Индивидуализация наказания

Соблюдение принципа индивидуализации наказания, лежащего в основе деятельности советского суда при на­значении наказания преступникам, особенно важно при

определении конкретной меры наказания соучастникам. В данном случае, поскольку речь идет о совместном уча­стии нескольких лиц в совершении одного и того же пре­ступления, особенно важно точно соразмерить общест­венную опасность деятельности каждого из соучастни­ков, учесть личность виновных и назначить в пределах санкции соответствующей статьи действительно справед­ливое наказание каждому соучастнику. Ошибки суда в определении меры наказания отдельным соучастникам подрывают авторитет социалистического правосудия и значительно снижают эффективность приговора в отно­шении выполнения задач как специального, так и обще­го предупреждения.

Советское уголовное законодательство дает суду в вопросе назначения наказания соучастникам четкие указания, позволяющие на основе материальных критериев определить реальную опасность каждого соучастника и назначить ему действительно справедливое наказание, отражающее степень его вины перед социалистическим государством. Эти указания по своему характеру ничего общего не имеют с положениями буржуазного уголовно­го законодательства или отказывающегося вообще от дифференциации ответственности соучастников за счет расширения понятий исполнителей, или пытающегося регламентировать деятельность суда при назначении на­казания формальными критериями, на деле не только не помогающими, но даже мешающими назначению спра­ведливого наказания. В этом отношении многие буржу­азные законодательства идут разными путями. Англий­ское, например, подразделяет априори по формальным признакам соучастников на главных и второстепенных и связывает с этим делением степень наказуемости отдель­ных соучастников. Немецкое (УК 1870 года) устанавли­вает заранее по формальным признакам для отдельных соучастников обязательность смягчения наказания. Швейцарское (УК 1937 года) указывает на возможность смягчения наказания некоторым соучастникам опять-таки в зависимости от формально выполняемой ими ро­ли. Как можно видеть, ответственность соучастников строится по принципу формальной оценки опасности пре­ступной деятельности соучастников.

Советскому уголовному праву, построенному на материальной оценке преступления, чужд формальный метод

оценки степени общественной опасности преступной дея­тельности соучастников. Поэтому, не давая заранее ука­заний о степени наказуемости отдельных соучастников по формально выполняемым ими функциям и провозгла­шая ответственность всех соучастников за совершенное ими преступление на равных основаниях, советское уго­ловное законодательство в то же время в целях достижения максимальной индивидуализации наказания виновным всегда предлагало суду определять наказание соучастникам «в зависимости как от степени их социаль­ной опасности, так и от степени участия в преступлении» (ст. 12 Основных начал 1924 года). В ст. 17 Основ уголовного законодательства 1958 года также указывается: «Степень и характер участия каждого из соучастников в совершении преступления должны быть учтены судом при назначении наказания». Уголовные кодексы всех со­юзных республик 1926 – 1928 гг. издания воспроизводят формулировку Основных начал 1924 года о принципах индивидуализации наказания соучастникам, а уголовные кодексы некоторых союзных республик (РСФСР, Турк­менской ССР, Узбекской ССР, Таджикской ССР) допол­няют ее еще одним весьма важным указанием, в соответ­ствии с которым суд при определении наказания соуча­стникам должен учитывать еще степень опасности совершенного преступления. Представляется, что и при издании новых уголовных кодексов союзных республик целесообразно такое дополнение общесоюзно­го закона, хотя значение этого указания как в теории со­ветского уголовного права, так и в судебной практике подчас недооценивалась. Иногда, в силу неправильного толкования смысла закона, высказывались даже предло­жения о нецелесообразности сохранения в законодатель­стве этого признака. К такому выводу, например, прихо­дил А.Н. Трайнин, который полагал, что раз уж все со­участники отвечают за одно и то же преступление в одинаковых пределах, указанных самим законодателем в санкции соответствующей статьи Особенной части, то данное обстоятельство «не может служить одним из оснований к установлению различной ответственности соучастников»19. Однако подобные доводы не выдерживают никакой критики, если толковать рассматриваемый признак с учетом деления соучастия на формы. Именно

в этой плоскости и ставится вопрос законодательством союзных республик, которое, указывая на необходимость учета степени общественной опасности совершенного преступления, имеет в виду, что опасность одного и того же преступления (кражи, разбоя, спекуляции и т.д.) существенно меняется в зависимости от того, совершено оно одним лицом или в соучастии.

Как уже отмечалось, ряд форм соучастия и особенно организованная группа и преступное сообщество (банда, организация) значительно повышают опасность содеян­ного, что по прямому указанию закона должно всегда приниматься во внимание в качестве отягчающего обстоя­тельства для всех соучастников при определении им су­дом конкретной меры наказания. Таким образом, назна­чая наказание соучастникам, суд прежде всего должен определить опасность совершенного преступления с уче­том той формы соучастия, которая имела место в дан­ном случае и, очевидно, тем более суровое наказание должно назначаться всем соучастникам в пределах санк­ции соответствующей статьи, чем более опасную форму приняла их объединенная преступная деятельность.

При назначении наказания за преступления, по которым в Особенной части не выделяется квалифицированных составов по признаку наличия той или иной формы соучастия, судебная практика обычно придает большое значение факту совершения их в различных формах со­участия. Теоретически совершение любого умышленного преступления возможно в сочетании с любой формой со­участия, но фактически, конечно, такие преступные объединения как, например, организованная группа и преступное сообщество создаются для совершения наиболее серьезных преступлений. В этих случаях нали­чие указанных форм соучастия значительно повышает общественную опасность содеянного и рассматривается судебной практикой отягчающим обстоятельством для всех участников данной совместной преступной деятель­ности. Так, Московский городской суд по делу Т. В., Т. Н. и Р., совершивших зверское убийство, счел возможным двум участникам убийства назначить наказание в виде смертной казни, а одному — в виде лишения свободы на длительный срок — 10 лет. При этом одним из оснований для назначения столь суровых мер наказания всем ви­новным послужило то, что убийство было совершено

группой, предварительно сорганизовавшейся и тщательно подготовившей преступление. Определением Судебной коллегии Верховного суда РСФСР от 25 апреля 1955 г. приговор суда был оставлен в силе20.

В другом случае определением той же коллегии Вер­ховного суда РСФСР был оставлен в силе приговор Мо­сковского городского суда, по которому Л., В., С. и др. были осуждены по ст. 109 УК на длительные сроки лише­ния свободы (от 3 до 9 лет) за то, что они, являясь ра­ботниками магазина скупки № 5 «Москультторга», сор­ганизовались в преступную группу, которая систематиче­ски обманывала граждан, продававших клавишные му­зыкальные инструменты.

При назначении наказания по данному делу, как это прямо указано в приговоре, было принято во внимание, в частности, и то, что преступление было совершено спло­ченной преступной группой, т.е. преступным сообщест­вом21.

Как известно, в отдельных случаях совершение неко­торых преступлений в той или иной форме соучастия выделяется законодателем по признаку общественной опасности в специальные — квалифицированные виды данных преступлений с повышением соответственно на­казания за их совершение. В советской юридической ли­тературе можно встретить утверждения, что в тех слу­чаях, когда шайка является квалифицирующим призна­ком состава хищения (например, хищения социалистиче­ского имущества), то это обстоятельство уже не должно приниматься во внимание судом при назначении наказа­ния виновным в пределах санкции соответствующей статьи закона. «Поскольку сам закон учел уже то или иное обстоятельство ясно, что оно не должно принимать­ся в расчет при определений наказания в конкретном случае»22.

Нам представляется, что сторонники приведенной точки зрения исходят из ошибочного представления о

квалифицирующих признаках, как о каких-то всегда рав­новеликих обстоятельствах. В действительности же, если исходить из материального понимания преступного, то станет очевидно, что каждое из обстоятельств, которыми может сопровождаться преступление, бывает выражено различно в каждом конкретном случае, а потому и раз­лично влияет на общественную опасность преступления. Учитывая это, законодатель в статьях о квалифициро­ванных видах соответствующих деяний не случайно пре­дусматривает не абсолютно, а относительно определен­ные санкции, предоставляя суду определять обществен­ную опасность конкретного случая совершения преступ­ления. Когда речь идет о таких квалифицированных ви­дах преступлений, которые выделены по признаку опре­деленной формы соучастия, то, безусловно, при назначе­нии конкретного наказания судом должны учитываться такие, например, обстоятельства, как степень сорганизованности шайки23, степень сплоченности банды, количест­во членов преступного объединения, число совершенных преступлений и т.д.

Когда в качестве квалифицирующего признака по ка­кому-либо преступлению указана менее опасная форма соучастия, то отягчающим обстоятельством для винов­ных будет совершение данного преступления в более опасной форме соучастия. Так, будет отягчать ответст­венность виновных при назначении наказания в преде­лах санкции п. «б» ст. 4 Закона об уголовной ответст­венности за воинские преступления («сопротивление на­чальнику или принуждение его к нарушению служебных обязанностей»), если сопротивление было в данном слу­чае оказано не просто «группой», как это указано в п. «б», а группой, предварительно сорганизо­вавшейся для этой цели.

Таким образом, учет формы соучастия, при которой совершено преступление, имеет существенное значение при назначении наказания, влияя на ответственность всех соучастников в пределах санкции соответствующей статьи Особенной части. Поэтому первым шагом в инди-

визуализации наказания соучастникам должен быть учет именно этого обстоятельства.

Следующее обстоятельство, которое должно быть принято во внимание судом, касается уже дифферен­циации наказания отдельным соучастникам в соответст­вии со степенью и характером участия каждого из них в совместной преступной деятельности.

Степень участия в преступлении определяется в зна­чительной мере той ролью, которую выполняет виновный (организатор, подстрекатель, исполнитель, пособник). Поэтому очень важно при квалификации преступления правильно выявить роль каждого из соучастников и со­ответствующим образом квалифицировать действия ви­новного. Особенно большое значение в этом отношении имеет выявление организаторов преступления, деятель­ность которых зачастую бывает замаскирована. Следует признать недопустимым такое положение, когда остает­ся невыясненным характер деятельности организатора, в результате чего организатор либо вовсе уклоняется от ответственности, либо рассматривается в числе рядо­вых участников. В практике иногда встречаются случаи, когда, даже выяснив организаторскую роль лица в про­цессе подготовки преступления или создания преступного, сообщества, суды тем не менее неправильно оценивают значение этого обстоятельства при назначении наказа­ния соучастникам24.

Выявление организатора преступления является важ­ной задачей органов следствия и суда. Лица, являю-

щиеся организаторами преступлений, сравнительно с другими соучастниками должны нести всегда повышен­ную ответственность25. Этого принципа последовательно придерживается судебная практика, и, обычно, если орга­низатор выявлен и действия его правильно квалифициро­ваны, ошибки в назначении наказания встречаются срав­нительно редко.

Важное значение в совершении преступления имеет, как правило, деятельность исполнителя. Это определяет характер его опасности. Однако при всем этом, как пра­вильно указывал А.Н. Трайнин, оценка индивидуальной роли каждого соучастника и влияние ее на наказание «не должна механически следовать за различением ви­дов соучастников (подстрекатель, пособник, исполни­тель), так как степень участия пособника или подстрека­теля в данном конкретном деле может быть серьезнее и значительнее степени участия исполнителя»26. Советский закон, как уже отмечалось, не связывает суд заранее установленными формальными критериями для опреде­ления степени наказуемости соучастников, а также не требует обязательного повышения или понижения нака­зания в зависимости только от выполняемой роли.

В законе говорится о степени и характере участия ли­ца в преступлении, что устанавливается самим судом и зачастую определяется не столько формально выполняе­мой ролью, сколько фактическим влиянием данного ли­ца на других соучастников и весь ход подготовки и со­вершения преступления, характером самого преступле­ния и условиями его выполнения, важностью реального вклада данного лица в преступление и рядом других факторов, в зависимости от которых может меняться значимость действий исполнителя, подстрекателя и по­собника в достижении данного преступного результата. Так, если при убийстве исполнитель преступления яв­ляется, как правило, центральной фигурой и значение его деятельности для достижения преступного результата всегда неизмеримо больше, чем, например, деятельность пособника или подстрекателя, то при хищении социали­стического имущества нередко действия пособника или

подстрекателя могут иметь большее значение, чем дейст­вия исполнителя. Совершенно справедливо, например, в определении судебной коллегии Московского городского суда от 26 декабря 1954 г. указывалось, что «народный суд, признавая М. виновным в краже обуви и заготовок..., при назначении ему наказания не учел личности М. и его роли в совершении преступления. Из материалов дела видно, что совершить хищение М. предложил Е., работав­ший в охране; он же помог ему вынести похищенное, а затем купил заготовки. Кроме того, суд не учел, что М. 17 лет, он работает на заводе и характеризуется положи­тельно как по работе, так и по месту жительства. При таких данных судебная коллегия считает возможным из­брать М. наказание, не связанное с лишением свободы»27. Таким образом, в данном конкретном случае Е., винов­ный в подстрекательстве и пособничестве, играл значи­тельно бóльшую роль в преступлении, чем семнадцати­летний исполнитель М., что с полным основанием и учел суд при назначении наказания.

Трудно согласиться с М.Д. Шаргородским, который, сравнивая опасность деятельности различных соучастни­ков, признает исполнителя и подстрекателя почти безус­ловно более опасными, чем пособника, только на основа­нии формально выполняемой ими роли28. Во-первых, та­кой вывод нельзя делать на основе учета лишь формаль­но выполняемой роли вне связи с указанными фактора­ми, определяющими действительную степень участия данного лица в преступлении. Во-вторых, нельзя также забывать, что окончательный вывод об общественной опасности и наказуемости исполнителя, подстрекателя и пособника суд делает на основе не только одной роли или степени участия в преступлении, а с учетом, как это указывается в ст. 32 Основ уголовного законодательства, всех обстоятельств дела, характеризующих общественную опасность совершенного преступления и личность виновного. Возможны случаи, когда лицо, принимавшее большее участие в совершении преступления, в ре­зультате учета всех обстоятельств дела в их совокупно-

сти и учета личности виновного может быть признано менее общественно опасным, и оно может нести менее су­ровую ответственность. Так, приговором народного суда Щербаковского района г. Москвы М. был признан винов­ным в том, что он в ночь с 10 на 11 октября 1953 г. со­вершил кражу подошвенной резины в количестве 45 ли­стов, стоимостью 542 руб. 45 коп. из кузова грузовой ма­шины. Похищенную резину М. принес на квартиру Б., который принял ее и хранил у себя на квартире. Народ­ный суд квалифицировал действия М. по ст. 1 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хище­ние государственного и общественного имущества», а действия Б. по ст. 17 УК и ст. 1 того же Указа, опреде­лив им наказание по семь лет лишения свободы каж­дому.

В определении Московского городского суда по этому делу было указано: «Приговор народного суда в отноше­нии Б. вынесен в соответствии с материалами дела и подлежит оставлению в силе. В отношении же М. при­говор подлежит изменению. Вина М. полностью установ­лена, однако меру наказания народный суд избрал без учета личности осужденного. М. ранее не судим, чисто­сердечно признался в преступлении, является инвалидом Отечественной войны второй группы, похищенное воз­вращено по принадлежности. При наличии этого судеб­ная коллегия находит возможным применить к нему ст. 53 УК РСФСР»29.

Опасности лица, принимавшего участие в преступле­нии, должно всегда уделяться серьезное внимание, при­чем в этом плане в судебной практике придается большое значение таким обстоятельствам, как повторность или систематичность совершения отдельными соучастниками преступлений, наличие прежней судимости, характер мо­тивов совершения преступления, бывшая трудовая дея­тельность, заслуги или порицания в прошлом, поведение на предварительном следствии и суде и т.д. Особенно осторожным должен быть подход при назначении нака­зания несовершеннолетним соучастникам, которые чаще всего, попав под влияние взрослых преступников, оказы­ваются вовлеченными в преступление. В подобных слу-

чаях, если к несовершеннолетним правонарушителям со­ветский суд относится с исключительным вниманием и осторожностью, то к взрослым преступникам, вовлекшим в преступление несовершеннолетних, применяется более суровое наказание30.

Необходимость очень осторожного подхода к вопро­сам привлечения к уголовной ответственности и назна­чения наказания несовершеннолетним с особой силой подчеркивалась на XXI съезде КПСС. Съезд нашей пар­тии, вообще уделивший много внимания проблеме ком­мунистического воспитания трудящихся, отметил в сво­ей резолюции по докладу тов. Н.С. Хрущева, что «осо­бое внимание партийным и комсомольским организа­циям необходимо уделять формированию коммунисти­ческого мировоззрения молодежи, воспитанию активных, сознательных строителей коммунистического общества, беззаветно любящих свою Родину, умеющих жить и ра­ботать по-коммунистически»31.

Вопросам борьбы с преступностью несовершеннолет­них и методам их перевоспитания была в значительной мере посвящена речь тов. А.Н. Шелепина, который спра­ведливо отметил, что «все карательные органы нашего государства на современном этапе его развития должны применять больше профилактических, предупредитель­ных мер, и особенно по отношению к молодежи.

К сожалению, мы часто встречаемся с такими людь­ми, которые за любой проступок, а порой даже за незна­чительное нарушение добиваются привлечения подрост­ков и молодежи к уголовной ответственности. Это, на мой взгляд, никуда не годится. Ведь молодежь у нас — живая, развитая, очень отзывчивая на всякое умное, поучительное слово. Не только методы наказания и при­нуждения, а прежде всего — методы убеждения — вот что должно быть теперь главным. Этому нас учил вели­кий Ленин, который требовал всячески помогать моло-

дым людям, как можно терпеливее относиться ких ошибкам, стараясь исправлять их постепенно и преиму­щественно путем убеждения, а не борьбы»32.

В новом общесоюзном уголовном законодательстве в полной мере нашли отражение требования Коммунисти­ческой партии об исключительно осторожном подходе к несовершеннолетним правонарушителям.

Не говоря уже о том, что Основы уголовного законо­дательства 1958 года повышают возрастной предел, на­чиная с которого несовершеннолетние могут нести уго­ловную ответственность, в ст. 10 нового Закона, специ­ально посвященной вопросу ответственности несовершен­нолетних, указывается: «Если суд найдет, что исправ­ление лица, совершившего в возрасте до восемнадцати лет преступление, не представляющее большой общест­венной опасности, возможно без применения уголовного наказания, он может применить к такому лицу принуди­тельные меры воспитательного характера, не являющие­ся уголовным наказанием».

В тех же случаях, когда суд все же сочтет необходи­мым привлечь несовершеннолетнего к уголовной ответ­ственности, при применении к нему наказания факт не­совершеннолетия должен учитываться как смягчающее обстоятельство (п. 6 ст. 33).

При участии несовершеннолетнего в преступлении совместно с другими лицами, особенно когда установле­но влияние на подростка взрослых преступников, суд должен, по общему правилу, избегать применения мер уголовного наказания, ограничиваясь преимущественно иными мерами воспитательного характера.

Таким образом, в советском уголовном праве на основе учета судом указанных критериев в их совокуп­ности (опасность совместной преступной деятельности, определяемая характером совершенного преступления и формой соучастия, при которой оно было выполнено; степень и характер участия в этой преступной деятель­ности данного соучастника; опасность личности виновно­го) и соблюдения общих принципов социалистического правосудия последовательно проводится принцип инди­видуализации, наказания в отношении соучастников, что

исключает уравниловку их ответственности и обеспечи­вает назначение каждому соучастнику справедливого наказания.

Дата добавления: 2015-07-11