Уильям Шекспир 3 страница

- Ищи шакала, что свистит, скрывшись в лесной чаще… - Вновь услышал халиф звенящий голос с того света.

Резко проснувшись, как от толчка, Шахджахан спустился в тронный зал и велел снаряжать войско для похода во Франкию.

- Что за шакал, который свистит, скрывшись в лесу? – Размышлял он вслух. – Шакалы ведь не свистят, а воют, и обитают они не в лесу, а на равнинах. Где же я найду такого шакала? И чем он мне поможет? Эх, Атхар, всегда любила ты морочить мне голову…

Как только большой варвар закрыл дверь в повозку, Абильхан бросился на ложе и закусил угол подушки, чтобы не раскричаться от отчаяния. Было унизительно стоять перед дикарями, хохочущими и говорящими что-то о нем на своем языке, и знать, что им ничего не стоит убить его, надругаться и убить. Но хуже вожделеющих и насмешливых взглядов была неприкрытая ненависть, обжегшая принца своим ледяным огнем из глаз вождя этих варваров, такая, что у Абильхана от страха задрожало все внутри. Принц невольно удивился, что все еще жив, и он не был уверен, что, когда его придут убивать, он сохранит свое достоинство и не бросится варварам в ноги, умоляя пощадить.

Дверь снова открылась, и принц вскочил на ноги, быстро вытирая ладонью проступившие слезы. В повозку снова зашел пожилой варвар, сказал что-то на латыни и поставил перед пленником две небольшие миски, в одной из которых лежал кусок жареного мяса с какой-то зеленью, а в другой была вода.

- Спасибо, - удивленно поблагодарил Абильхан, не ожидав такой заботы. Варвар свел брови, подумал и молча ушел. Оставшись один, принц набросился на еду, забыв обо всем на свете.

Варвары снова были в пути, и к пленнику почти никто не заглядывал. Абильхан маялся, ожидая своей участи, и прислушивался к разговорам за стенкой повозки. Иногда в речи дикарей проскальзывали знакомые слова, но их было так мало, что даже приблизительно представить, о чем они говорили, не было возможным. Спать юноша не ложился, боясь, что в это время к нему могут зайти с дурными намерениями. Мучила естественная нужда, но Абильхан не знал, как попросить остановить повозку, и не хотел делать этого на виду у всех. Мысль использовать для этого один из кувшинов принц категорически отверг. Оставался лишь один выход. Появлению своего надзирателя принц несказанно обрадовался. Отодвинув принесенную еду и воду, Абильхан встал перед варваром и, выразительно на того посмотрев, неопределенно помахал рукой перед пахом. Бородач ухмыльнулся и кивнул, приглашая выйти.

Выйдя на воздух, Абильхан опасливо оглянулся на лагерь и, заметив любопытные взгляды, быстро завернул за повозку. Надзиратель гремел сапогами сзади, предупреждающе звякнув мечом. Стоять голыми ногами на земле было холодно, а под присмотром сурового варвара неприятно и стыдно.

- Отвернись, прошу, - попросил Абильхан. – Мне все равно не убежать.

Тот не понимал, хмуря брови. Скрепив сердце, принц отвернулся сам.

Вернувшись в свое убежище, он закрыл глаза и медленно выдохнул, и впервые пожалел о том, что так легкомысленно относился к занятиям по латыни. Устало опустившись на подушки, Абильхан просунул руку под одну из них и нащупал пальцами бумагу. Глядя на обложку Корана, он вспомнил, что Салах оставил у него в повозке свои латинские книги.

- Что же, самое время стать примерным учеником, - вздохнул принц, вспоминая обиженно поджатые губы и возведенные к небу глаза его учителя. – Хотя бы умру ученым.

Абильхан не поднимал головы от страниц, изредка прерываясь на еду и прогулки под надзором того же бородатого варвара. На второй день пути он поднял голову и спросил входящего с бурдюком надзирателя:

- Ut thee dico?

Варвар замер на пороге, удивленно открыв рот.

- Якоб, - наконец, прохрипел он.

- Абильхан.

- А-а… би… ха… - попытался повторить Якоб, растягивая гласные.

- Абильхан, - повторил принц, улыбнувшись. – А-биль-хан.

Варвар задумался, смешно шевеля губами.

- Биль, - выдал он, просияв. – Билл.

- Non! – Принц помотал головой. – Абильхан!

- Билл, - не терпящим возражением тоном заявил Якоб и поставил перед пленником воду. Юноша проводил его взглядом и повалился на пол, мгновенно проваливаясь в долгожданный сон.

Сложив руки на коленях, принц собирался с духом. Этим утром он проснулся и, услышав голоса варваров, отчетливо понял, о чем они говорят. Понимание это поразило его, он словно знал латынь всегда, или какой-то мудрый и терпеливый учитель за ночь научил всех дикарей говорить по-арабски. За дверью раздался привычный и ставший каким-то дружественным бас Якоба. Когда тот вошел, неся пленнику завтрак, Абильхан улыбнулся ему и сказал:

- Доброе утро, достопочтенный Якоб! Позвольте выразить вам свою искреннюю признательность за заботу и неусыпное бдение моего покоя.

Якоб замер на пороге, во все глаза глядя на заговорившего вдруг по латыни араба

- Мне Шакал велел следить за тобой, - ответил тот, наконец.

- Якоб, не будешь ли ты так любезен пригласить вашего военачальника? Я бы хотел говорить с ним, как посол от Арабского халифата.

- Хорошо, - пробормотал не привыкший к подобным церемониям дикарь и попятился к выходу, попутно врезаясь спиной в косяк. Выйдя на порог, варвар почесал в затылке и зычно крикнул, приложив руки ко рту:

- Позовите Томаса!

- Томаса зовите! – Передал кто-то дальше, повернувшись к расположившемуся лагерю.

- Вождя к повозке!

- Шакал! – Гаркнул Йохан последним, сидя в метре от главаря. Томас бросил в варвара птичьей косточкой.

- Дурень, - сказал он и поднялся на ноги.

У повозки Шакала перехватил Якоб.

- Этот араб хочет говорить с тобой, он знает наш язык, - выпучив глаза, прошептал он. – Его Билл зовут.

Шакал хмыкнул и поднялся в обоз. Араб встал ему навстречу, одетый в зеленое платье, расшитое золотыми нитями, а голова была обернута зеленым платком с крупным блестящим украшением надо лбом. Томас мрачно оглядел наряд пленника и небрежно бросил:

- Звал Шакала, вот он я. Чего надо?

Араб вскинул голову и чинно произнес:

- Я желаю поговорить о своем положении, если уж мне выпало находиться в вашем плену.

- Чем оно тебя не устраивает? Жрать тебе дают, срать выпускают – чего еще надо?

Абильхан поморщился от таких грубых слов и решил положиться на волю Аллаха.

- Мое имя – Абильхан-ибн-Шахджахан-аль-Амин, я наследный принц Арабского халифата, посланный с мирной миссией к королю Франкии Людовику Первому. И я требую, чтобы меня сейчас же отпустили и дали сопровождение до дворца Людовика! – Выпалил он на одном дыхании.

Но варварский вождь не повел и бровью.

- А меня кличут Томасом Шакалом, я разбойник, убийца и вор. И мне плевать, кто ты и откуда.

- Вы не имеете права держать меня в плену! – Вскричал принц. – Я будущий халиф, вы обязаны отпустить меня!

- Где же твои слуги, халиф? – Насмешливо спросил Томас. – Они убежали, поджав хвосты, и бросили тебя. А здесь ты не халиф, Билл, здесь ты пленник, и твоя жизнь ничего не стоит.

- Мое имя Абильхан. – Принц сжал кулаки от негодования.

- Да хоть Папа Римский. Твоя судьба уже решена, мы продадим тебя в Кордовском эмирате в рабство. Сиди и помалкивай – и доберешься до своего будущего хозяина целым и невредимым.

Шакал вышел и захлопнул за собой дверь. Абильхан всхлипнул и сорвал чалму, кидая ее на пол и давя драгоценную заколку ногой, а потом, бросившись на пол сам, разрыдался как ребенок.

Когда ночь затянула небо, варвары остановились на ночлег под сенью леса. Несколько костров вспыхнуло в кругу лагеря, нанизанная на длинные тонкие ветки жарилась пойманная днем дичь, из потайных отделений сумок доставалось вино. И хотя Шакал запретил всадникам напиваться на случай тревоги, тут и там вскоре начал раздаваться пьяный смех и подколки. Томас и сам нарушил свой приказ, прикладываясь к горлышку бурдюка. В голове затуманилось, и на главаря напало веселье.

- Эй, Якоб! – Крикнул он. – Веди сюда нашего принца, пусть посидит с нами!

- Да! – Подхватил Йохан. – Веди-веди, пусть освятит наш скромный ужин своим величием!

Абильхан гордо смотрел на сидящих вокруг костра варваров, стараясь вложить во взгляд как можно больше презрения, но этот взгляд, способный повергнуть его подданных в смятение и страх, совершенно не действовал на диких воинов, вовсю глумившихся над его царским происхождением.

- Да ты присаживайся, Билл, чего стоишь? – Йохан, пошатываясь, подошел к принцу и надавил ему рукой на плечо, заставляя сесть. – Мы ж не кусаемся.

- Вина? – Предложил Томас, покачивая бурдюком. Принц отрицательно покачал головой. – Что так?

- Я не пью вино.

- Ох, это же напиток для простолюдинов! Тогда, может быть, птицу? - Шакал поднял из костра поджарившееся крыло.

- Нет.

- Ну, что ж так, а? Мы ведь стараемся угодить тебе, о, великий халиф.

Варвары засмеялись, глядя мутными глазами и икая. Принц поджал губы, не отводя осуждающего взгляда от лица Шакала. В свете огненных всполохов его лицо приобрело какое-то неземное выражение, окрашивая его во все оттенки красного и желтого, делая похожим скорее на порождение преисподней, чем на смертного человека. Отсветы костра плясали в его зрачках, словно поджигая затаившуюся в них злобу, как сухой порох, и новоиспеченный Билл мог поклясться, что слышал, как она трещит, угрожая взорваться.

- Молчит… Гордый! Видимо, жить надоело. А умишка-то нет совсем, зато гонора хоть отбавляй. Иначе не стал бы кичиться тут тем, что он король, а мы… - Шакал сузил глаза и, отчетливо разделяя слоги, произнес: - … безродные щенки.

- Тебе не удастся запугать меня, - ответил Билл. – Я рожден принцем, такова воля Аллаха. Ищи источник своей ненависти в себе.

Томас отхлебнул вина и выхватил из голенища сапога короткий нож, лезвие которого было источено и кое-где изъедено ржавчиной.

- Здесь я принц, - сказал он, и варвары одобрительно загудели. – А ты – мой раб.

Главарь поднялся и подошел к сидящему Биллу, играя ножом. Принц не шевельнулся, хотя внутри все сжалось от страха.

- Любопытно, хороши ли сапоги будут из мягкой арабской кожи? – Деланно задумчиво проговорил Шакал, становясь рядом с пленником и держа лезвие на уровне его глаз.

- Освежуй его, и поглядим, - хохотнул Йохан.

- Нет, дадим бедняге еще один шанс. – Томас нагнулся и схватил Абильхана за волосы, наматывая их на кулак и оттягивая его голову назад. Принц закусил губу, чтобы не вскрикнуть от боли.

- Ну что, арабский халиф, признаешь меня своим господином?

- У меня лишь один господин – Аллах, - ответил Абильхан и тут же почувствовал, как шею обдало холодом стали. Шакал вдавил лезвие в кожу принца.

- Выбирай, непокорный ты наш Билл, либо это, либо смерть.

Абильхан судорожно выдохнул, ощущая, как напор и яростная сила этого человека давят его к земле, и словно со стороны увидел свое бездыханное тело на холодной чужой земле, черного от горя отца, тающие в дали, как мираж, башни Дамаска. Принц открыл было рот, чтобы смиренно признать себя рабом, как во взгляде Шакала увидел на мгновение отчаянное и мучительное ожидание – того, что пленник сдастся.

- Убей меня, - спокойно ответил Билл. – Убей и не мучайся. Ибо я вижу, как ты боишься того, что я не склонюсь.

Взрыкнув, Томас замахнулся ножом… и всадил его в землю возле Билла. Выпрямившись, он вдруг расхохотался, закинув голову. Вслед за ним засмеялись притихшие варвары.

- Уведи его, - отсмеявшись, махнул главарь Якобу и уселся на свое место. Исподлобья взглянув на удаляющегося араба, он заскрипел зубами и плюнул в огонь.

- Чертова переправа! – Носился над берегом голос Йохана. – Чертов Инн, что за проклятая река?

- Хватит драть глотку! – Рявкнул Шакал, направляя коня в воду. – Переправляйся!

Варвары спускались с берега и пускали коней вплавь через поток. Вода в броде была неглубокой, едва доходила лошадям до брюха, но течение было сильным и порой относило коней вместе с седоками от отряда.

- А что с повозкой-то делать, Томас? – Крикнул Якоб удаляющемуся вождю.

- Переправляй!

- Но ее унесет!

- Попробуй хотя бы!

Покачав головой, Якоб хлестнул поводьями доставшихся ему арабских скакунов. Кони неохотно вошли в воду, потянув за собой повозку, и тут же заскользили по дну, увлекаемые течением. Якоб с усилием понукал их, но кони были меньше, чем их северные братья, и совершенно не приспособленными к переправам. Повозка с громким плеском упала на воду и потащила за собой упирающихся лошадей.

Билл с визгом вскочил с пола, из которого вверх начала подниматься холодная вода. Жалобно заскрипев, обоз накренился и перевернулся на бок. Принц, не удержав равновесия, упал, поднимая руки к голове, чтобы защититься от летящих на него сосудов, подушек и прочих вещей. Тяжелый сундук с драгоценными вещами проехал по полу от противоположной стены и врезался в полуметре от Билла, ломая кованым боком деревянные доски. В пролом хлынула вода, тут же наполняя повозку, отчего она начала медленно погружаться. Захлебываясь и кашляя, принц попытался встать, но голые ступни скользили по мокрому дереву, и он вновь падал в воду.

Повозку уносило потоком вместе с беспомощно ржущими конями. Якоб, отплевываясь от воды, пытался отцепить их от обоза, чтобы дать шанс выбраться на берег.

- Бросай их, Якоб! – Кричал Томас, несясь вдоль берега. – Выбирайся!

- Не могу! Нога застряла в стремени!

- Вот черт! – Выругался Шакал. На скаку он поднялся и встал на седло ногами. Когда повозку подбило чуть ближе к берегу, Шакал оттолкнулся и прыгнул, оказавшись в воде возле брыкающегося и хрипящего коня. Сделав несколько мощных гребков, он подплыл к повозке и, уцепившись за колесо, взобрался на ее бок. Несколькими ударами тяжелого меча главарь перерубил одну деревянную балку, соединявшую повозку с упряжкой. Якоб дернул уздечку на себя, вытаскивая из воды почти утопшего коня. Под весом упряжки вторая балка хрустнула и сломалась, освобождая лошадей и Якоба из смертельной хватки. Река делала крутой поворот, огибая берег и выходя из узкого междулесья на широкий простор, леса расступались, давая ей больше места и глубины. Дождавшись поворота, варвар резко пришпорил коней, направляя к берегу, копыта заскользили по сырой земле.

Повозку вынесло из узкой колеи и завертело по большой воде. Томас держался за край, высматривая возможный путь к спасению. Почувствовав под коленом пустоту, он опустил голову вниз и увидел в повозке отверстие с болтающимся у него куском твердого полотна. Из этого самодельного окна показались белые от холода пальцы и лихорадочно вцепились ногтями в размокшее дерево. Перебравшись ближе, Шакал нырнул в проем и вытащил наружу своего пленника. Билл распластался безжизненным телом, остекленевшими глазами глядя перед собой. Процедив проклятие сквозь зубы, Томас взвалил его на плечо и бросился в воду. Ледяная вода сводила ноги судорогой, а неподвижный груз тянул ко дну, но Шакал, сжав зубы, упорно пробивался к берегу. Очередная волна оказалась сильнее прежних, и Шакал ушел под воду вместе с ношей.

Вынырнув, Томас жадно вдохнул ртом воздух и вновь ринулся к берегу. Течение с размаху бросило его на торчащие из земли тугие корни деревьев, и он ухватился за один из них, сдирая кожу на ладони. Собрав последние силы, он перевалил араба на скользкий берег, норовящий сбросить тело обратно в воду, и, хватаясь за корни и стебли, выполз на землю сам, тут же падая ничком.

Откуда-то со стороны Шакал слышал голоса и крики своих людей, а сбоку маячило белое пятно, резко выделяющееся на фоне черной земли и темно-зеленой травы. Все еще рвано дыша, Томас приподнялся и придвинулся к лежащему навзничь пленнику. Он казался мертвым, с белой кожей и синими губами, и широко распахнутыми глазами, в которых словно стояли слезы. Шакал протянул руку и просунул ее под прилипшую к телу, ставшую прозрачной рубашку, прикладывая ладонь к груди Билла.

- Живой, - сказал Томас, ощущая слабые удары сердца, и резко надавил на грудь принца. Изо рта Билла полилась вода, и тот закашлялся, переворачиваясь на бок и сгибаясь пополам. Придя в себя, Билл с трудом открыл глаза и изумленно посмотрел на Томаса. Вождь отвернулся, поднимаясь навстречу обеспокоенным варварам.

- Ты как? – Спросил он у подбежавшего Якоба.

- Я-то в порядке. А вот одного арабского коня придется забить, он сломал ногу.

Томас махнул рукой, давая согласие.

- Черт, столько добра пропало! – Сокрушался Йохан вслед уплывающей повозке. – И все из-за тебя, Шакал! Говорили же, что обоз не пересечет брод! И этого зачем-то спас… - Варвар подошел к дрожащему Биллу и навис над ним. – Зачем ты его спас? Пусть бы утонул со своим скарбом.

- Пригодится.

- Да он вымок весь, еще подохнет от лихорадки. Добьем его так же, как и лошадь.

Йохан потянулся к висящей на поясе палице, но Шакал оттолкнул его плечом, проходя к своему коню и снимая с него сумку.

- Оставь его. Разожгите костры, надо просохнуть!

- Проклятье, теперь ни оружия, ни еды не купим, - продолжал возмущаться Йохан.

- Кто ж виноват, что в это время года Инн особо буйный, - сказал Якоб. Варвар подошел к Биллу и накинул на него свой подшитый мехом зимний плащ. – Парня надо укутать, а то правда замерзнет. Томас? Что ж делать-то теперь? Конура-то его утонула, как возить будем?

Том оглянулся и посмотрел на меховой кокон, из которого был виден лишь кончик носа араба.

- Посадишь на коня и привяжешь к своему, чтобы не сбежал.

- А я предлагаю бросить его и идти дальше.

- Да что ж ты какой, Йохан! – Воскликнул Якоб. – Иди вон коня поломанного добей, раз крови хочется. Иди-иди!

Молодой варвар зло выдохнул, глядя на пожилого, и, выхватив палицу, направился к лежащей на земле лошади. Укутанный с головой Билл, стуча зубами, проследил взглядом его путь, вздрогнув и застыв, когда Йохан, замахнувшись, одним ударом добил несчастное животное, а потом оглянулся и метнул в пленника свирепый взгляд. Билл поежился и накрылся с головой, проваливаясь в тревожное забытье.

Принц очнулся от того, что его трясли за плечо. Разлепив глаза, он увидел перед собой все ту же черную, с проседью, бороду, которая хлопотала рядом, когда он заснул. Якоб снял с огня маленький котелок и бросил в него несколько пахучих листьев. Билл втянул носом ароматный пар, напомнивший о доме и его изысканных запахах. Дрожь прекратилась, но голова была тяжелой и гудела, нос заложило. Якоб помешал варево, приподнял голову Билла и приставил к губам плошку.

- Пей, это поможет.

- Что это? – Просипел Билл, удивляясь своему голосу.

- Травы целебные. Шалфей, мята, коренья кое-какие. – Принц глотнул обжигающий отвар и поморщился. – Давай, выпей все. Сейчас бы молока горячего, но я свое выпил, а другие не дадут. Погоди-ка, пойду у Томаса спрошу.

- Почему ты обо мне заботишься? – Спросил Билл, останавливая рукой поднимающегося варвара. Якоб задумчиво свел брови.

- Мне Томас велел за тобой приглядывать.

- А если бы он не велел? Если бы приказал убить меня?

- Тогда бы убил. Лишние рты нам ни к чему, мы и своих-то больных и умирающих не тянем за собой. А уж чужаки нам и вовсе не нужны.

- Тогда не помогай мне. – Билл часто задышал ртом от обиды. Как он мог подумать, что хоть кто-то из этих дикарей способен проникнуться к нему сочувствием? – Оставь меня. Вам не нужен груз, а я не хочу так жить. Что это за жизнь такая, в плену? Меня, наследного принца, продадут как жалкого раба. Нет, лучше умереть.

Якоб с жалостью глядел на него.

- Послушай, ты хороший парень, и такой судьбы никому не пожелаешь. Если бы я мог, я бы тебя отпустил, езжай обратно на свой восток. Но у нас тут Томас заправляет, он сказал тебя продать.

- Но как так можно? Я же принц, а не безродный щенок какой-нибудь!

Варвар вздрогнул и оглянулся на костер, у которого сидел главарь.

- Ты это… Только при Томасе не вздумай сказать такое.

- Почему это? Я сын халифа, могу говорить все, что захочу. Кто он такой, чтобы я боялся его?

- А бояться стоит. Не любит Томас вашего брата, ой как не любит. Бьет нещадно всякого, кто встретится. Тебе еще повезло.

- Я должен рассыпаться в благодарностях? С какой стати? Я не собираюсь мириться с тем, что какое-то отрепье мою судьбу вершит.

Билл попытался встать, но от резкого движения сознание помутилось, и он со стоном завалился на спину. Якоб покачал головой и пошел к Томасу.

- Как пленник? – Спросил тот, не поворачивая головы.

- Бредит, - солгал Якоб, виновато отводя взгляд. – Дал бы ты молока, а то загнется.

Том хмыкнул и достал из сумки флягу. Якоб хотел взять ее, но главарь встал и сам направился к больному арабу. Остановившись над закутанным в зимний плащ Биллом, он сложил руки на груди и стоял, молча разглядывая его. Якоб торопливо грел молоко, чувствуя себя неуютно под пристальным надзором мальчишки, что годится ему в сыновья. Пленник тяжело дышал, прикрыв глаза, из его рта вырывалось горячее дыхание, на холодном воздухе превращавшееся в облачки пара. Билл был одинок, болен и безоружен, но взгляд его из-под мокрых ресниц был полон решимости и силы, и жалящее осиным ядом презрение в нем не угасало ни на миг.

Тому хотелось протянуть руку и сжать в ней худое горло, чувствуя, как упирается в ладонь кадык, впиться пальцами в кожу, услышать хруст ломаемых позвонков, предсмертные хрипы, увидеть, как лицо синеет и вываливаются глаза. Том любил терзать добычу, резать ее тело на длинные полоски, слизывать с пальцев голубую кровь аристократов и давиться мерзким тошнотворным привкусом золота и власти. Любил смотреть, как те, что вчера в своих роскошных залах и спальнях с мягкими перинами, забавляясь, подсчитывали, сколько пинков они дали крепостным детям, сколько юбок задрали деревенским девкам, сколько мужиков отправили на казнь, - сегодня ползали в его ногах, умоляя сохранить им жизни, обещали несметные богатства, забыв о всякой брезгливости, старательно вылизывали подошвы его сапог. Шакал мог с легкостью вспомнить каждый из таких случаев в малейших подробностях. Ему не нужны были богатства. Лишь сила, способная сделать его сильнее и выше них… до тех пор, как очередная жертва не испускала дух.

Том смотрел, как арабский принц болезненно жмурился, глотая горячее молоко, как обессиленно откинулся на подложенную под голову Якобом сумку, проследил взглядом каждую каплю пота, скатившуюся со лба. Билл еще сверлил главаря гневным взглядом, пока усталый сон окончательно не сморил его. Пленник не сдастся просто так, Шакал понимал это. Но он умел ждать.

Билла бесцеремонно выдернули из сна громкими криками и топотом копыт, от которого земля ходила ходуном. Якоб поставил его на ноги, и Билл оперся на его плечо, опустив голову вниз в попытке унять бешеный стук пульса в висках.

- Давай, соберись, парень, ну же, - поддерживал его варвар. Принц тоскливо оглядел приготовленного для него коня. Последние силы уходили на то, чтобы просто стоять, а сесть на лошадь уже не представлялось возможным. Мимо проезжали ухмыляющиеся варвары, насмешливо фыркающие, глядя, как араб беспомощно держится за поводья, уткнувшись лбом в прохладный бок коня.

- Ну что тут у вас? Вы задерживаете весь отряд. – Билл сжал зубы, услышав ненавистный голос.

- Томас, ему плохо, он не может сам взобраться на коня, - поспешил вступиться Якоб.

- Так подсади его, в чем дело? – Раздраженно сказал Том. – И привяжи покрепче к седлу, поедем быстро. Хергер донес, что видел неподалеку отсюда всадников с коронами на щитах и доспехах. Пора уносить ноги, нам ни к чему лишние стычки.

- Вот тебе и храбрый варвар, - проговорил через силу Билл. – А я думал, ты только и ищешь, кому бы голову отрезать.

- А я бы на твоем месте не язвил. Вчера я спас тебе жизнь, а сегодня могу ее отнять.

- Я не просил спасать мне жизнь. Невелика честь быть спасенным тобой.

Том усмехнулся.

- Такова твоя благодарность?

- Будь ты благородным человеком, я был бы благодарен. А ты…

Лицо Шакала мгновенно помрачнело.

- Договаривай, - процедил он, сжимая кулаки до побелевших костяшек.

- Безродный щенок, - сказал Билл, с удовлетворением отмечая, как главарь багровеет от ярости. Якоб схватился за голову. Том медленно выдохнул, раздувая ноздри, и, внезапно подавшись вперед, сцепил пальцы на шее пленника. Земля ушла из-под ног принца, и Билл повис, судорожно открывая рот и тщетно скребя ногтями по руке Шакала.

- Паршивый арабчонок, я тебя задушу! – Том вдавил большой палец в кадык Билла, и тот издал непонятный писк, дергаясь и закатывая глаза.

- Умоляю тебя, Томас! – Не выдержав, Якоб подбежал и схватил Тома за руку. – Не делай этого, ради памяти Ангуса! Прошу, сжалься над ним!

Том медленно разжал пальцы, и Билл рухнул на землю, как подкошенный. Не говоря ни слова, Шакал пришпорил коня и умчался в начало отряда, оставив за собой облако пыли.

Варвары скакали быстро, преодолевая многие версты, а Биллу казалось, будто они топчутся на одном месте и никак не выйдут с одного-единственного поля, давно утратившего все пышное летнее одеяние и сейчас стоявшего голым и унылым. Принц чувствовал себя мешком, набитым разным ненужным тряпьем, так же лежал на коне, зарывшись лицом в гриву, так же был надежно привязан к седлу, чтобы ненароком не свалился в пути. Жесткие конские волосы лезли в рот и липли к мокрым от слез щекам, тело затекло, но Билл не шевелился, чтобы облегчить себе положение, и не откликался, когда Якоб звал его. Перед самым закатом отряд остановился на привал, Билл дождался, пока Якоб отвяжет его, и повалился с лошади на землю.

Он лежал, считая загоравшиеся в небе звезды и попутно вспоминая их названия, покорно позволял Якобу поить себя отваром, краем уха слушал его неспешные байки о разгульной жизни варваров, о том, как во все времена их боялись, как их предки покорили Римскую империю. И о том, как могучий и воинственный народ постепенно превратился в отдельные разбойничьи шайки, преследуемые по законам короля.

- Почему он такой? – Спросил Билл, когда бородач замолк на минуту, чтобы отхлебнуть вина из бурдюка. Тот поперхнулся и спросил, вытирая бороду.

- Кто?

- Томас. Почему он такой?

- Ну… - Варвар поерзал, думая, что сказать. – Он всегда таким был, сколько помню его. Вечно на всех кидался, если кто косо взглянет, дрался, как собака. А уж как подрос, так вообще будто в зверя превратился, врага будет трепать, пока не доконает. За то и Шакалом прозвали.

- А почему он так ненавидит меня? Неужели лишь за то, что я принц?

- Нет, он вообще всех ненавидит, - засмеялся Якоб. – Всех, у кого власть есть, селян терпеть не может, землевладельцев всяких, я ж говорил. А тебя… наверное, так и есть – за то, что принц истинный. Не покоряешься.

Билл промолчал, осторожно потрогав шею. Следы пальцев Тома отозвались тупой болью. Варвар отпил еще вина, разлегся на земле, опираясь на локоть, и снова заговорил уже захмелевшим голосом:

- Мы его в лесу нашли, ребенком малым, мне тогда то ли тридцать зим было, то ли тридцать пять целых. Вождь наш прошлый, покойный Ангус с дозором ходил и нашел его. У него как раз брюхатая жена померла в то время, видать, и сжалился. А пацан-то худой был, голодный, истерзанный весь, не говорил почти. Шугался нас, все в сторонке сидел. Потом уж, как попривык маленько, сказал, как звать его – Томас, безродный щенок.

Билл поднял голову и изумленно поглядел на Якоба, но тот не заметил взгляда Билла и продолжал говорить.

- Ангус его на стойбище привез, сыном нарек своим. Томас маленький все бегал только за ним, к нашим пацанам играть не ходил, зато драться был горазд, еле отучили. Скакать быстро научился, с мечом и луком управляется с малолетства. Как семнадцать исполнилось, свой отряд собрал из парней, разбойничать ходили. А через год Ангуса дружина Людовика схватила, и казнили его. Томас на его место встал.

Принц перевернулся на бок и устремил взгляд вглубь лагеря, где должен был устроиться Шакал.

- Вы, наверное, его очень любите.

- Как тебе сказать… Сложный он человек. Воин хороший, чего уж тут скрывать, но человек норовистый, мрачный. Бывает, развеселится, смеяться будет, говорит по-доброму. Но это редко у него, чаще сядет где-нибудь и сидит как сыч.

Якоб икнул, вытер губы и завалился на бок, что-то бормоча себе под нос. Билл дождался, пока варвар захрапит, и бесшумно выпутался из плаща.

- Не может быть такого, чтобы человек был злым просто так, - прошептал он себе под нос, усилием воли заставляя себя идти прямо и не пошатываться. Стараясь пробираться незаметно для укладывающихся спать варваров, принц даже позабыл о жаре и дрожи, охватывающей больное тело.

Завидев Шакала, Билл присел на корточки за лениво жующим остатки травы конем. Его хозяин обернулся и осоловелыми от вина глазами взглянул на Билла.

- А ну, тихо! – Шикнул на него принц, и варвар, пожав плечами, улегся. Билл затаился, не сводя с Шакала любопытных глаз. Томас сидел на щите как был, в кольчуге и шлеме, устало опершись на рукоять меча. Смиренная обреченность, сквозившая в его облике, поразила Билла, привыкшего видеть главаря разбойников собранным и дерзким. Том выпустил из рук меч, тихо упавший на траву, и потянул с головы шлем. Принц захлебнулся очередным вдохом и невольно подался вперед из своего укрытия, когда на плечи Шакала из потемневшего грубого шлема струящимся потоком хлынули длинные светлые волосы.

Билл поднялся и, отряхнув одежду от приставших травинок и земли, несмело вышел из своего укрытия, стараясь ступать бесшумно. Но Шакал повернул к нему голову, едва уловив слухом шорох легких шагов, не усиленных тяжелыми сапогами. В глазах Тома на мгновение промелькнуло удивление, тут же сменившееся на привычную холодность, не оставляя на лице и следа от бывшей чуть ранее грусти. Билл замер в нескольких шагах от главаря, подбирая слова в объяснение тому, что он делал возле него. Невесть откуда взявшаяся решительность так же испарилась, оставив принца беспомощно стоять перед Томасом и молчать, блуждая глазами по суровому лицу варвара.

Дата добавления: 2015-07-08