Любовь — как дерево; 3 страница

- Нет, они себя варварами называют. Хотя… я знаю, о чем вы говорите. Ваше величество, помните, герцог Баварский жаловался, что его деревни варвары одолевают?

- Это было три года назад, Хлодвиг. Но мы же поймали главаря тех разбойников и казнили его. Ангус Самозванец его прозвище было.

- У него остался сын. Мой кузен служит при герцоге Баварском, он рассказывал, что сын этот хуже чумы. Ангус тот больше воровством промышлял да угоном скота, а отпрыск его и убийствами не гнушается, и поджоги учиняет. Шакал его прозвище, вот кого искать надо.

Халиф помрачнел и опустил голову.

- Что за напасти такие? – Горько сказал он. – Сам Иблис, видимо, шутки шутит с нами, Абильхан. Сердце кровью истекает, страшно представить, каким мучениям подвергают тебя эти дьяволовы выродки… Клянусь Аллахом Всемогущим, я найду этого Шакала и собственноручно предам смерти за то, что осмелился поднять руку на арабского принца!

Билл спешился с коня и с наслаждением развалился на ковре из сухих листьев, вытягивая зудящие ноги. Варвары отправились в дорогу, едва Людвигу стало лучше настолько, что он мог держаться в седле, и скакали несколько дней почти без передыха, наверстывая упущенные дни. Змеиный укус днем почти не болел, ранки затягивались, напоминая о себе неприятным покалыванием по вечерам, когда дневное тепло спадало. Тогда Билл грел руку, кладя ее рядом с костром или теплой спиной Тома, то и дело приподнимаясь и воровато глядя в лицо спящему главарю.

В подошву сапога настойчиво пнули, призывая подниматься. Принц открыл один глаз, ища того, кто потревожил его отдых. Довольный Якоб потряс в воздухе пузатым горшком, обернутым в одеяло.

- Что это? У нас намечается пир? – Спросил Билл, вставая и подходя к варвару.

- Это каша. Овсяная. Жаль, подсластить нечем…

- Каша? – Принц поднял брови, глядя на белое варево, от которого шел пар.

- Не говори только, что каши не ел, парень.

Билл улыбнулся, неопределенно поводя плечами. Якоб раскладывал кашу по плошкам, радостно гудя под нос.

- Агнесс сварила. Назад просится, говорит, осознала. Я вот подумаю еще ей назло, пусть знает, кто в доме хозяин…

- Ты с ней суров. – Билл хмыкнул, придерживая обжигающую миску кончиками пальцев.

- Ничего, мужик всегда прав. Баба она на то и баба, чтобы варить да детей нянчить. А ей-то только варить и надо, не понимаю, чего взбесилась на старости лет…

Якоб зачерпнул кашу ложкой и осторожно попробовал. На усах и бороде остались белые следы.

- Не отравлено вроде, есть можно.

Принц засмеялся и, помедлив, спросил:

- Тома позовем?

- Кого? – Бородач вытер усы рукавом.

- Тома, ну, Томаса. Вряд ли ему кто-то сварил поесть.

Старик удивленно посмотрел на Билла, а затем по сторонам. Отложив миску, он придвинулся к Биллу, недоверчиво прищурившись.

- Я вот, кстати, спросить хотел, что у вас за отношения теперь. Смотрю, ты от него ни на шаг не отходишь, да и он тебя везде высматривает… Помирились, что ли?

- Да, враждовать глупо. Он здесь главный, и я должен подчиняться. Мы решили стать друзьями.

- Друзьями? – Варвар поперхнулся, тараща глаза. – Вот уж не думал, что на своем веку услышу такое.

- Почему ты так удивлен?

- Просто вы то порвать друг друга готовы, то вдруг друзьями становитесь. Странно это, он тебя чуть в землю не вогнал, а ты все равно к нему тянешься.

- Я тоже был несправедлив к нему. – Билл поморщился. – Мы дали друг другу еще шанс. Неизвестно, сколько я проживу у вас, может быть, всю оставшуюся жизнь. Я же не могу провести ее в вечно борьбе с ним.

- Хм, верно. – Якоб почесал в затылке. – Ладно, зови Томаса или как там ты его зовешь… Том… надо же.

Принц, не обращая внимания на кряхтения старика, поднялся. Том нашелся там же, где и всегда, сидящий на щите подле своего нового коня.

- Эй, - позвал Билл. – Хочешь каши?

Том выплюнул травинку и потянулся.

- Если ее сварил Якоб, тогда не буду. Он кидает в нее все, что попадается под руку.

- Нет, ее Агнесс сварила.

- Тогда другое дело. Она ведь не напускала туда своего яда?

Билл засмеялся и, нагнувшись, потянул главаря за рукав. Шакал лениво поднялся и побрел за Биллом.

В сумерках горели только несколько костров, варвары ложились спать, мгновенно проваливаясь в сон. Якоб тоже мерно храпел, завернувшись в плащ, отмахиваясь во сне от кого-то невидимого, но очень надоедливого. Принц отстраненно глядел на него, гладя руку, снова начавшую ныть. Засаленная одежда цеплялась к телу, и кожа под ней зудела и чесалась.

- Помыться бы сейчас, - вздохнул Билл, скребя ногтями засохшую грязь на штанине. Сидящий напротив Том отбросил пустую флягу и сказал сквозь зевок:

- Тут неподалеку деревня есть, там бани топят. Можно попроситься.

- Бани? – Оживился Билл. – Я бы сейчас не отказался от бани. Чувствую себя так, будто никогда в жизни не принимал ванны, уже кожи не видно под коркой грязи.

Шакал скривился, видя, с какой надеждой смотрит на него принц.

- Ты же не хочешь, чтобы мы поехали прямо сейчас?

- Почему бы и нет? Все спят, дозор расставлен. Завтра будет уже некогда, я же не могу заставить весь обоз меня ждать… а упускать такой шанс не хочется. Прошу, Том.

- Черт… хорошо. Бери коней.

Пока Билл неслышно выводил коней, Том приблизился к варвару, держащему пост. Тот встал навстречу главарю.

- Я вернусь под утро. Скажи остальным, чтоб глядели в оба, и сам не засыпай. Люди на вашей совести.

Дозорный кивнул, молча наблюдая, как его главарь и пленник собираются куда-то вдвоем. Проводив взглядом всадников, скрывшихся среди деревьев, варвар недоуменно нахмурился.

Ночи осенью были темнее всех в году. Лишь по шуршанию листьев над головой можно было понять, что вокруг растут деревья, а копыта коней погружались словно в никуда, земли не было видно. Билл вцепился в гриву коня, едва успевая уворачиваться от нависающих сверху веток. В какой-то момент все лесные шумы внезапно стихли, и принц, не услышав ничего, кроме собственного дыхания, замер. Вокруг плыла лишь темная и вязкая тишина.

- Том? – Позвал он в темноту, испугавшись того, как дрожит его голос.

- Что? – Раздалось совсем рядом, так, что Билл почувствовал дыхание на своих волосах.

- Я совсем ничего не вижу. – Билл повернулся на голос. – Будто ослеп… Куда идти?

- Давай поводья.

Билл протянул руку наугад и разжал пальцы. С мягким шелестом поводья скользнули по боку коня мимо руки Тома.

- Черт, выронил… - Нащупав поводья снова, принц повернулся в сторону Тома. – Вот, держи.

Сильные пальцы ухватились за запястье, стискивая повязку, и Билл зашипел от стрельнувшей боли.

- Осторожней, – сказал он, чувствуя жжение в прижатой коже. Шакал отдернул руку, подцепляя поводья. На языке вертелись извинения, но он не решился произнести их вслух.

- Я не видел, - пробормотал он вместо этого и потянул поводья, вытягивая их из руки Билла. Принц сложил руки на коленях, доверяясь чутью Тома.

Ветер, свободно дунувший в лицо, говорил о том, что лес остался позади. Впереди на холме чернели приземистые деревянные дома, но нигде в окнах не горел свет.

- Я говорил, что не стоит идти, - сказал Том. – Видишь, никто нам не откроет. Пускать ночами в дом непонятно кого – рискованное дело.

- Идти ночью через лес – тоже. Давай постучимся, если уж пришли.

- Приспичило тебе мыться, никто нам и топить не будет в такое время.

- Я думаю, если хорошо попросить, то нам откликнутся. Вот в нашем мире все готовы помочь друг другу, для нас гость – самый главный человек в доме.

- Если гости такие, как я, вы забудете об этом своем гостеприимстве. – Том усмехнулся.

Подойдя к первым воротам, Шакал громко постучал в них. Во дворе залаяла собака. Хлопнула дверь, и за воротами раздался старческий голос:

- Кто там принесло среди ночи?

- Старая, пусти путников в бане помыться! – Отозвался Том.

- Еще чего! Я вас пущу, а вы мне дом спалите да обворуете!

- Мы тебе дом спалим, если не пустишь!

- Идите отсюда, пока целы, а то собаку спущу! – Взвизгнула старуха и посеменила к дому, причитая: - Сынок! Сынок, неси топор, воры ломятся!

Принц и варвар переглянулись и сорвались с места, унося ноги от старухи с топором. Добежав до стоящей посередине улицы колокольни, они завернули за нее. Споткнувшись в темноте, Билл упал на землю и расхохотался, стуча по земле ладонью. Привязанные здесь же кони удивленно зафыркали и затрясли головами, словно осуждая поведение своих хозяев. Вытерев выступившие слезы, он услышал сдержанный, чуть хриплый смех Тома.

- Она за нами не гонится, оторвались, - пошутил Шакал, выглядывая из-за угла.

- Ты был прав, такого невежливого гостя, как ты, на порог никто не пустит. Слава Аллаху, у меня с воспитанием дела обстоят куда лучше. Теперь я попробую.

Еще раз оглянувшись на дом старухи, Билл с улыбкой направился к соседнему, за ним, посмеиваясь, вел лошадей под уздцы Том.

Стук в ворота – и вновь слышится недовольный голос хозяев.

- Ну, кому там чего надо?

- Добрые хозяева, мир вашему дому! – Сказал Билл, посматривая на презрительно ухмыляющегося Тома. – Мы сбились с пути и ищем ночлег. Мы вас не потревожим, нам бы только кров найти.

Щелкнул засов, и ворота открылись, впуская Билла и Тома с конями. Пожилой мужчина с тускло светящей жировой лампой оглядел их и кивнул, приглашающе указывая на свой дом.

- Проходите. Грех не помочь заблудившимся ночью. Обогреем, накормим. Коней в хлев давайте, сейчас скажу внучке, чтобы сена им бросила…

Половину широкой комнаты с низким потолком, заменяющей гостиную, занимал стол, на котором за ужином разместилась вся семья приютившего путников деда. Биллу и Тому отвели место во главе стола, тут же принеся на их долю луковой похлебки и каши со шкварками. Домашние смотрели на гостей с любопытством, особенно на Билла, угадывая в нем чужестранца.

- Так кто вы будете? – Спросил глава семьи после ужина. Семья и не думала расходиться на ночь, предвкушая рассказы о странствиях и дальних странах.

- Мы торговцы, - не моргнув глазом, солгал принц. Том выразительно хмыкнул и опустил глаза в чашку с похлебкой. – Идем из Византии ко двору короля, везем ему дары императора. Но с нами случилось несчастье – мы отбились от своего каравана и теперь не можем напасть на его след. Нам бы переждать ночь, а завтра мы снова пустимся в дорогу.

- Тогда вам надо отдохнуть после тяжелого дня, - сказал старик и обернулся, обращаясь к молодой девушке, не сводящей глаз с гостей: - Быстро постели гостям.

- Прошу прощения, нам так неловко вас тревожить. – Принц тяжело вздохнул и намеренно грустно взглянул на главу семьи. Том сжал зубы, чтобы не рассмеяться. – Если вам не составит труда, то мы бы хотели помыться в бане. Мы в пути уже месяц, сами понимаете…

Дед понимающе закивал и вскочил с места.

- Горазд же ты лгать, - довольно заметил Шакал, поднимаясь следом.

- Это не ложь, это дипломатия, - резонно ответил Билл.

Принц опасливо ступил на порог покосившейся сырой хаты, внутри которой клубился дым.

- И это баня? – Он брезгливо поежился, не спеша разуваться и становиться на голые мокрые доски.

- Да, ты же просился в баню. Или ты ждал чего-то другого? Мойся, ночь уже.

- Я не буду здесь мыться. Где мраморный пол, где краны, которые подают горячую и холодную воду, где слуги с полотенцами и мылом? Тут больше заразы нахватать можно, чем искупаться.

- Полотенца здесь есть, вон они лежат. – Билл посмотрел туда, куда указывал Том, и его губы скривились. В углу безобразным комком лежали грязные тряпки. – Не кривись, выбора другого нет. Либо плещешься в той лохани, либо ходи грязным и не волнуйся. Я же не волнуюсь.

- Хорошо, лучше так, чем никак, - нехотя согласился Билл, снимая куртку. – Надо что-то постелить на пол…

Том, веселясь, смотрел, как топчется на месте принц, не решаясь стянуть сапоги и встать на пол босыми ногами. Заметив негодующий взгляд Билла, Шакал поднял руки вверх и примирительно сказал:

- Ладно, пойду спрошу у хозяев чистые тряпки.

Он скрылся за дверью, а Билл с недоверием потрогал воду, налитую в лохань. Вода была чуть теплой и не совсем чистой.

- Может, все-таки не стоит? – Задал он вопрос самому себе, проводя ладонью по голове. Волосы были спутанными и сальными. Билл обреченно посмотрел на черные полоски под ногтями и ответил сам себе: - Стоит.

Опершись ладонями о борт лохани, принц посмотрел в свое расплывчатое отражение. На него из воды смотрел худой и бледный юноша со впалыми щеками и синими кругами под глазами.

- Какой красавец, принц Абильхан, - иронично усмехнулся Билл и провел пальцами по отражению, нарушая его.

За дверью вновь раздались шаги, и Билл резко выпрямился от промелькнувшей в голове мысли, что ему придется быть перед Томом обнаженным и видеть Тома самому. И они будут одни в самый разгар темной ночи.

Он был еще одет, но кожа покрылась стайкой мурашек, как от холода, а звук открывшейся двери напугал. Принц, дрожа, глядел на Тома, словно тот застал его за неприглядным делом. Шакал вошел в баню, бросая на лавку у стены стопку чистых тряпок.

- Вот тебе полотенца. Да, и слугу я тоже нашел…

Билл удивленно поднял бровь и заметил за спиной Тома смущенную девушку, кокетливо улыбавшуюся им весь ужин. Главарь подошел к Биллу вплотную и чуть слышно проговорил:

- Как она тебе? Спину потрет, голову помоет, а там уж посмотрим, для чего еще пригодится.

Принц неотрывно смотрел на Тома круглыми глазами, отказываясь верить в услышанное. Слова Шакала резали его наискось по груди, заставляя лицо гореть от стыда.

- Ты не смотри на меня так, если что я тебе ее первому уступлю, - сказал Том, расценив замешательство Билла по-своему. Принц перевел взгляд с лица главаря на девушку, нетерпеливо мнущую подол платья. Девушка в ответ невинно улыбнулась и принялась стягивать платье с круглых плеч, усыпанных веснушками. Сняв платье, она переступила через него ногами, обнажая маленькую грудь и черный треугольник внизу живота, и с готовностью подошла к мужчинам, бесстыдно глядя в глаза. Том кивнул на нее, вопросительно глядя на Билла.

- Нет, спасибо, - выдохнул принц через зубы. – Не буду вам мешать.

Подхватив куртку, Билл вылетел из бани и зашагал прочь, путаясь в рукавах. Накатившая внезапно дурнота развеялась, оставив после себя паршивый привкус гадливости.

- Билл! Стой! – Том догнал принца у самых ворот и развернул к себе за плечо. – Куда ты собрался?

- Точно, надо забрать коня. – Билл дернул плечом, сбрасывая руку Тома и намереваясь идти в хлев.

- Да что такое? И чем я оскорбил тебя или твою веру на этот раз? – Главарь непонимающе всплеснул руками.

- Причем тут я? Это же просто… мерзко! Зачем ты позвал ее?

- Я не звал, она сама пошла. Это плата за ночь проживания такая, девка-то не порченная еще, а ей уже пятнадцатая зима…

Билл сжал голову руками и застонал.

- О, Аллах…

- Да прекрати ты! У вас самих там и наложницы, и женитесь вы, едва ходить начинаете. Ты сам говорил, что женщины у вас голоса не имеют.

- Это совершенно другое! Речь о твоем мире, Том. Посмотри на нее! – Билл махнул рукой в сторону выходящей из бани девушки, стыдливо завязывающей платье. – В моем мире она была украшением дома, будущей матерью, чьи дети почитали бы ее как святыню.

- Если не наложницей…

- А даже если и так? Она жила бы в роскошном дворце, носила бы драгоценности и занималась науками. Наши женщины молчаливы и покорны, но они не унижены и не распутны. А у вас?

Том ошеломленно молчал. Принц отвернулся и прислонился плечом к забору, закрыв лицо руками.

- Ты сам просил меня научить тебя жизни в нашем мире, - угрюмо сказал Том.

- Это слишком трудно для меня, - глухо выдохнул Билл. – Слишком…

Шакал цокнул языком, непривычно ощущая вину на сердце. Желая чем-то утешить Билла, он несмело похлопал его по плечу. Под его тяжелой рукой худое плечо араба казалось еще более хрупким, и Том ощутимо сжал его в ладони, испытывая ласкающее изнутри чувство превосходства его силы, но вместе с тем – желание защитить. Принц отнял руки от лица и повернулся к Тому. Встретившись с ним взглядом, Билл вспыхнул и толкнул главаря в грудь. Удар оказался неожиданно сильным, заставив Шакала отступить на шаг.

- И вообще, как ты посмел предложить мне, наследному принцу, такую низкую забаву?

- Так вот чем ты недоволен, оказывается. А я уж думал, что ты и правда о чести девки печешься. А ты только о своей…

- А что плохого в том, чтобы беспокоиться о своей чести? Ах да, с кем я говорю об этом? Глупо учить свинью манерам, она и сама в грязи изваляется, и всех остальных измажет. Подумать только, что за дикость! Для тебя нет ничего сокровенного. Выставить напоказ тайну соития!

Билл задыхался от гнева, отчаянно размахивая руками и бранясь. Выдохнувшись, он замолчал, убирая волосы со взмокшего лба. Шакал спокойно смотрел на него.

- Все сказал?

Принц сжал кулаки, разъяренно выдыхая.

Хозяева дома недоуменно смотрели вслед уезжающим гостям, не посетившим баню и не оставшимся на ночлег. Билл ехал впереди Тома, гордо подняв голову и не подавая виду, если конь в темноте вдруг оступался в рытвинах, грозя выронить седока из седла. Шакал ехал следом, разглядывая очертания прямой спины араба, и посмеивался тому, что гневные речи принца казались скорее детскими капризами, чем негодованием оскорбленной чести.

- Так и будешь молчать? – Спросил он. Ответа не последовало. – Как хочешь. Между прочим, ты едешь не в ту сторону.

Билл молча выправил ход коня, не удостоив Тома взглядом. Молчание начинало раздражать, и Шакал, хмыкнув, бросил:

- Ведешь себя как потекшая девица.

Принц резко натянул поводья, и конь, заржав, врос копытами в землю.

- Что ты сказал?

- Заговорил-таки… Что слышал.

Принц спешился, снимая плащ и кладя его на седло. Том объехал его и тоже спрыгнул на землю.

- Вернись и ответь за свои слова!

- И как ты будешь драться? У тебя нет меча.

- И я без меча с тобой справлюсь!

- Как же, оттаскаешь меня за волосы?

Рассвирепев, Билл бросился на варвара, желая вцепиться ему в горло. Шакал ловко отклонился, отступая назад и отбивая раскрытыми ладонями удары принца. Билл сильнее злился, видя ухмылку на лице противника, и напал с двойным ударом. Но Том перехватил его руку и заломил ее, ловя вторую и тоже заводя ее за спину Билла. В одно мгновение принц оказался прижатым щекой к земле, зло пыхтя и пытаясь сбрыкнуть усевшегося на ноги главаря.

- Отпусти! Я проучу тебя!

- И ты думаешь, я отпущу тебя после твоих угроз?

- А ну, слезь с меня! – Билл забился выброшенной на берег рыбой, но железная хватка на запястьях стала еще крепче.

- Не рыпайся, а то я ненароком переломаю тебе руки.

Билл положил голову на землю и сдул прядь с лица.

- Как только ты меня отпустишь, я тут же надеру тебе зад.

- Да ну? Проверим? – Том привстал, и Билл напрягся.

Шакал отпрыгнул в бок, выпуская принца из захвата. Билл вскочил на ноги и кинулся за Томом, припустившим от него наутек по лесной опушке и хохочущим в голос. Главарь петлял, то резко меняя направление, то останавливаясь и поджидая Билла и вновь срываясь с места, когда тот подбегал ближе. Принц захлебывался воздухом, с непривычки кололо в боку. Но земля приятно пружинила под ногами, а легкий ветер, дующий в спину, подгонял, и Билл чувствовал, как вот-вот оторвется от земли и полетит, побежит ввысь по черному небу. Тома почти полностью скрывала ночная мгла, но его смех прорезался сквозь нее вспышками света, и Билл бежал на него, и кружился вокруг своей оси, и прыгал, хватая рукой далекие серебряные звезды, и чувствовал, как растут за спиной невидимые, но осязаемые крылья свободы.

Выбившись из сил, он замедлил шаг и рухнул на землю, тяжело дыша и слыша частый стук сердца в ушах. Рядом упал появившийся из темноты Том, самодовольно посмеиваясь.

- Ну что, надрал мне зад?

Билл лениво пнул его коленом, улыбаясь.

- Я выдохся и не прочь бы сейчас поспать.

- Тогда надо искать место ночлега. Утром мы должны быть уже в лагере. Поднимайся.

Принц поморщился и встал, с сожалением отрываясь от земли.

- Никогда так раньше не бегал, - сказал он.

- Никогда?

- Нет, а жаль. То есть бегал, конечно, но от своих нянек и учителей, а не с ребятами. Халифу не положено дурачиться и бездельничать, поэтому с рождения моя жизнь была подчинена распорядку, в котором не было места играм.

- В твоем дворце не было других детей?

- Были, но меня редко пускали играть с ними. Порой было очень тоскливо сидеть в комнате и смотреть из окна, как они играют, а самому в это время зубрить латынь и математику… Зато тебе, наверное, было весело в детстве, вас не заставляют учить целыми днями. Бегай себе сколько хочешь, играй…

Том пожал плечами.

- Да, наверное.

- Наверное? Тебя тоже учили?

- Да нет же! – Хохотнул Шакал. – Разве я похож на образованного? Я и читать-то не умею, а писать тем более.

- Тогда у тебя должно быть веселое детство.

- Да… должно быть.

Главарь замолчал, и Билл подъехал к нему ближе, почувствовав перемену в его настроении. Том снова закрывался от него, и он не мог этого допустить.

- Расскажи мне о себе.

- Опять, Билл… Зачем тебе это?

- Мы же друзья, а я ничего не знаю о тебе, кроме того, что мне рассказал Якоб.

- Якоб слишком много болтает.

- Он мой друг, а друзья должны делиться своими мыслями и тайнами.

- И много у тебя друзей?

- Достаточно. И пока ты единственный не хочешь со мной говорить.

- Потому что мне нечего тебе рассказать.

- Ну ладно, не хочешь делиться, значит, варись в своем котле в одиночку.

Том шумно вздохнул и проговорил с надрывом:

- Ну, что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал? В моей жизни нет ничего интересного и занятного, поверь.

- А мне и не нужно, чтобы ты меня развлекал. Поделись со мной, о чем думаешь, что тебя гложет.

- Я ни о чем не думаю. Об этом лучше не думать ни мне, ни тебе.

- Но ты думаешь, я вижу. Каждый день. И тебя это мучит. Я вижу, ты что-то скрываешь, поверь, легче пережить что-то, когда есть кому сказать…

Шакал молчал, и принц, не видя, знал, что его лицо вновь превратилось в каменную маску.

- У меня тоже есть тайна. Если я открою ее, тебе будет легче говорить со мной?

- Может быть…

Билл помедлил, собираясь с мыслями.

- У моего отца есть брат, наместник Багдада, второй столицы халифата. Аль-Мамун. Он льстит моему отцу и лжет, притворяясь добрым братом, а сам строит козни за его спиной. Я знаю, что он хочет свергнуть моего отца с трона и стать халифом самому.

- И твой отец ничего не знает об этом?

- Нет, к сожалению, он слишком доверяет аль-Мамуну. В нашем окружении есть гнилые люди, продавшиеся Мамуну, и они делают все, чтобы отец оставался слеп. Я бы давно сказал, но мне нечем доказать это. И есть еще кое-что… чем мой подлый дядя меня пугает…

- Что же это?

Принц сглотнул и отвел глаза.

- Когда я был ребенком, аль-Мамун пытался совратить меня. И он обещает выдать это отцу, если я вздумаю что-то сказать. И я боюсь, как это отразится на отце, он до безумия любит меня… Думаю, я и попал к вам неслучайно, с нами ехала крыса Мамуна, Хаким, он мог подговорить остальных бросить меня. И теперь, когда я здесь, отец остался один, и я терзаюсь от мысли, что с ним может случиться.

- Разве ты смог бы чем-то помочь ему, если бы был рядом?

- Нет… но я бы разделил с отцом любую его судьбу.

Том пристально смотрел на Билла, на лице которого даже в темноте явственно проступала мука. Тихий голос принца вплетался в воздух, обретая очертания картины, представшей перед глазами Тома. Шакала передернуло, едва он представил темную комнату и тишину, полную стыда и обиды, заплаканного ребенка, отбивающегося от жадных грубых рук, и похотливый блеск в глазах.

- Черт, - вырвалось у Тома.

- Что?

- Нет, ничего… Билл, если хочешь что-то спросить – спрашивай.

Принц повернулся в седле так, чтобы видеть Тома. Небо прояснилось, и поляну, по которой они объезжали лес, залил свет луны, проявившейся сквозь плотный настил туч, спешащих на юг вслед за птицами.

- Почему ты стал разбойником? – Спросил Билл.

- Так вышло… Я хотел быть похожим на отца, но перестарался.

- Твой отец был разбойником?

- Нет, скорее озорником. Он был вождем своего народа и кормил его, как мог. Угонял скот, разорял амбары. Но нападал всегда только на зажиточные деревни, у которых было достаточно запасов, чтобы прокормиться.

- Почему бы ему было не осесть с людьми и не выращивать свой хлеб?

- Многие кочевые варварские племена так делали. Но это означает потерю свободы. Рано или поздно в их деревни приходят князья, они отнимают земли себе, а работающих на ней людей заставляют отдавать дань. Но Ангус не хотел покориться им. За это его и убили. Нашли и казнили на площади, на глазах у тех, кто гремит золотом и ездит по костям простых людей в бархатных каретах.

- Поэтому ты убиваешь? Ты мстишь за него?

- Отчасти так.

- Отчасти? Есть и другие причины?

- Да. Я просто ненавижу людей.

- Богатых?

- Бедные не лучше на самом деле. И те, и другие скроены из одних и тех же пороков, богатство лишь усугубляет их. Человек может никогда не видеть в глаза золотой монеты, но перегрызть горло другому ему труда не составит. И чем меньше и слабее попадается противник, тем сильнее хочется его разорвать, истоптать.

- Почему ты так думаешь?

Том остановил коня и посмотрел на Билла.

- Взгляни на меня. Ты думаешь, я всегда был Шакалом?

- Уверен, что нет, - твердо ответил Билл. – И я хочу узнать, что тебя изменило.

- Люди. Люди меня таким сделали. И я решил – раз они видят во мне дьявола, я буду им. Ведь я все равно не знаю, кто я на самом деле.

- Что ты имеешь в виду? Ты – человек.

- Разве? – Том хмыкнул. – Что это значит по-твоему? Человек рождается в любви и заботе отца и матери, с Богом в душе, с трудом в руках и милосердием в груди. Человек ступает по земле, и ему открыты все двери, и из глаз других людей на него льются уважение и доброта. Согласен? А теперь скажи мне, можно ли считать человеком того, кого родили не на чистые простыни, а в сливную яму? Человек ли тот, кого с малолетства били все вокруг чем только под руку не попадалось - сапогом, оглоблей, прутьями? Человеком ли станет тот ребенок, пришедший просить в милостыню кусок хлеба, которому на голову выливают ведро с помоями?

- Ты о себе говоришь? – Прошептал Билл в оцепенении. Том рыкнул и схватил Билла за ворот, притянув к себе.

- А о ком еще? Господи, я ведь даже не знал, за что…

Шакал отпустил Билла, отстраненно пригладив смятый ворот рубахи.

- Мне и сейчас вслед шипят проклятия и гадости, даже те, кому я помогал, кого из беды выручал. Как будто у меня на лбу печать, уродом делающая. Знать бы только, кто ее поставил, я бы спросил с того сполна!

Том проехал вперед, оставляя застывшего принца ломать ледяные пальцы и шататься в седле, как больного. Главарь остановился и сказал, не оборачиваясь:

- Нет у меня никакой тайны, Билл. Только та, что не человек я, а зверь, и зверем мне суждено жить и помереть… О, вот здесь можем заночевать, место хорошее. Да и дождь вроде не собирается.

Шакал спешился и привязал коня к стволу дерева. Ровное сухое место между корнями толстого дуба было мягко выстлано листьями. Том расстелил на них плащ и оглянулся вокруг, ища сучья и ветки для костра. Ему хотелось скорее согреться в тепле огня, тело прошиб липкий холодный пот от вынужденных признаний, от волнения к горлу подкатывала тошнота.

Билл неловко спрыгнул с коня и упал на землю как подкошенный, даже не ощутив удара головой об подвернувшуюся некстати сломанную ветку. Он чувствовал, как внезапно сердце прорвалось и вылетело вон из груди, оставляя после себя зияющую черную пустоту, вытягивающую из тела тепло и дарящую вместо него тупую боль, скапливающуюся у глаз. На плечо несмело легла рука, и голос Тома произнес сверху:

- Эй, ты только не вздумай меня жалеть.

Боль брызнула из глаз, и Билл, вцепившись зубами в свою ладонь, тихо завыл. Ссутулившийся Том сидел рядом, беззвучно шевеля губами, коря себя за болтливость, и растерянно глядел на плачущего принца, плачущего от жалости к нему, первого после давно ушедшей Августы. Шакал проглотил комок в горле и, наклонившись к Биллу, погладил его по голове, как когда-то утешала его самого бабка. Всхлипнув, принц взял его руку и положил себе под голову, прижавшись щекой, и Том отчаянно зажмурился, чувствуя горячие капли, стекающие сквозь его пальцы.

- Абильхан… дорогой…

Билл услышал зов и открыл глаза. Приподнявшись на локте, он изумленно оглянулся вокруг – белые стены с мозаикой из камней, расписной ковер на полу и витражные окна. Выскользнув из белоснежной шелковой постели, он, неслышно ступая босыми ногами, вышел из покоев. Мелодичный женский голос повторял его имя с нежностью, на которую способна лишь одна женщина во всем мире, - это был голос матери, Билл узнал его.

Спустившись по холодным ступеням, принц вышел в сад. По нежной сладости, разлитой в воздухе, он понял – пришла весна. В круглых, квадратных и ромбовидных клумбах цвели дивные цветы, поражающие обилием красок, на пальмах наливались соком фрукты. Журчал небольшой фонтанчик, и хрустальная вода бежала от него по искусственному ручью, заключенному в берега из мраморных плит, огибала резную беседку. Билл приблизился к беседке и увидел в ней сидящую вполоборота мать. Атхар сидела в глубоком лиловом кресле, расшитом золотой тесьмой, одетая в роскошный праздничный наряд, на волосах и руках у нее блестело и слепило красотой множество драгоценных украшений. Атхар повернулась к сыну и улыбнулась ему.

Дата добавления: 2015-07-08