Введение. Гришаев, Павел Иванович

Гришаев, Павел Иванович

Соучастие по советскому уголовному праву / П.И. Гришаев, Г.А. Кригер. — М.: Госюриздат, 1959. — 256 с.

Введение, главы I, V и VI написаны кандидатом юридических наук П.И. Гришаевым; главы II, III и IV написаны кандидатом юридических наук Г.А. Кригером.

Введение

1. Проблема соучастия является одной из важных проблем уголовного права и имеет большое значение для отправления правосудия[1].

Значение института соучастия заключается в том, что он обосновывает привлечение к ответственности не только лиц, которые непосредственно выполняют дей­ствия, образующие состав преступления, но и лиц, ко­торые, хотя непосредственно своими действиями не осуществляют состав преступления, однако являются орга­низаторами, подстрекателями или пособниками при со­вершении преступления. С помощью института соуча­стия советское уголовное право устанавливает основа­ния ответственности за совместную преступную дея­тельность, определяет условия, порядок и пределы от­ветственности соучастников в зависимости от характера участия и роли каждого из них в совместно совершен­ном преступлении.

Соучастие рассматривается советским уголовным правом как особая форма совершения преступления, характеризующаяся более высокой степенью обществен­ной опасности. Эта повышенная степень общественной опасности обусловливается тем, что в подобных случаях происходит не простое сложение сил нескольких пре­ступных элементов, а такое объединение усилий, кото­рое придает их деятельности новое качество.

При совместном совершении преступления несколь-

кими соучастниками социалистическим общественным отношениям, как правило, наносится более серьезный ущерб, чем при совершении того же преступления одним лицом.

Кроме того, при соучастии в конфликт с социалисти­ческими общественнымиотношениями одновременно вступает большее количество лиц, чем при преступле­ниях, совершенных в одиночку. Это обстоятельство сви­детельствует о том, что соучастие представляет собой более опасную для социалистического общества форму преступной деятельности.

В ряде случаев соучастие делает возможным совер­шение преступлений, которые не могли бы быть осуще­ствлены, если бы каждый из соучастников действовал разрозненно. При совершении преступления в одиночку лицо противопоставляет себя всему социалистическому обществу, сознавая, что оно не может рассчитывать ни на моральную, ни на физическую поддержку со сторо­ны. Сознание собственной изоляции в известных слу­чаях может привести к отказу от совершения преступле­ния, к колебанию при осуществлении преступного за­мысла и, следовательно, к ослаблению интенсивности преступного посягательства. Иное дело, когда лицо дей­ствует в соучастии. В этом случае каждый преступник находит поддержку и помощь у других участников, и тем самым укрепляет свою решимость вложить усилия в совершение совместного преступления.

Степень общественной опасности преступлений, совершенных в соучастии, повышается еще и потому, что при соучастии увеличивается возможность сокрытия следов преступления и уклонения от уголовной ответственности.

2. О том, что соучастие рассматривается по советско­му уголовному праву как более опасная форма совер­шения преступления, свидетельствует вся история уго­ловного законодательства нашей страны.

Первыми советскими законами, в которых содержа­лись постановления о соучастии, являлись Обращения Совета Народных Комиссаров РСФСР от 11 ноября 1917 г. «О борьбе с буржуазией и ее агентами, саботи­рующими дело продовольствия армии и препятствую­щими заключению мира»[2], от 26 ноября 1917 г. «О борь-

бе с контрреволюционным восстанием Каледина, Кор­нилова, Дутова, поддерживаемым Центральной Ра­дой»[3], от 30 ноября 1917 г. «О подавлении контрреволю­ционного восстания буржуазии, руководимого кадет­ской партией»[4], и другие законодательные акты, издан­ные в период проведения Великой Октябрьской социа­листической революции. В этих актах указывалось на необходимость решительной борьбы с контрреволюцион­ными партиями и организациями, а также со всеми ли­цами, которые оказывали им какое-либо содействие.

В целях решительной борьбы с такими общественно опасными деяниями, как спекуляция и взяточничество, Совет Народных Комиссаров (СНК), по инициативе В.И. Ленина, принял ряд декретов, в которых преду­сматривалась суровая ответственность за эти преступ­ления. Декрет СНК от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве» устанавливал, что наравне с лицами, виновными в при­нятии взятки, подлежат наказанию лица, виновные в даче взятки, подстрекатели, пособники и все прикосно­венные к даче взятки служащие[5]. В декрете СНК от 22 июля 1918 г. «О спекуляции» указывалось, что под­стрекатели, пособники и прикосновенные к указанным в этом декрете деяниям лица наказываются наравне с главными виновниками[6].

Однако нормы, содержащиеся в декретах Советской власти периода проведения Великой Октябрьской социа­листической революции, не давая общего определения понятия соучастия, затрагивали лишь некоторые вопросы этого института, применительно к отдельным преступ­лениям, предусмотренным данными законодательными актами. В частности, в декретах определялся круг соуча­стников и устанавливались общие принципы их ответст­венности. В этих декретах из числа соучастников выде­ляются главные виновники, которыми считались глава­ри контрреволюционных партий и организаций, зачин­щики и руководители заговоров, мятежей, банд, шаек и других преступных сообществ, а также исполнители преступлений. Соучастниками же признавались пособ­ники, подстрекатели и все лица, прикосновенные к пре-

ступлению. Законодательство этого периода еще не уста­навливало их дифференцированной ответственности: все соучастники несли уголовную ответственность наравне с главными виновниками.

Первым обобщением основных положений советского уголовного права явились Руководящие начала по уго­ловному праву РСФСР 1919 года. В Руководящих нача­лах постановления о соучастии впервые были сформули­рованы в качестве самостоятельного института Общей части уголовного права. В ст. 21 Руководящих начал ука­зывалось, что за деяния, совершаемые сообща группою лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как испол­нители, так и подстрекатели и пособники, и что мера на­казания определяется не степенью участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния. Статьи 22, 23, 24 Руководящих начал указывали круг соучастников и давали определение их конкретных видов. В качестве соучастников рассматривались исполнители, пособники, подстрекатели, укрыватели и попустители.

Таким образом, Руководящие начала хотя и доволь­но широко формулируют понятие соучастия, относя к со­участникам наряду с исполнителями, подстрекателями и пособниками — укрывателей и попустителей, однако по сравнению с предыдущими законодательными актами в них это понятие несколько сужается, так как из числа соучастников исключаются недоносители.

В Руководящих началах предпринимается попытка дифференцировать ответственность соучастников, взяв за основу при назначении наказания степень опасности каждого из соучастников и степень опасности совершен­ного им деяния.

В 1922 году был принят первый в истории социали­стический уголовный кодекс, оказавший исключительно большое влияние на развитие всего советского уголовно­го права, в том числе и на развитие института соуча­стия. Уголовный кодекс РСФСР 1922 года и принятые вслед за ним уголовные кодексы других союзных респуб­лик давали перечень отдельных видов соучастников и в качестве общего положения устанавливали, что мера на­казания каждому из них определяется как степенью уча­стия, так и степенью опасности преступника и совершен­ного им преступления[7]. К соучастникам Уголовный ко-

декс РСФСР 1922 года относил подстрекателей, пособ­ников, исполнителей и укрывателей.

Из приведенных положений видно, что наметившаяся еще в Руководящих началах тенденция к сужению круга соучастников и установлению дифференцированной их ответственности находит более отчетливое выражение в дальнейшем уголовном законодательстве.

В Уголовном кодексе РСФСР 1922 года по сравнению с Руководящими началами давалось более узкое понятие соучастия. Попустители в этом кодексе исключены из числа соучастников. К тому же в нем более четко выра­жен принцип индивидуализации наказания, являющийся одним из необходимых условий соблюдения социалисти­ческой законности.

На основе Конституции СССР 1924 года, предусмат­ривавшей необходимость обеспечения единства уголовноправовой борьбы с важнейшими преступлениями, а также установления общих принципов советского уго­ловного права, в 1924 году были приняты «Основные на­чалауголовного законодательства Союза ССР и союз­ных республик», а в 1927 году — «Положение о преступ­лениях государственных». Эти общесоюзные законы со­держали ряд норм об ответственности за соучастие в преступлении. Так, в ст. 12 Основных начал говорилось, что меры уголовного наказания должны применяться «в отношении всех соучастников (подстрекателей, ис­полнителей, пособников) в зависимости как от степени их социальной опасности, так и от степени участия в преступлении». В Основных началах, в отличие от Уго­ловного кодекса РСФСР 1922 года, не давалось опреде­ления отдельных видов соучастников. Это определение было дано в Уголовном кодексе РСФСР 1926 года. Из этих определений видно, что Уголовный кодекс РСФСР к соучастникам относил подстрекателей, пособников и укрывателей. Более узкий круг соучастников был дан в Уголовных кодексах Украинской и Грузинской союз­ных республик, которые не включили в число соучастни­ков лиц, совершивших укрывательство без предвари­тельного обещания. Выраженная в Уголовных кодек­сах Грузинской и Украинской союзных республик тен­денция к сужению понятия соучастия в настоящее время получила свое закрепление в общесоюзном уголовном законодательстве. Закончившаяся в конце декабря 1958

года 2-я сессия Верховного Совета СССР V созыва при­няла ряд законов, имеющих исключительное значение для дальнейшего укрепления социалистической законно­сти в нашей стране. В частности Верховной Совет СССР принял Закон об утверждении Основ уголовного законо­дательства Союза ССР и союзных республик, Закон об уголовной ответственности за государственные преступ­ления и Закон об уголовной ответственности за воинские преступления. Статья 18 Основ гласит, что заранее не обещанное укрывательство влечет ответственность лишь в случаях, специально предусмотренных уголовным за­коном. Следовательно, действующее законодательство СССР сужает сферу ответственности за соучастие в преступлении. Этот факт является выражением общей линии на сужение и смягчение уголовной репрессии в нашей стране. По мере упрочения советского обще­ственного и государственного строя, по мере повышения благосостояния и культурного уровня населения и ро­ста сознательности граждан в борьбе с преступностью в нашей стране все большее значение будет приобре­тать воспитательная работа.

Выступая на внеочередном XXI съезде КПСС, Н.С. Хрущев указал: «Нужно предпринять такие меры, которые предупреждали бы, а потом и совершенно исключали появление у отдельных лиц каких-либо про­ступков, наносящих вред обществу. Главное — это про­филактика, воспитательная работа»[8].

Однако в отношении тех лиц, которые злостно не подчиняются нормам социалистического общества и не поддаются воспитанию, и впредь будут предпринимать­ся меры уголовного наказания. Принятые законы сви­детельствуют о дальнейшей решимости Советского на­рода проводить твердую линию борьбы с преступления­ми, совершаемыми в соучастии. Это объясняется тем, что преступления, совершаемые в соучастии, являются более опасными для Советского государства.

В ст. 34 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года подчеркивается, что ответственность за преступление повышается в том слу-

чае, если оно совершается группой. Об этом же свиде­тельствует ряд норм Особенной части уголовных кодек­сов союзных республик и отдельных общесоюзных уго­ловных законов.

3. Решения XX и XXI съездов КПСС обязывают со­ветских юристов уделить самое серьезное внимание те­оретической разработке тех вопросов, от правильного решения которых зависит успешная борьба за дальней­шее укрепление социалистической законности в нашей стране. К числу этих вопросов следует отнести вопрос о соучастии по советскому уголовному праву, ибо пра­вильное понимание сущности этого правового институ­та имеет большое значение для соблюдения социалисти­ческой законности в деятельности органов правосудия. Однако, несмотря на практическую и теоретическую важность института соучастия, он до настоящего време­ни не привлекал должного внимания советских крими­налистов. Как известно, в советской литературе была опубликована лишь одна крупная работа, посвященная соучастию. Это — книга А.Н. Трайнина «Учение о со­участии», изданная в 1941 году. Однако данная работа не лишена недостатков, которые будут отмечены далее. Кроме того, нуждается в критическом рассмотрении и конструкция соучастия, предложенная в 1938 году А.Я. Вышинским.

Следует отметить, что ряд нарушений социалистиче­ской законности в прошлом был связан с неправильным пониманием соучастия на практике. Опубликованные за последние два года работы, хотя и восполнили до неко­торой степени имевшийся ранее пробел в разработке ин­ститута соучастия, однако далеко не разрешили этой жизненно важной проблемы. Наряду с этим, в некото­рых работах не только не подвергнуты должной критике ошибочные положения, содержавшиеся в трудах А.Я. Вышинского и А.Н. Трайнина, но, наоборот, эти ошибки порой повторяются, а в отдельных случаях до­пускаются другие, ранее неизвестные в теории советско­го уголовного права.

В этой связи в первую очередь заслуживает внима­ния статья И.П. Малахова «Некоторые вопросы учения о соучастии», который утверждает, что «рассматри­вать... соучастие как форму совместной преступной дея­тельности, значит прибегать к фикции, поскольку сов-

местной совокупной деятельности как таковой в дей­ствительности не существует. С точки зрения уголовного права преступная деятельность субъекта, независимо от того, действует ли он самостоятельно или совместно с другими преступниками, всегда индивидуальна, в какой бы форме она ни проявлялась»[9].

Следует отметить, что отрицательное отношение к соучастию как совместной преступной деятельности двух или нескольких лиц, встречается в юридической литературе не впервые. Еще в 1891 году русский крими­налист И.Я. Фойницкий писал, что вопросы о «совмест­ной деятельности многих лиц разрешаются несравненно проще и правильней, если, отказавшись видеть в пре­ступной деятельности многих одно преступное деяние, мы примем другое исходное положение...»[10].

Это положение, по мнению И.Я. Фойницкого, долж­но сводиться к тому, чтобы деятельность каждого лица, как бы тесно она ни соприкасалась с деятельностью других лиц, рассматривать как индивидуально совер­шенное деяние.

Выражая эту мысль, И.Я. Фойницкий писал: «Не может быть речи об уголовно-ответственном участии в чужой вине, вина каждого самостоятельна и отдельна как при единичной, так и при совместной деятельно­сти»[11]. Приведенные положения И.Я. Фойницкого, не­критически воспринятые И.П. Малаховым, ведут по существу к ликвидации института соучастия.

Ссылка И.П. Малахова на то, что понятие соучастия как совместной преступной деятельности нескольких лиц якобы противоречит принципу индивидуализации наказания, является бездоказательной. О том, что соучастие не противоречит этому принципу, свидетельст­вует содержание ст. 17 Основ уголовного законодатель­ства Союза ССР и союзных республик 1958 года, уста­навливающей пределы ответственности для каждого из соучастников[12].

По нашему мнению, в советской литературе до сих пор еще недостаточно подробно разработана классифи­кация форм соучастия и основания ответственности за соучастие, а также не показано значение института со­участия в Особенной части уголовного права.

В настоящей работе авторы в меру своих сил стре­мились восполнить имеющийся пробел в разработке ин­ститута соучастия по советскому уголовному праву.

Г Л А В А I

Дата добавления: 2015-07-11