Люди станции Энджел

Боб определенно одобрил переход к станции Энджел. Это было понятно по его поведению каждый день, когда мы шли на работу.

Когда мы выходили из автобуса на Ислингтон-Грин, он не просил меня взять его на руки, как это было в центре Лондона. Вместо этого почти каждое утро он целенаправленно бежал впереди меня на поводке вниз по Камден-Пассаж мимо антикварных магазинчиков, кафешек, пабов и ресторанов до Ислингтон Хай Стрит к большой мощеной площади у входа на станцию метро.

Иногда нам приходилось сделать крюк, чтобы заехать к координатору Big Issue на север Грин. В таких случаях Боб прямиком направлялся огороженный сад, находившийся в центре Грин. Я ждал, наблюдая, как он роется в высокой траве, вынюхивая мышей, птиц или еще какое несчастное существо, на котором он мог бы потренировать свои охотничьи навыки. Чаще всего ему никого не удавалось поймать, но это не уменьшало его энтузиазма по исследованию всех закоулков в этом районе. Когда мы наконец-то добирались до его любимого места, откуда был прекрасный вид на цветочную лавку и газетный киоск возле одной из скамеек у спуска в метро, он терпеливо ждал, пока я выполню свою часть ежедневного ритуала. Я клал сумку на тротуар, а рядом - стопку журналов. Потом Боб садился на сумку и начинал вылизываться, очищая с себя дорожную пыль, чтобы прекрасно выглядеть весь день.

К слову сказать, я чувствовал тоже самое. После всех неприятностей, что свалились на меня на Ковент-Гарден, Ислингтон казался мне удачным шансом начать все заново. Я чувствовал, что мы входим в новую эру, и на этот раз не собирался упускать своего шанса.

Энджел во многом отличался от Ковент-Гарден и улиц близ Вест-Энда. В центре Лондона улицы забиты туристами, а по вечерам толпами гуляк и театралов. Энджел был спокойнее, но на станции метро хватало народу.

Но люди здесь были совсем другими. Конечно, туристов здесь тоже хватало, они шли в рестораны, в театры, типа Сэддлерс Вэлл, и в бизнес-центр «Ислингтон».

Но были здесь и более, как бы лучше сказать, престижные места. Каждый вечер я видел, как со станции метро выходят целые толпы людей в деловых костюмах. Правда, большая часть из них даже не замечала рыжего кота, сидящего недалеко от входа в метро. Те же, кто замечал, моментально замедляли шаг и улыбались Бобу, и они были весьма щедрыми. Я сразу заметил, что чаевые и среднее количество продаж на Ислигнтоне были чуть больше, чем на Ковент-Гарден. Те, кто выходил на Энджел, были куда щедрее тех, кто пользовался станцией на Ковент-Гарден. А еще, когда мы стали торговать там, люди начали подкармливать Боба.

Впервые это произошло на второй или третий день нашей работы. К нам подошла поговорить хорошо одетая женщина. Она задала мне очень подозрительный вопрос: собираемся ли мы здесь работать каждый день. Я даже подумал: неужели она хочет пожаловаться на нас? Однако я заблуждался. На следующий день она пришла с небольшим пакетом из Сейнсбери, в котором оказалось молоко для кошек и пакетик корма от «Шебы».

- Это тебе, Боб, - счастливым голосом сказала она, ставя пакет на тротуар перед Бобом.

- Ели вы не против, он съест это сегодня вечером, дома, - сказал я, поблагодарив ее.

- Конечно, - кивнула она. - Самое главное, чтоб ему понравилось.

После этого местные все чаще и чаще стали подкармливать Боба всякими вкусностями.

Наша точка находилась как раз по пути из крупного супермаркета «Сейнсбери». Очень скоро мне стало ясно, что люди шли туда не только за покупками, но и за небольшим лакомством для Боба. По пути домой они вручали свои подарки ему.

Однажды, через пару недель после того, как мы начали работать на Энджел, к нам с этой целью подошло человек шесть. В конце дня я даже не смог запихнуть в рюкзак все банки с кошачьим молоком, пакеты с сухим кормом и банки с рыбными консервами, которые накопились за время работы. Мне пришлось сложить все в большой пакет Сейнсбери. А дома я забил всем этим целую полку в кухонном шкафу. Этого корма Бобу хватило на целую неделю.

Другим кардинальным отличием от Ковент-Гарден для меня стало отношение работников станции. На Ковент-Гарден я был чуть ли не Антихристом, ненавидимым всеми. Я мог на пальцах одной руки сосчитать тех, с кем подружился там за все те годы, пока играл на гитаре и продавал Big Issue. Да я, собственно, и не искал чьей-то дружбы. Думаю, их было всего двое.

В отличие от Ковент-Гарден, сотрудники станции Энджел с самого начала отнеслись к Бобу с невероятной теплотой и добротой. Например, однажды было очень жарко. Термометр показывал около 90 градусов[23]. И хотя стояла осень, все ходили в майках. Я в своих черных джинсах и черной футболке ужасно потел.

Я специально усадил Боба в тень здания позади нас, чтобы ему было не слишком жарко. Я помнил, что жара вредна для кошек. Примерно через час я осознал, что должен найти воды для Боба. Но прежде чем я успел что-то сделать, из метро вышла женщина с металлической миской в руках. Я тут же узнал ее. Это была Давика, она работала билетным контроллером и частенько останавливалась поболтать с Бобом.

- Держи, Боб, - сказала она, потрепав его по холке, и поставила перед ним миску с водой. - Мы же не хотим, чтобы ты умер от жажды.

После этого она, не теряя времени, развернулась и в мгновение ока скрылась за дверями станции.

У Боба всегда была способность располагать к себе людей, но я никогда не переставал удивляться, насколько она сильна.

Он за считанные недели сумел понравиться людям на Ислингтоне. Это было просто удивительно.

Конечно, не все на Энджел было так замечательно. Это же Лондон в конце концов. Он не способен быть милым и добрым.

Самое ужасное было в том, что вокруг метро всегда толпились разные люди. В отличие от Ковент-Гарден, где все близлежащие улицы были полны людьми, на Энджел вся деятельность концентрировалась вокруг метро. В результате здесь кого только не было, начиная от тех, кто раздавал бесплатные газеты, и кончая работниками благотворительных организаций - "чаггерами"[24], как их называли.

На улицах всегда хватало конкурентов. Но с тех пор как, я очутился на улице десять лет назад, появление "чаггеров" больше всего удивляло меня. Это были полные энтузиазма юноши, работавшие в благотворительных организациях. Их работа заключалась в том, чтобы отыскать в толпе богатенького пассажира или туриста и заставить его выслушать историю о том, как несчастна их организация. Потом они пытаются убедить "жертву" подписать бумаги с согласием на перечисление с ее банковского счета определенной суммы. Это было настоящим вымогательством на благотворительные цели - отсюда и их прозвище "чаггеры".

Некоторые собирали средства на помощь странам третьего мира, другие на здравоохранение, борьбу с раком или другими болезнями, вроде кистиозного фиброза[25] или болезни Альцгеймера. Я с ними не связывался, но меня раздражала их приставучесть. Конечно, мне тоже не всегда удавалось продать Big Issue, но я никогда не навязывался людям и не ныл, как они. Они тащатся за "жертвой", вынуждая ее вступить в диалог.

В общем, каждый день я наблюдал, как из метро вываливается целая толпа этих полных энтузиазма агитаторов. Что меня особо бесило, так это то, что многие из них постоянно покупали Big Issue.

Когда кто-то из них начинал разгонять от меня людей, я делал замечание. Некоторые агитаторы воспринимали это нормально. Они уважали меня и отходили в сторонку, чтобы не мешать. Но были и другие.

Однажды я вступил в перепалку с молодым студентом, на голове которого была целая копна кудряшек, как у Марка Болана. Он скакал вокруг, раздражая людей, и плелся за ними, если кто-то пытался уйти. Я решил поговорить с ним.

- Эй, парень, ты мешаешь тем, кто тоже здесь работает, - заметил я, стараясь быть вежливым. - Может, отойдешь на пару метров в сторонку и дашь нам спокойно поработать?

Его аж затрясло.

- Я имею право здесь быть, - ответил он. - Так что не указывай, что мне делать. Я делаю, что хочу.

Порой, чтобы кто-то услышал тебя, приходится переходить на грубость. Так что я прочитал ему целую лекцию о том, что пока он тут скачет, выпрашивая себе на карманные расходы, я пытаюсь работать, чтобы оплатить счета за электричество и газ, и чтобы сохранить крышу над своей головой и головой Боба.

Когда я выплеснул на него все это, он моментально "сдулся".

Еще меня очень раздражали те, кто раздавал бесплатные журналы, выпускаемые чуть ли не каждый день. Некоторые из них, вроде «СтайлЛист» и «ШортЛист»[26], были действительно качественными, и это доставляло мне кучу проблем, главной из которых был вопрос: зачем кому-то покупать мой журнал, когда они могут взять другой бесплатно?

Когда кто-то их распространителей заходит на мою территорию, я пытаюсь объяснить им это. Я говорю им прямо: "Всем нам нужно работать, поэтому отойдите футов на двадцать и не мешайте мне". Однако это не всегда помогает, потому что многие из этих продавцов не говорят по-английски. Я пытался им все объяснить, но они не понимали не слова. Другие же просто не хотели меня слушать.

Но самыми раздражающими были «баккет-раттлеры»[27]: работники благотворительных организаций, которые ходили с пластмассовыми ящиками для сбора пожертвований.

Конечно, я симпатизировал тому, на что они собирали деньги: помощь Африке, экологические проблемы, защита прав животных. Этим занимались крупные достойные доверия благотворительные организации. Но если истории о том, что большая часть денег оседает в карманах этих "ящикотрясов" правда, я придержу свои симпатии при себе. У многих из них нет лицензий или аккредитаций. Если приглядеться к бейджам у них на шеях, то видно, что они похожи на игрушечные, вроде тех, что дают детям на днях рождениях. Дилетантство.

Однако, несмотря на все это, им было разрешено входить в метро, которое для любого продавца Big Issue было запретной зоной. Меня реально бесило, когда я видел внутри «баккет-раттлера», который приставал к людям. Иногда они чуть ли не залезали на турникеты. Когда пассажиры выходили из метро, настроения покупать Big Issue у них уже не было.

Думаю, я в каком-то роде сменил роль. На Ковент-Гарден я был бродягой, который нигде не задерживался надолго и немного нарушал закон. Теперь я оказался на другой стороне.

За пределами метро я был единственным лицензированным продавцом. Это было мое рабочее место, и я не мог мешать выполнять свою работу другим продавцам - в частности газетчику и торговцу цветами. «Чаггеры», лоточники и «баккет-раттлеры» нарушали это правило. Полагаю, многие сочтут это ироничным, но должен признаться, что были времена, когда я не находил в этом ничего забавного.

Глава 17

Дата добавления: 2015-10-24