И его отличие от соучастия

В советской юридической литературе институту при­косновенности за последние годы уделяется значитель­ное внимание. Правильное разрешение данной пробле­мы способствует обеспечению социалистической закон­ности в деятельности органов правосудия. В советском уголовном праве под прикосновенностью понимается та­кая деятельность лица, не участвующего в совершении преступления, которая связана в определенной степени с совершенным преступлением, но при этом не является содействием совершению преступления. Большинство советских криминалистов относит к прикосновенности укрывательство, недоносительство и попустительство. Так, А.А. Герцензон пишет: «Укрывательство, недоно­сительство и попустительство являются видами прико­сновенности к преступлению»1. Такую же позицию по данному вопросу занимают авторы учебника по Об­щей части советского уголовного права, которые пи­шут, что «прикосновенность может выражаться в фор­ме укрывательства, недоносительства и попуститель­ства»2.

Нам представляется такое определение прикосновен-

ности правильным3. Вместе с тем необходимо отметить, что к прикосновенности может относиться только зара­нее не обещанное укрывательство. Что же касается укрывательства, которое было исполнителю обещано за­ранее, то оно является содействием преступлению и рас­сматривается как соучастие.

Несмотря на кажущееся различие между заранее не обещанным укрывательством, недоносительством и по­пустительством, эти формы преступной деятельности имеют некоторые общие черты, которые и позволяют объединить их единым понятием — прикосновенности к преступлению. Общим является, в частности то, что заранее не обещанное укрывательство, попустительство и недоносительство всегда связаны в определенной мере с преступной деятельностью третьих лиц. Вопрос об ответ­ственности прикосновенных лиц возникает только тогда, когда имела место преступная деятельность третьих лиц.

Например, недоноситель привлекается к уголовной ответственности только в том случае, если имела место преступная деятельность третьих лиц, о которой он не сообщил соответствующим органам власти. Деятель­ность прикосновенных лиц является общественно опас­ной лишь постольку, поскольку она связана с преступной деятельностью третьих лиц. В этом отношении следует согласиться с М.Д. Шаргородским, когда он пишет, что «...прикосновенность — это деяние, общественная опас­ность которого определяется тем, что оно совершается в связи с преступной деятельностью другого лица...»4. По­скольку деяние прикосновенных лиц находится в зави­симости от преступной деятельности третьих лиц и приобретает общественную опасность только в резуль­тате указанной деятельности, то вполне естественно, что степень общественной опасности прикосновенности к преступлению является менее значительной по сравне-

нию со степенью общественной опасности соучастия. Это обстоятельство находит свое выражение в советском уго­ловном законодательстве. Так, если соучастие по совет­скому уголовному законодательству является наказуе­мым во всех случаях совершения преступлений, то при­косновенность карается только в особых, указанных в законе случаях. «Недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном преступлении, — гласит ст. 19 Основ уголовного законодательства, — влечет уго­ловную ответственность лишь в случаях, специально предусмотренных уголовным законом». Согласно ст. 18 Основ заранее не обещанное укрывательство также вле­чет ответственность лишь в случаях, специально пред­усмотренных уголовным законом5. Попустительство по действующему советскому уголовному законодательству карается только в тех случаях, когда на лице лежала обязанность воспрепятствовать совершению преступле­ния, но оно этой обязанности не выполнило. Заранее не обещанное укрывательство согласно ст. 18 Основ уголов­ного законодательства также карается только в отдель­ных случаях, специально предусмотренных уголовным законом.

Будучи связанными с преступной деятельностью третьих лиц, действия попустителей и других прикосно­венных лиц не могут являться причиной преступного последствия, наступившего в результате деятельности третьих лиц. Это является вторым моментом, объединяю­щим заранее не обещанное укрывательство, попусти­тельство и недоносительство в особый институт прикос­новенности к преступлению.

Следует четко различать понятия соучастия и при­косновенности как две формы преступной деятельности.

Основным признаком, по которому соучастие следует отличать от прикосновенности, является то, что связь

между действиями соучастников и поведением прикосно­венных к совершению преступления лиц носит различ­ный характер.

Как указывалось, обязательным объективным при­знаком соучастия является наличие причинной связи между действиями соучастника и наступившим пре­ступным результатом или между действиями соучастни­ков и совершением преступления. Иными словами, при совершении так называемых материальных преступле­ний действия соучастников должны предшествовать пре­ступному результату, являться одним из необходимых условий его наступления, а при совершении так назы­ваемых формальных преступлений действия соучастника должны предшествовать или сопутствовать совершению преступления и быть одним из необходимых условий его совершения.

Что же касается лиц, прикосновенных к преступле­нию, то их поведение причинно не связано с преступ­ным результатом или с совершением преступления. Де­ятельность указанных лиц не обязательно должна предшествовать или сопутствовать совершению преступления. Она может начаться иногда даже после совершения преступления, например при заранее не обещанном укрывательстве. Такая деятельность не является в кон­кретной обстановке данного преступления одним из необходимых условий его совершения или наступления преступного результата. Например, деятельность недо­носителя о готовящемся или совершенном бандитизме не является одним из необходимых условий наступления преступного результата или совершения бандитизма. Та­ким образом, связь деятельности прикосновенных лиц с совершением преступления имеет менее прочный ха­рактер, чем деятельность соучастников. Вместе с тем их деятельность нельзя рассматривать изолированно от совершения преступления другими лицами, поскольку она с совершением данного преступления в определен­ной мере связана. Совершенно правы авторы учебника по советскому уголовному праву, когда они пишут: «Прикосновенность к преступлению предполагает такое деяние лица, которое хотя и связано в определенной степени с совершенным преступлением, но не является содействием совершению преступления. Деяние лиц, прикосновенных к преступлению, в отличие от деяний

при соучастии, не является причиной преступного ре­зультата»6.

Связь между действиями прикосновенных лиц и со­вершением преступления может выразиться в следую­щем:

1) лицо, не участвуя в совершении преступления, уже после того как оно совершилось, включается в пре­ступную деятельность третьих лиц и помогает скрыться им самим или скрыть следы совершенного ими преступ­ления;

2) лицо, располагающее достоверными сведения­ми о готовящемся или совершенном преступлении, не сообщает об этом органам власти и тем самым не помо­гает им предотвратить или раскрыть его; и, наконец,

3) лицо, имевшее возможность воспрепятствовать или предотвратить преступление, не сделало этого.

Таким образом, прикосновенные лица не содейству­ют совершению преступления, так как они:

а) либо начинают действовать тогда, когда пре­ступление уже совершилось, и, следовательно, оказать содействие совершению преступления уже не могут (укрыватель, не давший заранее обещания);

б) либо бездействуют после совершения пре­ступления (недоноситель о совершенном преступлении) и

в) либо бездействуют до начала или в момент совершения преступления (недоноситель о готовящемся преступлении и попуститель) и поэтому своим поведе­нием не создают необходимых условий для совер­шения преступления или для достижения преступного результата исполнителем.

Наряду с изложенным объективным различием между соучастием и прикосновенностью имеется довольно существенная разница в характере субъективной связи соучастников и прикосновенных лиц с деянием испол­нителя. Соучастие, как указывалось, с субъективной сто­роны характеризуется прямым или косвенным умыслом. Для признания соучастия необходимо установить, что соучастник был осведомлен о целях или намерениях исполнителя, сознавал, что его общественно опасные действия направлены на достижение общего с исполни­телем преступного результата, желал или сознательно допускал наступление этого общего результата. При-

косновенное же к преступлению лицо в отдельных слу­чаях может даже не знать о совершении преступления до его окончания. Так, при заранее не обещанном укры­вательстве, при недонесении о совершенном преступле­нии прикосновенное лицо узнает о преступлении уже после того, как это преступление совершено исполни­телем. Следовательно, в данном случае между соверше­нием преступления исполнителем и поведением прикос­новенного лица отсутствует не только причинная, но и виновная связь.

Однако такой вид прикосновенности как недонесение о готовящемся преступлении предполагает наличие виновной связи между совершением преступления и поведением недоносителя. Эта связь может выступать даже в форме умышленной вины. Однако и в этом случае содержание умысла прикосновенного лица будет отличаться от содержания умысла соучастника. Например, существенная разница имеется в содержании умысла недоносителя и пособника, ибо пособник сознает, что он действует совместно с исполнителем, содействует совер­шению преступления, в то время как у недоносителя та­кое сознание отсутствует.

Таким образом, прикосновенность, тесно примыкая к соучастию, однако не сливается с ним и отличается от соучастия как с объективной, так и с субъективной сто­роны.

В советской юридической литературе высказывались взгляды о необходимости ликвидации института прикос­новенности в советском уголовном праве. В 1952 году Р.А. Хрулинский-Бурбо выступил со специальной стать­ей «Против института прикосновенности в теории совет­ского уголовного права», в которой пытался доказать посредством ссылки на действующее законодательство отсутствие какой-либо общности между укрывательством, недоносительством и попустительством. Он писал, что в действующем законодательстве укрывательство рассматривается как соучастие, попустительство вообще не предусматривается, а недоносительство карается только в предусмотренных законом случаях7. Аналогич-

ную позицию занял в этом вопросе П.Г. Мишунин, кото­рый в 1956 году отмечал, что «надо отказаться от поня­тия института прикосновенности к преступлению в совет­ском уголовном кодексе. Этот институт не вызы­вается потребностями судебной и прокурорской прак­тики»8.

С такими предложениями согласиться нельзя, ибо они не учитывают тех общих черт, которые свойственны заранее не обещанному укрывательству, недоноситель­ству и попустительству. Подобные предложения являют­ся неправильными еще и потому, что их авторы рас­сматривают заранее не обещанное укрывательство как соучастие в преступлении. А это ведет к необоснованно­му расширению соучастия и противоречит стремлению советского уголовного законодательства ограничить по­нятие соучастия строгими объективными и субъективны­ми рамками, нашедшему свое выражение в ст. 18 Основ уголовного законодательства. Мнение о том, что попу­стительство вообще не предусматривается советским уголовным законодательством, является неверным. Оно опровергается ст. 111-а УК, предусматривающей ответ­ственность за попустительство должностными лицами деятельности лжекооперативов. Утверждение о том, что институт прикосновенности не вызывается потребностя­ми судебной и прокурорской практики, является также бездоказательным. По нашему убеждению, сохранение института прикосновенности позволит советским су­дебным и прокурорским органам избежать неце­лесообразного и не определяемого потребностями борь­бы с преступностью расширения круга соучастни­ков.

Отрицательное отношение к понятию прикосновенно­сти занимал и Б.С. Утевский, который в 1939 году пи­сал: «Понятие прикосновенности к преступлению — крайне неясное, неопределенное, ничего по существу не разрешающее понятие, ибо деятельность, связанная с преступлением, или деятельность по поводу преступле­ния — это деятельность также и суда, и прокуратуры, и органов расследования, и адвокатуры. Это и деятель-

ность судебного репортера в газете, т.е. разнообразная деятельность по поводу преступления, ничего общего с совершением преступления не имеющая»9. Как видно, в приведенных рассуждениях есть известное преувеличе­ние неопределенности понятия прикосновенности к пре­ступлению. Совершенно очевидно, что, говоря о прикос­новенности как о деятельности, в известной мере связан­ной с совершением преступления третьими лицами, мы имеем в виду не всякую деятельность, а только деятель­ность общественно опасную. Поэтому ссылка на дея­тельность суда, репортера и т.д. сделана Б.С. Утевским без достаточных на то оснований. Стремясь дать более четкое понятие прикосновенности и определить его отли­чие от соучастия, Б.С. Утевский предлагал проводить грань между соучастием и прикосновенностью в зависи­мости от времени участия в преступлении. Совместную деятельность нескольких лиц до совершения преступле­ния он относил к соучастию, а совместную деятельность после совершения преступления — к прикосновенности. Б.С. Утевский утверждал, что «...существуют два вида соучастия: первый вид — соучастие в совершении пре­ступления и второй вид — соучастие в сокрытии пре­ступления. Соучастие в сокрытии преступления это и есть то, что называют прикосновенностью... Общее между соучастием в совершении преступления и соучастием в сокрытии преступления то, что в обоих случаях мы имеем объединение, организацию и тем самым усиление опасности»10. Указывая на различие между этими двумя понятиями, Б.С. Утевский писал, что «при соучастии в совершении преступления мы имеем соучастие в пре­ступном деянии. Соучастие же в сокрытии преступле­ния — это участие в деятельности преступника, которая сама по себе не является преступной, ибо наш закон не наказывает преступника за то, что тот укрывается от правосудия. Отсюда вытекает, что соучастие в соверше­нии преступления всегда, как правило, наказуемо; со­участие же в сокрытии преступления, как правило, не наказуемо, а наказуемо лишь в специальных случаях,

когда закон находит необходимым установить такую от­ветственность»11.

Подобной точки зрения, правда с некоторыми ого­ворками, придерживается и В.Г. Смирнов, который так­же различает общественно опасные действия, направ­ленные на совершение преступления, и общественно опас­ные действия, направленные на сокрытие преступления. Исходя из этого, он определяет прикосновенность как особую форму преступного сотрудничества, характери­зующуюся умышленной деятельностью не участвовав­ших в совершении преступления лиц, направленной на способствование сокрытию преступника, следов, орудий и предметов преступления или реализацию плодов пре­ступления12. С подобными взглядами согласиться нельзя, ибо в них прикосновенность отождествляется по суще­ству с укрывательством, что является неправильным, так как прикосновенность — это более сложное и широкое по­нятие. Как уже отмечалось, помимо укрывательства, прикосновенность включает в себя еще недоносительст­во и попустительство. М.А. Шнейдер справедливо отме­чает, что взгляд на недоносительство о готовящемся или совершенном преступлении и на попустительство как на соучастие не отвечает сущности этих понятий13. Положе­ние В.Г. Смирнова о том, что «бездействие недоносите­ля находится в причинной связи с результатом деятель­ности других лиц»14, противоречит действительности. Нет никаких оснований полагать, что поведение недоносите­ля является необходимым условием достижения преступного результата исполнителем. Преступление в данном случае совершается помимо недоносителя. Ска­занное в полной мере относится и к попустительству.

Таким образом, прикосновенность к преступлению может выражаться в заранее не обещанном укрыватель­стве, недоносительстве и попустительстве.

Дата добавления: 2015-07-11