Некоторые причины скрытности

Укрывание оккультных наук от всего света и нежелание Посвящённых передать их человечеству часто становятся предметом жалоб. Хранителей тайного знания называли эгоистами, не желающими делиться «сокровищами» древней мудрости, и говорили, что сокрытие такого знания от учёных – «если оно вообще существует» – просто преступно и т. д.

Но это должно иметь весьма веские основания, поскольку от самого начала истории так поступал каждый Иерофант и «Учитель». Пифагора, первого Адепта и настоящего учёного дохристианской Европы, обвиняют в том, что публично он учил неподвижности Земли и вращению звёзд вокруг неё, тогда как своим привилегированным Адептам он открывал свою веру в движение Земли как планеты и в гелиоцентрическую систему. Однако, подобная скрытность имеет много причин, из которых никогда не делалось тайны. Главная из них уже сообщалась в «Разоблачённой Изиде Исиде», и теперь можно повторить её здесь.

С тех самых пор, как первый Наставник из «божественных Династий» обучил первого мистика первых рас средствам сообщения между этим миром и мирами незримых сонмов, между сферой материи и сферой чистого духа, обучаемый пришёл к заключению, что оставить эту таинственную науку на вольное или невольное осквернение толпам – это значит потерять её. Злоупотребление ею могло привести человечество к быстрому самоуничтожению: это всё равно, что окружить группу детей взрывчатыми веществами и дать им спички. Первый божественный Наставник посвятил лишь немногих избранных, и те хранили молчание перед массами. Они признавали узнавали своего «Бога», и каждый Адепт ощущал Его как великое «Я» внутри самого себя. Атман, «Я», могущественный Господь и Защитник, как только человек познавал Его как «Я семь», «Ego Sum», «Асми», являл всю свою силу тому, кто мог слышать этот «все ещё тихий, слабый голос». Со времён первобытного человека, описанного первым ведийским поэтом, и до нынешнего века, не было философа, достойного этого звания, который не носил бы в безмолвном святилище своего сердца этой величественной и таинственной истины. Если то был Посвящённый, он изучал это как 57] {КЛЮЧ К ПРАКТИЧЕСКОЙ ТЕУРГИИ} священную науку, если же непосвящённый, то, подобно Сократу, повторяя самому себе и другим прекрасную заповедь: «О, человек, познай себя», он узнавал своего Бога внутри себя самого. «Вы – Боги» – говорит нам царь-псалмопевец, а Иисус напоминает писцам книжникам, что это было сказано и прочим смертным людям, в праве которых на ту же привилегию нет ничего кощунственного. И, как верное эхо, утверждая, что все мы «храм Бога живого», Павел[104] осторожно указывает в другом месте, что всё это, тем не менее, только для «мудрых» и что говорить об этом «противозаконно».[105]

Можно привести здесь некоторые причины такой скрытности.

Основополагающим законом и отмычкой ключом ко всем замкам практической теургии в её главном применении к серьёзному изучению космических и сидерических, психических и духовных тайн было и по-прежнему остаётся то, что греческие неоплатоники называли «теофанией». В своём общепринятом значении это означает «общение между Богами (или Богом) и теми посвящёнными смертными, которые духовно способны к такому общению». Эзотерически, однако, это имеет более глубокое значение, ибо это не только присутствие Бога, но реальное – хотя и временное – воплощение, так сказать, слияние личного Божества, Высшего «Я», с человеком – его представителем, или посредником на земле. По общему закону, Высочайший Бог, Сверхдуша человеческого существа (Атма-Буддхи) лишь осеняет человека во время его жизни с целью наставления и откровения, или, как сказали бы римские католики – ошибочно называющие эту Сверхдушу «Ангелом Хранителем», – «она находится вовне и наблюдает». Но в случаях теофанического таинства она сама воплощается в теурге с целью откровения. Когда такое воплощение носит временный характер в тех таинственных трансах или «экстазах», которые Плотин определяет как

Освобождение ума от его конечного сознания, его объединение и отождествленным с Богом,

то это возвышенное состояние длится весьма недолго. Человеческая душа, будучи отпрыском или эманацией своего Бога, «Отца и Сына», становится единой Поскольку человеческая душа является отпрыском, или эманацией, своего Бога, «Отец и Сын» объединяются, «божественный источник потоком вливается в своё человеческое русло».[106] Но в исключительных случаях это таинство свершается полностью, 58] Слово действительно становится Плотью, и человек становится божественным в полном смысле этого слова, так как его личный Бог превращает его в свою пожизненную обитель, «храм Божий», как говорит Павел.

Под личным Богом человека здесь подразумевается, конечно, не один только его седьмой Принцип, так как сам по себе и в сущности своей этот Принцип являет собой лишь луч беспредельного Океана Света. Сочетание его с нашей Божественной Душой, Буддхи, нельзя назвать Диадой, как можно было бы в ином случае, так как, хотя оно и образовано Атмой и Буддхи (двумя высшими Принципами), но это не сущность, а эманация Абсолюта, в действительности неотделимая от него. Личный Бог это не Монада, а её прототип, который мы за неимением лучшего слова называем проявленной Каранатмой[107] (Душой Причинности Причинной Душой), одним из «семи» главных вместилищ человеческих Монад, или Эго. Последние постепенно формируются и крепнут в цикле своих воплощений благодаря постоянным приращениям индивидуальности от личностей, в которых воплощается этот андрогинный, полудуховный-полуземной принцип, участвующий как в небесном, так и земном, и обозначаемый ведантистами как Джива и Виджнянамайа Коша, а оккультистами как Манас (ум) – короче говоря, то, что, частично соединяясь с Монадой, воплощается в каждом новом рождении. В полном единении со своим (седьмым) Принципом, чистым Духом, он становится высшим, божественным «Я», как известно каждому последователю теософии. После каждого очередного воплощения Буддхи-Манас вбирает в себя, так сказать, аромат цветка, называемого личностью, оставляя её чисто земные остатки, отбросы, которые постепенно тают, как тени. Из-за своего трансцендентально-метафизического характера эта самая трудная часть доктрины.

Как уже неоднократно повторялось в этом и других трудах, ни философов, ни мудрецов, ни адептов древности никак нельзя обвинять в идолопоклонстве. Признавая божественное единство, фактически только они благодаря посвящению в тайны эзотеризма правильно понимали 7p3noia (хипонею), или скрытый смысл антропоморфизма так называемых Ангелов, Богов и всевозможных духовных Существ. Поклоняясь единой Божественной Сущности, проникающей Собой весь мир Природы, каждый из них почитал, но никогда не поклонялся и не превращал в идола ни одного из этих «Богов», ни высших, ни низших, даже собственного личного Бога, Лучом которого он был и к которому обращался.[108]

59] {ЛЕСТНИЦА БЫТИЯ} Святая Триада эманирует из Единого и являет собою Тетрактис. Боги, даймоны и души суть эманации Триады. Эту иерархию повторяют в себе герои и люди.

Так сказал пифагореец Метродор из Хиоса. Последняя фраза этой сентенции означает, что человек носит в себе семь бледных отражений семи божественных Иерархий, поэтому его Высшее «Я» само по себе есть лишь отражённый луч непосредственного Луча. Тот, кто считает последний Существом в обычном значении этого слова, относится к «неверным и атеистам», о которых говорил Эпикур, ибо навешивает на этого Бога «мнения толп» – грубейший антропоморфизм.[109] Адепт и оккультист знают, что «то, что называется Богами, суть лишь первопринципы» (Аристотель). Однако, это разумные, сознательные и живые «Принципы», Семь Первичных Светов, проявленных из Света непроявленного, который для нас – Тьма. Это Семеро – экзотерически четверо – Кумар, или «Умом рождённых Сынов» Брахмы. В вечности эонов они же, Дхиан-Чоханы, являются прототипами низших Богов и иерархий божественных Существ, на низшем конце лестницы которых стоим мы – люди.

Поэтому понимаемое философски многобожие стоит, пожалуй, ступенькой выше, чем даже, скажем, монотеизм протестантов, ограничивающий и обуславливающий Бога, которого они упорно хотят видеть Бесконечным, но чьи предполагаемые действия превращают этот «Абсолют и Бесконечность» в самый абсурдный философский парадокс. С этой точки зрения, даже римский католицизм неизмеримо выше и логичнее протестантства, хотя римская Церковь предпочла экзотеризм языческой «толпы» и отвергла философию чистого эзотеризма.

Таким образом, каждый смертный имеет своего бессмертного двойника, вернее своего небесного Прототипа. Это значит, что в каждом своём воплощении и на время цикла рождений первый неразрывно соединён с последним, но лишь посредством своего духовного и интеллектуального Принципа, совершенно отличного от низшего «я» и никогда – через земную личность. Некоторые из них могут даже полностью разорвать этот союз, если у внутреннего человека нет связующих, т. е. духовных уз. Воистину, согласно причудливой и вымученной фразеологии 60] Парацельса, своими тремя (составными) Духами человек, как утробный плод, подвешен к матке Макрокосма. Его соединение поддерживается «Душа-Нить нитью души», сутратмой, или тайджаса («сияющей») ведантистов. Со своим небесным прототипом человек соединяется именно через этот духовный и интеллектуальный принцип, через Тайджаса – Сияющего, «потому что он имеет вспомогательный, светящийся, внутренний орган», – а никак не через низшее внутреннее «я», или астральное тело, которому в большинстве случаев остаётся лишь медленно раствориться.

Оккультизм, или теургия, учит создавать такое соединение. Но создать его на земле и определить его длительность человек может только своими делами – своими личными заслугами. От проблеска в несколько секунд оно длится до нескольких часов, на которые теург, или теофан, становится самим осеняющим «Богом», получая на это время относительное всезнание и всемогущество. Такие совершенные (божественные) Адепты, как Будда[110] и другие, могут оставаться в таком ипостатическое состояние аватарического пребывания состоянии самостоятельного Аватара всю жизнь, тогда как полностью Посвящённым, которые ещё не достигли совершенного состояния Дживанмукты,[111] полнота теопнейстии даёт этому высокому Адепту полную память обо всём, что он видел, слышал или ощущал.

Тайджаса даёт плод сверхчувственности.[112]

Для менее совершенных это закончится лишь смутным, частичным воспоминанием. Начинающего же в первый период его психологического опыта ждёт только путаница, а за ней быстрое и в конце концов полное забвение тайн, увиденных в этом сверхгипнотического состояния. Степень запоминания по возвращении в состояние бодрствования и к физическим чувствам зависит от духовного и психического очищения, а величайшим врагом духовной памяти является физический мозг, орган чувственной натуры.

Эти состояния описываются для более ясного понимания употребляемых в настоящем труде терминов. Состояния и условия эти так многочисленны и многообразны, что даже ясновидящий может путаться в них. 61] {ТРИ ПУТИ, ОТКРЫТЫХ АДЕПТУ} Повторим: редко употребляемое греческое слово «теофания» у неоплатоников имело более глубокое значение, чем у составителей современных словарей. Составное слово «теофания» (от «теос» – «Бог», и «файномай» – «являться») не означает просто «явление Бога человеку в зримом образе» – абсурд, между прочим, – но реальное присутствие Бога в человеке, божественное воплощение. Объявляя себя «Богом Отцом», Симон Волхв хотел сказать именно то, что только что объяснено: что он божественное воплощение своего Отца, видим ли мы в последнем Ангела, Бога или Духа. Поэтому Симона называли «великой силой Божией».[113] Эта сила помещает Божественное «Я» в его низшее «я» – человека.

Это одна из нескольких тайн существования и воплощения. Другая тайна заключается в том, что если в своей земной жизни Адепт достигает такой чистоты и святости, что становится «равным Ангелам», тогда после смерти его призрачное, или астральное, тело становится таким же плотным и осязаемым, каким было физическое, и превращается в реального человека.[114] Старое физическое тело отпадает, подобно сброшенной змеиной коже, тело же «нового» человека по выбору Адепта либо остаётся видимым, либо исчезает из виду, окружённое заслоняющей его оболочкой Акаши. В последнем случае перед Адептом открываются три пути:

1). Он может остаться в земной сфере (в Вайю или кама-локе), в эфирной области, невидимой для человека, кроме как в проблесках ясновидения. Так как при этом из-за великой чистоты и духовности его астрального тела оно теряет свойства, позволявшие свету Акаши абсорбировать его полуматериальные частицы, то Адепту придётся остаться в компании разлагающихся оболочек – не совершая никакой благой или полезной работы, что, разумеется, совершенно неприемлемо.

2). Огромным усилием воли он может полностью погрузиться в свою Монаду и слиться с ней. Однако при этом он (а) лишил бы своё Высшее «Я» посмертного Самадхи – блаженства, которое не есть настоящая Нирвана, – поскольку, каким бы чистым ни был его астрал, он всё-таки слишком земной для такого состояния; и б) открыл бы себя для действия закона Кармы, так как подобный поступок является в сущности следствием личного эгоизма – собирания плодов, взращённых самостоятельно и для только себя.

3). Адепт вправе отказаться от сознательной Нирваны и 62] отдыха ради работы на земле на благо человечества. Для этого у него есть два способа. Он может либо принять вид своей последней личности, уплотнив, как сказано выше, своё астральное тело до физической видимости, либо воспользоваться совершенно новым физическим телом, воплотившись в новорождённого младенца или – как, по утверждениям, поступил Шанкарачарья с телом мёртвого раджи – «войдя в покинутую оболочку» и оставаясь там, сколько захочет. Это и называют «непрерывным существованием». Дополнительный свет на эту теорию, непонятную профанам, а для большинства просто абсурдную, прольёт Раздел «Тайна Будды». В таком виде и изучается эта теория, и каждый волен выбирать, углубляться ли в неё или оставить её без внимания.

Это лишь небольшая часть того, что можно было дать в «Разоблачённой Изиде Исиде», если бы тогда для этого пришло время, как оно пришло теперь. Невозможно изучать оккультную науку и пользоваться ею, не отдавшись ей всецело – сердцем, душой и телом. Некоторые её истины слишком ужасны, слишком опасны для среднеразвитого ума. Нельзя безнаказанно играть столь страшным оружием. Поэтому, по выражению Павла, говорить о них «противозаконно». Примем же это напоминание и будем говорить лишь о том, что «законно».

В цитате на странице 56, кроме того, имеется в виду только психическая или духовная магия. Практические учения оккультной науки носят совершенно иной характер, и лишь немногие сильные умы способны воспринять их. Что же касается экстаза и тому подобных самоозарений, то их можно добиться самостоятельно без всяких учителей и посвящений, ибо экстаз достигается внутренним приказом и властью «Я» над физическим эго. Власть же над силами Природы требует длительного обучения или способностей рождённого «магом от природы». Однако, тем, кто не обладает ни одним из требуемых качеств, настоятельно рекомендуется ограничиться чисто духовным развитием. Но и это нелегко, поскольку первое необходимое условие составляет непоколебимая вера в собственные силы и в Бога внутри себя, иначе можно развиться лишь в безответственного медиума. Во всей мистической литературе древнего мира прослеживается та же идея духовного эзотеризма о том, что личный Бог существует внутри самого поклоняющегося, а не где-то вовне. Это личный Бог не есть пустые слова или выдумка, но бессмертное Существо, Посвятитель Посвящённых, теперь, когда Небесные Посвятители первобытного человечества – Шишты предшествующих циклов – больше не ходят среди нас. Подобная прозрачному 63] {ЧЕЛОВЕК ЕСТЬ БОГ} и быстрому подводному течению, эта идея не смешивает своей кристальной чистоты с грязными и мутными водами догматизма, навязываемого антропоморфного Божества и религиозной нетерпимости. Мы находим её в искажённой, варварской фразеологии «Кодекса Назареев», в возвышенном неоплатоническом языке четвёртого Евангелия более поздней религии, в древнейшей Веде и в «Авесте», в «Абхидхарме», в «Санкхье» Капилы и в «Бхагавадгите». Ни Адептства и Нирваны, ни Блаженства и «Царствия Небесного» невозможно достичь без неразрывного соединения с нашим Rex Lux, Господом Великолепия Славы и Света, нашим бессмертным Богом внутри нас. «Ахам эва парам Брахман» – «Воистину, я есмь Высочайший Брахман» – эта живая истина всегда звучала в сердце и уме Адептов, и именно она помогает мистику стать Адептом. Прежде всего, необходимо признать собственный бессмертный Принцип и только тогда можно завоевать, или силой взять, Царство Небесное. Только достигается это высшим человеком, а не средним и не третьим, ибо последний из праха. Второй человек, «Сын» – на этом плане, как его «Отец» является Сыном на более высоком – ничего не может сделать без помощи первого, «Отца». Но для успеха необходимо отождествиться со своим божественным Родителем.

Первый человек – из земли, перстный; второй человек [внутренний, наш более высокий] – Господь с неба... Говорю вам тайну.[115]

Это слова Павла, упоминающего лишь двойственного и тройственного человека, чтобы облегчить понимание непосвящённым. Но это не всё, ибо необходимо выполнить Дельфийскую заповедь: чтобы стать совершенным Адептом, человек должен познать самого себя. Но сколь немногие могут приобрести это знание не только в его внутреннем, мистическом, но хотя бы в буквальном смысле, ибо эта заповедь Оракула имеет два значения и представляет собой ничто иное, как доктрину Будды и Бодхисаттв.

Такой же мистический смысл несут в себе обращённые к коринфянам слова Павла о том, что они – «храм Бога», ибо эзотерически это означает:

Вы храм [ этого единого, или вашего] Бога, и Дух [одного из, или вашего] Бога живёт в вас.[116]

64] Эти слова несут тот же самой смысл, что и ведантийское «воистину, я есмь Брахман». Последнее утверждение звучит не более кощунственно, чем утверждение Павла, если в обоих утверждениях вообще есть какое-то кощунство, что отрицается. Но ведантист, который никогда не считал своё тело ни самим собой, ни даже частью самого себя и ни чем иным, как только иллюзорной формой, необходимой ему, чтобы быть видимым, построил своё утверждение откровеннее и искреннее, чем Павел.

Дельфийская заповедь «Познай самого себя» была совершенно понятной каждому народу древности. Таковой она остаётся и теперь, кроме как для христиан, поскольку, за исключением ислама, она составляет неотъемлемый элемент каждой религии Востока, включая и каббалистически обучаемых евреев. Однако, для полного понимания её смысла требуется, прежде всего, вера в перевоплощение и все его тайны, но не по доктрине французских реинкарнистов школы Аллана Кардека, а по изложению и передаче в эзотерической философии. Коротко говоря, чтобы узнать, кем он является, человек должен знать, кем он был. А многие ли европейцы способны на абсолютную веру в свои прошлые и будущие перевоплощения, хотя бы только как в закон, не говоря уже о мистическом знании своей самой последней жизни? Раннее образование, традиции, привитое мышление – всё в течение всей жизни идёт в разрез с такой верой. Культурные люди воспитываются на ужасно пагубной идее о том, что огромные различия между представителями одного и того же человечества или даже расы определяются лишь случаем; что пропасть между разными людьми в их общественном положении, рождении, интеллекте, физических и умственных способностях – причем каждый из этих факторов оказывает непосредственное влияние на каждую человеческую жизнь – объясняется всего-навсего слепой фортуной, и только самые набожные находят сомнительное утешение в мысли, что такова «воля Божья». Они никогда не анализировали, никогда не задумывались о глубине того позора, который ложится на их Бога при глупом отвержении прекрасного и самого справедливого закона многократных рождений человека на этой Земле. Люди, которые очень хотят, чтобы их считали христианами, и часто 65] {ИИСУС УЧИЛ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЮ} честно и искренне пытаются вести Христоподобную жизнь, никогда даже на мгновение на задумывались над словами их собственной Библии. «Ты Илия?» – спросили Крестителя еврейские священники и левиты.[117] Их Спаситель открыл Своим ученикам эту великую истину эзотерической философии, но, поистине, если Его Апостолы и поняли ею, то больше её истинного значения не постиг, по-видимому, никто. Никто, даже Никодим, который на утверждение: «Если кто не родился вновь,[118] не может увидеть Царствия Божия», отвечает: «Как может человек родиться, будучи стар?», – за что получает упрёк: «Учитель Израилев и этого ли не знаешь?» – ибо никто не имел права называться «Учителем» и Мастером без посвящения в тайны (а) духовного рождения через воду, огонь и дух, и (б) нового рождения от плоти.[119] И нельзя яснее выразить доктрину многократных рождений, чем в ответе Иисуса саддукеям, «отвергающим воскресение», т. е. рождение вновь, поскольку догму о воскресении умершего во плоти считает теперь нелепостью даже мыслящее духовенство:

А сподобившиеся достигнуть того мира [Нирваны]…[120] ни женятся, ни замуж не выходят… и умереть уже не могут.

что показывает, что они уже умирали и неоднократно. Опять же:

А что мёртвые воскреснут, и Моисей показал… назвал Господа Богом Авраама и Богом Исаака и Богом Иакова. Бог же не есть Бог мёртвых, но живых.[121]

В словах «А что мёртвые воскреснут» явно имеются в виду реальные тогда перевоплощения Иаковов и Исааков, а не их 66] будущее воскресение, иначе они ещё были бы мертвы в промежутке между жизнями, и их нельзя было бы назвать «живыми». Но самые выразительные из туманных слов и «иносказаний» Христа произносятся в объяснении Апостолам по поводу слепого:

Равви, кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он [слепой физический] человек, ни родители его; но это для того, чтобы на нём явились дела [его] Бога.[122]

Человек это «жилище», только «здание» своего Бога, и, разумеется, согрешил в предыдущем воплощении и навлёк на новое здание карму слепоты, не храм, но его обитатель – носитель «Бога».[123] Иисус говорил правильно, но по сей день его последователи не желают понимать заключённую в этих словах мудрость. Согласно последователям Спасителя, своими словами и объяснением он якобы намекал на заранее запрограммированное чудо. Воистину, Великой Мученик вот уже восемнадцать веков остаётся Жертвой, которую его церковные ученики и мирские последователи распинают ежедневно гораздо более жестоко, чем могли когда-либо сделать его аллегорические враги. Ибо именно так следует понимать слова «чтобы на нём явились дела Божии» в свете богословского толкования, весьма недостойного при отвержении эзотерического объяснения.

Сказанное нами, несомненно, сочтут новым кощунством. Тем не менее, мы знаем немало христиан, чьи сердца настолько же привлекает их идеал Иисуса, насколько душам их неприятен богословский портрет официального Спасителя. Поразмыслив над нашими объяснениями, они не найдут в них ничего оскорбительного и, может быть, даже увидят в них облегчение.

67]

Дата добавления: 2015-07-10