Формы соучастия 1 страница

В советской уголовноправовой теории в зависимости от степени согласованности преступной деятельности нескольких совместно действующих лиц рядом авторов выделяются следующие формы соучастия:

1) без предварительного сговора;

2) с предварительным сговором;

3) особого рода — преступная организация или пре­ступное сообщество9.

Эта классификация в принципе не вызывает сомнений, так как она верно отражает сравнительную опас­ность отдельных случаев совершения преступления в соучастии, подчеркивая возрастание общественной опасности в зависимости от степени согласованности пре­ступной деятельности нескольких лиц10. Весьма четкими являются и признаки, на основании которых можно раз­личить отдельные формы соучастия: отсутствие предва-

рительного сговора, наличие такового и, наконец, устой­чивость преступной группы.

До 1947 года выделение трех указанных основных форм соучастия в полной мере соответствовало действо­вавшему в тот период времени уголовному законодатель­ству; все конкретные формы соучастия, содержавшиеся в законе, могли быть отнесены к той или иной основной форме соучастия. Так, «группа», указанная в п. «в» ст. 31 Основных начал 1924 года в качестве отягчающе­го обстоятельства по всем преступлениям, а в ст.ст. 2 и 3 Положения о воинских преступлениях 1927 года в качестве квалифицирующего эти преступления призна­ка — могла быть отнесена, в зависимости от наличия или отсутствия предварительного сговора, или к первой, или ко второй основной форме соучастия.

В некоторых случаях в законе говорилось прямо о соучастии с предварительным сговором как признаке, квалифицирующем отдельные преступления (например, ч. 2 ст. 60, ч. 3 ст. 60¹, ч. 2 ст. 61 УК).

Наконец, наиболее опасным признавалась третья форма соучастия — преступная организация (преступ­ное сообщество). Отличительным признаком этой фор­мы соучастия являлось наличие устойчивых организа­ционных форм. В соответствии с высокой общественной опасностью подобного рода преступных организаций в советском уголовном законодательстве совершение лю­бого преступления «бандой» (п. «в» ст. 31 Основных на­чал 1924 г.), являющейся типичным примером преступ­ного сообщества, считается более опасным, требующим повышенного наказания для всех участников банды. Кроме того, в ряде статей Особенной части уголовного кодекса содержатся указания на преступное сообще­ство, как на один из признаков наиболее опасных пре­ступлений (ст.ст. 58², 58¹¹, 59³, 59⁹, 129-а УК). Отнесе­ние каждой из приведенных конкретных форм соучастия к одной из основных трех форм упомянутой классифи­кации не вызывало никаких трудностей, помогая пра­вильному пониманию признаков, определенных в зако­не. Положение изменилось с изданием Указов Прези­диума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственно­го и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан», в которых в качестве

одного из признаков, квалифицирующих хищение, кра­жу и разбой, признавалось совершение этих преступле­ний организованной группой (шайкой).

Организованная группа (шайка) в судебной практи­ке и в теории советского уголовного права была опреде­лена как группа из двух или более лиц, предваритель­но сорганизовавшихся для совершения одного или нескольких хищений11. Однако вопрос о толковании этого понятия и прежде всего о том, является ли организованная группа (шайка) новой, не подпадающей под общепринятую классификацию формой соучастия или она может быть отнесена к одной из известных форм, вызвал очень много споров.

Вскоре после издания упомянутых Указов в судеб­ной практике и в теории советского уголовного права было высказано мнение, согласно которому организо­ванная группа (шайка) должна быть отнесена к соуча­стию особого рода и, следовательно, должна представлять собой устойчивую преступную организацию12. Од­нако такое понимание организованной группы (шайки) не вытекало из Указов от 4 июня 1947 г. и могло приве­сти лишь к ослаблению борьбы с организованными хи­щениями. Поэтому на совместном совещании Министра

юстиции СССР, Генерального Прокурора СССР и Пред­седателя Верховного Суда СССР 30 октября 1947 г. бы­ло высказано решительное мнение против такого огра­ничительного толкования организованной группы (шай­ки)13. К сожалению, позитивного определения шайки в этом постановлении не давалось.

Некоторые авторы придерживались противополож­ной точки зрения, считая, что организованная группа (шайка) как форма соучастия должна быть полностью приравнена к соучастию по предварительному сговору14.

Такое понимание организованной группы (шайки) привело к необоснованному слишком широкому приме­нению Указов от 4 июня 1947 г. В результате этого Пле­нум Верховного Суда СССР в своем постановлении от 6 мая 1952 г., а затем и в постановлении от 28 мая 1954 г. указал на недопустимость расширительного толкования понятия шайки. «Разъяснить, — подчеркивалось в п. 10 последнего постановления Пленума, — что не всякое хищение, совершенное совместно двумя или более лицами, может рассматриваться как хищение, совершенное организованной группой (шайкой) и что ст.ст. 2 и 4 Указа от 4 июня 1947 г. по этому признаку могут приме­няться лишь в тех случаях, когда по обстоятельствам дела устанавливается, что хищение совершено по предварительному сговору сорганизовавшейся для этой цели группой лиц»15 (разрядка моя. — Г. К.).

Таким образом, в постановлении подчеркивалось, что организованную группу (шайку) и соучастие по предва-

рительному сговору нельзя считать идентичными форма­ми соучастия. Эта мысль подчеркивается уже в самих Указах от 4 июня 1947 г., где более опасными признают­ся случаи совершения хищений именно «организованной группой (шайкой)», а не просто «группой» или «по сго­вору с другими лицами», как это было ранее в законодательстве об ответственности за хищения социалисти­ческого и личного имущества (см. например, ст.ст. 162, 165 УК). Следовательно, законодатель имел в виду не всякое соучастие с предварительным сговором, а лишь такую форму соучастия, при которой существует определенная степень сорганизованности участников, до­стигнутая в процессе предварительного сговора.

На эту особенность шайки обращал внимание проф. М.М. Исаев, который указывал, что «не всякое хище­ние, совершенное двумя или более лицами, является квалифицированным хищением. Требуются более суще­ственные «организационного» характера моменты...»16; и еще: «если раньше совершение кражи по сговору с другими лицами предусматривалось в УК как квалифи­цирующий признак, то в Указах от 4 июня 1947 г. речь идет об «организованной группе», следовательно, где-то должна проходить граница, отделяю­щая «соучастие по предварительному соглашению» от совершения кражи «организованной группой»17.

Это, на наш взгляд, правильное положение, к сожа­лению, не было достаточно развито ни самим М.М. Иса­евым, ни другими авторами в плане учения о соучастии и его формах. Правда, целый ряд авторов, особенно после издания постановлений Пленума Верховного Су­да СССР от 6 мая 1952 г. и 28 мая 1954 г., при рассмот­рении вопросов об ответственности за хищение социали­стического и личного имущества решительно выступил против отождествления организованной группы (шайки) и соучастия с предварительным сговором, подчеркивая необходимость для шайки определенных моментов ор­ганизационного характера. Однако этот вопрос рассмат-

ривался вне связи с общепринятым делением соучастия на формы18.

Рассмотрение вопроса о месте организованной груп­пы (шайки) в системе указанных форм соучастия в зна­чительной степени способствовало бы правильному уяс­нению этого понятия. Однако в учебниках по советско­му уголовному праву, изданных уже после вступления в действие Указов от 4 июня 1947 г., данный вопрос не освещается, что значительно затрудняет возможность разграничения отдельных форм соучастия. Так, авторы учебника для юридических школ, вместо ранее приня­той трехчленной классификации, прибегают к делению соучастия лишь на две формы: 1) без предварительного сговора и 2) с предварительным сговором. В учебнике бегло дается перечень признаков организованной груп­пы (шайки), банды и контрреволюционной организации и затем отмечается, что все они являются «особо опас­ными видами соучастия по предварительному сговору»19. Поскольку авторы не показывают, чем эти «особо опас­ные виды соучастия по предварительному сговору» от­личаются от «не особо опасных» видов соучастия по предварительному сговору, а также не проводят разгра­ничения между шайкой и преступным сообществом, трудно понять, к какой же форме соучастия должна быть отнесена шайка.

Не вносит ясности в вопрос о системе и разграниче­нии отдельных форм соучастия с учетом появления в за­конодательстве организованной группы (шайки) и учеб­ное пособие для высших юридических учебных заведе­ний, изданное в 1952 году, когда вопрос о правильном понимании шайки имел очень большое практическое зна­чение.

Авторы этого пособия, с одной стороны, перечисляют признаки, характеризующие отдельные формы соучастия

с предварительным сговором, а, с другой стороны, дают перечень наименований конкретных форм соучастия. Однако они не указывают, какие признаки для какой формы характерны и не раскрывают по-настоящему со­держание отдельных форм20.

Таким образом, вопрос о месте организованной груп­пы в системе известных ранее советскому уголовному праву основных форм соучастия так и не был до конца разрешен. Более того, отдельные криминалисты ставили под сомнение даже попытки рассмотрения организован­ной группы как новой самостоятельной формы соуча­стия21. Так, С. Бородин, полемизируя по этому вопросу с А.Н. Трайниным, писал: «вывод о том, что группа (имеется в виду организованная группа. — Г. К.) является самостоятельной формой соучастия, неправилен и может повлечь за собой лишь путаницу в теории и на практике... Группа — это не что иное, как разновид­ность квалифицированного соучастия.

Такое решение теоретического вопроса о группе как форме соучастия не исключает необходимости определе­ния наличия или отсутствия группы по каждому делу, где имеется квалифицированное соучастие. Естественно, что такое определение будет производиться на основа­нии глубокого и всестороннего анализа фактических об­стоятельств дела»22. Нетрудно заметить, что С. Бородин, отрицая необходимость рассмотрения организованной группы в качестве самостоятельной формы соучастия, а заодно и необходимость определения точных признаков этого понятия, вместе с тем толкает практику на путь произвола и субъективизма в решении вопросов нали­чия или отсутствия организованной группы. Интересы же социалистической законности требуют точного, ясно­го и единообразного определения понятий, содержащих-

ся в законе, выяснения их роли и значения для уголов­ной ответственности, а также установления конкретных признаков, которые позволили бы провести разграниче­ние между смежными понятиями и явлениями.

Что касается понятия организованной группы, то не­обходимость определения этой формы соучастия и уста­новления ее места в системе других форм соучастия в настоящее время стала еще более актуальной задачей, так как в новых Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик в числе отягчающих обстоятельств, которые суд должен принимать во вни­мание при назначении наказания по всем преступлени­ям, указывается не «группа» и «банда», как это было в ст. 31 Основных начал 1924 года, а организован­ная группа (п. 2 ст. 34 Основ). Законодатель, таким образом, считает, что организованная группа яв­ляется самостоятельной формой соучастия. Задачей те­ории и судебной практики в настоящее время являет­ся точное определение этого понятия, для чего следует в первую очередь упорядочить всю систему форм соучастия. Поскольку в новом общесоюзном уголовном зако­нодательстве встречаются в качестве признаков различ­ных преступлений такие формы соучастия, которые со­ответствуют рассмотренному нами в работе делению соучастия на формы (заговор, организация, банда, группа и т.д.) — упорядочение системы форм соучастия практически означает лишь правильное определение ме­ста организованной группы среди других форм соуча­стия.

Организованная группа (шайка), представляя собой специфическую форму соучастия, должна занять самостоятельное место в системе форм соучастия между соучастием с предварительным соглашением и соучастием особого рода.

Следовательно, систему форм соучастия целесообраз­но построить в настоящее время следующим образом:

1) соучастие без предварительного сговора;

2) соучастие с предварительным сговором;

3) организованная группа;

4) соучастие особого рода — преступная организация.

Соучастие без предварительного сговора. При соучастии без предварительного сговора согласованность преступной деятельности соучастников или незначительна,

или даже совсем отсутствует, субъективная связь между ними минимальная и ограничивается знанием одного соучастника о присоединяющейся преступной деятельно­сти другого, что обычно устанавливается или в момент начала совершения преступления, или даже в процессе его совершения23. Эта форма соучастия характеризуется сравнительно меньшей общественной опасностью по сравнению с остальными формами соучастия.

Чаще всего при совместном совершении преступления несколькими лицами без предварительного сговора между ними имеет место однородная преступная деятельность всех соучастников, то есть налицо бывает соисполнительство, когда каждый из соучастников непосредственно принимает участие в выполнении состава преступления24.

Так, А. и К., проходя мимо состава, в котором нахо­дился вагон, груженный поросятами, и заметив, что про­водник вагона спит, взяли себе по одному поросенку из вагона, третий же поросенок выскочил из рук К. и был пойман на путях станции Д., который, узнав от К. и П., что поросенок похищен из вагона, взял его себе и отнес на квартиру25.

Данный случай является типичным примером соуча­стия без предварительного сговора, когда несколько лиц совместно совершают преступление. Факт отсутствия предварительного сговора в подобных случаях не дает возможности соучастникам согласовать свои действия, заранее продумать и подготовить все необходимое, а также принять меры к сокрытию следов преступления.

Поэтому соучастию без предварительного сговора не всегда присуща значительно большая степень общест­венной опасности, сравнительно с преступной деятельностью одного лица. При совершении некоторых преступлений, учитывая их специфику, конкретную обста­новку, место, время и т.д., это обстоятельство может не иметь существенного значения для характеристики общественной опасности преступления и преступников. В опубликованной судебной практике по делам о хище­ниях социалистического имущества, например, нигде не встречается указаний, что факт совершения хищения группой случайно встретившихся лиц должен рассматри­ваться как отягчающее обстоятельство. То же самое можно сказать о совершении группой лиц, не имеющих между собой предварительного соглашения, и таких преступлений, как спекуляция, обмеривание и обвешивание, мошенничество и т.д. Вот почему в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных рес­публик в качестве отягчающего обстоятельства, которое суд должен учитывать при назначении наказания по всем преступлениям, упоминается не просто «группа», охватывающая и соучастие без предварительного сговора (такое отягчающее обстоятельство содержалось в п. «в» ст. 31 Основных начал 1924 года), а организован­ная группа, предполагающая значительно бóльшую со­гласованность действий соучастников. Следовательно, действующее законодательство не признает соучастия без предварительного сговора таким обстоятельством, которое должно отягчать ответственность по всем пре­ступлениям.

Однако это вовсе не означает, что указанное обстоя­тельство вообще не может придавать повышенную опас­ность отдельным видам преступной деятельности. Изве­стно, что групповое совершение некоторых преступле­ний, даже если между соучастниками и не было пред­варительного сговора, может быть гораздо опаснее со­вершения тех же преступлений одним человеком, так как объединение усилий нескольких лиц, направляющих свои действия к достижению одного и того же преступного результата, взаимная поддержка и т.д., могут серь­езно облегчить совершение преступления, а подчас и обусловить причинение значительно большего ущерба охраняемому объекту.

Такие случаи, конечно, не могут быть оставлены без внимания. Поэтому, если совершение преступления в со­участии без предварительного сговора свидетельствует о более серьезной опасности деяния, законодатель на основании этого признака выделяет в Особенной части уголовного права квалифицированный вид данного пре­ступления, соответственно повышая санкцию26. В ныне действующем общесоюзном уголовном законодательстве наличие «группы» является квалифицирующим призна­ком при совершении некоторых воинских преступлений (неповиновение и сопротивление начальнику или при­нуждение его к нарушению служебных обязанностей — п. «б» ст. 2 и п. «б» ст. 4 Закона об уголовной ответ­ственности за воинские преступления) и изнасилова­ния (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 г. «Об усилении уголовной ответственно­сти за изнасилование»). В уголовных кодексах союзных республик группа является квалифицирующим призна­ком лишь в очень редких случаях. Так, в уголовных ко­дексах УССР и БССР в числе признаков, квалифици­рующих хулиганство, указывается на совершение этого преступления группой. На наш взгляд, в новом респуб­ликанском уголовном законодательстве было бы целе­сообразно предусмотреть этот признак в статьях об от­ветственности за злостное хулиганство, а также вклю­чить аналогичный квалифицирующий признак в статьи об ответственности за сопротивление власти. В этих случаях, как и при совершении неповиновения, сопро­тивления начальнику, изнасилования — деяние стано­вится значительно опаснее при совершении его группой. Необходимо, однако, иметь в виду, что в качестве квалифицирующего обстоятельства во всех упомянутых случаях имеется в виду совершение преступления груп-

пой лиц, хотя и не имеющих между собой предвари­тельного сговора, но обязательно принимающих не­посредственное участие в выполнении состава преступления. Только при этом условии данная форма соучастия характеризуется повышенной общественной опасностью. Правильно указывали в свое время авторы комментария УК РСФСР 1926 года, анализируя состав неисполнения приказа, предусмотренного ст. 193² УК РСФСР: «Неисполнение приказания группой лиц пред­полагает совместное участие двух или большего количе­ства военнослужащих в совершении названного преступ­ления, причем все участники являются исполнителями преступления»27. Это положение может быть отнесено и к другим преступлениям, совершаемым группой лиц без предварительного сговора между ними28.

До издания Основ уголовного законодательства Со­юза ССР и союзных республик 1958 года это положение имело особенно важное значение, так как в большин­стве уголовных кодексов союзных республик как соуча­стие рассматривалось заранее не обещанное укрыва-

тельство, которое было не чем иным, как разновидно­стью соучастия без предварительного сговора. Но даже тогда случаи заранее не обещанного укрывательства нельзя было рассматривать как совершение преступле­ния «группой», поскольку укрыватель уже после совер­шения преступления оказывает помощь исполнителю, тем более сейчас, когда по действующему законодатель­ству заранее не обещанное укрывательство не считается соучастием, было бы ошибочным расценивать случаи оказания последующей помощи исполнителю групповым совершением преступления.

Возможны случаи, когда соучастие без предвари­тельного сговора налицо, но тем не менее нельзя при­знать, что преступление совершено «группой». Речь идет о тех редких случаях, когда пособничество осуществляется в процессе совершения исполнителем преступ­ления, но без ведома последнего. Например, в момент оказания солдатом сопротивления своему начальнику третье лицо, желая помочь солдату, подбрасывает ему оружие, оставаясь сам незамеченным. Поскольку в дан­ном случае нет соисполнительства, а только при этом условии соучастие без предварительного сговора при­обретает значительную опасность, не может быть и речи и о группе как квалифицирующем признаке состава со­противления начальнику, предусмотренного п. «б» ст. 4 Закона об уголовной ответственности за воинские пре­ступления.

Соучастие с предварительным сговором. Соучастие с предварительным сговором имеется в случаях, когда несколько лиц договариваются о совместной преступной деятельности до начала совершения преступления. В ре­зультате этого всем соучастникам становятся известны не только общий характер задуманного преступления, но и другие обстоятельства их будущей преступной дея­тельности. В этих случаях соучастия субъективная связь между соучастниками сравнительно большая, чем при соучастии без предварительного сговора; организован­ность их последующей преступной деятельности также обычно бывает сравнительно бóльшая, что говорит, по общему правилу, о более высокой опасности данной формы соучастия.

Предварительный сговор между соучастниками по своему характеру может быть весьма различным. Он

может касаться лишь отдельных моментов совершения преступления или его сокрытия, не образуя прочных связей между соучастниками и даже не согласуя в целом всю их деятельность. Предварительный сговор может быть и весьма подробным, обусловливающим высокую степень согласованности последующей преступной деятельности. Возможны также случаи, когда несколько лиц достигают соглашения о совместном совершении не одного, а нескольких преступлений, детально разраба­тывая план совершения каждого из них.

Все эти разнообразные случаи охватываются общим понятием соучастия с предварительным сговором. Одна­ко при более высокой степени согласованности совмест­ной преступной деятельности соучастие приобретает ка­чественно иную, значительно большую общественную опасность. Поэтому из понятия соучастия с предвари­тельным сговором выделяются самостоятельные формы соучастия: соучастие с предварительным сговором в его элементарной форме, организованная группа и преступ­ная организация29.

О совершении преступления вообще по предвари­тельному сговору как об отягчающем обстоятельстве в Основных началах 1924 года и Общей части уголовных кодексов союзных республик не было указаний. В п. «в» ст. 31 Основных начал (п. «в» ст. 47 УК), как известно, говорилось лишь о совершении преступления «группой или бандой».

Некоторые авторы склонны были утверждать, что понятие «группы», содержащееся в п. «в» ст. 47 УК, охватывает все случаи соучастия с предварительным сговором, так как «всякое совершение преступления в соучастии нескольких лиц представляет относительно бóльшую общественную опасность, чем единоличное со­вершение преступления»30.

Однако нам представляется, что такое решение во­проса было ошибочным.

Соучастие с предварительным сговором возможно в его простейшей, элементарной форме, когда соглашение

касается лишь отдельных частных вопросов и сорганизованность деятельности нескольких лиц весьма незна­чительна. Здесь может иметь место как соисполнительство, так и соучастие с распределением ролей. Так, при соучастии с предварительным сговором налицо могут быть подстрекатель и исполнитель, исполнитель и пособ­ник, исполнитель и укрыватель, между которыми не бы­ло тесной субъективной связи, не было значительной согласованности преступной деятельности. Например, пособник лишь знал о характере совершаемого пре­ступления и ограничился в своей деятельности помощью только в одном каком-либо моменте преступления (со­вет о выборе орудия преступления при убийстве, предо­ставление средств взлома при хищении и т.д.).

Такое соучастие с предварительным сговором в по­давляющем большинстве случаев настолько незначи­тельно повышает общественную опасность совместной преступной деятельности в целом, что в практике это обстоятельство никогда не признавалось отягчающим для всех соучастников31.

Иное положение складывается в случаях, когда при наличии предварительного сговора, хотя и не придаю­щего значительной согласованности деятельности соуча­стников, все соучастники принимают непосредственно участие в выполнении состава преступления. Общест-

венная опасность такой совместной преступной деятель­ности иногда, действительно, значительно повышается.

Именно эти случаи соисполнительства, а не всякое соучастие без предварительного сговора и с пред­варительным сговором фактически охватывались по­нятием «группы», упоминавшейся в ст. 31 Основных начал 1924 года в числе отягчающих обстоятельств. Но как уже отмечалось в Основах уголовного законода­тельства 1958 года, даже «группа» не признается таким отягчающим обстоятельством, которое суд обязан учи­тывать при назначении наказания по всем преступле­ниям. Поэтому тем более не может в настоящее время рассматриваться как отягчающее обстоятельство для всех преступлений любое соучастие с предварительным сговором, если, конечно, в процессе сговора не сложи­лась организованная группа.

Это вовсе не означает, что совершение преступления в соучастии с элементарным предварительным сгово­ром, если при этом все соучастники были исполнителя­ми, уже вообще не может оказывать влияния на ответ­ственность виновных. Наличие такой группы лиц, имею­щих хотя бы элементарный сговор, может придавать некоторым преступлениям значительно бóльшую опас­ность. Поэтому, когда это в действительности имеет место, законодатель может, как и в рассмотренных на­ми случаях группового совершения некоторых преступ­лений без предварительного сговора, выделить в Осо­бенной части квалифицированные виды соответствующих преступлений. По уголовным кодексам союзных респуб­лик сравнительно невелико число таких преступлений, при совершении которых наличие «группы лиц, имею­щих предварительный сговор», является квалифициру­ющим признаком, указанным непосредственно в законе (ч. 2 ст. 60 УК — неплатеж налогов, ч. 3 ст. 60¹ УК — неуплата военного налога, ч. 2 ст. 61 УК — отказ от выполнения повинностей).

В указанных случаях совершение преступления в со­участии несколькими лицами с предварительным сгово­ром и при наличии соисполнительства в силу специфики охраняемого объекта (порядок управления) представ­ляет собой значительно бóльшую опасность, чем анало­гичные действия одного лица. Поэтому выделение ква­лифицированных видов указанных преступлений против

порядка управления с повышением ответственности за их совершение вполне оправдано.

Организованная группа. Организованная группа, как уже отмечалось, является самостоятельной формой со­участия и должна занять определенное место в системе форм соучастия. При соучастии с предварительным сго­вором всем соучастникам известен характер совершае­мого преступления, но между ними заранее согласовы­ваются лишь отдельные моменты их будущей преступ­ной деятельности, что не образует еще более или менее прочных связей между ними и не обусловливает согласо­ванности между всеми соучастниками всей преступ­ной деятельности в целом или хотя бы в основных ее моментах.

При наличии же организованной группы между все­ми соучастниками устанавливаются более прочные свя­зи, позволяющие им заранее согласовать основные мо­менты предполагаемого преступления, распределить ро­ли между собой, условиться о времени, месте, способах совершения преступления и сокрытии его следов, а в отдельных случаях и предпринять определенные подго­товительные действия.

Иными словами, при соучастии с предварительным сговором решающую роль в подготовке и совершении преступления играет исполнитель, не посвящающий в свои планы лиц, оказывающих ему ту или иную, обычно незначительную помощь. При организованной же группе ее члены в процессе предварительного сговора совме­стно разрабатывают более или менее подробный план совершения преступления, согласно которому они затем и действуют, что в значительной степени облегчает со­вершение и сокрытие преступления. Понятно, что дан­ная форма соучастия характеризуется более высокой общественной опасностью, по сравнению с рассмотрен­ными выше формами соучастия.

В советском уголовном законодательстве органи­зованная группа как форма соучастия упоминалась только в Особенной части в качестве квалифицирующе­го признака в отношении нескольких преступлений — хищений социалистического имущества, предусмотрен­ных ст.ст. 2 и 4 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имуще-

ства», кражи личного имущества и разбоя, предусмот­ренных Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собствен­ности граждан». Кроме того, аналогичной по содержа­нию должна быть признана, по нашему мнению, форма соучастия, являющаяся конструктивным признаком со­ставов преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 62 УК (организованное по взаимному соглашению сокрытие или неверное показание количества подлежащих обло­жению или учету предметов), ч. 3 ст. 200 УК (самоволь­ное взятие скота или другого имущества (баранта), совершенное группой вооруженных сородичей), ст. 201 УК (нападение на личность, семью, род или племя, на жилища или места обитания, организованное при уча­стии большого числа сородичей...).

Дата добавления: 2015-07-11