Классификация морфологических категорий по признаку синтагматической значимости 3 страница

Имперфективация — это процесс, целью и регулярным результатом которого является образование видовой пары. Говоря о регулярности при имперфективации, мы имеем в виду именно регулярность результата этого процесса — образования видовой пары. Если от совершенного вида при помощи определенных суффиксов (а в части случаев и дополнительных средств — чередований и изменения ударения) образуется несовершенный вид, т. е. если про­цесс имперфективации осуществился, то регулярно (по­стоянно, закономерно, так, что всегда можно предугадать такой результат) -возникает видовая пара. Этому не про­тиворечат наблюдающиеся иногда расхождения в неко­торых из значений исходного и производного образований (ср. задаться — задаваться', значение' быть высокомерным; чваниться, важничать' отмечено лишь в несовершенном виде). Дело в том, что для признания двух образований видовой парой при многозначности глаголов, как уже го­ворилось выше, достаточно тождества по крайней мере в одном лексическом значении. Такое тождество является при имперфективации регулярным (полное лексическое расхождение исходного и производного образований при имперфективации — чрезвычайно редкое, исключительное явление, ср. заблудиться и заблуждаться).

Иной характер имеет процесс префиксальной перфек-тивации. В результате этого процесса от основы несовер­шенного вида образуется глагол совершенного вида, од­нако при этом обычным оказывается появление нового лексического значения (ср. лежать — отлежать) или но­вого словообразовательного значения способа действия (ср. лежать — полежать). Результатом присоединения приставки может оказаться и образование видовой пары (например: гасить — погасить, штрафовать — оштрафо­вать), но такая возможность реализуется нерегулярно.

В ряде случаев можно установить некоторые тенден­ции, обобщающие отдельные факты, например, приставка на- утрачивает значение 'на поверхность, на поверхности чего-либо' (вернее, почти утрачивает, так как сохраняется едва заметный оттенок, «след» данного значения, накла­дывающийся на значение результативности) не только

в глаголе написать, но и в других глаголах, обозначаю­щих нанесение каких-либо начертаний на поверхность чего-либо: нарисовать, налиновать, напечатать, начертить; приставка по- имеет лишь результативное значение не только в глаголе побелеть, но и в других случаях, когда она присоединяется к глаголам, обозначающим переход в какое-либо состояние: побагроветь, побледнеть, поблек­нуть, побуреть, поглупеть, пожелтеть, померкнуть и т. д. Однако такие тенденции имеют не грамматический, а лексико-семантический или словообразовательный ха­рактер. Они распространяются на ограниченное число глагольных лексем. Отражение этих частных закономер­ностей в лингвистическом описании не может приобрести формы грамматических правил, отвлеченных от значений определенных лексиконсемантических групп или словооб­разовательных разрядов. Той структурно^грамматической регулярности, которую мы наблюдаем при имперфектива­ции (если от совершенного вида при помощи таких-то суффиксов образуется несовершенный, то возникает ви­довая пара), здесь нет.

Нерегулярность образования видовых пар в результате перфективации усугубляется тем обстоятельством, что в одних случаях бесприставочный глагол соотносится лишь с одним приставочным (ср. делать — сделать), а в других — с несколькими (ср. топить — утопить и за­топить; гасить — погасить и загасить, готовить — пригото­вить и подготовить и т. п.), причем в таких случаях дей­ствуют индивидуально-лексические факторы (многознач­ность бесприставочных глаголов, необходимость выразить тонкие оттенки, связанные с разными приставками), а не грамматические закономерности, которые могли бы быть отражены в правилах формообразования.

Объективность существования различий между про­цессами перфективации и имперфективации и, соответст­венно, между видовыми парами, возникающими в резуль­тате этих процессов, подтверждает широкий лексикогра­фический эксперимент (в частности, в масштабах 17-том­ного «Словаря современного русского литературного языка»), самый факт наличия ряда больших академиче­ских толковых словарей славянских языков, фиксирую­щих видовые пары в области имперфективации, но не от­мечающих видовых пар в области префиксальной перфек­тивации. Лексикографический эксперимент служит в дан-

ном случае дополнительным указанием на то, что аспек-тологическая теория, различающая указанные процессы, базируется на реальных основаниях. Хотя в какой-то мере нужно учитывать возможность влияния грамматических теорий на определение принципа словарной обработки вида, все же решающую роль здесь играет собственно лек­сикографическое отражение фактов языка* оценка видо­вых отношений под специфическим углом зрения лекси­кографии (заметим попутно, что в распоряжении лексико­графов находится не одна теория вида, а совокупность разных теорий, из которых можно сделать выбор, опять-таки диктуемый интересами не аспектологической тео­рии самой по себе, а лексикографической практики). Поэтому результат данного словарного эксперимента ин­тересен и показателен для аспектологии.

Лексикографический эксперимент на материале раз­ных славянских языков отразил в данном случае свойство структурно-грамматической регулярности, которое при­суще процессу образования видовых пар в результате имперфективации. Фиксируя такие пары, составители словаря отражают в своей работе «грамматический сте­реотип». Лексикографу не приходится каждый раз, по поводу каждого глагола решать вопрос: есть ли лексиче­ская соотносительность с образованием противоположного вида или ее нет, с каким именно образованием наблюда­ется такая соотносительность. Грамматическая регуляр­ность видовых пар типа раскрыть —- раскрывать обеспечи­вает регулярность лексикографическую: если от глаголов типа раскрыть образуется несовершенный вид, то каждый раз — закономерно и регулярно — образуется видовая пара, которая по общему образцу фиксируется в словаре. Индивидуальный подход к каждому отдельному глаголу заключается лишь в проверке того, тождественны ли у многозначного глагола все значения в обоих видах, в установлении тех случаев, когда то или иное лексиче­ское значение выступает только в совершенном или только несовершенном виде.⁵⁶

⁵⁶ На наш взгляд, вполне возможна такая словарная интер­претация вида, которая, с одной стороны, отражала бы в словаре оба основных типа видовых пар, а с другой — фиксировала бы различие между этими типами в разных способах их лексико­графической обработки. Речь идет не о чем-то принципиально новом, а лишь о рациональном сочетании уже известных приемов

Как уже говорилось, из признания принципиального различия между видовыми парами, являющимися ре­зультатом процессов имперфективации и перфективации, делаются разные выводы. Ю. С. Маслов аргументирует свой вывод о словоизменительном характере категории вида так. Если в случаях типа сдуть — сдувать, решить — решать и т. п., весьма многочисленных в любом славян­ском языке, «вид выступает как категория, создающая грамматические противопоставления внутри одного и того же лексического значения, т. е. категория словоизмени­тельного типа, то значит и вообще, принципиально, он является именно такой категорий».⁵⁷ Те же случаи, когда то или иное лексическое значение оказывается неспособ­ным выступать в обоих видах, следует считать обычными случаями дефективности ('недостаточности). Даже относи­тельная многочисленность глаголов perfectiva и imperfec-tiva tantum не опровергает словоизменительного характера категории вида, а только доказывает, что эта категория не является вполне независимой от лексики.⁵⁸

Таким образом, данная точка зрения основана на при­знании принципиальной важности самой способности ви­дового противопоставления проходить внутри одного и того же лексического значения для определения харак­тера категории вида и на оценке всех тех случаев, когда эта способность не реализуется, как проявлений дефек-

словарной интерпретации видовых пар. Представляется целесооб­разным следующий способ лексикографического оформления кате­гории вида:

1. Представить видовые пары типа закрепить — закреплять
в одной словарной статье.

2. Дать в словаре и видовые пары типа ставить — поставить,
но в другой форме лексикографической обработки. Возможен
следующий способ: поместить глаголы типа ставить — поставить
в отдельных словарных статьях, дать толкование значений только
к несовершенному виду, использовав при этом взаимные ссылки
на глагол противоположного вида (т. е. применить к данному
типу видовых пар тот способ лексикографической обработки,
который представлен в словаре под ред. Д. Н. Ушакова). В слу­
чаях типа читать — прочитать (при наличии прочитывать) само­
стоятельную разработку значений получает не только читать
(в отдельной статье, со ссылкой на прочитать), но и прочитать —
прочитывать (аналогично прочим видовым парам в области импер­
фективации, с дополнительной ссылкой на читать).

^8Г Маслов Ю. С. Глагольный вид в современном болгарском литературном языке..., с. 172. ^ft См. там же, с. 172.

7 А. В. Бондарко 97

тивности видовой парадигмы. Важен также фактически лежащий в основе данной концепции принцип однознач­ной целостной оценки характера грамматической катего­рии (не по частям, не по отдельным сторонам, а именно однозначной оценки категории в целом).

Признавая возможность такой трактовки при указан­ных ее основаниях, мы все же приходим к другим выво­дам. На наш взгляд, различия между процессами импер-фективации и перфективации существенны не только для трактовки видовых пар, ню и для характеристики кате­гории вида в целом.

В области имперфектйвации (где члены морфологи­ческой категории — формы одного слова) проявляется по­следовательно коррелятивная, грамматически регулярная сторона категории вида, в области же перфективации (где члены категории — разные слова) — сторона некорреля­тивная, грамматически нерегулярная. Хотя при перфек­тивации возможна соотносительность разных видов внутри одного и того же лексического значения, нерегулярность таких отношений позволяет говорить лишь о парах форм разных слов. Вторая сторона видовой системы русского гла­гола не менее весома и значима, чем первая. Ее значимость увеличивается фактом наличия немалого количества абсо­лютных imperfectiva и perfectiva tantum. С этой точки зре­ния уже не представляется возможным считать видовые пары разных слов при перфективации и всю область видовой несоотносительности лишь проявлением неполноты пара­дигмы вида. Перед нами не исключение из правила о слово­изменительном характере категории вида, которое высту­пало бы на фоне господствующей системы словоизменения, а по крайней мере равноправная сторона категории вида.

Как уже говорилось, в книге «Русский глагол» нами было высказано мнение, что категория вида относится к смешанному типу —отчасти словоизменительному, от­части классификационному. Этот вывод был сделан в рам­ках общепринятого членения морфологических категорий на словоизменительные и классификационные. Недостат­ком такого решения является отождествление одной об­ласти видообразования (имперфектйвации) со словоиз­менительными категориями, а другой области (перфекти­вации) — с категориями классификационными. Неудовле­творительность этого решения явилась одним из стимулов

для пересмотра самого принципа классификации морфоло-ГИческих категорий.

Йредлагаемый в настоящей работе принцип класси­фикации морфологических категорий, в частности отне­сение глагольного вида (вместе с категориями залога тлагола, числа имен существительных и степени сравне­ния прилагательных и наречий) к категориям непоследо­вательно коррелятивного типа, предполагает иное реше­ние. Грамматически регулярный тип видовых корреляций (при имперфектйвации) не отождествляется с последо­вательно коррелятивными категориями, а грамматически нерегулярные видовые пары разных слов (при перфекти- вации) не отождествляются с категориями некоррелятив-НЬШИ. Видовые пары при имперфектйвации не тожде­ственны последовательной коррелятивности, потому что последняя охватывает все образования, репрезентирую­щие члены данной морфологической категории, т. е. охва­тывает категорию в целом, тогда как видовые пары при имперфектйвации представляют лишь часть форм, ряды ко­торых конституируют граммемы совершенного и несовер­шенного вида (в ряд форм того или иного вида входят не только формы одного и того же слова, но и соотноси­тельные, а также несоотносительные формы разных слов). Видовые пары при перфективации не тождественны отно­шениям членов некоррелятивных категорий, потому что последние вообще не дают пар, «троек» и т. п., репрезен­тирующих все граммемы данной категории при тождестве лексического значения. Глагольный вид (вместе с неко­торыми другими категориями) получает самостоятельное место в классификации морфологических категорий, при­обретая специфическую качественную характеристику, не сводимую к простой сумме свойств категорий, представ­ленных формами одного слова, с одной стороны, и фор­мами разных слов — с другой, не сводимую к чему-то среднему между теми и другими категориями.

Классификация морфологических категорий

по признаку альтернационного/деривационного характера

формообразования

1. Принцип членения. По характеру отношений между словоформами, представляющими граммемы дан­ной категории, целесообразно различать два типа корреля-

7* 99

тивных морфологических категорий: 1) альтернаци­онный и 2) деривационны й.⁵⁹ Если в первом случае (при морфологической альтернации) налицо чередование словоформ, то во втором (при морфологической дерива­ции) — производность одной словоформы от другой. Под производностъю в данном случае имеется в виду то ©то-. шение, которое предполагает, что одна словоформа явля­ется результатом преобразования другой. Это преобразо­вание является семантическим и вместе с тем формаль­ным или только семантическим. Поскольку речь идет о реальных процессах образования одной словоформы от другой (об осуществляющихся в плане синхронии про­цессах, регулируемых системой языка и реализующихся в речи), чаще ©сего мы имеем дело с «целостной» произ-водностью, охватывающей как план содержания, так и план выражения. Вместе с тем не исключена возможность семантической производности при таких формальных от­ношениях, которые не могут быть с уверенностью опреде­лены как отношения производности. В принципе возможно и несовпадение направления семантической и формальной производности, однако у нас нет оснований для констата­ции явных случаев такого рода. Итак, в анализируемой области формообразования типичным является совмеще­ние семантической и формальной производности; наличие семантической производности является достаточным при­знаком для констатации деривационных отношений.

Распределение морфологических категорий по указан­ным типам полностью совпадает с их распределением по признакам последовательной/непоследовательной корре­лятивности. Таким образом, соответствующие категории (с одной стороны, наклонение, время, лицо, число, род глагола, падеж существительных и других частей речи,

⁵⁹ Некоррелятивная категория рода существительных данной классификацией не затрагивается. Конечно, словоформы, противо­поставленные друг другу по роду (лужа — гвоздь — весло и т. п.), представляют граммемы рода, которые находятся в отношении взаимного замещения (чередования) в плане морфологической парадигматики. Однако, если в отвлеченно-грамматическом плане можно говорить о чередовании членов категории рода имен суще­ствительных, то в плане репрезентации граммем рода конкрет­ными словоформами чередование разных родов не находит базы для сравнения в общности лексического значения. Поэтому, го­воря о различии отношений морфологической альтернации и мор­фологической деривации на уровне словоформ, мы оставляем некоррелятивную категорию рода в стороне.

а с другой —' вид, залог глагола, число существительных, степени сравнения прилагательных и наречий) различа­ются по двум признакам. На наш взгляд, совпадение в распределении морфологических категорий по двум раз­ным признакам связано с тем, что альтернационный ха­рактер формообразования определяет последовательную коррелятивность, а деривационный — непоследовательную. Когда между словоформами существует отношение произ­водности, то всегда (в рамках обследованных нами фактов славянских языков) присутствует зависимость как самого факта морфологической деривации, так и его результатов Of Л1НСИГНИ и словообразования. Деривация по самой своей Природе открыта для далеко идущего воздействия лексики, совдающего затруднения и препятствия для коррелятив­ности словоформ и приводящего к непоследовательной реализации этой коррелятивности. Когда же словоформы, представляющие компоненты данной категории, связаны друг с другом отношением морфологической альтернации, то такие трудности не возникают. Правда, для части аль­тернационных категорий остается действительным фактор воздействия лексики с точки зрения (совместимости или несовместимости лексического значения со значением той или иной граммемы, однако это воздействие имеет огра­ниченный характер. Мы имеем здесь дело с частичными лексическими ограничениями, накладываемыми на формо-обрдвоваттие, но за пределами этих ограничений реализо-ванное формообразование сохраняет последовательную коррелятивность, т. е. наличные формы всегда представ­ляют собой формы одного слова. Такие лексические огра­ничения несопоставимы с лексическим воздействием при де­ривационном формообразовании, когда формообразование связывается с параллельным процессом словообразования, нарушающим коррелятивность морфологических форм. Можно констатировать и зависимость «алътернаци-онно-деривационной» классификации морфологических категорий от классификации по признаку коррелятив­ности, но не от последовательного или непоследователь­ного характера, а от самого факта коррелятивности: не­коррелятивные категории, как уже говорилось, стоят вне данной классификации.

Важно подчеркнуть, что отношения деривации приме­нительно к морфологическим категориям — это отношения между слоформами, представляющими противопоставлен-

ные друг другу ряды словоформ и в конечном счете — граммемы. Деривация в рассматриваемой области осуще­ствляется на уровне словоформ. Отношения ироизводности словоформ, представляющих одну граммему, от словоформ, пердставляющих другую граммему, могут отражать со­ответствующее отношение граммем в целом. Таковы со­отношения членов категорий залога, степени сравнения, а также (по господствующей тенденции) числа имен су­ществительных. Однако это не всегда так: применительно к категории вида, как уже говорилось, мы не можем го­ворить о производности одной граммемы в целом от дру­гой — здесь все зависит от того, имеем ли мы дело с пер-фективацией или с имперфективацией. Есть факты про­тивоположного направления производности по отношению к основному и в области числа существительных. Случай с видом особенно наглядно выявляет тот факт, что отно­шения производности связывают именно словоформы, а дальше (Механизм ступенчатой репрезентации может до­водить эти отношения до связей между граммемами, но может и не доводить их до этого уровня.

Что касается отношений альтернации, то они также находятся на уровне словоформ, но здесь налицо более общие и более регулярные связи репрезентации. Отноше­ния между словоформами, представляющими разные грам­мемы, однозначно отражают отношения между соответ­ствующими граммемами. Поэтому во всех случаях есть все основания говорить не только об альтернации слово­форм и рядов словоформ, но и об альтернации граммем, т. е. членов морфологической категории.

Между морфологической альтернацией и морфологи­ческой деривацией есть существенные различия, о кото­рых шла речь выше, но это не исключает наличия неко­торых интегральных признаков. В частности, отношение деривации между словоформами, представляющими члены данной морфологической категории, не исключает отноше­ния чередования в парадигматическом ряду. Члены мор­фологических категорий деривационного типа чередуются в парадигматическом плане точно так же, как и члены категорий альтернационного типа, только в одном случае чередуются граммемы, представленные словоформами, связанными отношениями производности, а в другом — граммемы, репрезентанты которых не связаны друг с дру­гом такими отношениями.

Рассматриваемая классификация является структурной (структурный принцип понимается широко: включая от­ношения элементов целого не только в плане выражения, но и в плане содержания).

Рассмотрим теперь каждый из выделенных типов морфологических категорий в отдельности.

2. Альтернационные категории. Морфологи­ческая альтернация предполагает чередование словоформ, между которыми нет отношения производности. Напри­мер, мы не можем сказать, что словоформы повелитель­ного наклонения производны от словоформ изъявитель­ного или сослагательного (т. е, являются результатом преобразования этих наклонений), что будущее время производно от настоящего или прошедшего, 3-е лицо — от 1-го или 2-го, женский род имен прилагательных — от мужского или среднего.

Отсутствие производности одной словоформы от другой не означает, что словоформы, представляющие разные граммемы данной категории, обязательно должны быть равноправны во всех отношениях. Формы слов, представ­ляющие одну из граммем, могут быть основными, даже «исходными» по отношению к другим формам, но не в том смысле, что эти последние являются результатом их семантического и формального (либо только семанти­ческого) преобразования. Так, формы изъявительного на­клонения являются основными по отношению к косвен­ным наклонениям потому, что они передают основное для целей коммуникации отношение глагольного признака к действительности — отношение реальности. Изъявитель­ное наклонение — это основной альтернант — представи­тель данной морфологической категории, но не база для отношений производности.

Более сложный случай представляет категория падежа. Известна точка зрения, согласно которой именительный падеж не является источником для образования других падежных форм.⁶⁰

⁶⁰ Ср. замечание И. А. Бодуэна де Куртенэ: «Нельзя говорить, что известная форма данного слова служит первоисточником для всех остальных и в них „переходит". Разные формы известного слова не образуются вовсе одна от другой, а просто сосуществуют. Конечно, между ними устанавливается взаимная психическая связь, и они друг друга обусловливают и путем ассоциации друг друга вызывают. Но с одинаковым правом мы можем говорить,

Ёместе с тем отношения форм косвенных падежей к именительному падежу допускают и иную интерпрета­цию. Можно допустить, что словоформы в именительном падеже единственного числа в известном смысле являются исходными по отношению к формам других падежей. Именительный падеж единственного числа — это незави­симая «падежная позиция» слова. Перед нами словоформа, репрезентирующая данную лексему в целом и выполняю­щая функцию номинации.⁶¹ В реальном процессе речи именно данная словоформа представляет собой своего рода эталон, исходный образец, по отношению к которому все прочие падежные словоформы в известном смысле вторичны. Думается, что эта трактовка имеет реальные основания, так как она опирается на ряд существенных признаков именительного падежа единственного числа как исходной формы.

На наш взгляд, сопоставляемые интерпретации фактов находятся в разных, хотя и пересекающихся плоскостях. Именительный падеж единственного числа, действи­тельно, возглавляет падежную парадигму и служит ис­ходным эталоном, по отношению к которому [косвенные падежи представляют собой определенные модификации. Однако у нас нет оснований считать, что значение того или иного косвенного падежа является результатом се­мантического преобразования значения именительного па­дежа, например, что значение адресата, доминирующее в семантическом содержании дательного падежа, пред­ставляет собой результат преобразования значения име­нительного падежа, как бы оно ни трактовалось. По­скольку семантической производности (в этом именно смысле) в данном случае нет, мы относим категорию па-

что форма вода переходит в форму воду, как и наоборот, форма воду —в форму вода» (Бодуэн де Куртенэ И. А. Рец. на кн.: В. И. Чернышев. Законы и правила русского произно­шения.—Изв. ОРЯС, 1907, т. 12, кн. 2, с. 495).

⁶¹ Ср. суждение В. М. Жирмунского: «Вода... это назывная форма, т. е. представляет название предмета. В качестве такового она существует в языке самостоятельно: Вот это — вода. Напро­тив, „словоформы" воды, воде самостоятельно в языке не суще­ствуют — они употребляются только в контексте высказывания, в синтаксической обусловленности другими словами и в зависи­мости от них. Поэтому в семантическом отношении они могут быть названы „производными" от основного, независимого («абсо­лютного») значения слова вода» (Жирмунский В. М. О гра-

дежа к альтернационному, а не к деривационному типу. Что же касается формальных отношений, то в принципе можно допустить, что, скажем, словоформа корове пред­ставляет собой результат преобразования исходной слово­формы корова путем замены одного форманта другим, но это не единственно возможная трактовка: можно говорить и о чередовании формантов при одной и той же основе. Даже если считать, что формальная производность на­лицо, такая производность без производности семанти­ческой, по принятому нами толкованию понятия морфоло­гической деривации, не является достаточным основанием для отнесения той или иной морфологической категории к деривационному типу.

Возникает вопрос о категории числа прилагательных и глаголов. Почему мы относим число в этих случаях к альтернационному, а не к деривационному типу? Число прилагательных не обладает самостоятельной семантиче­ской значимостью: перед нами согласовательная катего­рия, которая лишь подчеркивает связь зависимого при­знака с единичной или множественной субстанцией; «соб­ственной», самостоятельной семантической производ-постью формы множественного числа имен прилагатель­ных, не характеризуются. С точки зрения закономерностей формообразования множественное число прилагательных не обнаруживает зависимости от единственного. Никаких затруднений образование множественного числа не вызы-пает, соотносительность форм не знает исключений. Сле­довательно, мы имеем здесь дело с равноправными фор­мами, и с функциональной точки зрения есть основания видеть здесь скорее явление альтернации, чем дерива­ции.

В основном то же можно сказать и о числе глагола. За исключением случаев типа У нас шумят; Его не пере­споришь; Светает и т. п., когда категория числа связы­вается с особыми функциями неопределенно-личности, обобщенно-личности и безличности, число глагола, как и число прилагательных, имеет не самостоятельную семан­тическую, а чисто согласовательную природу. Формы числа равноправны, всегда соотносительны. Множествен­ное число глагола не проявляет никаких признаков се-

ницах слова. — В кн.: Морфологическая структура слова в языках различных типов. М.—Л,, 1963, с. 18).

мантической зависимости от единственного числа. Таким образом, с функциональной точки зрения число глагола, как и число прилагательных, примыкает к альтернацион­ным, а не к деривационным категориям.

3. Деривационные категории. Морфологиче­ская деривация, как уже говорилось, предполагает, что одна словоформа является результатом семантического и вместе с тем формального (или только семантического) преобразования другой словоформы. Деривационные отно­шения четко выражены в категории^залота. Пассив (как причастный, так и возвратный) морфологически произ-воден от актива. Существует (имеется в виду русский язык) множество активных образований, которым не со­ответствуют пассивные, но нет пассивных образований, которым не соответствовали бы активные. Производность пассива находит также проявление в ряде ограничений, с которыми связано его употребление. Соответствие но­сителя глагольного признака логическому объекту в пас­сивной конструкции — это результат определенного пре­образования исходного соответствия носителя глагольного признака логическому субъекту.

Дата добавления: 2015-10-16