, Бобу, меньше времени. Но едва Боб понял, что Дилан тоже любит животных, и внимания стало в два раза больше, всё наладилось. Боб просто благоденствовал.

В тот конкретный день Дилан решил вместе с нами отправиться в Лондон и побродить по Ковент-Гарден. Стоял прекрасный солнечный денек, и он предвкушал приятную прогулку. Пока я располагался на месте, на углу Джеймс-Стрит, он играл с Бобом. Теперь, оглядываясь назад, я думаю - какое счастье, что он был тогда с нами.

Едва я перекинул ремень гитары через плечо, как на скорости подъехала машина транспортной полиции[20] и остановилась возле нас. Из машины выскочили три офицера и подошли ко мне.

- Что все это значит? - спросил Дилан.

- Не знаю. Может обычная проверка, - ответил я, готовясь услышать обычный треп и пообещать свалить отсюда.

Я ошибался.

- Ты, парень, пойдешь с нами, - сказал один из офицеров, указывая на меня.

- Зачем? - спросил я.

- Ты арестован по подозрению в угрожающем поведении.

- Что? Кому я угрожал? Я не знаю, какого хрена...

Но прежде чем я успел закончить, они меня схватили. Пока один зачитывал мне права, другие защелкивали наручники у меня на запястьях.

- Мы все объясним в участке. Собирай свое дерьмо и складывай в машину, пока твои дела не стали еще хуже, - продолжал офицер.

- А мой кот? - спросил я, указывая на Боба.

- У нас в участке есть собачий питомник, посадим его туда, - ответил второй. - Или у тебя есть к кому его пристроить на время?

У меня голова шла кругом. Я не понимал, что происходит. И тут краем глаза я заметил Дилана. Он растеряно стоял в стороне, не вмешиваясь.

- Дилан, присмотришь за Бобом? - спросил я. - Отвези его домой. Ключи в моем рюкзаке.

Он кивнул и пошел к Бобу. Я посмотрел, как он берет Боба на руки и успокаивает его. На мордашке Боба был написан ужас от того, что со мной случилось. Через решетку на окнах полицейской машины я смотрел на Боба и Дилана, пока они не скрылись из виду.

Меня привезли в участок транспортной полиции. Я по-прежнему не понимал, что происходит.

Через несколько минут я стоял у дежурного. Меня попросили освободить карманы, и задали несколько вопросов, а потом отвели в камеру, где сказали ждать, пока меня не пригласит офицер. Пока я сидел в пустой зарешеченной камере, стены которой покрывали граффити, а от полов несло несвежей мочой, на меня нахлынули ужасные воспоминания.

Раньше у меня уже были стычки с полицией, в основном из-за мелких краж.

Если ты бездомный или имеешь наркотическую зависимость, то будешь искать легкие пути раздобыть деньги. Честно говоря, есть способы и полегче, чем магазинные кражи. Я специализировался на краже мяса, крал бедра ягненка и дорогущие стейки. Джейми Оливер - бифштексы, а еще голень ягненка, окорока. Но курицу - никогда, за нее мало платят. Я крал то, что стоило достаточно дорого. За что можно получить сумму хотя бы в половину той, что указана на ценнике. Если продать его в пабе, то как раз столько и получишь. Пабы - лучшее место чтобы сбыть краденное. Это все знают.

Впервые я занялся этим, чтобы заплатить за героин в 2001 или 2002, где-то так. До того, как стал бороться с зависимостью. До того, как перешел на метадон. Тогда я на время бросил, но снова начал, потому что дела у меня шли плохо. Мне пришлось переехать в паршивую ночлежку, где все употребляли, и я сорвался.

Я до сих пор помню, как меня впервые арестовали. Это было в магазине Mark's and Spencer, что у метро Энджел, в Истингтоне. Я оделся поприличнее и собрал волосы в хвост. Я выглядел как почтальон, заскочивший в конце рабочего дня за пинтой молока или какой-нибудь едой. Дело было во внешности - к ней нужно относиться с умом. Если б я сунулся туда с рюкзаком или пакетом, у меня не было бы ни шанса. Я повесил через плечо сумку почтальона Королевской почты. Она отличается от тех, что они носят сегодня, но тогда никто особо не приглядывался.

В общем, тогда меня и задержали. В сумке было мяса на сто двадцать фунтов.

Вызвали полицию. Мне пришлось прямо на месте заплатить штраф в восемь фунтов за кражу. Мне повезло, потому что я попался в первый раз.

Конечно, это меня не остановило. Я был зависимым, и должен был делать то, что делал. Я сидел на героине, и в противном случае меня ожидала бы ломка. В этом случае ты должен рискнуть. Обязан.

Когда задерживают - это херово, но приходится стиснуть зубы. Ясно же, что ты можешь сколько угодно жалеть себя, но никогда не выступишь против властей.

Ты пытаешься сказать, что бросишь, но они не верят. Они никогда не верят. А когда ты живешь на дне - это порочный круг.

Поэтому уличные выступления стали для меня выходом. Это было законно. Они заставляли меня держаться, но теперь я снова сидел в обезьяннике. Меня словно ударили наотмашь.

Я просидел там около получаса, когда дверь открылась, и вошел офицер в белой рубашке.

- Выходи, - приказал он.

- И куда вы меня теперь тащите? - спросил я.

- Увидишь, - ответил он.

Меня отвели в пустую комнату, где стоял стол и несколько пластиковых стульев.

Потом напротив меня сели несколько офицеров. Они казались равнодушными, но я должен был относиться к ним уважительно. Потом один из них стал задавать вопросы.

- Где вы были вчера в половину седьмого вечера?

- Эм, играл на Ковент-Гарден.

- Где?

- На углу Джеймс-Стрит, напротив входа в метро, - честно ответил я.

- В тот вечер вы спускались в метро? - спросил коп.

- Нет, я никогда не езжу в метро, - отозвался я. - Я предпочитаю автобус.

- А у нас есть, по меньшей мере, два свидетеля, утверждающие, что вы спускались на станцию, и там оскорбляли и плевали в женщину-контролера.

- Ну, я вообще без понятия, - ошеломленно сказал я.

- Они видели, как вы поднялись по эскалатору из метро и попытались проскочить через турникет без билета.

- Я уже сказал, что это был не я.

- Когда вас задержали, вы стали оскорблять женщину-контролера.

Я сидел, молча качая головой. Все казалось дурным сном.

- Вас препроводили к билетной кассе и попросили купить билет, - продолжал он. - Когда вас силой притащили туда, вы плюнули в окно билетной кассы.

В этот момент невозмутимость слетела с меня.

- Послушайте, все это херня, - сказал я. - Я уже говорил, что меня не было вчера вечером в метро. Я никогда туда не спускаюсь. И никогда не езжу на метро. Мы с котом ездим на автобусе.

Они смотрели на меня, словно я был самым известным лжецом на свете, потом спросили, не хочу ли я написать заявление. Я так и сделал, объяснив, что играл весь вечер на улице. Я знал, что камеры наружного видеонаблюдения подтвердят это.

Но потом ко мне снова вернулись параноидальные мысли.

Что если все это было подстроено? Что если они подделают видеозаписи с камер у станции метро? Что если дело дойдет до суда, и мое слово будет против слов трех-четырех инспекторов метро?

Хуже всего, что я понятия не имел, как там Боб. Кто будет о нем заботиться? Останется ли он с ними или снова сбежит на улицу? И что с ним будет, если он выберет второй вариант? Вот такие мысли крутились у меня в голове.

Меня продержали еще часа два-три, а скоро я вовсе потерял счет времени. В комнате не было окон, и я не знал, какое сейчас время суток. Потом вошли женщина-полицейский и угрюмый офицер.

- Мне нужно сделать тест ДНК, - сказала она, а мужчина встал в углу, скрестив на груди руки и не сводя с меня взгляда.

- Хорошо, - кивнул я, не обращая на офицера внимания. Я подумал, что терять мне нечего. - Что я должен буду сделать?

- Просто посидите, пока я возьму у вас образец слюны, - ответила она.

Она открыла небольшой ящик, в котором лежали ватные медицинские тампоны и пробирки.

Я почувствовал себя, словно на приеме у стоматолога.

- Откройте пошире рот, - попросила она.

А потом засунула мне в рот ватный тампон на длинной палочке и пару раз провела по внутренней части щеки.

- Все, - сказала она, убирая тампон в пробирку и складывая все в ящичек.

В конце концов, меня выпустили из камеры и отвели к столу у входа в участок, где я подписал бумаги, чтобы забрать свои вещи. Еще я подписал заявление, где говорилось, что меня освобождают под залог, и я должен вернуться в участок через пару дней.

- Когда я узнаю, предъявят ли мне официальное обвинение? - спросил я у дежурного, подозревая, что он мне ничего не скажет. Но к моему удивлению, он сказал, что я обо всем узнаю, когда приду сюда через два дня.

- Правда? - переспросил я.

- Скорее всего, - кивнул он.

Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, что мне не придется ждать несколько месяцев, чтобы узнать, предъявят ли мне обвинение. Плохое, что если его все же предъявят, меня посадят довольно скоро.

Такая перспектива меня не радовала.

Когда меня наконец-то отпустили, я вышел из участка на улицы позади Уоррен-Стрит. Стояла ночь. В темных переулках сидели бездомные.

Время приближалось к восьми. Когда я добрался до станции метро Севен-Систерс, было уже около полуночи, и на улицах было полно пьяных, включая тех, кого вышвырнули из пабов.

Когда я, наконец, пришел домой, я облегченно выдохнул.

Дилан смотрел телевизор, а Боб свернулся клубком на своем обычном мете, под батареей. Едва я вошел, как он вскочил и подбежал ко мне, сел и, склонив голову на бок, посмотрел на меня.

- Привет, приятель, ну, как ты? - спросил я, присаживаясь на корточки и гладя его.

Он тут же запрыгнул ко мне на колени и стал тереться о мое лицо.

Дилан сходил на кухню и принес из холодильника банку холодного пива.

- О, ты мне жизнь спасаешь, спасибо, - кивнул я, открывая баку и делая большой глоток.

Мы болтали с Диланом пару часов, пытаясь разобраться, что произошло. Я знал, что служащие станции метро Ковент-Гарден недолюбливают меня, но не думал, что они зайдут так далеко и обвинят меня в том, чего я не совершал.

- Они не смогут подменить результаты теста ДНК, дружище, - успокоил меня Дилан.

Хотел бы и я быть в этом уверен.

Остаток ночи я проспал урывками. Я был действительно потрясен случившимся, и не важно, сколько я пытался убедить себя, что все наладится, меня не оставляла мысль, что моя жизнь меняется к худшему. Я чувствовал беспомощность, злость и невероятный страх.

На следующий день я решил не соваться на Коверн-Гарден. Мы с Бобом выступали у Нил-Стрит и в паре других мест недалеко от Тоттенхэм Корт Роад, но на сердце у меня было неспокойно. Я слишком переживал, что будет завтра, когда я явлюсь в полицейский участок. Всю ночь я опять проворочался.

Я должен был прийти в участок транспортной полиции в полдень, но вышел пораньше, чтобы не опоздать. Я не хотел, чтобы они нашли к чему придраться. Боба я оставил дома - на тот случай, если вернусь через несколько часов. Я метался по квартире, на ходу дожевывая бутерброд, и моя тревога передалась Бобу.

- Не волнуйся, приятель, я обязательно вернусь, - заверил я его перед уходом. Если б только я сам был уверен в своих словах.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы отыскать участок, расположенный на хитросплетении улочек позади Тоттенхэм Корт Роад. Меня привезли туда на машине, а выпустили практически ночью, так что неудивительно, что я с таким трудом нашел его.

Потом я минут двадцать сидел или бродил в холле, дожидаясь назначенного времени. В полдень меня пригласили в комнату, где уже ждали офицеры - мужчина и женщина.

Перед ними лежали папки, выглядевшие зловеще. Я подумал: что они выкопали в моем прошлом? Одному Богу известно, что за скелеты хранились в этом шкафу.

Первым заговорил мужчина. Он сказал, что обвинение в угрозах и хулиганстве мне предъявлено не будет. Я догадался, почему.

- ДНК не соответствовало ДНК слюны на стекле кассы? - спросил я, чувствуя, что его слова как бы дали мне на это право.

Офицер натянуло улыбнулся. Он ничего не скажет, я и сам это знал. Но ему и не нужно было что-то говорить. Мне было ясно, что кто-то на станции пытался пришить мне обвинение, но у него не вышло.

Но если это были цветочки, то ягодки не заставили себя ждать.

Женщина сказал, что меня обвиняют в незаконных уличных выступлениях или, говоря официально, touting for reward [21].

Мне передали бумажку и сообщили, что я должен в течение недели явиться в суд.

Я покидал участок с облегчением. «Touting for reward» было относительно мелким правонарушением, особенно по сравнению с угрожающим поведением. Если мне повезет, я отделаюсь небольшим штрафом и выговором, и всё.

Угрожающее поведение было, конечно, совсем другим делом. Меня бы ждало тяжелое наказание, может даже тюремное заключение. Я легко отделался.

Какая-то часть меня хотела отплатить за несправедливость, которая со мной произошла. Человек, плюнувший в окно кассы, ничем не был похож на меня. Я держал в руках документы и думал, что мог бы подать на них в суд за незаконный арест.

Но, если честно, возвращаясь домой, я испытывал по большей части облегчение и ощущение, что выбрался из серьезной передряги, но до конца еще не осознал, насколько серьезной.

И еще мне предстояло явиться на судебное заседание. Поэтому я отправился на юридическую консультацию в местный центр по консультированию граждан. Наверное, стоило сделать это раньше, но я слишком запутался, чтобы подумать об этом.

Оказалось, что поскольку я состоял в программе реабилитации наркоманов и жил в «защищенном жилье», я имел право на юридическую помощь. Но, честно говоря, я не думал, что в суде мне понадобится адвокат, поэтому просто получил советы - как и что говорить.

Это оказалось довольно просто. Мне нужно было собраться с мужеством и признаться, что я виновен в том, что зарабатывал, играя на улицах, только и всего. Я просто должен был согласиться с обвинениями, попросить о снисходительности и надеяться, что судья не окажется садистом, ненавидящим уличных музыкантов.

Когда наступил день суда, я надел чистую рубашку (поверх футболки с надписью «Крайне несчастен»), побрился и отправился в суд. В зале ожидания было полно людей, включая действительно страшно выглядящих парней с бритыми налысо головами, и пару человек средних лет, которые разговаривали с восточно-европейским акцентом. Последних задержали за вождение.

- Джеймс Боуэн. Суд вызывает мистера Джеймса Боуэна, - объявил, наконец, звучный голос. Я глубоко вздохнул и вошел в зал суда.

Судья посмотрел на меня, как на кусок дерьма, но по закону он не мог наказать меня слишком строго, тем более, это был мой первый арест за уличные выступления.

Я получил три месяца условно. Меня даже не оштрафовали.

Но мне намекнули, что если я снова попадусь, мне грозит штраф, а может что и похуже.

Бэлла и Боб ждали меня у здания суда. Когда я вышел, Боб спрыгнул с коленей девушки и подошел ко мне. Он не хотел слишком явно выражать свои чувства, но было ясно, что он рад меня видеть.

- Как все прошло? - спросила Бэлла.

- Три месяца условно, но если меня поймают еще раз, я получу по полной, - ответил я.

- И чем ты теперь займешься?

Я посмотрел сперва на нее, потом на Боба. Ответ, должно быть, был написан у меня на лице.

Я дошел до предела. Я был уличным музыкантом почти десять лет. Времена изменились, а с приходом Боба изменилась и моя жизнь. Так что мне было ясно, что я больше не мог зарабатывать, играя на улице, это больше не имело смысла.

Были времена, когда я не зарабатывал даже столько, чтобы едва сводить концы с концами. Были случаи, когда из-за этой работы я - и самое главное, Боб - оказывались в опасности. И теперь надо мной нависла реальная угроза. Если меня снова поймают за уличным выступлением, я окажусь за решеткой. Это того не стоило.

- Не знаю, чем я теперь займусь, Бэлла, - сказал я. - Но одно знаю точно - с уличными выступлениями покончено.

Глава 12

Номер 683

Несколько следующих дней голова у меня просто шла кругом. Меня переполняла настоящая смесь эмоций.

С одной стороны, я все еще злился на несправедливость, которая произошла со мной. Я потерял работу лишь потому, что против меня ополчились несколько человек. С другой стороны, я начал понимать, что нет худа без добра.

В глубине души я осознавал, что не мог всю жизнь быть уличным музыкантом. Я не собирался тратить свой век, исполняя песни Джонни Кэша и Oasis, не питал бесплодных надежд, что смогу нормально заработать на пропитание с помощью гитары. До меня наконец-то начало доходить, что у меня появилась возможность изменить свою жизнь. Она выпадала мне и раньше, но только теперь, впервые за множество лет, я чувствовал, что готов ей воспользоваться.

Конечно, в теории все было хорошо. Потому что я знал жестокую правду: вариантов у меня практически нет. Как мне теперь зарабатывать деньги? Никто не даст мне работу.

Я знал, что это не потому, что я тупой или еще что. Благодаря тому, что я работал в IT, когда был подростком, я довольно хорошо разбирался в компьютерах. И потом в Австралии я часто работал на нетбуках друзей или на бесплатных компах в библиотеке, чтобы побольше узнать об этом. Но в Великобритании у меня не было ни связей, ни опыта, чтобы на что-то надеяться. И когда работодатель на собеседовании спросит, что я делал последние десять лет, я не смогу соврать, будто работал на Гугл или Майкрософт. Так что этот вариант отпадал.

Я не рассчитывал записаться на компьютерные курсы, потому что меня бы не взяли. Я все еще официально состоял в программе реабилитации наркоманов. Я жил в «защищенном жилье» и в чужих глазах считался ничтожеством. Людям страшно ко мне даже прикасаться. В общем, я был неудачником, которому не стоило и рассчитывать получить нормальную работу. Даже относительно нормальную.

Я быстро понял, что есть только одна реальная альтернатива. У меня не было такой роскоши как возможность ждать манны с небес. Мне нужны были деньги, чтобы прокормить себя и Боба, так что через пару дней после суда мы с ним отправились на Ковент-Гарден - впервые за много лет без гитары. На площади я прямиком направился туда, где я надеялся отыскать девушку по имени Сэм, координатора Big Issue в данном районе.

Раньше я уже пробовал продавать Big Issue, еще в 1998-1999, когда только оказался на улице. Я верил в себя и взялся работать на улицах у Чаринг-Кросс и у Трафальгардской площади. Но у меня не вышло. Я потратил год, пока не сдался окончательно. До сих пор помню, как трудно было.

Когда я продавал Big Issue, многие подходили ко мне и рычали: «Найди работу, придурок!». Это выбивало меня из колеи. Никто не понимал, что продавать Big Issue - тоже работа. На самом деле, продавать Big Issue практически то же самое, что организовывать собственное дело. Когда я продавал журнал, у меня были накладные расходы. Я покупал журнал в киоске координатора. Каждый день у меня должно было быть, по крайней мере, несколько фунтов, чтобы выкупить хотя бы пару-тройку экземпляров журнала. Старая поговорка верна как для продавцов Big Issue, так и для всех остальных: «Чтобы делать деньги, у тебя должны быть деньги».

Многие думают, что это благотворительная работа, и что продавцам журналы предоставляют бесплатно. Но это не так. Будь иначе, люди продавали бы намного больше. Главный принцип Big Issue - помогать людям самим помочь себе. Но тогда я не был уверен, что мне нужна чья-то помощь. Я не был готов к ней.

До сих пор помню, сколько ужасных дней я провел, сидя на мокром, продуваемом всеми ветрами асфальте, пытаясь уговорить и заставить у лондонцев расстаться с деньгами взамен на журнал. Это было действительно сложно, особенно учитывая, что моей жизнью тогда управляли наркотики. Все, что я зарабатывал, шло на их покупку.

Трудно это было еще и потому, что я был «невидимым». Большинство людей попросту не обращали на меня внимания. Они делали все возможное, чтобы даже случайно не встретиться со мной взглядом. Вот почему я начал выступать на улице. В этом случае у меня хотя бы была музыка, чтобы привлечь их внимание, чтобы показать, что я есть, что я все еще живу и дышу. И даже тогда большинство людей игнорировало меня.

Я бы и не подумал вернуться к продаже Big Issue, если б не Боб. То, как он изменил мою судьбу - и мою уверенность - было просто удивительно. Если бы у меня так же хорошо получилось продавать Big Issue, как играть на улице с Бобом, это можно было бы считать большим шагом вперед. Была только одна проблема: как заставить их взять меня на работу.

Я отыскал Сэм у киоска, где собирались, чтобы купить экземпляры журнала, продавцы Big Issue со всей округи, - в переулке недалеко от площади Ковент-Гарден. Там же стояло несколько продавцов. Я узнал пару лиц. Одним из них был парень по имени Стив, который, как я знал, привозил журналы в киоск. Я видел, как он приезжал сюда по понедельникам, когда выходил новый выпуск.

Мы пару раз пересекались у Ковент-Гарден и не больно доверяли друг к другу. У меня создалось впечатление, что он был не очень рад меня видеть, но мне было плевать. Я пришел не к нему, а к Сэм.

- Привет, вы двое сегодня не играете? - спросила девушка, узнав нас с Бобом и дружески потрепав кота.

- Нет, я бросил это дело, - ответил я. - Небольшие «тёрки» с полицией. Если меня снова поймают за этим делом, неприятностей не оберусь. Теперь, когда у меня есть Боб, я не могу рисковать. Так ведь, приятель?

- Ладно, - кивнула Сэм, и по ее лицу стало ясно, что она знает, что будет дальше.

- В общем - сказал я, покачиваясь на пятках, - я подумал...

Сэм улыбнулась и прервала меня.

- Все зависит от того, подходишь ли ты по критериям.

- Да, подхожу, - признал я, зная, что, как представитель «социально-незащищенных слоев населения», имею право продавать журнал.

- Ну, тогда бюрократизма тебе не избежать. Чтобы зарегистрироваться, придется спуститься к Воксхоллу.

- Угу.

- Ты знаешь, где находится офис? - спросила она, потянувшись за карточкой.

- Не уверен, - отозвался я. Мне казалось, что когда я продавал журнал в прошлый раз, офис был в другом месте.

- Сядешь в автобус до Воксхолла и сойдешь на железнодорожной станции. Офис находится чуть подальше на дороге недалеко от реки. Когда получишь удостоверение, возвращайся сюда ко мне.

Я взял карточку и пошел с Бобом домой.

- Лучше привести себя в порядок, Боб, - сказал я. - Мы же пойдем на собеседование.

Прежде чем идти в офис Big Issue, нужно было подготовить кое-какие документы, поэтому на следующий день я пошел к управляющей нашим домом. В любом случае, мне нужно было регулярно с ней встречаться. Я объяснил ей сложившуюся ситуацию и рассказал, что произошло с транспортной полицией. Она с радостью дала мне бумаги, подтверждающие, что я отношусь к «социально незащищенным слоям населения», и что продажа Big Issue - хороший способ помочь мне наладить свою жизнь.

На следующий день я привел себя в порядок - собрал волосы в хвост, надел приличную рубашку - и отправился к Воксхоллу со всеми необходимыми бумагами.

Боба я взял с собой. Я решил, что он сможет помочь мне продавать журнал так же, как помогал зарабатывать выступлениями. Он был частью моей команды, поэтому я хотел зарегистрировать и его, если это конечно возможно.

Офис Big Issue располагался в невзрачном офисном здании на южном берегу Темзы, рядом с Воксхолл Бридж и зданием МИ6[22].

Первое, что бросилось мне в глаза, едва я вошел в холл, это огромный плакат с надписью: «С собаками не входить!». Очевидно, раньше это позволялось, но им пришлось запретить это, так как собаки стали грызться друг с другом. Но о кошках ничего не говорилось.

После того как я заполнил кое-какие бумаги, меня попросили присесть и подождать. Через некоторое время меня пригласили на собеседование в один из кабинетов. Парень, проводивший собеседование, оказался нормальным чуваком, мы разговорились. Он и сам когда-то жил на улице и использовал Big Issue в качестве ступеньки, чтобы изменить свою жизнь.

Я изложил ему обстоятельства, и он мне посочувствовал.

- Я знаю, каково это, Джеймс, поверь мне, - кивнул он.

Собеседование заняло несколько минут, после чего он показал мне большой палец и сказал, что я должен получить удостоверение в другом кабинете.

Мне нужно было сфотографироваться и немного подождать, пока будет готов ламинированный пропуск с моим номером продавца. Я спросил у парня, делающего удостоверения, сможет ли Боб получить такой же пропуск.

- Увы, покачал он головой. - Домашним животным нельзя иметь собственные удостоверения. Раньше мы делали такие собакам, но кошкам никогда.

- А если он сфотается вместе со мной? - поинтересовался я.

Он поморщился, словно говоря, что не уверен, что это хорошая идея, но, в конце концов, согласился.

- Давай, - сказал он.

- Улыбнись, Боб, - проговорил я, когда мы сели перед камерой.

Пока фото обрабатывалось, парень закончил мою регистрацию. Когда ты становишься продавцом Big Issue, тебе выдается случайный номер. В номерах нет никакой последовательности. Если б они давались в определенном порядке, то уже исчислялись бы в тысячах. Но многие люди, некогда продававшие Big Issue, давно умерли. Поэтому когда кто-то выбывает из списка продавцов, его номер возвращается в оборот. Так они и работают.

Примерно через пятнадцать минут у стойки появился парень.

- Держите, мистер Боуэн, - сказал он, протягивая мне заламинированный пропуск.

Я не мог сдержать улыбку. На левой стороне фото был Боб. Мы с ним стали одной командой. Продавцами Big Issue номер 683.

Дальше нас ждал долгий путь в Тоттенхэм. Поэтому полтора часа пути я потратил, читая буклет, который мне дали в офисе. Что-то такое я уже читал десять лет назад, но уже ничего не помнил. Если честно, я не относился к этой работе всерьез. Большую часть времени я был под кайфом, но в этот раз я решил подойти к делу более ответственно.

Первые слова в буклете представляли собой главный принцип Big Issue:

«Big Issue создан, чтобы дать бездомным и людям с "незащищенным жильем" возможность законно зарабатывать на продаже журнала читателям. Мы верим, что люди могут наладить свою жизнь, если дать им возможность зарабатывать, а не попрошайничать».

Это то, чего я и хочу, сказал я себе - возможность. И на этот раз я ее не упущу.

Следующий абзац говорил, что я должен «пройти инструктаж и подписать кодекс поведения». Я знал, что первая часть означает, что мне придется работать на «временном месте», пока местные координаторы будут за мной наблюдать и оценивать мою работу.

Если все пройдет гладко, меня переведут на постоянное место. Так же журнал предоставлял мне бесплатно десять первых экземпляров. Выручка от их продажи должна была идти мне. «Когда они продадут эти журналы, они смогут купить больше экземпляров. Купив их по 1 фунту за штуку, они смогут продать его по 2 фунта за экземпляр, заработав таким образом 1 фунт».

В правилах говорилось, почему Big Issue нанимал продавцов на работу. «Мы не возмещаем стоимость непроданных журналов, поэтому каждый человек должен тщательно планировать свои продажи и финансы. Эти навыки, а так же уверенность в себе и чувство собственного достоинства они получают, продавая журнал. А это в свою очередь играет решающую роль в оказании помощи бездомным по возвращению их к нормальной жизни в обществе».

Вот такая простая экономика. Но, как я вскоре понял, она была не такой уж простой.

На следующее утро я вернулся на Ковент-Гарден к координатору Сэм. Мне не терпелось пройти инструктаж.

- Как все прошло в Воксхолле? - спросила она, когда мы с Бобом приблизились.

- Думаю, неплохо. Они выдали мне вот это, - я ухмыльнулся, гордо вытаскивая из-под куртки заламинированное удостоверение.

- Отлично, - Сэм улыбнулась, увидев на фото меня и Боба. - Тогда можете приступать.

Она отсчитала мне десять бесплатных экземпляров журнала.

- Идите, - сказала она. - Ты знаешь, что потом тебе нужно будет их покупать?

- Угу, знаю, - кивнул я.

Она несколько минут изучала список, который держала в руках.

- Пытаюсь решить, куда тебя направить, - пояснила она, извинившись.

Спустя пару минут я понял, что она, наконец, приняла решение.

- Нашли что-то? - спросил я, чувствуя сильное волнение.

- Думаю, да, - улыбнулась Сэм.

- Окей, временно поработаешь вот здесь, - сказала она, указывая мне место рядом с метро Ковент-Гарден, чуть выше по Джеймс-Стрит.

Я просто не мог поверить ее словам и, не удержавшись, рассмеялся.

- Ты в норме? Тебя не устраивает? - смущенно поинтересовалась она. - Я могу подобрать еще что-нибудь.

- Нет, никаких проблем, - ответил я. - Все будет отлично. Просто с этим местом у меня много связано. Я готов приступить прямо сейчас.

Не теряя времени, я отправился на место. Стояло раннее утро. Обычно я появлялся здесь на несколько часов позже, чтобы выступать, но даже в это время тут было полно народу, в основном туристов. Утро было солнечным и ярким, и я знал, что обычно это настраивает людей на более добродушный и щедрый лад.

Когда я выступал на улице, то, играя здесь, я как бы выступал против власти. Но продажа Big Issue была совсем другим делом. Теперь я мог официально здесь находиться, так что я встал как можно ближе к станции.

Я не мог противиться желанию заглянуть внутрь зала в поисках кондукторов, которые раньше доставляли мне столько проблем. Я сразу заметил одного из них - потного толстого парня в синей рубашке. Он был слишком занят, чтобы заметить меня, но я знал, что он там.

Мне нужно было продать свои десять экземпляров «Big Issue».

Я знал, почему в качестве испытания мне дали именно эту точку. Для обычного продавца Big Issue работа здесь была сущим кошмаром. Вход и выход в метро не то место, где люди могут притормозить и купить что-нибудь. Все спешат, торопятся по каким-то делам, на какие-то встречи. Обычный продавец Big Issue должен был попытаться остановить хотя бы одного из тысячи спешащих вокруг людей. Неблагодарное занятие. Пока я выступал на улице, у меня было достаточно времени, чтобы понаблюдать за продавцами Big Issue и осознать жестокую реальность.

Но я знал, что я не обычный продавец Big Issue. У меня было секретное оружие, которое уже показало свою эффективность на Ковент-Гардене; и вскоре его волшебство снова начало действовать.

Я опустил Боба на тротуар рядом со мной, и он с довольным видом огляделся. Большинство людей не замечало его, пролетая мимо, разговаривая по мобильникам или копаясь в сумках в поисках билета. Но были и такие, кто заметил.

Минуту спустя рядом остановилась пара американских туристок.

- Аааа! - воскликнула одна, хватаясь за фотик.

- Вы не будете возражать, если мы сфотографируем вашего кота? - спросила другая.

- Конечно, почему бы и нет, - отозвался я, довольный тем, что они в отличие от большинства решили спросить разрешения. - А вы не хотели бы купить экземпляр Big Issue? Это бы помогло бы нам двоим заработать на ужин.

- Ой, да, - кивнула вторая девушка, стыдливо опуская глаза, потому что сразу не подумала об этом.

- Если у вас нет денег, то не надо, - пояснил я. - Это не обязательно.

Но прежде чем я успел сказать еще что-то, она протянула мне пятифутовую банкноту.

- Ох, не думаю, что найду сдачу. Я только начал работать, - сказал я, заметно волнуясь. Я знаю, многие думают, что продавцы Big Issue всегда так говорят, но у меня действительно в карманах почти ничего не было. Я насчитал фунт мелочью и протянул ей.

- Ничего, - ответила девушка. - Оставьте сдачу, купите коту что-нибудь вкусненькое на ужин.

Когда американки ушли, возле нас остановилась очередная группа туристов, на этот раз из Германии. Они тоже начали гладить Боба. Никто не купил журнал, но это не имело значения. Я знал, что с легкостью продам все десять экземпляров. На самом деле, я мог даже вернуться к Сэм за новыми до конца дня.

За первый час работы я продал шесть экземпляров. Большая часть людей платили ровно два фунта, но один пожилой джентльмен в элегантном твидовом костюме дал мне пятерку. Я чувствовал, что правильно поступил, решившись на эту работу. Я знал, что продажи не всегда стабильны, и что в этой работе бывают и взлеты и падения, но чувствовал, что сделал большой шаг в новом направлении.

День был довольно хорош, но спустя два с половиной часа дело пошло на спад. К тому времени мне осталось продать два журнала. И тут я почувствовал, что что-то изменилось. На цокольном этаже появилась группа сотрудников лондонского метро. Они о чем-то переговаривались, пара из них что-то бурчала в рации.

Я не мог не вспомнить то, что произошло совсем недавно. Я подумал, произошел ли тут очередной инцидент, или они собирались обвинить другого идиота в том, чего он не совершал.

Что бы ни случилось, скоро все закончилось, и сотрудники разошлись. В этот момент потный кондуктор заметил у станции метро меня и Боба. Он тут же направился к нам.

Взгляд у него был такой, словно он готов порвать меня на месте, а лицо его порывали красные пятна. Говорят, месть это блюдо, которое следует есть холодным, поэтому я даже не дернулся.

- Какого черта ты тут делаешь? - прорычал он. - Я думал, тебя посадили. Проваливай отсюда!

Сначала я молчал. Потом очень медленно и осторожно продемонстрировал ему свое удостоверение продавца Big Issue.

- Я просто делаю свою работу, мужик, - сказал я, смакуя смесь недоумения и гнева, которая отразилась у него на лице. - И предлагаю тебе заняться своей.

Глава 13

Лучшее место

Я не слишком часто в жизни принимал правильные решения. Всякий раз за десять лет, когда мне выпадала возможность, я благополучно проебывал её. Однако через пару дней после того, как я решил стать продавцом Big Issue, я уверился, что на этот раз сделал шаг в правильном направлении.

Он непосредственно повлиял на нашу с Бобом жизнь. Например, помог упорядочить её. Я добросовестно работал с понедельника по пятницу, а иногда даже в субботы.

Первые две недели мы с Бобом работали на Ковент-Гарден даже по субботам, продавая журнал. А новый выпуск выходил каждый понедельник.

Мы приходили на свою точку в середине утра, а заканчивали частенько ранним вечером, около семи часов. Мы оставались на месте, пока не распродавали всё.

Жизнь с Бобом уже научила меня ответственности, но Big Issue поднял ее на новый уровень. Если я не буду ответственным и не смогу правильно организовать продажи, я ничего не заработаю. А если я ничего не заработаю, нам с Бобом нечего будет есть. Так что в первую неделю я пытался разобраться, как все организовать, чтобы продажа Big Issue приносила мне доход.

Для того, чья жизнь была в полной заднице последние десять лет, это был настоящий скачок. У меня никогда не было денег, порой приходилось жить впроголодь. Поэтому я сам удивился, как легко приспособился к новым требованиям.

Конечно, в этой работе были и недостатки. Big Issue не возвращал деньги за непроданные экземпляры, поэтому я быстро понял, что если просчитаться с количеством журналов, можно довольно много потерять. Особенно тяжко было, когда остаешься субботним вечером с пятьюдесятью журналами на руках. Приходит понедельник, денег на покупку нового выпуска у тебя практически нет, а старые журналы становятся просто макулатурой. А покупать меньшее количество ты уже не хочешь. А если взять слишком мало экземпляров, то они разойдутся слишком быстро, и ты упустишь кучу покупателей. Это ничем не отличается от работы в Marks & Spencer's - по крайней мере, в теории.

Еще приходилось учитывать огромную разницу в качестве журналов. Иногда в нем печатают интересные новости. А порой всякую фигню, которую и продать-то трудно, особенно если на обложке нет кадра из знаменитого фильма или фотки рок-звезды. Это немного несправедливо.

Потребовалось время, чтобы найти правильный баланс.

Пока я пытался достичь его, я жил почти впроголодь. То, что я зарабатывал с понедельника до субботы, я тратил в понедельник утром. Иногда я приходил к киоску координатора лишь с несколькими фунтами. Если там была Сэм, я просил ее сделать мне одолжение и купить для меня десяток выпусков, обещая вернуть деньги, как только у меня появится возможность. Обычно она не отказывала продавцам, которым доверяла. Пару раз, когда положение мое становилось совсем отчаянным, я просил ее об этом и всегда возвращал деньги буквально через пару часов. Я знал, что она тратит на помощь нам собственные средства, а не деньги Big Issue, так что это было честно.

Когда я продавал свои экземпляры, я возвращался и отдавал координатору определенную часть заработанного, и покупал еще несколько выпусков. Вот так постепенно я и поднимал свою репутацию.

Если начистоту, я зарабатывал намного меньше, чем когда играл с Бобом на улице. Но когда я втянулся в это дело, то пришел к выводу, что это того стоило. То, что теперь я легально работал на улице, имело большое значение. Если меня останавливал полицейский, я мог достать свое удостоверение, и меня оставляли в покое. А после происшествия с транспортной полицией это много значило.

Так пролетели несколько месяцев. Во многом эта работа походила на уличные выступления. К нам подходили те же люди: женщины среднего возраста и старушки, студенты, парни-весельчаки, но были люди и из иных слоев населения.

Однажды, в начале осени 2008 года, к нам подошел парень с очень яркой внешностью. У него были выгоревшие светлые волосы, одет он был в джинсы и ковбойские сапоги. Уверен, его кожаная куртка и джинсы стоили целое состояние. Я даже подумал, что он американская рок-звезда, потому что выглядел он соответственно.

Он шел мимо, и тут заметил Боба, остановился как вкопанный и улыбнулся.

- Клёвый кот, - сказал он с протяжным акцентом.

Он казался мне очень знакомым, но я никак не мог его вспомнить. Я сходил с ума - так мне хотелось спросить, кто он, - но молчал, потому что это было бы невежливо. Я был рад, что не стал спрашивать.

Он целую минуту просидел на корточках, гладя Боба.

- Как долго вы вместе, парни? - спросил он.

- Эммм, черт, дай подумать, - отозвался я, пытаясь подсчитать. - Мы встретились весной прошлого года, так что выходит полтора года.

- Круто. Похоже, вы с ним родственные души, - улыбнулся он. - Вы очень подходите друг другу.

- Спасибо, - сказал я, все еще отчаянно пытаясь понять, кто он такой.

Но прежде чем я решился спросить, он встал и посмотрел на часы.

- Эй, а мне пора. Лады, увидимся еще, - он полез в карман куртку и достал пачку денег, а потом сунул мне в руку десятку.

- Оставь, - отмахнулся он, когда я начал рыться в поисках сдачи. - Удачного дня, парни.

- Спасибо, - кивнул я. И день у нас действительно был удачный.

Работать у метро на законных основаниях было круто. Пару раз мои старые знакомые кидали на меня злобные взгляды, но я не обращал внимания. Большая часть персонала станции стала относиться ко мне лучше. Они знали, что я работаю, и пока я никого не оскорблял и ни к кому не приставал, все шло отлично.

Конечно, мы с Бобом удостоились внимания и других окрестных продавцов Big Issue.

Я не был настолько наивен, чтобы полагать, будто мои отношения с другими продавцами будут легки и безмятежны. Жизнь на улице к такому не располагала. Мы не были семьей, где все заботятся друг о друге. Это был мир, в котором каждый был сам за себя. Но, по крайней мере, поначалу большинство продавцов Big Issue тепло приняли новенького с котом на плечах.

Обычно продавцы водили с собой собак, и пара из них были очень колоритными персонажами. Но насколько мне было известно, ни в Ковент-Гарден, ни где-то еще в Лондоне никогда не было продавца Big Issue с котом.

Некоторых этот факт очень тронул. Они подходили и гладили Боба, спрашивали, как мы встретились, и что я знаю о его происхождении. Я отвечал, что ничего не знаю. Он был чистым листом, загадочным котом, в которого, казалось, все влюблялись с первого взгляда.

Но, конечно, сам я никого не интересовал. Первое, что у меня спрашивали, когда видели нас вместе: «Как Боб?». Никто не спрашивал, как я.

Но это нормально, я иного и не ждал. Я знал, что эта дружелюбность долго не продержится. Это же улица.

Работая с Бобом, я понял, что легко могу продать тридцать, а то и все пятьдесят экземпляров за день. Один экземпляр я продавал по 2 фунта, столько он тогда стоил, и все выходило в приличную сумму, особенно если прислушиваться к советам, которые мне дали другие. Но чаще, конечно, я продавал столько благодаря Бобу.

Однажды ранним осенним вечером Боб сидел на моем рюкзаке, греясь в последних лучах солнца, когда мимо станции метро прошла очень богатая пара. Суд по их одежде они направлялись в театр или может в оперу. На мужчине был смокинг и галстук-бабочка, а на женщине черное шелковое платье.

- Вы очень красивы, - сказал я, когда они остановились, восхищаясь Бобом.

Женщина улыбнулась, а мужчина сделал вид, что не услышал.

- Он великолепен, - восхитилась она. - Вы давно вместе?

- Довольно давно, - кивнул я.- Мы вроде как нашли друг друга на улице.

- Держи, - сказал мужчина, вытаскивая из бумажника двадцатку. И прежде чем я потянулся к карману куртки, чтобы отсчитать сдачу, отмахнулся. - Ничего, оставь себе, - и он улыбнулся своей спутнице.

Взгляд, которым она его наградила, говорил о многом. У меня было чувство, что это их первое свидание. И женщина, очевидно, была впечатлена щедростью своего спутника.

Когда они уходили, я заметил, что она взяла его под руку.

Мне плевать, были они искренни или нет. Я впервые получил двадцать фунтов.

Через пару недель работы на точке у станции метро я понял - то, что я считал «ужасным местом», оказалось идеальным для нас с Бобом. Поэтому, когда Сэм сказала, что когда закончится мой испытательный срок, я должен буду перейти на другую точку, я расстроился.

Конечно, я ожидал подобного. Дело в том, что каждый член торгового сообщества Big Issue мог увидеть, насколько успешно справляется другой. Когда продавцы приходят к координатору, то могут прочитать, кто и сколько экземпляров покупает, в списке, вывешенном на всеобщее обозрение. Там написано, кто и где работает, и указаны те, кто покупает свыше двадцати-тридцати выпусков. Так что за первые две недели все видели, что я покупал много экземпляров.

Скоро стало очевидно, что другие продавцы заметили этот факт. И на вторую неделю отношение ко мне стало постепенно, но неумолимо, меняться.

Я не удивился, когда Сэм сказала, что мой испытательный срок окончен и меня переводят в другое место. Оно располагалось недалеко от станции метро, на углу Нил Стрит и Шорт-Гарден, рядом с обувным магазином Size.

У меня создалось отчетливое впечатление, что старшие работники испытывают к нам с Бобом неприязнь, потому и решили послать нас в неудачное место. На этот раз я стиснул зубы и смирился. Не сдавайся, Джеймс, посоветовал я себе.

И это оказалось правильно.

Глава 14

Больной

Осень в том году выдалась холодной и дождливой. Облетели с деревьев листья, подул холодный ветер, и зарядили проливные дожди. Однажды утром мы с Бобом вышли из дома и пошли на остановку. Солнца не было видно, моросил мелкий противный дождь.

Боб не очень-то любил дождь, и я сперва решил, что это из-за погоды он такой сонный. Он двигался очень медленно, едва перебирая лапами. Может, подумал я, он просто думает, идти ли со мной сегодня. А может, люди правильно говорят, уверяя, что кошки чувствуют изменение погоды. Я покосился на небо и увидел огромную тучу серо-стального цвета, зависшую над северной частью Лондона, словно гигантский инопланетный корабль. Похоже, это затянется на весь день. Я был уверен, что скоро пойдет ливень. Может, Боб прав, и нам следует пойти домой, подумал я. Но потом вспомнил, что приближаются выходные, а денег у нас почти нет. Нищим выбирать не приходится - даже когда им не приходится попрошайничать, сказал я себе, пытаясь хоть как-то скрасить необходимость работать в такую погоду.

Мне никогда особо не нравилось работать на улице, но сегодня работа превратилась в настоящую головную боль.

Боб продолжал тащиться как улитка, и у нас ушла куча времени, чтобы пройти сотню ярдов.

- Давай парень, поднимайся наверх, - сказал я, оборачиваясь и усаживая его себе на плечи.

Он вцепился когтями в мой рюкзак и мы поплелись на автобус к Тоттенхэм Хай Роад. Дождь усилился; огромные тяжелые капли разбивались о тротуар. Когда мы прошлепали по лужам и спрятались под остановку, Боб был в порядке. Но когда мы уселись в автобус, я понял, что дело не только в погоде.

Обычно поездки нравились ему больше всего - Боб очень любопытный кот. Мир за окном всегда его интересовал. Не важно, сколько мы ехали, он не отрывался от стекла, но сегодня он даже не поставил лапы на подоконник. За окном ничего не было видно - капли и подтеки дождя на стекле скрывали всё. Боб свернулся клубком у меня на коленях. Он казался уставшим, словно упал духом. Взгляд у него был сонным, словно он не до конца проснулся. Сегодня он был сам не свой.

Когда мы вышли на Тоттенхэм Корт Роад, дело стало еще хуже. К счастью, дождь немного стих, и я смог быстрым шагом направится к Ковент-Гарден. Это было непросто - мне приходилось перескакивать через большие лужи и уклоняться от зонтов, которые окружали меня со всех сторон.

Когда мы шли по Нил Стрит, я почувствовал, что с Бобом что-то не так. Вместо того, чтобы спокойно сидеть у меня на плечах, он дергался и шевелился.

- Ты как, дружище? - спросил я, останавливаясь.

Вдруг Боб повел себя совсем странно, я услышал странные звуки, словно он задыхался или пытался откашляться. Мне показалось, что он собирается спрыгнуть или упасть, поэтому опустил его на землю, чтобы посмотреть, что случилось. Но прежде чем я присел рядом, его вырвало желчью.

Рвота продолжилась. Я видел, как содрогается его тело в попытке избавить организм от чего-то вредного. Пару минут я думал, нет ли в том моей вины, может он почувствовал тошноту от качки в автобусе?

Но тут его снова вырвало желчью. Его явно не просто укачало. Вскоре в его желудке уже не осталось пищи, его вырвало тем, что он съел ночью и утром. Тогда-то я и понял, что дело худо. Скорее всего ему было плохо уже утром, когда мы только выходили из дома. И поездка в автобусе только усугубила дело. Я винил себя, что не обратил на это внимания раньше.

Странно, как люди реагируют в подобных ситуациях. Я уверен, что инстинктивно действовал так же, как любой родитель или хозяин домашнего питомца. В моей голове пронеслись разнообразные безумные, порой даже противоречивые мысли. Может, он просто съел утром испорченный корм? Или проглотил что-то найденное в квартире? Или это что-то серьезное? А что если он умрет прямо сейчас? Я слышал рассказы о кошках, скончавшихся на глазах хозяев, потому что проглотили чистящее средство или кусочек пластика, который застрял у них в горле. На долю секунды перед моими глазами встал образ умирающего Боба, но мне удалось взять себя в руки прежде, чем воображение окончательно разыгралось.

Ну же, Джеймс, давай мыслить разумно, сказал я себе.

Я понимал, что из-за рвоты его организм обезвожен, и значит ему следует попить. Если я ничего не предприму, какой-нибудь из органов может отказать. Я решил, что немного еды, и что самое главное, воды, ему не повредит. Так что я подхватил его на руки и направился к универсаму, который находился поблизости. У меня было мало денег, но этого хватило, чтобы купить ему пакетик с его любимым "влажным" кормом и бутылку хорошей минеральной воды. Я не хотел рисковать и давать ему водопроводную, из-за нее ему могло стать еще хуже.

Я отнес Боба на Ковент-Гарден и положил на тротуар рядом с нашим местом. Потом достал из рюкзака его миску и положил туда корм.

- Давай, дружище, - сказал я, поглаживая его, и поставил перед ним миску.

Обычно он сразу набрасывался на еду и со скоростью света поглощал ее, но сегодня он просто сидел и смотрел на миску. Потом все-таки решился и приступил к еде. Но даже в этом случае он ел без аппетита, большей частью просто ковырялся в миске. Он съел только желе, не притронувшись к мясу. В моей голове снова прозвенел тревожный звонок. Это был не тот Боб, которого я хорошо знал и любил. Что-то определенно было не так.

Я нерешительно приступил к продаже журнала. Нам нужны были деньги, чтобы хоть как-то прожить следующие несколько дней, особенно если я понесу Боба к ветеринару, и мне придется покупать лекарства. Но сердце к работе не лежало. Я больше смотрел на Боба, чем пытался привлечь внимание покупателей. Он печально лежал, уставившись в одну точку, ничто его не интересовало. Так что неудивительно, что мало кто останавливался рядом с нами. Работать я закончил через два часа. Бобу не стало хуже, но он точно не был и в добром здравии. Я должен был отнести его домой в теплую - и сухую - квартиру.

Думаю, до сих пор мне везло с Бобом. С тех пор, как я взял его под крыло, у него было отменное здоровье, на все сто процентов. Сперва у него были блохи, но это нормально для уличного кота. После того, как я избавил его от блох и гельминтов, он вообще не болел.

Время от времени я носил его в Синий Крест на Ислингтон-Грин, где ему когда-то ставили микрочип. Ветеринары и медсестры уже хорошо знали Боба, и всегда говорили, что он в хорошем состоянии, так что болезнь Боба выбила у меня землю из-под ног. Я боялся, что это может быть что-то серьезное. Пока мы ехали домой на автобусе, кот лежал у меня на коленях. Меня переполняли эмоции, я едва сдерживался, чтобы не заплакать. Боб - лучшая часть моей жизни. Мысль о том, что я могу его потерять, была ужасна, но я не мог не думать об этом.

Когда мы вернулись домой, Боб пошел к батарее, свернулся под ней клубком и задремал. Он пролежал там несколько часов. В ту ночь я почти не спал от волнения. Он был настолько плох, что даже не пришел ко мне в спальню, оставшись в гостиной.

Я вставал и проверял, как он там, подкрадывался в темноте и прислушивался, дышит ли он. Один раз мне показалось, что нет, и мне пришлось опуститься на колени и положить на него ладонь, чтобы убедиться, что дыхание есть. Когда я услышал, как он тихонько замурлыкал, я испытал невероятное облегчение.

С деньгами была напряженка, поэтому на следующий день я обязан был пойти на работу. Передо мной встала настоящая дилемма. Могу ли я оставить Боба в одиночестве? Или стоит укутать его во что-нибудь и взять с собой, чтобы присмотреть за ним? К счастью, погода улучшилась, даже появилось солнце. Когда я утром бродил по кухне с тарелкой хлопьев в руках, то вдруг увидел Боба, внимательно смотрящего на меня. Сегодня он выглядел намного лучше, и когда я положил ему еды, то он съел ее с большим энтузиазмом.

Поэтому я решил взять его с собой. Неделя только начиналась, поэтому пришлось бы подождать до четверга, чтобы отвезти Боба в фургончик Синего Креста.

Но перед тем как тащить его к ветеринару, я пошел в местную библиотеку, где можно было поработать на компьютере, и поискал симптомы болезни Боба.

Я забыл, что искать подобную информацию на медицинских сайтах - плохая идея. Они всегда предлагают наихудший вариант развития событий.

Я ввел ключевые слова, и поисковик дал мне ссылки на пару информационных сайтов. Когда я отыскал основные симптомы - вялость, рвоту, потерю аппетита и другие, - мне выдали целый список возможных заболеваний.

Некоторые из них были не так уж ужасны, например, это могли быть застрявшие комки шерсти или тяжелый случай метеоризма. Но потом я прочитал остальное. В списке хватало и тяжелых заболеваний. Среди них была Аддисонова болезнь, острая почечная недостаточность, отравление мышьяком. И, будто даже этого было мало, остаток списка содержал кошачью лейкемию, колит, сахарный диабет, отравление свинцом, сальмонеллез и тонзиллит. Самым ужасным, что не на шутку встревожило меня, было указание, что данные симптомы могут проявляться на ранней стадии рака кишечника.

Я читал сайты всего минут пятнадцать, но и этого хватило, чтобы чуть не довести себя до нервного срыва.

Я решил сменить тактику и посмотреть, как избавить кота от рвоты. Поиск оказался более жизнеутверждающим. Сайты, которые я просмотрел, предлагали примерно одинаковые способы лечения: большое количество воды, много отдыха и постоянное наблюдение за состоянием животного. Так я и решил делать в ближайшие сутки-двое. Я должен был наблюдать за Бобом практически круглосуточно. Если рвота снова начнется, придется нести его к ветеринарам, не теряя времени. Если все будет нормально, то можно свозить его в четверг в Синий Крест.

На следующий день я решил остаться дома до вечера, чтобы дать Бобу отдохнуть. Он спал как убитый, свернувшись клубком на любимом месте. Я не сводил с него глаз. Казалось, он более-менее в норме, поэтому я решился оставить его дома на три-четыре часа, чтобы попытаться хоть что-то продать. Выбора у меня не было.

По дороге от Тоттенхэм Корт Роад до Ковент-Гарден я понял, что снова стал невидимым. Но когда я приступил к продаже, ко мне стали подходить люди с вопросом: "А где Боб?". Когда я отвечал, что он болен, все тревожились. "С ним все будет в порядке?", "Это серьезно?", "Вы возили его к ветеринару?", "Его не опасно оставлять дома одного?"

И тут мне в голову пришла идея. У меня была знакомая медсестра-ветеринар Розмари. Ее друг, Стив, работал в магазинчике недалеко от нашего дома и продавал комиксы. Мы с Бобом частенько туда заходили и подружились со Стивом. Однажды там оказалась его девушка, Розмари, и мы с ней разговорились о Бобе.

Поэтому я решил зайти в магазин и посмотреть, нет ли там кого из них. К счастью, Стив был на месте и дал мне телефон Розмари.

- Она не будет возражать, если ты ей позвонишь, - сказал он. - Особенно если дело касается Боба. Она его обожает.

Когда я позвонил ей, девушка сразу спросила:

- Что он ел? После того, как он поправился, он ел что-нибудь еще, кроме корма, которым ты его кормишь?

- Ну, он частенько роется в мусоре, - ответил я.

От этой привычки я так его и не смог отучить. Это был просто ужас. Он даже разорвал мешки для мусора, стоявшие на кухне, и мне пришлось вынести все за дверь. Он был уличным котом. Можно забрать кота с улицы, но убрать улицу из кота невозможно.

По голосу Розмари я понял, что она о чем-то догадалась.

- Хммм, - произнесла она. - Это многое объясняет.

Она прописала пробиотики, пару антибиотиков и специальное лекарство от расстройства желудка.

- Где ты живешь? - спросила она. - Я завезу все тебе.

Я был в шоке.

- Не уверен, что смогу себе это позволить, Розмари, - осторожно заметил я.

- Не бойся, это бесплатно. Мне нужно завести другой заказ в твой район, - пояснила она. - Увидимся вечером, ладно?

- Да, хорошо, - согласился я.

Я был ошеломлен. За последние несколько лет люди не баловали меня спонтанными актами щедрости. Я чаще сталкивался с насилием, чем с добротой. Это было одним из самых больших изменений в моей жизни, которые принес Боб. Благодаря ему я снова убедился в том, что в людях есть и что-то хорошее. Я начал верить и доверять им.

Розмари сдержала слово. Я в этом и не сомневался. Она приехала на велосипеде тем же вечером, и я смог сразу дать Бобу лекарства.

Бобу не понравился вкус пробиотика. Он сморщил мордочку и попытался вырваться, когда я дал ему первую ложку.

- Не повезло тебе, приятель, - сказал я. - Если б ты не лез в мусорные баки, тебе бы не пришлось пить эту гадость.

Лекарства подействовали почти сразу. Той ночью он спал крепко и на следующее утро выглядел чуть лучше. Мне приходилось крепко держать его голову, чтобы убедиться, что он проглотил пробиотик.

В четверг ему стало еще лучше, но в качестве меры предосторожности я решил все же свозить его в фургон Синего Креста на Ислингтон-Грин.

Дежурная медсестра сразу узнала его и обеспокоилась, когда я сказал, что Боб заболел.

- Давайте быстренько его осмотрим, - сказала она.

Она взвесила его, проверила пасть и ощупала со всех сторон.

- Кажется, все хорошо, - кивнула она. - Думаю, он поправляется.

Мы поболтали еще несколько минут, а потом я пошел домой.

- Больше не копайся в баках, Боб, - сказала медсестра, когда мы уходили.

Болезнь Боба серьезно повлияла на меня, ведь он всегда казался таким крепким. Я даже не представлял себе, что он способен заболеть. Меня потрясло, что он тоже может умереть.

Это в свою очередь это укрепило меня в решении, которое зрело уже давно. Пришло время окончательно отказаться от наркотиков.

Я был сыт по горло своей жизнью. Я устал мотаться каждые две недели в Центр помощи наркозависимым и каждый день - в аптеку. Я устал от чувства, что могу в любой момент сорваться.

Так что когда я в следующий раз пришел к своему врачу на консультацию, я спросил, не могу ли я отказаться от метадона, чтобы в конечном итоге окончательно излечиться от зависимости. Мы уже разговаривали об этом раньше, но не думаю, что он принимал мои слова всерьез. Сегодня все было иначе.

- Это будет нелегко, Джеймс, - сказал он.

- Угу, я знаю.

- Тебе придется принимать "Субутекс" и постепенно уменьшать дозу, пока ты окончательно не бросишь.

- Хорошо, - согласился я.

- Переход может быть трудным, могут появиться тяжелые симптомы, - проговорил он, чуть наклоняясь вперед.

- Это мои проблемы, - отрезал я. - Но я готов. Я хочу это сделать для себя и для Боба.

- Ладно, тогда я даю добро. Посмотрим, как пойдет процесс в первые несколько недель.

Впервые за много лет я увидел искорку света в конце непроглядно темного туннеля.

Глава 15

Дата добавления: 2015-10-24